А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Ты станешь крестной матерью.
– О, это действительно чудесная новость! – Келси тепло пожала ей руку. – Гриффин, наверное, вне себя от счастья.
– Он ходит за мной по пятам, – с притворной досадой заметила Лиззи, но блеск в глазах говорил о том, что ей это вовсе не в тягость.
– Из него выйдет прекрасный отец.
Келси невольно скрестила руки на животе, комок подступил к горлу при мысли о том, что ее собственный ребенок останется без отца.
Уже более спокойно Лиззи сказала:
– Мы можем окрестить их вместе.
– Вместе с кем? У тебя есть беременная подруга?
– Ты – моя единственная подруга. – Лиззи положила руку на плечо Келси.
Келси сморгнула набежавшие на глаза слезы.
– И давно ты знаешь?
– С того самого утра, когда тебя стошнило, несколько недель назад. Дураку ясно, что ты беременна, но всячески это скрываешь.
– А Гриффин знает?
– Я ему не говорила. Для меня гораздо важнее, чтобы ты сообщила Эдди.
– И не собираюсь.
– Придется, Келси. Такие вещи нельзя держать в тайне.
– Можно и нужно. Ты даже не представляешь, что он мне наговорил при расставании. – Голос Келси дрогнул, но она взяла себя в руки. – Ему нет дела ни до меня, ни до этого ребенка. Обещай, что не скажешь ему.
Поколебавшись, Лиззи покачала головой:
– Допустим, я не скажу, но как ты скроешь свое положение от него и остальных? Ты сейчас в моде, дорогая. Все франты города сходят по тебе с ума и будут совать нос в твою жизнь. Светская хроника только о тебе и пишет. А ты подумала о Джереми? Ведь он повсюду тебя сопровождает.
– Два года я проведу на моей вилле во Франции. Потом скажу, что была замужем, но муж погиб. И когда вернусь с ребенком домой, никто ничего не заподозрит.
Лиззи снова покачала головой:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Разумеется, знаю.
Джереми, как всегда, проскользнул через черный ход, когда Келси работала, и краем уха услышал разговор о ее беременности. Вне себя от ярости, Джереми проклинал Эдварда. Как он посмел так поступить? Он заставит ублюдка выполнить долг чести. Джереми вышел обратно тоже через черный ход и поспешил к своему экипажу.
В Стиллморе царило запустение. Джереми это сразу заметил, как только выпрыгнул из кареты. Шторы на окнах опущены. Будто сейчас раннее утро. Он тростью постучал в дверь.
Уоткинс показался на пороге, черты лица у него заострились, в глазах было уныние. Он поджал губы и поклонился Джереми.
– Милорд, рад вас видеть.
– Он дома? – Отдав Уоткинсу перчатки, шляпу и трость, Джереми прошел в холл.
– Да, милорд, но он заперся в кабинете. Не выходит уже несколько недель. Отказывается есть. Я так беспокоюсь за него!
– Не думаю, что ублюдок заслуживает вашего беспокойства, Уоткинс. Нет необходимости докладывать обо мне, я сам найду дорогу.
Джереми, полный решимости, приблизился к кабинету – он приведет Эдварда в чувство, а если понадобится, свяжет его и притащит к алтарю.
Он пинком распахнул дверь и погрузился в кромешную тьму. В нос ударил тяжелый запах алкоголя.
– Опять сидишь в темноте, Эдди. Может, зажжешь свечу? Я хочу посмотреть на твое лицо, когда ты услышишь новость, которую я тебе сообщу.
– Убирайся. Я ничего не желаю слушать, – произнес Эдвард едва слышно, будто силы покинули его.
Джереми никогда не видел Эдварда таким подавленным и не на шутку испугался.
– Я не уйду. И зажги эту чертову свечу, или я попрошу Уоткинса сделать это.
Эдвард наконец зажег свечу, и Джереми застыл на месте, когда увидел его сидящим за столом. Его одежда обветшала и была в полном беспорядке. Темные круги легли под глазами, лицо осунулось и заросло бородой. Пустой кувшин из-под виски стоял на столе, а в руке Эдвард сжимал стакан.
– Хорошо выглядишь, – презрительно бросил Эдвард и отсалютовал Джереми стаканом.
– Упиваешься жалостью к себе, да? – Джереми сел напротив кузена.
– Мне не нужны твои проповеди. Достаточно наслушался от Уоткинса.
– Видимо, недостаточно.
– Что тебе нужно?
– Нужно? – Джереми поднял брови. – Все, что мне нужно, у тебя уже есть.
– Ты идиот, у меня ничего нет. – Эдвард уставился глазом, налитым кровью, в стакан и принялся созерцать содержимое.
– У тебя есть больше, чем ты думаешь. – Джереми почувствовал, как в нем закипает гнев. – Я вызову тебя на дуэль!
– Сделай одолжение. – Эдвард откинулся в кресле и закрыл глаза.
– Я бы ничего другого и не желал, но у меня есть совесть. Я не могу оставить твоего сына без отца. У Эдварда был такой вид, будто Джереми уже выстрелил в него. Джереми испытал некоторое удовлетворение.
Оправившись от шока, Эдвард выпрямился, и на лице у него отразилась целая буря эмоций.
– Келси ждет ребенка?
– Да, и я подумал, что тебе не мешает об этом знать. Эдвард безучастно уставился в потолок.
– Это не мой ребенок.
– Твой! – заявил Джереми, едва сдерживая ярость.
– Она все время жила в Лондоне, окруженная толпой обожателей.
– Келси никого из них близко не подпускала. Она уже два месяца как беременна. Ребенок твой.
– Она должна была мне сказать, и я бы позаботился о его будущем, – произнес Эдвард, подняв стакан и собираясь сделать еще глоток.
Джереми выхватил у него стакан и швырнул в противоположный конец комнаты. Стакан ударился о стену, осколки разлетелись по полу. Джереми вцепился в край стола, чтобы не накинуться на Эдварда с кулаками.
– Тебе доставило бы удовольствие, если бы она приползла к тебе как униженная, осмеянная шлюха, только потому, что ты упиваешься жалостью к себе? Я явился сюда с намерением притащить вашу светлость в церковь и заставить жениться на ней, но будь я проклят, если ты ее заслуживаешь. Я не стану обрекать ее на этот ад. Ребенку лучше вообще расти без отца, чем иметь такого, как ты. – Джереми повернулся и хотел уйти, но Эдвард остановил его:
– Ты все время околачиваешься рядом с ней. Почему бы тебе не дать моему ребенку свою фамилию?
Чаша терпения Джереми переполнилась, он набросился на Эдварда, нанося ему сокрушительные удары в лицо, живот, грудь. Увидев, что Эдвард даже не пытается защищаться, Джереми взял его за грудки, швырнул в кресло и выбежал, хлопнув дверью. В коридоре он столкнулся с Уоткинсом. Тот заглянул ему в глаза, но Джереми покачал головой:
– Мне очень жаль, но я ничего не смог сделать. Лицо Уоткинса снова вытянулось.
– Я понимаю, милорд, вы старались. Пожалуйста, милорд. – Он протянул Джереми шляпу, перчатки и трость.
– Благодарю, Уоткинс.
Все еще кипя от ярости, Джереми покинул Стиллмор, полный решимости никогда сюда больше не возвращаться. Эдвард ему теперь не кузен. И не друг.
Эдвард тем временем пришел в себя. Голова раскалывалась от боли. Перед глазами возник образ Келси с ребенком на руках. Боль сдавила грудь, не давая дышать…
– Уоткинс! Уоткинс! – завопил Эдвард.
Дверь тотчас же распахнулась, как будто Уоткинс не отходил от нее.
– Да, ваша светлость.
– Мы едем в Лондон. – Эдвард поднялся, чувствуя, что удар Джереми пришелся прямо в челюсть.
– Слушаю, ваша светлость.
Впервые Эдвард увидел на лице Уоткинса широкую улыбку.
– Наконец-то я хоть чем-то тебя обрадовал.
– Да, ваша светлость. – Улыбка растаяла.
– Отлично. Но нам нужно поторопиться. Я хочу выехать через час. Мне нужна добрая порция крепкого кофе.
– Слушаю, ваша светлость, будет готов через минуту. И Уоткинс с необычайным для его возраста проворством поспешил из комнаты.
Мысль о женитьбе на Келси вызвала у Эдварда улыбку. Только вряд ли она примет его предложение после того, что он ей наговорил. Но может и принять, когда он ей объяснит, почему повел себя подобным образом. Она – самая понимающая и прощающая женщина в мире.
Утреннее солнце осветило белый фасад четырехэтажного особняка на Аппер-Брук-стрит. Черные карнизы под окнами резко контрастировали с нетронутой белизной внешней отделки. Келси сидела в кабинете на втором этаже и смотрела в окно, стараясь не обращать внимания на гору невскрытых приглашений, возвышавшуюся у нее на письменном столе. С тех пор как она поселилась в Лондоне, ее переписка достигла ужасающих масштабов, она даже подумывала нанять секретаря.
Она вздохнула, откинулась на стул, вдыхая едва уловимый аромат сигар и кожи, оставшийся со времен Морриса Уэнтуорта. Она переделала в доме все комнаты, но кабинет оставила нетронутым. В память о родном отце. Кожаные подушечки на стуле, приспособленные к изгибам его тела, ласково касались ее, когда она опускалась на них, как сейчас, и ей казалось, что отец рядом. Она совершенно не помнила родителей, единственное, что от них осталось, – это огромное наследство.
Она уже успела понять, что богатство доставляет не только удовольствие, но и разочарование. Судьба подарила ей возможность приобщиться к самому изысканному обществу, но она чувствовала себя там чужой, потому что слишком долго жила в провинции. Ей быстро наскучила толпа. Самодовольные хлыщи, рыскавшие по гостиным в поисках богатых невест, скорее раздражали ее, чем развлекали. Она никому не доверяла, лишь позволяла Джереми сопровождать ее. Эдвард преподал ей хороший урок – она перестала быть наивной. И теперь у нее не так-то легко вырвать признание, о любви.
Стук в дверь прервал ее размышления.
– Войдите!
Фентон, дворецкий, просунул в дверь свою лысую голову. Своей суетливостью этот невысокий человечек напоминал гончую, взявшую след. Ему еще предстояло привыкнуть к своей новой должности и к самой Келси. Порой ей не хватало мудрых цитат и невозмутимых манер Уоткинса.
– Извините за беспокойство, мисс, но в гостиной вас дожидается джентльмен.
– Узнай, кто он.
– Герцог Салфорд.
Глава 20
– Скажи ему, что меня нет дома. – Келси вскочила с места. Потом снова опустилась на стул, вцепившись в подлокотники. – Скажи, что в этом доме его никогда не примут, поэтому пусть не утруждает себя очередным визитом.
– Слушаю, мадам. – Голова Фентона скрылась за дверью.
Келси взялась за почту, пытаясь отвлечься. Дрожащей рукой она вскрыла приглашение на бал Свенсонов. Но, услышав звучный голос Эдварда, заполнивший всю гостиную, снова вскочила.
– Я знаю, что она дома. И не уйду, пока не повидаю ее. Где она?
Дверь задрожала от сильного удара.
– Я прошу вас не делать этого, ваша светлость, – раздался визгливый голос Фентона, неспособный остановить даже крысу.
– Я не уйду, пока не увижу ее.
Услышав, что Эдвард приближается, Келси заперла дверь. Она прислонилась к ее гладкой поверхности и задержала дыхание, сердце бешено колотилось.
Он ударил в дверь кулаком.
– Открой, Келси. Я знаю, что ты здесь!
– Уходи! Я не хочу тебя видеть!
– Тебе придется это сделать.
– Нет. И пожалуйста, сделай одолжение, уходи. Я не желаю тебя слушать! – Келси мысленно молилась, чтобы он оставил ее в покое.
– Когда-нибудь нужно будет поговорить со мной. Я знаю о ребенке.
– Это не твой ребенок. Тебе солгали.
– Это ты лжешь. Открой эту проклятую дверь!
– Нет. Я тебя ненавижу, это ты в состоянии понять? Я не собираюсь встречаться с тобой! Я не хочу, чтобы ребенок страдал от твоей жестокости и бессердечия. Ты не можешь дать нам любви. Не знаю, при чем тут ребенок, ведь тебе нет до него никакого дела, и я не позволю, чтобы ты находился рядом с нами. Если ты попытаешься официально признать его своим, я поклянусь в суде, что спала со всеми повесами Лондона, и ты станешь посмешищем Англии. Поэтому уходи и оставь нас в покое!
– Ты не вычеркнешь меня так просто из своей жизни. Я еще вернусь.
Его шаги стали удаляться. Она смахнула злые слезы, всем телом дрожа от возмущения, и направилась к столу, но задержалась у окна. Отдернув занавеску, она украдкой выглянула на улицу. Внизу стоял его экипаж. Грейсон и четверо верховых со скучающими лицами присматривали за лошадьми.
Эдвард помчался к экипажу. У Келси болезненно сжалось сердце. Одетый с ног до головы в черное, он казался еще выше. Он стоял к ней в профиль, повернувшись не изуродованной частью лица. Она заметила, что он постриг волосы и теперь носил бороду. От этого он выглядел изможденным – скулы заострились. Одежда болталась на нем. Он похудел с тех пор, как она видела его в последний раз.
При его появлении верховые засуетились. Один откинул подножку экипажа. Эдвард занес ногу на первую ступеньку и остановился. Должно быть, почувствовал ее взгляд, так как обернулся и посмотрел через плечо прямо на нее.
На мгновение их взгляды встретились.
Она отпрянула и задернула занавеску. Переведя дух и немного успокоившись, рванула шнурок колокольчика.
– Слушаю, мадам? – Голос Фентона был едва слышен за запертой дверью.
– Наймите шесть лакеев-здоровяков, Феитон. Поставьте их на лестнице. Я не желаю, чтобы представление, которое его светлость разыграл сегодня утром, повторилось.
– Слушаю, мадам.
Она склонилась над письменным столом, взяла следующий конверт и сломала печать, но пальцы так дрожали, что она не смогла прочесть ни строчки. Перед глазами возник холодный, мрачноватый взгляд Эдварда. Она отбросила лист бумаги и закрыла глаза.
Зачем он приходил? Вряд ли у него достанет смелости войти в светское общество. Доктор Эмерсон рассказывал, что последнее столкновение Эдварда в модном салоне кончилось грандиозным скандалом. Скорее всего ему не удалось найти третьего партнера для удовлетворения своих гнусных желаний в постели, и он примчался в город, думая, что с помощью ребенка сможет запугать ее и принудить стать его любовницей.
Ну что ж, она не собирается потакать его распутным выходкам. Бог знает, какие сексуальные игры ему рисовало больное воображение, где бы участвовали она и его теперешняя шлюха. Чем скорее до его сознания дойдет, что она знать его не желает, тем лучше. Возможно, страх перед людьми заставит его вернуться в Стиллмор. Она очень на это надеялась.
Высокая, худощавая фигура Эдварда мелькала в залитом солнцем, вымытом до блеска окне. Уоткинс стоял внизу и, скрестив руки на груди, уголком глаза следил, как беснуется его светлость, в то же время наблюдая за тем, хорошо ли вымыли городской дом. Это было массивное кирпичное здание, возведенное в григорианском стиле, с большими окнами. Дом на Гросвенор-сквер пустовал почти десять лет, и фасад имел весьма плачевный вид.
Уоткинс посмотрел на лакея, который стоял на веревочной лестнице и влажной тряпкой полировал стекла. Он поднял палец, привлекая внимание лакея.
– Когда закончите, нужно будет почистить медь на фонаре и дверных ручках, а также покрасить ставни.
– Слушаю, сэр, – проворчал лакей.
До Уоткинса долетел звук подъехавшего экипажа; повернувшись, он увидел, что приехал лорд Лавджой, в ослепительном сером костюме и полосатом жилете с булавкой.
Сверкнув улыбкой, он поздоровался с Уоткинсом и сказал:
– Я смотрю, ты наводишь блеск, как в добрые старые времена.
– Да, милорд, – с гордостью отозвался Уоткинс. – Хорошо, что мы снова вернулись в город.
– Хозяин дома? – Он поднял глаза. – А, вижу, что дома. Я войду, пожалуй.
– У него неважное настроение, милорд, – понизив голос, предупредил Уоткинс.
– Уверен, пребывание в городе пойдет ему на пользу. – Лорд Лавджой похлопал Уоткинса по плечу и бросился наверх, перескакивая через две ступеньки. Лакей распахнул дверь, и лорд влетел в дом.
Уоткинс посмотрел вслед Лавджою, и улыбка озарила его лицо. «Может, лорд поднимет настроение его светлости», – подумал он.
Когда Джереми вошел в кабинет, Эдвард лишь взглянул на него, но не перестал ходить взад-вперед.
– Вижу, ты наконец-то образумился, – заметил Джереми, подойдя к буфету и налив себе бренди.
– Если ты пришел, чтобы позлорадствовать, можешь убираться.
– Зачем мне злорадствовать? – Джереми потягивал бренди, немного удивленный и обрадованный.
– Она не желает меня видеть.
– Разве можно ее в этом винить? – Джереми сделал еще глоток. – Ты спал с ней, а потом выбросил, как вчерашний «Тайме».
Эдвард остановился, прислонился плечом к камину и, скрестив руки на груди, стал смотреть в окно, машинально наблюдая за лакеем, полировавшим стекло.
– Я надеялся хотя бы на встречу.
– Ты испытал безотказные способы?
– Какие именно?
– Ну, знаешь, цветы… безделушки… духи.
– Об этом я не подумал. – Эдвард потер подбородок.
– Ты, видимо, засиделся в деревне. Забыл, как завоевывать слабый пол.
– Может быть, – безучастно согласился Эдвард.
– Успокойся. Ведь она все еще любит тебя. Я знаю.
– Откуда? – Эдвард весь обратился в слух. Джереми сдвинул брови.
– Есть много признаков. Ее совершенно не интересуют мужчины, в том числе и я. – Эдвард сощурил глаза, но Джереми как ни в чем не бывало продолжил: – С вечеров и балов уходит рано. Никому из мужчин не удалось добиться ее расположения. Ее называют Ледяная принцесса.
Лицо Эдварда прояснилось.
– Кроме того, мне известно, что она рисует твой портрет. Может быть, для того, чтобы метать в него дротики. – Джереми усмехнулся собственной шутке. – Не нужно так на меня смотреть, Эдди, я просто шучу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27