Но неделя, на которую Эмбер возлагала такие большие надежды, казалось, набирала скорость с каждым днем, драгоценные часы и минуты мчались все быстрее, ускользали из рук, а Эмбер пыталась удержать их, вернуть обратно. Ведь скоро все кончится — он исчезнет…
— О, ну почему, почему время проходит так быстро, когда хочешь, чтобы оно не спешило? — восклицала она. — Я мечтаю, чтобы часы остановились!
— Разве ты не научилась относиться осторожно к тому, что ты желаешь?
Они проводили дни в праздности, долго лежали по утрам и рано ложились спать по вечерам. За окнами шел дождь, а они сидели у огня, играли в карты: плут, веришь-не-веришь. Он неизменно выигрывал, и хотя Эмбер считала, что научилась ловко мошенничать, он всегда ее ловил на обмане. Если вечер выдавался хороший, как бывало несколько раз, они играли в кегли на лужайке перед гостиницей.
Они привезли с собой сына, а также Нэн и Теней. Брюс договорился с Элмсбери, чтобы они взяли малыша к себе в семью и воспитывали его вместе со своими детьми. Эмбер была счастлива, что Брюс с любовью относится к ребенку, которого она ему родила. Эта любовь порождала в ней надежду, что когда-нибудь Брюс все-таки бросит свою скитальческую жизнь и женится на ней или возьмет ее с собой в Америку.
До последнего дня она держалась своего решения не спорить с ним, но потом все же поддалась искушению сделать еще одну попытку отговорить его.
— Не могу понять, почему ты хочешь жить в Америке, Брюс, — и она, надув губки, добавила, прежде чем он успел ответить: — Что хорошего в той стране, ведь там ничего нет, только индейцы и чернокожие! Сам же говорил, что там нет городов таких, как Лондон. Боже мой, что ты будешь там делать? Почему бы не вернуться в Англию и жить здесь после того, как ты перестанешь заниматься каперством?
Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Они расстелили одеяло на траве под березой, и Эмбер села на него, сложив ноги по-турецки, а Брюс лег рядом на живот. Разговаривая, Эмбер не спускала глаз с ребенка, который отошел на несколько ярдов к пруду посмотреть на утят, что плавали у берега. За собой он волочил на веревке деревянную куклу. Эмбер только что предупредила его не подходить слишком близко к воде, но он так увлекся утятами, что не обратил внимания на слова матери.
Брюс, покусывая травинку и сощурившись от яркого солнца, взглянул на Эмбер и усмехнулся:
— Да потому, дорогая моя, что той жизни, которую я желаю для себя и своих детей, в Англии больше не существует.
— Твоих детей! Сколько же у тебя выродков, скажи на милость? Или, может быть, ты женат? — неожиданно спросила она.
— Нет, конечно же, нет, — и он сделал резкое движение, когда Эмбер попыталась возразить. — И давай больше не будем говорить на эту тему.
— А я и не собиралась! Ты слишком высокого мнения о себе! Я не собираюсь навязываться тебе в жены!
— Я ничего такого и не думал, — согласился он. — Я только удивлен, что ты еще не замужем.
— Нет, не замужем, потому что была круглой дурой и считала, что ты… Нет… я не хотела этого говорить! Но почему же ты не любишь Англию?
— Господи, ты мог бы жить при дворе и пользоваться всеми привилегиями!
— Да, возможно, но цена слишком высока для моего кошелька.
— Но ты ведь достаточно богат…
— Дело не в деньгах. Ты же ничего не знаешь о королевском дворе, Эмбер. Ты видишь только внешнюю сторону. Видишь красивые наряды, драгоценности и прекрасные манеры. Но это не истинный Уайтхолл. Настоящий Уайтхолл — это вонючее гнилое яйцо. Он выглядит хорошо, только пока не раскроешь его и тогда — вонь до небес…
Она не верила сказанному и собиралась возразить, но тут раздался всплеск и громкий крик — ребенок упал в пруд. Брюс мгновенно вскочил на ноги и бросился вперед, за ним Эмбер. Он вытащил сына из воды, и когда ребенок оказался в руках отца целым и невредимым, все трое разразились громким смехом. Брюс посадил его себе на плечо, и они отправились в гостиницу, чтобы переодеть мальчика.
На следующий день поздним вечером Эмбер рассталась с Брюсом у дома Элмсбери. Нянька, которую он уже нанял, вышла и взяла ребенка. Секунду Брюс стоял под дождем у открытой дверцы кареты, а Эмбер боролась со слезами. На этот раз она решила, что постарается оставить в его памяти как можно более приятный образ, но в горле уже першило от слез, и Эмбер подумала, что не сможет вынести разлуки. Она часами заставляла себя говорить и думать о всякой всячине, но только не о расставании, но теперь она не могла больше притворяться. Да, пора было прощаться!
— Мы еще увидимся с тобой, когда ты вернешься, Брюс… — прошептала она, потому что не доверяла больше своему голосу.
Брюс глядел на нее молча. Потом сказал:
— Я положил тысячу фунтов на твое имя в банк Шадрака Ньюболда, ты сможешь их получить через двадцать дней после подачи требования. Если у тебя будут неприятности с Морганом из-за наших встреч, тебе помогут эти деньги. — Он быстро наклонился, поцеловал ее, повернулся и ушел. Эмбер смотрела вслед, смотрела, как постепенно он растворялся, поглощенный влажной тьмой, и вдруг, уже не в состоянии больше сдерживаться, разрыдалась.
Она еще плакала, когда добралась до дома. У нее возникло ощущение, будто она долго отсутствовала, странное отчуждение не покидало ее, пока она медленно поднималась по лестнице. Дверь уже отперли, и Эмбер вошла в комнату. Там ее ждал Рекс.
Глаза Рекса были налиты кровью, лицо давно небритое, он заметно осунулся от бессонных ночей и выглядел неопрятно. Удивленная тем, что он дома, и его видом, Эмбер на секунду остановилась, непроизвольно всхлипывая, хотя слезы перестали течь с момента, как она увидела Рекса.
— Так, — спокойно произнес он наконец. — Вероятно, твоя тетя Сара умерла. Из-за чего же еще тебе так расстраиваться?
Эмбер чувствовала себя неуверенно, она не поняла, был ли сарказм в его словах. Но она не предполагала, что Рекс мог быть столь спокоен, узнав, где она была.
— Да, — ответила Эмбер, — бедная тетя Сара. Для меня ее смерть — страшный удар… она была единственной мамой, которая…
— Не утруждай себя ложью. Я знаю, где ты была и с кем.
Он говорил сквозь зубы, как бы выплевывая каждое слово, и хотя не повышал голоса, она видела, что Рекс безумно, смертельно разъярен. Она открыла рот, чтобы возразить, но он резко оборвал ее.
— Каким же идиотом ты считаешь меня? Думаешь, мне в голову не пришло, почему этот твой ребенок носит то же имя, что и он? Но ты столько раз давала мне обещания: что, ты никогда не изменишь мужчине, который тебя любит! И я стал верить тебе, доверять тебе во всем, что бы ни случилось. А вы оба выехали за город одновременно… Ты неблагодарная маленькая потаскуха… Четыре дня и четыре ночи я ждал твоего возвращения… Ты хоть представляешь, что я пережил после твоего отъезда? Конечно же, нет! Ведь ты никогда не думаешь ни о ком, всю свою жизнь только о себе, ты никогда не тревожилась за того, кому делаешь больно, если получаешь то, чего хотела… Ты эгоистична, расчетлива, дешевая продажная тварь. Мне хочется убить тебя… я с удовольствием убил бы тебя… я бы с радостью наблюдал, как ты умираешь…
Он продолжал говорить монотонным низким голосом, совсем не знакомым ей, его лицо исказилось от гнева, боли, ревности и превратилось в маску, которую Эмбер не могла узнать. Она никогда не знала этого человека, не знала, что такой человек существует под личиной спокойного и мягкого Рекса Моргана, нет, это был чужой, злобный человек, совершенно незнакомый ей.
Эмбер в ужасе уставилась на него. Она отступила на шаг-другой, чтобы повернуться и убежать, если он сделает хоть шаг к ней. Рекс стал медленно приближаться. И как испуганное животное, Эмбер повернулась, но тот оказался быстрее. Прежде чем она поняла, что происходит, Рекс схватил ее и притянул к себе. Эмбер закричала, Рекс ударил ее по лицу так сильно, что ее голова откинулась назад.
— Заткнись, трусиха вшивая! Я ничего тебе не сделаю!
Каждый нерв, каждый мускул Рекса трепетал от напряжения, чтобы не сорваться, не выплеснуть всю накопившуюся ярость. Эмбер глядела на него большими сверкающими от страха глазами, но он так крепко держал ее, что она не смогла бы сделать ни малейшего движения, если бы попыталась.
— Да, я хочу оставить тебя в живых… я хочу, чтобы ты прожила достаточно долго и испытала то, что испытывал я… я хочу, чтобы ты жила и мечтала о смерти, потому что он… — и вдруг он отпустил ее.
Освободившись, Эмбер встряхнулась, она едва ли понимала, что он говорит, но сейчас, когда Рекс пошел к выходу, она резко вскинула глаза.
— Куда ты идешь? — она неожиданно поняла, сразу поняла, что он имел в виду. — Рекс! Не вздумай драться с ним!
— Я буду драться, и я убью его! Убедившись, что ее собственная жизнь вне опасности, Эмбер бросила на Рекса взгляд, полный гнева и презрения.
— Ты с ума сошел, Рекс Морган, если вызовешь его! Он ведь лучше тебя владеет шпагой…
Рекс нахлобучил шляпу, взял плащ и быстро вышел. В дверях он столкнулся с Нэн, Теней и Иеремией, которые входили с полными охапками пакетов и коробок, оттолкнул их, смел с пути, не извинившись.
Нэн еле удержалась на ногах; широко открытыми глазами она удивленно поглядела в спину удалявшегося Рекса.
— Куда это он такой злой, мэм? — она взволнованно взглянула на Эмбер. — Неужели он станет драться с лордом Карлтоном?
— Он будет дураком, если решится! — пробормотала Эмбер и отвернулась.
Но Нэн бросилась вниз по лестнице следом за ним:
— Капитан Морган! Капитан Морган! Вернитесь!
Глава двадцать первая
Час спустя в комнате Эмбер появился Брюс.
Он вошел очень быстро, кипя от гнева, который не исчез, даже когда Эмбер выбежала из спальни ему навстречу. На ней был только халат. Радость ожидания пропала, когда она увидела, что Брюс очень сердит.
— Что случилось, Брюс? В чем дело?
Он подошел и передал ей сложенный листок бумаги со сломанной сургучной печатью.
— На, посмотри! Мне только что принесли это письмо!
Эмбер развернула бумагу и прочитала:
"Сэр! Вы нанесли мне оскорбление, которое неприемлемо для джентльмена. Встречусь с Вами завтра утром в пять на Мэрроубоун-Филдз, там, где Тайбернский ручей пересекает дорогу. Возьмите с собой Вашу шпагу. В противном случае, я к Вашим услугам в любое назначенное Вами время.
Ваш слуга, сэр, Капитан Рекс Морган".
Почерк корявый, перо несколько раз царапало бумагу, оставляя на ней чернильные пятна.
Ослепленный яростью, Рекс опустил половину формальностей при вызове на дуэль: по обычаю, вызываемый имел право выбора места и времени поединка, а также вида оружия. Кроме того, Рекс ничего не написал о секундантах, что тоже входило в ритуал дуэли на французский манер. Дуэли привезли из Франции, и они уже стоили Англии нескольких ненужных смертей.
Эмбер подняла глаза на Брюса и отдала письмо:
— Ну?
— Что — ну? Тебе нечего сказать? Ради Бога, Эмбер, что с тобой? Ведь ты знаешь, он потеряет звание, его отправят в ссылку! Он может вообще никогда не вернуться назад! Если тебе все равно, что станется с ним, то подумай хотя бы о своем собственном будущем! Найди Рекса и скажи ему, что для этой глупой встречи просто нет причины!
Пораженная, Эмбер остолбенела. Ее обидел отказ — очевидно, Брюс не считает ее достаточной причиной для дуэли. Ее гордость была уязвлена, она захотела оскорбить Брюса. С насмешливой улыбкой на губах Эмбер произнесла:
— Ты удивляешь меня, лорд Карлтон.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, и глаза его сузились.
Эмбер пожала плечами в ответ:
— Никак не думала, что тебя встревожит поединок на шпагах. Я-то считала, что морской пират умеет защитить себя и других.
Нэн ахнула при этих словах и зажала рот рукой, как бы останавливая те слова, которые произнесла хозяйка. Но на сердитом лице Брюса появилась презрительная насмешка:
— Я не боюсь встречаться с ним, и ты это прекрасно знаешь, черт тебя подери. Но я не считаю необходимым драться без серьезной на то причины.
— Ты имеешь в виду меня, лорд Карлтон? А вот Рекс считает меня достаточно серьезной причиной!
— Скажи ему, что у тебя уже есть от меня ребенок, и тогда увидим, что он думает по этому поводу!
— Он знает об этом и, тем не менее, хочет драться с тобой! В любом случае я не знаю, куда он пошел! А если ты не хочешь драться, то придумай свои отговорки!
Эмбер отвернулась от него, но успела заметить, что Брюс глядит на нее с ужасом. И, не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
— О, мэм! — в отчаянии воскликнула Нэн. — Что вы сделали!
— Мне наплевать! Напрасно он ожидал, что я стану отговаривать его!
— Да ведь не потому, что он боится, мэм! И вы это прекрасно знаете!
Эмбер раздраженно пнула ногой табурет и вернулась в спальню, хлопнув дверью что есть силы, чтобы дать выход своим чувствам. Несколько минут она ходила взад-вперед по комнате, она сердилась и на Брюса, и на Рекса, и на себя, и вообще на весь мир. «Чума на всех мужчин!» — говорила она себе в ярости. Она стащила с себя халат и бросилась на постель, хотя знала, что не сможет заснуть.
Час спустя, когда Нэн вошла в спальню, Эмбер все еще не спала, она беспокойно металась, но гнев начал понемногу ослабевать, и его место заняла тревога. Ее не беспокоила сама дуэль, ибо, хотя дуэли и запрещались законом, они происходили чуть ли не каждый день и темпераментные молодые люди дрались из-за любого пустяка: необдуманного слова, неудачи в карточной игре, привилегии идти по той или другой стороне улицы, противоречия в вопросах вероисповедания, из-за вина или из-за женщины. Каждый джентльмен овладевал умением драться на шпагах почти одновременно с умением ходить, а искусство требовало практики.
Эмбер не боялась этой дуэли. Она была даже польщена и почти рада, или была бы рада, если бы Брюс не вел себя столь откровенно оскорбительно. Дуэли часто завершались без смертельного исхода, их останавливали при первой крови. Но сейчас она встревожилась, что станется с ней по окончании поединка?
Допустим, что Рекс не простит ее на этот раз. Допустим, ему действительно придется покинуть страну и он никогда больше не вернется обратно. Что же в таком случае будет с ней? У Эмбер не было иллюзий о месте женщины в Лондоне периода Реставрации. Она понимала — ей очень повезло, что она нашла такого человека, как Рекс Морган, который любит ее. Ибо любовь вышла из моды, а без любви мужчина не имел никаких обязательств, женщина — никаких прав. Она сразу осознала, что вела себя в этой истории как дура. Конечно же, Рекс все понял… И ее выдумка про тетю Сару — какая глупость! Но в то же время, как иначе она могла поступить? Эмбер была вынуждена признаться себе, что только один путь избавил бы ее от всего этого — не нужно было ей уезжать из Лондона с Брюсом. Но она так сильно хотела этого, так жадно мечтала… и вот что получила за это.
«Что же происходит со мной? — спрашивала она в отчаянии. — У меня был Рекс… У меня был Брюс, а что сейчас? — она быстро перенесла гнев на Брюса. — Черт его подери! Он не принес мне ничего, кроме неприятностей!»
Тут она услышала, что в комнату на цыпочках вошла Нэн, и Эмбер сказала ей:
— Зажги свечу, если хочешь, Нэн. Я не могу заснуть.
Нэн принесла большую восковую свечу, зажгла ее и еще четыре свечи в настенных канделябрах. Эмбер сидела на постели, обхватив одной рукой колени, другой вцепившись в волосы.
— О Боже мой, Нэн, что же мне теперь делать? Раздеваясь ко сну, Нэн тяжело вздохнула:
— Честно скажу, мэм, просто не знаю. Мы попали в дьявольскую заварушку.
Обе женщины были встревожены и безутешны. Потом Нэн погасила свечи, забралась в постель, и они долго разговаривали, ни одна из них не могла уснуть. Наконец Нэн заснула, а Эмбер продолжала метаться. Она слышала голос ночного сторожа, возвещавшего каждый час: один, два, три.
«Я не должна вот так просто лежать здесь, когда моя жизнь гибнет!» — говорила она себе. И когда услышала, что сторож провозгласил: «Господь дарует вам новый день, господа! Четвертый час и да будет утро добрым!», Эмбер откинула одеяло, встала с постели и начала трясти Нэн.
— Нэн! Просыпайся! Я отправляюсь на Мэрроубоун Филдз.
— Господь с вами, мэм! Я подумала, дом горит… Эмбер быстро, но тщательно оделась, понимая, что наступил драматический момент в ее жизни и нужно хорошо выглядеть. Она нанесла на лицо косметику, приклеила пару мушек, расчесала волосы так, что они падали на плечи свободными волнами. Потом надела ярко-красный бархатный костюм, жакет которого походил на мужской пиджак. Жакет сидел на ней в обтяжку, красиво открывая грудь, а манжеты украшало парчовое шитье. Поля ее шляпы для верховой езды украшали красные страусовые перья, сапоги были из красного бархата с отделкой из горностая. Этот наряд ей сшили на заказ — Эмбер собиралась ввести новую моду, но ей так пока и не пришлось его надеть.
Пока Иеремия занимался лошадьми, Эмбер выпила горячего кофе, который ей приготовил Тенси, с добавлением бренди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56