— Благодарю вас, — произнес Ройс как мог любезнее. — К несчастью, мне знаком чуть ли не каждый камень этого замка.
— Что ж. Тогда я пойду к восточной башне. Оттуда открывается такой вид, особенно в лунную ночь.
Сохраняя на лице улыбку, она медленно повернулась и отошла, маняще покачивая бедрами.
С некоторым сожалением он проводил ее глазами и, повернувшись затем к Кьяре, увидел, что та пристально смотрит на него.
— Я вас не задерживаю, — произнесла девушка.
— Кьяра…
— Идите с ней, — повторила она. — Я вам разрешаю. Не хочу, чтобы ваши обязанности помешали насладиться этим прекрасным лунным вечером.
Кьяра поднялась из-за стола, но Ройс схватил ее за руку.
— Не забывайте, миледи, я с такой же ответственностью отношусь к своему долгу, как и вы к вашему.
Она вырвала руку.
— Вряд ли кто-нибудь из этих несчастных женщин или детей собирается похитить меня нынче ночью. У себя в комнате я буду в полной безопасности. Единственное окошко там, если вы заметили, шириной в две-три стрелы, и тот, кто захочет проникнуть через него, должен быть худым, как щепка. А дверь я как следует запру.
— Кьяра, не смейте говорить подобным образом. Вы…
— Если не возражаете, я побуду в одиночестве, ибо не привыкла к присутствию в своей комнате постороннего человека. Особенно мужчины. Я ухожу, милорд. Отсюда вам видна дверь моих покоев… Правда, с восточной башни это, вероятно, будет труднее.
Она повернулась и пошла — почти побежала — через залу, оставив Ройса в некотором смятении у стола, заполненного яствами, ни на одно из которых он не мог даже глядеть.
Ее мандолина… Только после того как Кьяра ушла, он обратил внимание на забытый инструмент, который она так любила и на котором так искусно играла.
Глава 8
Кьяра захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней, закрыв лицо руками, с трудом переводя дыхание. Она была подавлена тем, что сейчас произошло, недовольна и озадачена своим поведением.
Как они смотрели друг на друга, Ройс и та женщина! Какой стыд! Но что ей до этого? Какое она имела право так с ним разговаривать? Выражать недовольство. Чем? И было ли это недовольством?
Девушка продолжала прижиматься к двери, словно в поисках надежной защиты. На глаза у нее навернулись слезы. Нет, она не станет плакать! Но отчего, собственно, ей хочется плакать? В чем причина? Неужели из-за этой навязчивой, докучливой женщины? Блудница, вот она кто! Гетера! Самые подходящие для нее слова!
«Ох, зачем я ругаю и осуждаю эту несчастную одинокую женщину, наверняка беженку. Что она мне сделала? Просто до сих пор я никогда не видела таких, как она».
Постепенно Кьяра успокоилась. На низких столиках горели свечи, весело пылал огонь в очаге, распространяя запах сандала, матрацы были застелены свежими простынями, по которым разбросаны лепестки роз; четыре столбика кровати задрапированы белым шелком, образующим балдахин и занавеси по бокам. На одном из столиков стояли большой серебряный графин и два бокала тонкой работы. В воздухе пахло мускусом. Да, это не вчерашняя каморка в гостинице. Милая леди Элинор! Даже положила в изножье кровати ночную рубашку из прозрачной ткани, с длинными пышными рукавами и красивой вышивкой.
Добрая хозяйка приготовила все, что нужно молодым супругам для ночи любви и вожделения. Она и подумать не могла, что они с Рейсом совершенно чужие друг другу, что он проведет сегодняшнюю ночь в восточной башне, куда его позвала эта…
«Нет, больше не буду обзывать ее бранными словами. Она не заслужила их». Кьяра больно прикусила нижнюю губу.
Девушка собралась было отойти ко сну, как в голову пришла новая мысль: если Ройс собирается Развлечься этой ночью, что мешает ей сделать то же самое? Зачем нежиться в постели и предаваться грусти, как какая-нибудь изнывающая от любовного томления героиня баллад, которые так любят распевать менестрели. Она ничуть не изнывает от любви! Пускай ее страж проводит время, как ему заблагорассудится. И с кем пожелает. Ей-то что до этого?
Довольная своим смелым решением, Кьяра в раздумье прошлась по комнате. Знать бы только, что именно сделать, чтобы получить удовольствие.
Девушка присела на край постели. Конечно, хорошо бы поиграть сейчас с собакой, но где ее найдешь в огромном замке? Быть может, почитать одну из книг, которые она сумела отстоять в борьбе с Рейсом?
Кьяра достала их из сумки, полистала немного и поняла, что чтение не доставит ей сейчас ровно никакого удовольствия. Помимо воли, мысли ее снова переключились на Ройса. Что же происходит между ними? Почему и она, и он так напряжены все время, словно тетива лука? Почему каждая мелочь, любое слово или взгляд рождают какие-то странные ощущения, несообразные тому, о чем идет беседа?
А когда они случайно касаются друг друга?.. Неужели именно об этом она читала в книгах? Отчего? Зачем?! Кто он и кто она? Ведь ее судьба уже определена.
Кьяра медленно раздевалась, слегка вздрагивая от холода. Или от мыслей? И, наконец, взяв с постели красивое ночное одеяние, надела его и села, прислонившись к одному из столбиков кровати, глядя на куски сандалового дерева, сгоравшие в очаге.
Почему не проходит озноб? Стиснув зубы, девушка юркнула под одеяло, захватив по привычке книгу, но даже не открыла ее.
В постели она тоже не могла согреться и не могла не думать о своем странном охраннике — дерзком и в то же время удивительно заботливом. Впрочем, чего только не сделаешь за обещанные деньги и прочие награды?
Взгляд ее упал на графин с вином, стоявший на столике.
Негоже мерзнуть, когда рядом с ней напиток, призванный согревать и душу, и тело.
Протянув руку, Кьяра наполнила один из бокалов и пригубила.
Какое крепкое! Или ей показалось? Она отпила еще. Нет, не такое уж крепкое. Хотя воспитатели наставляли ее, что принцессам пристало пить лишь самые легкие напитки, она решила осушить содержимое бокала. В конце концов выбора у нее сейчас не было.
Кьяра вновь наполнила бокал. «Сегодня ночью, — подумала она, улыбнувшись, — я узнаю, что бывает, когда вино пьют, а не пробуют».
— За свободу! — объявила девушка вслух.
Взбив подушки и подложив их под спину, она все же раскрыла книгу и, с наслаждением вдохнув запах розовых лепестков и сандала, принялась за чтение. Но почти сразу же отложила томик, неожиданно вспомнив свое недавнее падение в лесу от удара тяжелой веткой. Встревоженный не на шутку Ройс прижимал ее к своей груди, и ей было очень приятно прикасаться к нему, ощущать незнакомый запах.
Кьяра попробовала отогнать мысли о Ройсе, недовольная тем, что этот человек не выходит у нее из головы даже сейчас, когда ей так хорошо и приятно лежать в удобной чистой постели и потягивать вкусное вино. Самого же его, к счастью, нет ни в этой комнате, ни поблизости.
Конечно, он ведь со всех ног помчался в восточную башню, где его поджидает та развязная полуобнаженная красотка! Наверное, он не может отказать ни одной женщине, стоит той лишь взглянуть на него.
Кьяра снова — уже не очень твердой рукой — налила себе вина и выпила. На сей раз без тоста.
Интересно, что испытывают другие женщины, когда Ройс обращает на них внимание? Начинает ли у них сильнее биться сердце — так, что хочется схватиться рукой? Думают ли они о его губах? О поцелуе? А он? Что чувствует он? То же самое, что по отношению к ней? Или к ней больше? А может, меньше?
Кьяра выпрямилась, откинула одеяло, схватила с простыни лепесток розы и порвала на мелкие кусочки.
Сегодня утром там, в лесу, ей показалось, что он относится к ней не совсем обычно. Глаза и руки выдали его. Ну почему же почти сразу он стал опять таким холодным и далеким?
Она спрятала лицо в ладони. «Боже, зачем я думаю об этом? Не все ли равно, как относится ко мне Ройс Сен-Мишель? Что это меняет? Еще несколько дней, и он исчезнет из моей памяти. А я — из его».
С детства ей внушали, что долг и ответственность за страну, за дела короны — превыше всего. Все остальные чувства — на втором месте. Если не на третьем…
Содрогнувшись, Кьяра вновь натянула одеяло. Разве не то же самое она говорила Ройсу совсем недавно? Ох, довольно об этом! Не лучше ли еще отпить из бокала и постараться успокоиться? Думать о чем-то другом…
Но о чем?
Свечи почти догорели, огонь в очаге не был уже таким ярким. Комната все больше погружалась во тьму.
Это сразу же поняла Кьяра, открыв глаза. Затем она ощутила тяжесть в голове и во всем теле, мысли путались… все плыло и было окутано каким-то туманом.
Но самое ужасное — девушка услышала шаги за дверью. Нет, не за дверью, в комнате! Так уже было, подумала она, около двух недель назад, во дворце, когда ее хотели убить. Или смертельно напугать.
Опять кто-то проник в ее комнату! Кьяра попыталась стряхнуть сон, но ей не удавалось. Страх, который она испытывала сейчас, был как бы подавлен этим желанием уснуть. Ей не захотелось шевелиться, что-то делать, звать на помощь. Может быть, все это только сон?
Она лежала без движения, одурманенная сном и страхом, вперившись глазами в темную стену, прижимаясь щекой к раскрытой книге.
Так лучше, спокойнее. Пусть тот, кто вошел, сам думает, как ему поступить. Кьяра будет лежать и ждать. Спать.
Снова донесся звук осторожных шагов. На этот раз совсем рядом. Как тогда, во дворце… Чем он нанесет удар теперь? Ну же…
Вслед за этой мыслью пришла другая. Ройс! Он поможет! Но где он? Почему оставил ее? Надо позвать его! Закричать! Она открыла рот, но язык, казалось, распух и не хотел повиноваться. Только стон, тихий стон сорвался с ее губ.
Злодей был уже близко. Он тоже не проронил ни слова. Вот сейчас ринется на нее. Ведь он специально выждал, когда Ройса не окажется рядом, а Кьяра будет одна. Слабая, беспомощная.
Позвольте! Кто сказал, что она беспомощна? Только сегодня Ройс учил ее защищаться, хвалил. Да, хвалил за успехи. Что это он твердил все время? Требовал, чтобы Кьяра запомнила?
Ах да, локоть и пятка. И еще пальцы руки.
Пожалуй, лучше уснуть — и будь что будет.
Темная крупная фигура приблизилась к кровати.
Нет! Она будет защищаться! Лишь бы хватило сил. Боже, помоги ей!
Кто-то наклонился над ней.
Сжавшись в комок, Кьяра мгновенно распрямилась и вонзила локоть в бок злодея. Впрочем, это оказалась голова.
Судя по возгласу удивления и боли, который она услышала, злодей совершенно не ожидал отпора от своей жертвы, да еще такого сильного. Но самое диковинное было то, что этот крик сопровождался каким-то звенящим звуком, показавшимся ей очень знакомым. А уж когда за ним последовала вереница проклятий, Кьяра уверилась, что знает негодяя.
— Ройс?!
— Да, миледи, вы угадали. Точно между глаз.
— О Боже! Я… поверьте… — Язык у нее почему-то заплетался, в голове шумело, перед глазами плыли круги. Что с ней такое? — Вам больно?
— Нет, черт возьми. — Он продолжал тереть лоб и переносицу. — Нос как будто бы цел. Спасибо и на этом. На свою беду, я научил вас хоть чему-то полезному.
Кьяра склонила голову набок, стараясь получше рассмотреть его, но это ей не удавалось. И тогда она решила обидеться:
— Почему вы крались, как вор? Нарочно, чтобы испугать меня?
— Я совсем не крался, как вы изволили выразиться. Я принес вашу мандолину, которую вы забыли в зале, и не хотел будить. Вообще-то я думал оставить ее за дверью, но увидел, что вы ее не заперли, и немного обеспокоился. Почему вы не закрылись?
— Я… я забыла.
Почему, в самом деле, она первым долгом не задвинула засов? А если бы это был не Ройс, а… Ох, представить страшно! Но она и не думала ни о каком злодее, когда оставила дверь незапертой. О ком же она думала? Быть может, кого-то ждала?
Ройс встал на ноги и, подняв выпавшую из рук мандолину, бережно прислонил к стене. Потом втянул ноздрями воздух и сказал:
— Чую, добрая Элинор не пожалела дорогих ароматов, чтобы сделать нашу ночь как можно приятнее. О Господи, Кьяра, зачем вы встаете? Вы же… не совсем одеты.
Девушка с достоинством вскинула голову.
— Я? Почему же? Эту рубашку мне дала Элинор. Разве она не идет мне? — Она покачнулась и оперлась на столик, стоявший возле кровати. — Впрочем, вы правы, милорд. Я не вполне одета. — Кьяра схватила одеяло и завернулась в него. — Теперь лучше? А рубашка очень красивая. И еще Элинор оставила здесь вино. Чудесное вино. Я его уже почти выпила.
— Вино? — воскликнул он с беспокойством. — Какое вино?
— Да вот же! — Кьяра величественным жестом указала на серебряный графин.
— Вы… она при вас принесла его? — спросил Ройс.
Кьяра задумалась.
— Нет, — сказала она немного погодя. — Кажется, он уже здесь был. Да в чем дело?
— Его мог поставить сюда кто угодно. И подсыпать в вино чего-нибудь. Как вы не понимаете?
— Ничего подобного. Я не такая глупая. Хотите сказать, что меня могли отравить, верно? Но я ведь живая! Я живая, Ройс?
— Пожалуй. Но какая-то странная. — Он удержал ее за руку, потому что она опять покачнулась. — Что с вами?
— Сама не понимаю. Вообще-то ничего, но сильно кружится голова. После первых трех бокалов было лучше… совсем хорошо… А потом…
— Потом? Сколько же вы выпили? Не помните?
— Откуда я знаю? Пять… шесть… семь…
Она стала загибать пальцы, проказливо глядя на него.
— Шесть! — в ужасе воскликнул Ройс. — Этого напитка!
— А что такого? Очень легкое, приятное вино. Только вот голова почему-то…
— Кьяра. — В глазах у него появились веселые искорки, голос смягчился. — Кьяра, это не вино. Это называется кассис, весьма крепкий напиток из горной ежевики, который пьют понемногу, маленькими глотками. В семье моего друга Баярда его приготавливают из поколения в поколение.
— А, я понимаю, — произнесла она, опускаясь на постель и с трудом разлепляя веки. — Поэтому он такой вкусный.
— Да, но, несмотря на это, милая крошка, — сказал Ройс злорадно, — завтра у вас голова будет раскалываться от боли.
Кьяра совсем не испугалась — завтра еще так далеко. Кроме того, ей понравилось, что он назвал ее крошкой: такого ей никто раньше не говорил. Какое красивое слово! Гораздо красивее, чем принцесса.
Огонь в очаге снова разгорелся, пламя приятно гудело. Или это гудит у нее в голове? Как здесь хорошо, в этом замке. Какие славные люди вокруг. Лучшее место в мире! Нет, не лучшее. Кажется, ее что-то расстроило, разозлило совсем недавно. Что это было? Ах да.
Она повернулась к Ройсу:
— Отчего вы не рассказали, какой вид был с восточной башни?
Он с недоумением посмотрел на нее:
— Что? А-а, не знаю. Я там не был.
— Неужели? — В голосе у нее звучала насмешка, но в душе было ликование. — Почему?
Их взгляды встретились. В его глазах девушка вновь скорее почувствовала, нежели увидела неистовое желание. То, что разглядела вчера, в лесу.
— Почему вам взбрело в голову, что я взбирался на восточную башню? — спросил Ройс.
— Вас настойчиво приглашала туда весьма привлекательная особа. А где же тогда вы были?
— Сидел в зале. Не спускал глаз с вашей двери, и, оказывается, не напрасно: она не была заперта.
Кьяре захотелось прижаться к его сильному телу — просто так, нежно, в знак благодарности. За то, что он столь серьезно, столь рьяно относится к своим обязанностям. К ней. Она ощущала, как он напряжен, и, хотя не понимала подлинной причины, готова была на все, чтобы ему стало легче.
— Вы сердитесь на меня? Но почему?
— Нет, Кьяра, вовсе не сержусь. — Ройс говорил медленно, будто с трудом. — У меня и раньше не было злости. Просто я… — Он замялся как бы в поисках нужных слов и чуть охрипшим голосом добавил: — Я обеспокоен вашей безопасностью, Кьяра. И не хочу, не могу потерять вас.
Словно яркий свет озарил комнату. Голова закружилась еще сильнее, чем от крепкого напитка, которым она, видимо, злоупотребила, а услышанные слова вызвали прилив необычной радости.
О, как чудесно то, что он сказал! Значит, она не ошиблась, считая Ройса добрым и заботливым!
— Но отчего же, — спросила Кьяра, — мы все время говорим колкости друг другу? Словно бьемся на турнире?
— Милая девушка, — ласково проговорил он, — вы многого еще не понимаете. И об этом лучше помалкивать.
— Но я хочу знать!
Наклонившись, она легко прикоснулась к его спине. Ройс стиснул зубы, мышцы его напряглись, как струны мандолины, спасенной им от чужих рук. Повернувшись вместе со стулом, он посмотрел на Кьяру.
Она пододвинулась на кровати, доверчиво положила голову ему на плечо и с удовольствием отметила, что его одежда пропитана не резкими ароматами, которые словно облако окутывали ту привлекательную брюнетку с вызывающим декольте, а дымом очага. Кьяра облегченно вздохнула И повторила с улыбкой:
— Ну же, Ройс. Пожалуйста, объясните мне, отчего мы так…
Биение его сердца было таким громким, что девушка испугалась: все ли с ним в порядке?
— Кьяра…
Ройс приподнял руку, и она испугалась, что он собирается оттолкнуть ее. Но его пальцы коснулись ее волос, а потом он сжал ладонями ее лицо и повернул к себе.
— Невинное создание, — пробормотал рыцарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29