— Вы, сэр, можете идти ко всем чертям! — процедила она.
Он снова засмеялся, встал и бросил, прежде чем шагнуть к двери:
— До вечера, дорогая.
— Подождите! — окликнула Люсинда. — Где моя горничная Полли?
— В моей постели, — последовала поразительная реплика. — Чертовски искусная шлюшка эта ваша Полли. Я пошлю ее к вам, после того как позабочусь об этом.
Он показал на свой разбухший пенис, повернулся и вышел.
— Что здесь происходит?! — спросила себя Люсинда. «Ученики дьявола»? Как был бы потрясен брат, узнав, что Люсинда уже слышала о них. Всего лишь обрывки сплетен, разумеется, шепотом передаваемые из уст в уста дамами на различных балах и собраниях. При этом они обычно картинно вздрагивали и закатывали глаза. Это было тайное общество, нечто вроде соперников пресловутого «Клуба адского пламени», члены которого не гнушались самого мерзкого разврата и на свои оргии затаскивали несчастных женщин, частенько против их воли. И в самом деле, в прошлом сезоне ходили толки о гувернантке лорда Мелдрю.
Судя по тому, что сказал незнакомец, именно отвергнутые поклонники замыслили ее похищение. Вероятно, они еще глупее, чем она предполагала. Когда Джордж узнает о ее исчезновении, поднимется страшный шум. Им дорого придется заплатить за подобное оскорбление! Слава Богу, она не какая-то крошка девственница, чью лилейно-белую репутацию можно уничтожить подобными выходками! Пусть они смеют хвастать совращением гувернантки, но кто попробует открыть рот и признаться в изнасиловании благородной дамы! Что ж, если она не сможет сбежать, то уж наверняка позаботится, чтобы «Ученики дьявола» получили по заслугам.
Дверь в каморку открылась. Вползла Полли с подносом, нагруженным едой.
— О-о, миледи… — начала было она, но Люсинда тут же оборвала ее:
— Нечего разыгрывать невинную жертву! Тот негодяй, в лапах которого мы оказались, утверждает, что успел переспать с тобой. Это правда, маленькая шлюшка? — рявкнула она, испепеляя горничную разъяренным взглядом.
— Я не смогла остановить его, — захныкала Полли.
— А ты была невинной, — саркастически вставила Люсинда. — Говори правду, бесстыжая дрянь, ибо я спрошу его, а он не прочь похвастаться своими победами!
— Не была, — призналась Полли, шмыгнув носом и ставя поднос.
— И что же? Ты когда-нибудь лезла в постель… к моему мужу?!
— Никогда, миледи! Лорд Роберт был истинным джентльменом! — негодующе вскричала Полли.
— Значит, мой братец? — продолжала допытываться Люсинда.
Полли покраснела и повесила голову.
— Недаром мне по ночам слышались шаги Джорджа, — рассмеялась Люсинда — Ты ведь знаешь, сплю я чутко, а лестница, ведущая на чердак, скрипит. Интересно, он хороший любовник?
Полли уклончиво пожала плечами.
— Иными словами, так же скучен, как его проповеди, — констатировала Люсинда. — Наспех чмокнул, навалился, сунул, два-три выпада, и Джордж готов, верно?
— Миледи, — взмолилась багровая от стыда Полли.
— Ах, с Робертом Харрингтоном все было не так, — вздохнула Люсинда. — Этот человек знал, как любить женщину.
Привстав, она взглянула на поднос. Что ж, тюремщики по крайней мере не собираются морить ее голодом. Яйцо-пашот в нежном сливочном соусе с укропом, ломтик розовой ветчины, теплый хлеб с маслом, полная розетка меда и чайник, от которого поднимался ароматный запах прекрасного индийского чая. Люсинда съела все, попросив Полли разрезать ветчину, поскольку сама не могла действовать обеими руками.
Полли ушла и вернулась днем с очередным подносом. На этот раз она принесла цыплячью грудку, блюдо ранней земляники и кубок вина, того самого, что она пила в ночь похищения. Люсинда понимала, что, должно быть, похититель подсыпал что-нибудь и в этот бокал, но все равно выпила. И заснула. Лучше спать, чем мучиться невеселыми мыслями.
Проснувшись, она увидела, что за окном сгущаются сумерки. И, словно получив какой-то тайный знак, в комнате появился Повелитель и первым делом отпер кольцо кандалов, охватывающее ее запястье.
— Пойдемте, леди Люсинда. Пора встретиться со своими обвинителями лицом к лицу и выслушать приговор «Учеников дьявола».
— Прекрасно, — хмыкнула Люсинда, принимая протянутую руку. — Как же вы, мужчины, смехотворны со своими забавами вроде тайных обществ и старомодных принципов!
— Вы не только храбры, но и дерзки, миледи, — покачал он головой и, вынув шпильки из каштановых волос, рассыпал по ее плечам шелковистые локоны. — Посмотрим, как вы заговорите после того, как сегодняшние празднества окончатся.
Он взял леди Люсинду за руку и потащил за собой.

Глава 2

Выйдя во двор, Люсинда огляделась и поняла, что находится где-то в сельском захолустье. Оказалось, что ее держали в небольшой пристройке. Они прошли через большой, очень запущенный сад, в котором разливался опьяняющий запах роз. Впереди виднелся скромный, увитый плющом кирпичный дом, на вид очень старый, вероятно, выстроенный еще во времена царствования королевы Елизаветы. Но ее спутник, дойдя до дома, свернул в сторону, повел ее по узкой извилистой тропе через еще один сад, на этот раз фруктовый. В самом конце виднелись руины круглой каменной постройки без крыши. Внутри здание напоминало миниатюрный римский театр, похожий на ту арену, которую они с Робертом видели в Риме во время свадебного путешествия.
Здесь ярко горели факелы, пламя которых не шевелил даже легкий ветерок. На темнеющем небе появились первые наезды. Каменные скамьи были заполнены джентльменами в черных плащах с капюшонами. При виде пленницы, ведомой Повелителем в центр арены, собравшиеся возбужденно заговорили.
«Какое эффектное зрелище», — подумала Люсинда, искренне забавляясь произведенным впечатлением. Те бедняжки, которых приводили сюда до нее, как ягнят на заклание, должно быть, пугались насмерть.
— Я привел на ваш суд леди Люсинду Харрингтон, милорды. Прошу вас рассмотреть ее тяжкие преступления, — провозгласил Повелитель, хрипло, но с безупречным выговором. — Что скажете, джентльмены?!
Со скамьи поднялась высокая темная фигура.
— Эта женщина весь сезон бессовестно флиртовала, завлекая и бросая мужчин, которые ухаживали за ней, — начал мужчина. К сожалению, она не узнавала его голоса. — Но это еще не все, — продолжал джентльмен. — Она нагло издевалась над ни в чем не повинными беднягами, достойными поклонниками, обозвав одного лошадиной мордой, другого слоном, а третьего аистом в павлиньих перьях.
Едва уловимый смешок пронесся над скамьями.
— Что они, спрашивается, сделали, чтобы заслужить такие оскорбления от этой чванливой особы? Каждый оказал ей высшую честь, попросив стать его женой. Джентльмен может принять вежливый отказ, милорды, каким бы горьким ни было разочарование, но публичное унижение, позор и осмеяние?! Непростительно!
Милорды! Эта женщина, вдова прекрасного человека, которого все мы знали, неуправляема. Даже ее добрый брат, истинный христианин, которого все мы искренне уважаем, не смог ничего с ней поделать. Леди Люсинда Харрингтон забыла свое место. Забыла, что женщина по сравнению с мужчиной существо низшее. Суду «Учеников дьявола» предлагается отдать леди Люсинду в руки Повелителя, на период три месяца, с тем чтобы он наставил ее в истинных обязанностях женщины. Мы снова соберемся здесь в ночь сентябрьского полнолуния. При этом леди Люсинда покорно и со всем почтением извинится перед своими поклонниками за прошлые грехи, отдаст им свое тело и выберет из них будущего мужа. Надеюсь, все согласны с наказанием, милорды?
— Да, — дружно закричали присутствующие.
— Все вы омерзительно глупы! — завопила Люсинда. — По-вашему, я должна трястись от страха, слушая весь этот вздор и чушь? Я не какая-нибудь продавщица или сельская девчонка, которую вы вожделеете и которую можно запугать!
— Она сама приговорила себя своими наглыми обвинениями! — воскликнул оратор. — И если кто-то из вас не решался ранее подвергнуть ее испытанию, теперь, надеюсь, вы убедились, джентльмены!
— Табурет! — рявкнул Повелитель, и просимое немедленно появилось. Поставив на него ногу в сапоге, мужчина перекинул Люсинду через колено, задрал прозрачную сорочку и громко спросил: — Сколько, джентльмены?
— Десять!
— Нет, двадцать! — возразил кто-то.
— Двадцать, двадцать! Пусть эта соблазнительная попка задымится! — раздался дружный хор.
Изумленная столь решительными действиями Люсинда взвизгнула, когда на ее упругие ягодицы опустилась жесткая ладонь. Больно не было, просто немного жгло.
— Да как вы смеете! — воскликнула она, попытавшись увернуться от неумолимой руки, продолжавшей осыпать ударами ее несчастный зад. Зрители громко отсчитывали каждый. Люсинда, взвыв от негодования, продолжала сопротивляться.
— Семнадцать!
— Восемнадцать!
— Девятнадцать!
— Двадцать! — выкрикнул джентльмен, и все было кончено.
— Она мокрая? — осведомился голос сверху. — Ее маленький персик алеет, как роза в цвету.
— Посмотрим, — объявил Повелитель и, поставив Люсинду перед собой, сел на табурет. Грубая рука сорвала с нее сорочку. Что могла поделать несчастная Люсинда, когда жесткие пальцы проникли в ее лоно?
Притянув женщину к себе, он одним взмахом насадил ее на свою плоть, вонзившуюся в самую глубь тесного грота. Застигнутая врасплох Люсинда громко ахнула. Со скамей доносились ободрительные крики: «Ученики дьявола» громко поощряли Повелителя.
— Хорошенько отдерите ее, сэр!
— Заставьте дерзкую суку молить о пощаде!
— Ты дьявол! — простонала Люсинда ему на ухо. Их тела извивались и сталкивались.
— Постараюсь ради нас обоих и нашей сладострастной публики заставить вас кончить, леди Люсинда.
— Перед этими животными?! Никогда! — поклялась она, но его неукротимое разящее орудие, несмотря на все ее усилия, уже одерживало победу.
— О-о! — всхлипнула Люсинда.
— Я покорю тебя, восхитительная дикая кошечка, — пообещал он, обводя языком завиток ее ушка. — И превращу в покорного домашнего котенка, Люсинда.
— Никогда! — повторила она, впиваясь зубами в мочку его уха, но тут же дала себе волю, почти обезумев от наслаждения.
Он залил ее лоно своими соками, хотя не желал этого… пока. И что-то промычал сквозь зубы. Похоже, этим летом его ждет нелегкое испытание, и при мысли об этом он все больше возбуждался. Эта работа давно уже приелась ему.
Но, вспомнив, где находится, он снял ее с коленей и поставил на ноги. Люсинда, еще не придя в себя, покачнулась. Он что-то застегнул у нее на шее. Открыв глаза, она увидела филигранную золотую цепочку, пристегнутую к nor водку, и вопросительно взглянула на своего мучителя.
— Последний акт дешевого спектакля, — пробормотал он так тихо, что слышала одна Люсинда. — Лучше повинуйтесь мне, Люсинда, иначе я отстегаю вас тростью перед этими джентльменами, которые так жаждут вашей покорности. Если шлепки вы можете вынести, то вряд ли стерпите настоящие побои. Крики боли не вызовут у них ничего, кроме радости. Неужели вы этого хотите? Теперь мы с вами обойдем арену, и вы будете высоко поднимать ноги и рысить, как вышколенный пони. Пару раз я подстегну вас хлыстом, и каждый визг поможет ублажить «Учеников дьявола». Вы поняли меня, Люсинда?
Она кивнула.
— И покоритесь мне? Не хотелось бы мучить вас, но придется, если вы не послушаетесь.
— Это так унизительно, — прошептала она.
— Вы правы, — согласился Повелитель. — Но не более, чем стонать от удовольствия на глазах у целого собрания, когда мужчина вгоняет в вас свою плоть. Вы готовы?
Люсинда вздохнула, но все же наклонила голову.
— А теперь, милорды, мы прощаемся с вами до сентябрьского полнолуния! — объявил Повелитель. — Хоп!
Он слегка дернул за тонкий поводок и шлепнул Люсинду хлыстом. Негромко вскрикнув, Люсинда быстро засеменила рядом с мужчиной. Стройные, изящные ножки ступали твердо, голова была высоко поднята. К своему смущению, она обнаружила, что ее полные груди колышутся при каждом движении. Она старалась не смотреть по сторонам, и когда они под одобрительные вопли ретировались, Люсинда замедлила шаг и спросила:
— Что они будут делать теперь?
— Проведут великолепный летний вечер, попивая мое вино и трахая местных девиц, которых я специально привел из деревни. Ваша Полли присоединится к веселью. Решила посмотреть, какой из будущих хозяев лучше ее ублажит.
— А мы? — допытывалась Люсинда.
— Нам предстоит узнать друг друга поближе, сокровище мое. У меня всего три месяца, чтобы превратить вас из языкастой, своевольной, упрямой особы в смирную, тихую даму.
— Ничего не выйдет, — предупредила Люсинда. — Зря тратите время, если воображаете, что сможете изменить меня, сэр. Я всегда была настойчивой и своевольной, такой и останусь. Куда мы направляемся?
— В мой дом, — пояснил он, подводя ее к кирпичному, увитому плющом зданию.
— Где мы находимся?
— В Оксфордшире, большего я открыть не могу. Ближайшая деревня — в семи милях отсюда, а соседей у меня нет. Помимо работы для «Учеников дьявола», я выращиваю и объезжаю скаковых лошадей.
Повелитель открыл маленькую дверь, пригласил Люсинду в дом и шагнул к лестнице.
— Надеюсь, вы найдете свои покои куда более удобными, чем ту каморку, где пришлось провести сегодняшний день.
— Где же ваши слуги? — осведомилась она.
— У меня их немного, и, прежде чем приметесь допрашивать меня, говорю сразу: все они приучены к здешним порядкам. Мало того, помогают мне в моих трудах.
— Вы так и не снимете маску, сэр?
— Нет. Мы еще можем встретиться в свете. Не хочу смущать ни вас, Люсинда, ни вашего мужа.
Он открыл вторую дверь, и они оказались в большой спальне, отделанной панелями. Широкое окно-эркер выходило в сад. Створные переплеты были освинцованы. К облегчению Люсинды, у одной стены возвышался огромный камин. Посреди комнаты стояла кровать с красным бархатным балдахином. У противоположной стены стоял комод.
— Где же будет спать Полли? — удивилась женщина.
— Рядом есть маленький чулан, где вполне поместится ваша горничная. Впрочем, уверен, что немало ночей она проведет в чужих постелях.
— В том числе и в вашей? — уничтожающе усмехнулась Люсинда.
Повелитель рассмеялся:
— Нет, мое сокровище. Кто же будет учить вас искусству покорности? По ночам я буду охранять ваш сон.
— Мне нужна ванна, — потребовала Люсинда. — Я вся липкая от вашего пота и соков, сэр.
— Разумеется, — учтиво кивнул он. — Я немедленно прикажу слугам все приготовить. Они в полном вашем распоряжении, особенно когда Полли будет занята в другом месте. Мне нужно вернуться в амфитеатр и проверить, пришли ли деревенские девушки и все ли в порядке.
Он поклонился и вышел, оставив Люсинду голой и донельзя рассерженной. Дрожа от холода и гнева, она огляделась. Но тут дверь приоткрылась, и Люсинда в отчаянии поискала глазами что-то, чем можно было бы прикрыться. Однако на кровати не было даже покрывала. На пороге появился лакей в распахнутой на груди ливрее и белом парике. Поспешив к камину, он немедленно зажег сложенные там дрова, поднялся и улыбнулся Люсинде, пытавшейся отступить за прикроватные занавески.
— Ванну сейчас принесут, миледи, — с поклоном сообщил он. — Какие духи вы предпочитаете?
— Лаванду, — выдавила Люсинда.
— Прекрасно, миледи. Меня зовут Джон. Мне и моим собратьям приказано прислуживать вам. А вот и ванна. Возможно, она несколько старомодна, но мы сумеем угодить вам и вымыть такую знатную госпожу.
— Я вполне способна вымыться сама! — надменно обронила Люсинда.
— У нас приказ, миледи, — тихо объяснил Джон.
Люсинда молча ждала, пока два других лакея наполняли водой круглый дубовый чан. Джон на несколько минут исчез и вернулся с флакончиком, содержимое которого вылил в ванну. По комнате распространился запах лаванды. Он с улыбкой протянул руку Люсинде, пока остальные хлопотали, развешивая перед огнем полотенца. Люсинде ничего иного не оставалось, как принять предложенную руку и сесть в чан. Джон заколол ей волосы на затылке и взял большую губку. Намылив ее куском твердого мыла, он стал тереть спину леди Люсинды и поливать теплой водой. Другой лакей вложил в ее руку рюмку с ароматным ликером.
— Так приказал Повелитель, миледи, — пояснил Джон. — Пожалуйста, выпейте.
Люсинда пригубила ликер, благоухающий спелой земляникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12