Лис рано утром вымылся, забрал из прачечной жены Вонг Чи свою чистую и накрахмаленную одежду. Ему было приятно, что он пришел к другу вычищенным, выбритым и одетым в чистую полосатую рубашку и выцветшие синие брюки, пахнущие солнцем, мылом и горячим утюгом миссис Чи. С тоской вспоминая о народе лакота, он еще раз утвердился в мнении, что принадлежал он все-таки именно этим местам. Даже со всеми своими бросающимися в глаза недостатками и несообразностями, Дидвуд был его домом, и он вернулся сюда с новым чувством, что чего-то стоит. Может быть, у него тоже есть изъяны, но у него есть и цель — и ему приятно было снова это осознавать. Как будто пламя его души снова загорелось.
В бане Лис услышал от старого Френчи подробности смерти Билла, разумеется уже приукрашенные ради создания легенды. Он держал тузы на восьмерках, названных теперь «рукой мертвеца», и сидел спиной кдвери салуна, когда туда вошел Джек Мак-Колл и выстрелил ему в затылок. Некоторые говорили, что убийца просто пьяница, другие считали, что он последовал за Бешеным Биллом в Дидвуд, чтобы отомстить за брата, застреленного Хиккоком в Эбилене. Как бы то ни было, суд рудокопов, собравшийся в Жемчужном театре, счел возможным отпустить его. В этой истории было столько темного, что Лис решил не задумываться над обстоятельствами смерти друга.
— Просто пришло его время, — размышлял Лис, глядя на полевые цветы, которыми была отмечена могила.
— Эй, приятель! — раздался голос в нескольких ярдах внизу. — Я слышал, ты вернулся!
Лис увидел приближающегося Колорадо Чарли Аттера и иротянул руку:
— Рад тебя видеть!
— Я ушел той ночью и не возвращался из Чейенна, пока они его не похоронили. Я пытался собрать по кусочкам всю эту историю, но, кажется, у каждого своя судьба. Во всяком случае, я ничего не могу сделать, чтобы вернуть его… — Аттер пожал плечами, внезапно прекратив разговор, так как глаза его повлажнели.
— Я думал точно так же, — Лис открыл свое сердце другому человеку; он потерял своего лучшего друга.
— Мне будет очень не хватать его. Знакомство с ним его было честью для меня. Отвратительно, что этот город превращает его в миф: еще один способ делать деньги, знаешь ли.
— Такой уж город этот Дидвуд, хотя… Хочешь позавтракать вместе? Я думал навестить тетушку Лу Марчбенкс в Большой Центральной. Хочешь пойдем? Ее бисквиты ни с чем не сравнить. Билл любил их, мы можем поесть в его честь.
По лицу Лиса медленно расплылась широкая улыбка:
— С удовольствием, Чарли. Чертовски хорошо быть дома! Они спустились с холма и прошли по шаткому деревянному мостику через Бухту Белой Рощи. Чарли сказал:
— Я собираюсь сделать надпись на могиле Билла и долго думал, что вырезать на ней. Хочу написать: «Приятель, мы встретимся снова на счастливой охотничьей земле, чтобы больше не расставаться». — Чарли искоса взглянул на Лиса, ожидая его реакции.
— Прекрасные слова, Чарли. Именно то, что понравилось бы Биллу, — ответил Лис. — Дай мне знать, когда соберешься это сделать, и я помогу тебе, если нужно.
— Очень признателен.
Лису очень хотелось полностью довериться Колорадо Чарли Аттеру, но это казалось ему слишком рискованным. Он был уверен, что может доверить ему секрет, но что, если ют проговорится во сне или что-нибудь в этом роде? Так что вместо этого они ели ячницу с колбасой, бисквиты и запи-вали все это большим количеством кофе, обсуждая в общих чертах путешествие Лиса в Бир Батт.
— Здесь люди действительно ненавидят сиуксов, — заметил Чарли, наполнив желудок. — Разумеется, большей частью это вызвано страхом, да и виной, даже если они этого не понимают. Каждый кричит о том, что индейцы нуждаются в цивилизации и о том, что наш долг делать это, так как индейцы слишком простодушны и дики. — Он опустил в кофе кусок сахара и поболтал им в чашке. — Я не знаю ответа. Не думаю, что Господь Бог послал нас, белых, для развития цивилизации. Сдается мне, кончится тем, что мы, вероятно, уничтожим огромную часть этих прекрасных мест. Но, с другой стороны, я не хочу возвращаться назад. А ты?
Лис тер переносицу в течение нескольких секунд.
— Нет, не хочу. Но я не вижу, почему эта земля должна принадлежать или им, или нам.
— Потому что мы слишком высокомерны, чтобы делиться.
— Черт возьми! Я это знаю.
— Ты, может быть, иной, но это лишь ты!
— Печально видеть все это, Чарли. — Лис откинулся на стуле, простонавшем в знак протеста. — Эти люди просто хотят, чтоб их оставили в покое и дали им жить так, как они жили всегда, в гармонии с землей и природой. Они хотят открытых прерий и буйволов и, если бы мы смогли дать им эту свободу, нам бы не пришлось учить их обрабатывать землю или заботиться об их пропитании.
— Да, но это означало бы, что мы признали существование другого образа жизни, чем наш, а мы для этого слишком высокомерны. Нам нужно превратить их в подобие белых или убить в попытке это сделать.
Лис вспомнил, как вел себя Кастер перед событиями на Литтл Бигхорн и о том, что сотни людей действовали по его приказам.
— Надо восхищаться таким человеком, как Безумный Конь, знаете ли. На следующий день, после того как мы отправились сюда из поселка, он повстречался нам с парой своих людей, возвращавшихся после последнего набега на Холмы. Не думаю, что они многого добились, но Безумный Конь вез захваченный им красный зонт от солнца. Он прихватил его для старого индейца по имени Один Мокасин который последнее время теряет сознание от жары. Он был горд, что возвращается с этим красным зонтом. Даже такая победа, пусть чисто символическая, поддерживает его дух. Есть что-то по-настоящему благородное и восхитительное в таком человеке, как Безумный Конь, который отказывается сдаваться перед превосходящими силами противников.
— Да, я догадываюсь, — с сомнением прошептал Колорадо Чарли.
— Но ведь это глупо, не думаешь?
— Для посторонних, может быть, но не тогда, когда ты рядом с ним. Вокруг него аура, которая так сильна, что ты почти веришь, что он мог бы победить.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. В Билле это тоже было. Но посмотри, что с ним произошло… И Безумный Конь тоже будет побежден. Здесь Крук, я слышал, — сказал Чарли.
Лис кивнул:
— Безумный Конь сказал мне, что генерал пытался выгнать их после Литтл Бигхорн. Его разведчики лишь выследили Три Звезды с его отрядом, стоявшим в прериях далеко к северу. У Безумного Коня хватило смекалки поджечь траву за спинами своих людей, двигавшихся на юг из Монтаны, а Крук недооценил сиуксов, и теперь, говорят, его кони умирают от голода, да и людям не хватает еды.
— Нет ничего глупее, чем белый человек в индейской местности, — заметил Чарли. — Знаешь, Лис, на твоем месте я бы не стал публиковать в «Пионере» отчет о твоих приключениях с Безумным Конем. Здесь, в Дидвуде, многие могут заинтересоваться, насколько ты подружился с сиуксами.
Может быть, ты слышал, что «Пионер» призывал вешать белых, уличенных в продаже оружия индейцам? — Вытерев рот салфеткой, он оттолкнул свой стул. — Конечно, я знаю, ты бы не сделал ничего подобного. Другое дело привезти индианку, но тут большая разница.
— Ты слышал об Улыбке Солнца? — удивленно спросил Лис, когда они направились к освещенной солнцем двери гостиницы.
— Твоя мама любит поболтать. Она была в лавке Стара и Бьюллока последний раз, когда я заходил туда. Вероятно, у нее большой список вещей, которые нужно купить.
Лис поспешно распрощался с Колорадо Чарли, поблагодарив его за завтрак и беседу и договорившись, что вскоре они снова встретятся. Чарли зашагал на «Бесплодные земли», а Лис направился к новой лавочке Дидвуда на углу Главной улицы и Уолл-стрит.
Энни Сандей Мэттьюз представляла собой потрясающее для Дидвуда зрелище. Она стояла в центре простой провинциальной лавки, еще пахнущей свежеспиленной сосной, в прогулочном костюме из тонкого кремового сукна с синими, как сапфир, пуговицами и такого же цвета каймой. Хотя ее костюм был по покрою очень прост и на ней не было никаких драгоценностей, кроме обручального кольца с бриллиантами, Энни Сандей олицетворяла собой вкус и воспитание. Ее блестящие волосы были стянуты на затылке простым узлом, что делало ее лицо и глаза еще более красивыми.
Темноволосый мужчина, приметный своими густыми бровями и усами, оживленно беседовал с Энни. Второй человек с угловатыми чертами лица и редеющими каштановыми волосами сидел за прилавком. Лавка была заполнена огромным количеством разнообразных товаров.
— Дэниэл, как замечательно, что ты зашел! — приветствовала Лиса мать, протянув ему руку в перчатке. — Интересно знать, куда ты ушел так рано? Ты забыл о простых правилах вежливости, например, что следует оставить записку, в которой сообщить, где ты находишься?
От ответа на этот невероятный вопрос Лиса избавил Сет Бьюллок, шагнувший вперед, чтобы представиться самому и представить своего партнера Сола Стара, который лишь вежливо кивнул из-за прилавка. Оба мужчины были в костюмах и бумажных воротничках.
— Вы должны гордиться тем, что у вас такая замечательная мать, — заявил Бьюллок. — Ей потребовалось огромное мужество и находчивость, чтобы одной проделать весь этот путь. Дидвуду действительно нужна такая женщина.
— Не буду с вами спорить, — уклончиво ответил Лис.
— Миссис Мэттьюз рассказывала нам, что она много лет преподавала в школе, — вставил Сол Стар… — Это и нужно Дидвуду — первоклассная учительница, чтобы обучать наших детей.
— Пока у меня нет таких планов, — заколебалась Энни. — Прежде всего я нужна своему сыну.
— Мама! Ну что ты говоришь? Я же не эгоист, чтобы держать тебя дома, когда в Дидвуде нет учительницы! Похоже, что ты предназначена для такого дела, и я начинаю думать, что тебя привела рука Бога, — Лис вскинул руку вверх, — сюда, в пустыню!
— Я, конечно, подумаю об этом, — пробормотала она, пронзительно взглянув на сына. — Должна сказать, я нахожу гражданский дух этого города весьма… горячим. Ты знаешь, Дэниэл, мистер Бьюллок принял должность шерифа? Он только что сказал мне, что любому, кто принесет голову индейца, награда поднята до пятидесяти долларов золотом! — Энни Сандей чуть побледнела: — Да, здесь есть стороны жизни, к которым мне будет трудно приспособиться. Я молюсь, чтобы никто не причинил вред нашей дорогой Улыбке Солнца.
— Не думаю, что награда обещана за таких индейцев, мама, — заверил ее Лис, лихорадочно соображая, как увести ее из лавки, пока она не произнесла его настоящее имя или еще что-нибудь, о чем потом пожалеет. Ему не следовало выпускать ее из поля зрения, не объяснив, что его здесь не знают, как Дэниэла Мэттьюза. Разумеется, она уже не один день в Дидвуде! Не разболтала ли она уже по всему городу его настоящее имя?
— Ты не против того, чтобы подождать меня на улице?
— Но мои покупки…
— Я обо всем позабочусь, мама, — ответил Лис сквозь натянутую улыбку.
— Ну, если так… Господа, я должна распрощаться! — Величественная, как королева, она кивнула обоим и вышла из лавки.
Лис попросил показать ему список вещей, которые купила его мать. Большая часть мебели была заказана, и он попросил Стара и Бьюллока продолжить поиски предметов, которые она заказала. Все остальное можно доставить в любое удобное для них время.
— Я вернусь через несколько дней, чтобы лично забрать хозяйственную утварь, — предупредил он, расплатился и попрощался.
Энни Сандей забралась на сиденье открытой коляски Эвери. Маленький Бен сидел рядом с ней, держа в руках вожжи. Деревянное крыльцо лавки и коляску разделял ров с отбросами и грязью, так что Лис был вынужден остановиться в нескольких футах и поговорить с матерью.
— Я ценю, то, что ты делаешь, мама, но я взрослый человек. Я бы хотел сам делать покупки для дома. — Он говорил мягко. — Думаю, мы обсудим это дома. Почему бы…
— ТЫ никогда раньше пальцем о палец не ударил, чтобы что-то приобрести для себя, — перебила она. — Если бы я не знала тебя лучше, я бы решила, что ты собираешься жениться!
— Мы поговорим об этом позже. Встретимся дома в полдень!
С этими словами Лис отправился на поиски проповедника Смита.
Мэдди казалось, что она сходит с ума. По приказанию отца она большую частьугра потратила на попытки убедить Улыбку Солнца выйти из фургона и войти в дом. Однако каждый раз, когда она пыталась найти со сводной сестрой общий язык, ее усилия, казалось, только расширяли пропасть между ними. Улыбка Солнца непреклонно отвергала ее. Делать вид, что дело обстоит иначе, было невозможно, как и препятствовать обиде и негодованию, охватывавшим Мэдди, когда ее отталкивали в очередной раз.
С трепетом она снова пошла к повозке в полдень, неся тарелку с нарезанными кусочками курицы, жареной картошкой, ржаным хлебом с маслом и сливами. Коща она просунула голову под брезент, зловоние оглушило ее. Улыбка Солнца сидела в тени возле чемодана, наполненного ее любимыми вещами. Как только она услышала шаги Мэдди, она отвернулась так, что была видна лишь масса спутанных черных волос.
— Улыбка Солнца, ты не хочешь поесть?.. Я знаю, ты понимаешь меня, — медленно и ясно произнесла Мэдди. — Я принесла тебе еду. Отец надеется, что ты войдешь в дом. Мы хотим заботиться о тебе.
Улыбка Солнца грязной рукой сделала отталкивающее движение и начала тихо петь свою траурную песню. Мэдди покачала головой, поставила еду в повозку и повернулась в сторону дома. Ее внимание привлек всадник на коне, приближающийся к вершине холма, который находился по дороге к их дому. Всадник махал рукой, и через минуту Мэдди узнала его. Это был Грэхем Горацио Скоффилд Третий.
Мэдди вздохнула. Сейчас ей меньше всего хотелось играть светскую роль хозяйки. Она, по крайней мере, выглядела прилично в изящном костюме из желтого фая, оттеняющем ее блестящие волосы и в самом выгодном свете показывающем ее фигуру. Когда он окликнул ее, она прошла вперед, чтобы поздороваться с гостем.
— Дорогая моя мисс Эвери! — Скоффилд несколько неуклюже слез с коня и сжал в руках котелок. — У меня дух захватывает от вашей красоты!
— Правда? — капризно спросила она и улыбнулась: — Приятно вас видеть, мистер Скоффилд.
— Ах, вы не забыли! Как мне описать мою радость? Не могу не отметить, что мы сегодня выбрали поразительно подходящую одежду! Разве это не странно? — Он наклонил кудрявую светлую голову и провел рукой вниз, как бы приглашая ее последовать взглядом. И в самом деле, на Скоффилде был легкий коричневый костюм, светло-коричневый жилет из муара и коричневый шелковый галстук на крахмальной манишке с целлулоидным воротничком.
— Действительно, странно, сэр! — Подчиняясь правилам приличия, Мэдди пригласила его в дом выпить лимонада.
Они уселись на небольшой диванчик, и Скоффилд прошептал:
— Я должен сделать признание!
Мэдди видела отца через дверь его комнаты и знала, что он слушает.
— Признание? — тихо повторила она.
— Да, да, признание. Сегодня утром я узнал, что вы были у индейцев. Я хочу, чтобы вы знали, это никоим образом не изменяет моего мнения о вас, мисс Эвери. Должен сказать, приключение, кажется, совершенно не испортило вас!
— Не испортило? Мне кажется, я не совсем понимаю вас, сэр!
Он поставил бокал с лимонадом и попытался взять ее за руку, но она увернулась от него.
— Я имею в виду, дорогая, вы слишком прекрасны, чтобы что-либо из того, что вы вынуждены были испытать, могло бы вас опорочить. Вероятно, вы стали более… как бы мне это сказать? Более женственной! — Он покраснел и начал покрываться испариной. — Мисс Эвери, я понимаю, что между нами не завязалась та дружба, на которую я надеялся с самого первого визита сюда. Однако с тех пор многое изменилось. Я все больше и больше теряю надежду найти подходящую жену в этом Богом покинутом городке. Мыслями я всегда возвращаюсь к вам! — На этот раз Грэхем поймал ее руку и крепко схватил своей влажной рукой.
Испуганная Мэдди попыталась вырваться.
— В самом деле, мистер Скоффилд, я не…
— Подождите! Выслушайте меня! Вам не приходило в голову, дорогая, что здесь не много подходящих мужчин, из которых можно выбирать? А теперь, после вашего маленького путешествия… Ну что, нужно мне говорить дальше? Однако я не хочу обращать на это внимание! — торжествующе заявил он. — В самом деле, я даже могу сказать, что считаю вас в некотором роде… обольстительной…
— Мистер Скоффилд! — Мэдди от удивления разинула рот. — Я уверена, что неправильно вас расслышала!
— Осмельтесь же поверить в это, Мадлен! — страстно воскликнул он. — Это правда: я прошу вас стать миссис Грэхем Горацио Скоффилд Третьей!
— Из бостонских Скоффилдов! — раздался с постели насмешливо-удивленный голос Стивена.
Грэхем вскочил на ноги, все еще держа Мэдди за руку, и воскликнул:
— Да, да, сэр, именно!
Мэдди безумно хотелось смеяться, но в это время с кухни раздался другой голос:
— Ну, продолжайте!
Дверь распахнулась, и Лис, казалось, заполнил всю комнату, угрожающе нависнув над молодым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
В бане Лис услышал от старого Френчи подробности смерти Билла, разумеется уже приукрашенные ради создания легенды. Он держал тузы на восьмерках, названных теперь «рукой мертвеца», и сидел спиной кдвери салуна, когда туда вошел Джек Мак-Колл и выстрелил ему в затылок. Некоторые говорили, что убийца просто пьяница, другие считали, что он последовал за Бешеным Биллом в Дидвуд, чтобы отомстить за брата, застреленного Хиккоком в Эбилене. Как бы то ни было, суд рудокопов, собравшийся в Жемчужном театре, счел возможным отпустить его. В этой истории было столько темного, что Лис решил не задумываться над обстоятельствами смерти друга.
— Просто пришло его время, — размышлял Лис, глядя на полевые цветы, которыми была отмечена могила.
— Эй, приятель! — раздался голос в нескольких ярдах внизу. — Я слышал, ты вернулся!
Лис увидел приближающегося Колорадо Чарли Аттера и иротянул руку:
— Рад тебя видеть!
— Я ушел той ночью и не возвращался из Чейенна, пока они его не похоронили. Я пытался собрать по кусочкам всю эту историю, но, кажется, у каждого своя судьба. Во всяком случае, я ничего не могу сделать, чтобы вернуть его… — Аттер пожал плечами, внезапно прекратив разговор, так как глаза его повлажнели.
— Я думал точно так же, — Лис открыл свое сердце другому человеку; он потерял своего лучшего друга.
— Мне будет очень не хватать его. Знакомство с ним его было честью для меня. Отвратительно, что этот город превращает его в миф: еще один способ делать деньги, знаешь ли.
— Такой уж город этот Дидвуд, хотя… Хочешь позавтракать вместе? Я думал навестить тетушку Лу Марчбенкс в Большой Центральной. Хочешь пойдем? Ее бисквиты ни с чем не сравнить. Билл любил их, мы можем поесть в его честь.
По лицу Лиса медленно расплылась широкая улыбка:
— С удовольствием, Чарли. Чертовски хорошо быть дома! Они спустились с холма и прошли по шаткому деревянному мостику через Бухту Белой Рощи. Чарли сказал:
— Я собираюсь сделать надпись на могиле Билла и долго думал, что вырезать на ней. Хочу написать: «Приятель, мы встретимся снова на счастливой охотничьей земле, чтобы больше не расставаться». — Чарли искоса взглянул на Лиса, ожидая его реакции.
— Прекрасные слова, Чарли. Именно то, что понравилось бы Биллу, — ответил Лис. — Дай мне знать, когда соберешься это сделать, и я помогу тебе, если нужно.
— Очень признателен.
Лису очень хотелось полностью довериться Колорадо Чарли Аттеру, но это казалось ему слишком рискованным. Он был уверен, что может доверить ему секрет, но что, если ют проговорится во сне или что-нибудь в этом роде? Так что вместо этого они ели ячницу с колбасой, бисквиты и запи-вали все это большим количеством кофе, обсуждая в общих чертах путешествие Лиса в Бир Батт.
— Здесь люди действительно ненавидят сиуксов, — заметил Чарли, наполнив желудок. — Разумеется, большей частью это вызвано страхом, да и виной, даже если они этого не понимают. Каждый кричит о том, что индейцы нуждаются в цивилизации и о том, что наш долг делать это, так как индейцы слишком простодушны и дики. — Он опустил в кофе кусок сахара и поболтал им в чашке. — Я не знаю ответа. Не думаю, что Господь Бог послал нас, белых, для развития цивилизации. Сдается мне, кончится тем, что мы, вероятно, уничтожим огромную часть этих прекрасных мест. Но, с другой стороны, я не хочу возвращаться назад. А ты?
Лис тер переносицу в течение нескольких секунд.
— Нет, не хочу. Но я не вижу, почему эта земля должна принадлежать или им, или нам.
— Потому что мы слишком высокомерны, чтобы делиться.
— Черт возьми! Я это знаю.
— Ты, может быть, иной, но это лишь ты!
— Печально видеть все это, Чарли. — Лис откинулся на стуле, простонавшем в знак протеста. — Эти люди просто хотят, чтоб их оставили в покое и дали им жить так, как они жили всегда, в гармонии с землей и природой. Они хотят открытых прерий и буйволов и, если бы мы смогли дать им эту свободу, нам бы не пришлось учить их обрабатывать землю или заботиться об их пропитании.
— Да, но это означало бы, что мы признали существование другого образа жизни, чем наш, а мы для этого слишком высокомерны. Нам нужно превратить их в подобие белых или убить в попытке это сделать.
Лис вспомнил, как вел себя Кастер перед событиями на Литтл Бигхорн и о том, что сотни людей действовали по его приказам.
— Надо восхищаться таким человеком, как Безумный Конь, знаете ли. На следующий день, после того как мы отправились сюда из поселка, он повстречался нам с парой своих людей, возвращавшихся после последнего набега на Холмы. Не думаю, что они многого добились, но Безумный Конь вез захваченный им красный зонт от солнца. Он прихватил его для старого индейца по имени Один Мокасин который последнее время теряет сознание от жары. Он был горд, что возвращается с этим красным зонтом. Даже такая победа, пусть чисто символическая, поддерживает его дух. Есть что-то по-настоящему благородное и восхитительное в таком человеке, как Безумный Конь, который отказывается сдаваться перед превосходящими силами противников.
— Да, я догадываюсь, — с сомнением прошептал Колорадо Чарли.
— Но ведь это глупо, не думаешь?
— Для посторонних, может быть, но не тогда, когда ты рядом с ним. Вокруг него аура, которая так сильна, что ты почти веришь, что он мог бы победить.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. В Билле это тоже было. Но посмотри, что с ним произошло… И Безумный Конь тоже будет побежден. Здесь Крук, я слышал, — сказал Чарли.
Лис кивнул:
— Безумный Конь сказал мне, что генерал пытался выгнать их после Литтл Бигхорн. Его разведчики лишь выследили Три Звезды с его отрядом, стоявшим в прериях далеко к северу. У Безумного Коня хватило смекалки поджечь траву за спинами своих людей, двигавшихся на юг из Монтаны, а Крук недооценил сиуксов, и теперь, говорят, его кони умирают от голода, да и людям не хватает еды.
— Нет ничего глупее, чем белый человек в индейской местности, — заметил Чарли. — Знаешь, Лис, на твоем месте я бы не стал публиковать в «Пионере» отчет о твоих приключениях с Безумным Конем. Здесь, в Дидвуде, многие могут заинтересоваться, насколько ты подружился с сиуксами.
Может быть, ты слышал, что «Пионер» призывал вешать белых, уличенных в продаже оружия индейцам? — Вытерев рот салфеткой, он оттолкнул свой стул. — Конечно, я знаю, ты бы не сделал ничего подобного. Другое дело привезти индианку, но тут большая разница.
— Ты слышал об Улыбке Солнца? — удивленно спросил Лис, когда они направились к освещенной солнцем двери гостиницы.
— Твоя мама любит поболтать. Она была в лавке Стара и Бьюллока последний раз, когда я заходил туда. Вероятно, у нее большой список вещей, которые нужно купить.
Лис поспешно распрощался с Колорадо Чарли, поблагодарив его за завтрак и беседу и договорившись, что вскоре они снова встретятся. Чарли зашагал на «Бесплодные земли», а Лис направился к новой лавочке Дидвуда на углу Главной улицы и Уолл-стрит.
Энни Сандей Мэттьюз представляла собой потрясающее для Дидвуда зрелище. Она стояла в центре простой провинциальной лавки, еще пахнущей свежеспиленной сосной, в прогулочном костюме из тонкого кремового сукна с синими, как сапфир, пуговицами и такого же цвета каймой. Хотя ее костюм был по покрою очень прост и на ней не было никаких драгоценностей, кроме обручального кольца с бриллиантами, Энни Сандей олицетворяла собой вкус и воспитание. Ее блестящие волосы были стянуты на затылке простым узлом, что делало ее лицо и глаза еще более красивыми.
Темноволосый мужчина, приметный своими густыми бровями и усами, оживленно беседовал с Энни. Второй человек с угловатыми чертами лица и редеющими каштановыми волосами сидел за прилавком. Лавка была заполнена огромным количеством разнообразных товаров.
— Дэниэл, как замечательно, что ты зашел! — приветствовала Лиса мать, протянув ему руку в перчатке. — Интересно знать, куда ты ушел так рано? Ты забыл о простых правилах вежливости, например, что следует оставить записку, в которой сообщить, где ты находишься?
От ответа на этот невероятный вопрос Лиса избавил Сет Бьюллок, шагнувший вперед, чтобы представиться самому и представить своего партнера Сола Стара, который лишь вежливо кивнул из-за прилавка. Оба мужчины были в костюмах и бумажных воротничках.
— Вы должны гордиться тем, что у вас такая замечательная мать, — заявил Бьюллок. — Ей потребовалось огромное мужество и находчивость, чтобы одной проделать весь этот путь. Дидвуду действительно нужна такая женщина.
— Не буду с вами спорить, — уклончиво ответил Лис.
— Миссис Мэттьюз рассказывала нам, что она много лет преподавала в школе, — вставил Сол Стар… — Это и нужно Дидвуду — первоклассная учительница, чтобы обучать наших детей.
— Пока у меня нет таких планов, — заколебалась Энни. — Прежде всего я нужна своему сыну.
— Мама! Ну что ты говоришь? Я же не эгоист, чтобы держать тебя дома, когда в Дидвуде нет учительницы! Похоже, что ты предназначена для такого дела, и я начинаю думать, что тебя привела рука Бога, — Лис вскинул руку вверх, — сюда, в пустыню!
— Я, конечно, подумаю об этом, — пробормотала она, пронзительно взглянув на сына. — Должна сказать, я нахожу гражданский дух этого города весьма… горячим. Ты знаешь, Дэниэл, мистер Бьюллок принял должность шерифа? Он только что сказал мне, что любому, кто принесет голову индейца, награда поднята до пятидесяти долларов золотом! — Энни Сандей чуть побледнела: — Да, здесь есть стороны жизни, к которым мне будет трудно приспособиться. Я молюсь, чтобы никто не причинил вред нашей дорогой Улыбке Солнца.
— Не думаю, что награда обещана за таких индейцев, мама, — заверил ее Лис, лихорадочно соображая, как увести ее из лавки, пока она не произнесла его настоящее имя или еще что-нибудь, о чем потом пожалеет. Ему не следовало выпускать ее из поля зрения, не объяснив, что его здесь не знают, как Дэниэла Мэттьюза. Разумеется, она уже не один день в Дидвуде! Не разболтала ли она уже по всему городу его настоящее имя?
— Ты не против того, чтобы подождать меня на улице?
— Но мои покупки…
— Я обо всем позабочусь, мама, — ответил Лис сквозь натянутую улыбку.
— Ну, если так… Господа, я должна распрощаться! — Величественная, как королева, она кивнула обоим и вышла из лавки.
Лис попросил показать ему список вещей, которые купила его мать. Большая часть мебели была заказана, и он попросил Стара и Бьюллока продолжить поиски предметов, которые она заказала. Все остальное можно доставить в любое удобное для них время.
— Я вернусь через несколько дней, чтобы лично забрать хозяйственную утварь, — предупредил он, расплатился и попрощался.
Энни Сандей забралась на сиденье открытой коляски Эвери. Маленький Бен сидел рядом с ней, держа в руках вожжи. Деревянное крыльцо лавки и коляску разделял ров с отбросами и грязью, так что Лис был вынужден остановиться в нескольких футах и поговорить с матерью.
— Я ценю, то, что ты делаешь, мама, но я взрослый человек. Я бы хотел сам делать покупки для дома. — Он говорил мягко. — Думаю, мы обсудим это дома. Почему бы…
— ТЫ никогда раньше пальцем о палец не ударил, чтобы что-то приобрести для себя, — перебила она. — Если бы я не знала тебя лучше, я бы решила, что ты собираешься жениться!
— Мы поговорим об этом позже. Встретимся дома в полдень!
С этими словами Лис отправился на поиски проповедника Смита.
Мэдди казалось, что она сходит с ума. По приказанию отца она большую частьугра потратила на попытки убедить Улыбку Солнца выйти из фургона и войти в дом. Однако каждый раз, когда она пыталась найти со сводной сестрой общий язык, ее усилия, казалось, только расширяли пропасть между ними. Улыбка Солнца непреклонно отвергала ее. Делать вид, что дело обстоит иначе, было невозможно, как и препятствовать обиде и негодованию, охватывавшим Мэдди, когда ее отталкивали в очередной раз.
С трепетом она снова пошла к повозке в полдень, неся тарелку с нарезанными кусочками курицы, жареной картошкой, ржаным хлебом с маслом и сливами. Коща она просунула голову под брезент, зловоние оглушило ее. Улыбка Солнца сидела в тени возле чемодана, наполненного ее любимыми вещами. Как только она услышала шаги Мэдди, она отвернулась так, что была видна лишь масса спутанных черных волос.
— Улыбка Солнца, ты не хочешь поесть?.. Я знаю, ты понимаешь меня, — медленно и ясно произнесла Мэдди. — Я принесла тебе еду. Отец надеется, что ты войдешь в дом. Мы хотим заботиться о тебе.
Улыбка Солнца грязной рукой сделала отталкивающее движение и начала тихо петь свою траурную песню. Мэдди покачала головой, поставила еду в повозку и повернулась в сторону дома. Ее внимание привлек всадник на коне, приближающийся к вершине холма, который находился по дороге к их дому. Всадник махал рукой, и через минуту Мэдди узнала его. Это был Грэхем Горацио Скоффилд Третий.
Мэдди вздохнула. Сейчас ей меньше всего хотелось играть светскую роль хозяйки. Она, по крайней мере, выглядела прилично в изящном костюме из желтого фая, оттеняющем ее блестящие волосы и в самом выгодном свете показывающем ее фигуру. Когда он окликнул ее, она прошла вперед, чтобы поздороваться с гостем.
— Дорогая моя мисс Эвери! — Скоффилд несколько неуклюже слез с коня и сжал в руках котелок. — У меня дух захватывает от вашей красоты!
— Правда? — капризно спросила она и улыбнулась: — Приятно вас видеть, мистер Скоффилд.
— Ах, вы не забыли! Как мне описать мою радость? Не могу не отметить, что мы сегодня выбрали поразительно подходящую одежду! Разве это не странно? — Он наклонил кудрявую светлую голову и провел рукой вниз, как бы приглашая ее последовать взглядом. И в самом деле, на Скоффилде был легкий коричневый костюм, светло-коричневый жилет из муара и коричневый шелковый галстук на крахмальной манишке с целлулоидным воротничком.
— Действительно, странно, сэр! — Подчиняясь правилам приличия, Мэдди пригласила его в дом выпить лимонада.
Они уселись на небольшой диванчик, и Скоффилд прошептал:
— Я должен сделать признание!
Мэдди видела отца через дверь его комнаты и знала, что он слушает.
— Признание? — тихо повторила она.
— Да, да, признание. Сегодня утром я узнал, что вы были у индейцев. Я хочу, чтобы вы знали, это никоим образом не изменяет моего мнения о вас, мисс Эвери. Должен сказать, приключение, кажется, совершенно не испортило вас!
— Не испортило? Мне кажется, я не совсем понимаю вас, сэр!
Он поставил бокал с лимонадом и попытался взять ее за руку, но она увернулась от него.
— Я имею в виду, дорогая, вы слишком прекрасны, чтобы что-либо из того, что вы вынуждены были испытать, могло бы вас опорочить. Вероятно, вы стали более… как бы мне это сказать? Более женственной! — Он покраснел и начал покрываться испариной. — Мисс Эвери, я понимаю, что между нами не завязалась та дружба, на которую я надеялся с самого первого визита сюда. Однако с тех пор многое изменилось. Я все больше и больше теряю надежду найти подходящую жену в этом Богом покинутом городке. Мыслями я всегда возвращаюсь к вам! — На этот раз Грэхем поймал ее руку и крепко схватил своей влажной рукой.
Испуганная Мэдди попыталась вырваться.
— В самом деле, мистер Скоффилд, я не…
— Подождите! Выслушайте меня! Вам не приходило в голову, дорогая, что здесь не много подходящих мужчин, из которых можно выбирать? А теперь, после вашего маленького путешествия… Ну что, нужно мне говорить дальше? Однако я не хочу обращать на это внимание! — торжествующе заявил он. — В самом деле, я даже могу сказать, что считаю вас в некотором роде… обольстительной…
— Мистер Скоффилд! — Мэдди от удивления разинула рот. — Я уверена, что неправильно вас расслышала!
— Осмельтесь же поверить в это, Мадлен! — страстно воскликнул он. — Это правда: я прошу вас стать миссис Грэхем Горацио Скоффилд Третьей!
— Из бостонских Скоффилдов! — раздался с постели насмешливо-удивленный голос Стивена.
Грэхем вскочил на ноги, все еще держа Мэдди за руку, и воскликнул:
— Да, да, сэр, именно!
Мэдди безумно хотелось смеяться, но в это время с кухни раздался другой голос:
— Ну, продолжайте!
Дверь распахнулась, и Лис, казалось, заполнил всю комнату, угрожающе нависнув над молодым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40