– Полагаю, в моем доме вы тоже станете полновластной хозяйкой и возьмете все в свои руки, – безмятежно проговорил сэр Майлс. – Однако должен признать, что зал в моем замке несколько просторнее, да и гостей на рождественские праздники приезжать будет больше. Боюсь, хозяйственные заботы оставят вам совсем немного времени для забав и развлечений.
И для визитов к дядюшке, или к леди Катарине, или к моим подругам! – мысленно закончила за него Жизель; гнев и тревога стали подниматься в ее душе.
Перспектива, ожидавшая ее в супружестве, казалась ей настолько мрачной, что на лице девушки застыла маска полнейшего уныния.
Ни красота жениха, ни его расчудесный голос не имели теперь для нее ровным счетом никакого значения. Он хвастун! Самонадеянный и чопорный хвастун!
Не замечая в собеседнице смену настроения, Майлс продолжал:
– Простите, что вторгаюсь в ваши дела, но мне кажется, один из музыкантов, там, на подмостках, не сможет играть во время танцев.
– Да, я заметила, – уже не заботясь о вежливости, подобающей гостеприимной хозяйке, хмуро сказала Жизель. – Я сейчас…
– Разрешите мне – я займусь этим сам, – заявил сэр Майлс и, прежде чем она успела его остановить, поднялся из-за стола. Затем неторопливо пошел по залу, приветственно раскланиваясь с некоторыми рыцарями и их дамами, остановился возле леди Елизаветы и леди Алиции, перекинулся с каждой шутками. Словом, вел себя так, будто находился не в гостях, а в собственном замке.
Если он будет передвигаться такими темпами, менестрель заснет раньше, чем он доберется до подмостков, раздраженно подумала Жизель. Сведя брови на переносице, она решила, что гораздо разумнее самой пойти и все уладить, однако тут к ней повернулся сэр Уилфрид. Он всем телом налег на ручку ее кресла и заплетающимся от выпитого вина голосом проговорил:
– Ну, моя дорогая, что ты думаешь о сэре Майлсе? Не правда ли, красивый малый?
– И к тому же прекрасно знает о всех достоинствах своей неотразимой внешности, – скептически усмехнулась Жизель.
Дядюшка еще ниже склонился к ней, и девушка испугалась, что он может упасть с кресла.
– Знаешь, – громко зашептал сэр Уилфрид, – я так и не отважился поведать ему о нашем уговоре. Доблестный Бакстон решительно настроен жениться на тебе. Говорит, что укрепился в своем желании, едва увидел тебя во дворе нынче утром.
Рвение сэра Майлса наверняка подстегнула не их непредвиденная встреча, а прекрасный замок ее дяди и огромное приданое, мрачно подумала Жизель. Опустив длинные ресницы, она спросила:
– Вот как? И что же он обо мне сказал?
Сэр Уилфрид улыбнулся и медленно покачал перед ее носом толстым пальцем.
– Не напрашивайся на комплименты, девочка моя! – Немного помолчав, дядюшка снова отхлебнул вина и добавил: – А вообще должен отметить, что он проницательный человек. Очень проницательный!
Щеки Жизель вспыхнули; она хотела было высказать дядюшке все, что думает об этом молодом вельможе, но осторожность взяла верх. Пока что мудрее промолчать, решила девушка.
Внезапно ее внимание привлекла суматоха, возникшая на подмостках для менестрелей. Она увидела, как сэр Майлс твердой рукой подхватил под локоть кренящегося во все стороны альтиста и, прикрывая его своим могучим телом, повел к выходу. Все произошло так быстро, что никто из гостей ничего не заметил, и Жизель была вынуждена признать, что сама не справилась бы лучше.
Более того, едва они скрылись из виду, как оставшиеся музыканты с удвоенным рвением взялись за дело и заиграли так, что девушка удивленно покачала головой.
Пока слуги проворно оттаскивали к стенам столы, чтобы расчистить для танцев центр зала, Жизель размышляла, не стоит ли полюбезнее вести себя с сэром Майлсом.
А посему, когда он вернулся и снова сел рядом, с благодарной улыбкой сказала:
– Я очень признательна вам за помощь, сэр Майлс. Могу ли узнать, каким тайным приемом вы заставили их играть так усердно?
Сэр Майлс тоже улыбнулся, однако испортил все дело, когда ответил с пренебрежительной снисходительностью, не укрывшейся от Жизель:
– Никаких тайн, миледи, все на удивление просто: я сказал, что если они хотят играть на нашей свадьбе, то должны приложить максимум усилий, чтобы убедить меня в своем мастерстве.
До чего же он уверен в себе! Жизель открыла было рот для ответа, но тут заметила, что на нее в упор смотрит сэр Джордж де Грамерси. Этот рыцарь происходил из очень достойного и зажиточного рода, был учтив и привлекателен, но не мог сравниться красотой с высоким темноволосым Майлсом. Сэр Джордж привстал и кивнул девушке, и она приветливо улыбнулась в ответ.
– Я вижу, вы одариваете сэра Джорджа благосклонностью, – отметил Майлс.
– Он старинный друг нашей семьи.
– Да? Старинный?
– Вот именно. Однако это определение не относится к его возрасту. Как видите, он еще достаточно молод. Одно время я даже думала…
– О чем? – Вопрос прозвучал тихо, но достаточно требовательно.
Брачный договор еще не подписан, а Бакстон уже предъявляет на нее права! Жизель посмотрела на него с презрительной насмешкой, которую даже не потрудилась скрыть.
– Прошу прощения, сэр Майлс, меня ждут кое-какие дела. – С этими словами она встала, резко отодвинув кресло.
Майлс поднялся так же стремительно.
– Но я надеялся пригласить вас на танец, миледи.
– Не сейчас, – ответила она. Не обращая внимания на его протестующий жест, она повернулась к сэру Уилфриду: – Мне нужно позаботиться о раздаче милостыни подданным, дядюшка. Извините меня.
– Конечно, дорогая, конечно! – хрипло пробурчал сеньор, одобрительно кивая головой.
Майлс снова опустился в кресло и отхлебнул огромный глоток вина из своего кубка. Не нужно обладать сверхъестественной проницательностью, думал он, чтобы понять: что-то во всем происходящем не так. Дело не только в леди Жизель. Брачный контракт предполагалось подписать сегодня в полдень. Однако, когда они с сэром Уилфридом встретились в солярии, хозяин замка начал говорить о всяких пустяках, не давая ему вставить слово, и болтал до тех пор, пока не настало время идти переодеваться к праздничному ужину.
Впрочем, с самой первой минуты его пребывания в замке все шло не так, как планировал Майлс. Он предполагал, что сразу по прибытии подпишет контракт и без всякого труда очарует племянницу сэра Уилфрида. Но надежды его потерпели крах – Жизель относилась к нему явно враждебно, а сэр Уилфрид намеренно уклонялся от прямых разговоров.
Видимо, я вел себя несколько самонадеянно, мысленно признал Майлс. Наверное, слишком расхвастался. Но почему бы и нет? Достойнее и привлекательнее меня нет никого в этом зале. Сэр Джордж де Грамерси и в подметки мне не годится.
Взгляд Майлса упал на красные ягоды и зеленые заостренные листья падуба, которые были щедро рассыпаны на скатерти, и тут же представил себе Жизель – в одеянии такого же пурпурного цвета и с полными красными губами, манящими к поцелую. Но как листья падуба окружали колючки, так и сладость губ Жизель охранял колючий, острый язычок.
На ум пришло воспоминание о последнем средстве, к каковому он прибег, чтобы привлечь к себе ее внимание, – об упоминании о собственном достатке. Но она сама вынудила его к хвастовству, заставив почувствовать себя неуверенно, как когда-то в далеком детстве. Всякий раз, когда она бросала на него суровый осуждающий взгляд, он снова становился тем маленьким мальчиком, которому отец постоянно внушал, что ему не стать равным его братьям и ни за что не наступит момент, когда он достигнет в жизни хоть каких-нибудь высот.
Зато сэр Уилфрид считает, что он уже достиг многого: на это указывает согласие высокородного сеньора связать с ним, Майлсом, узами брака свою единственную племянницу.
А вот Жизель, видимо, не разделяет мнения дядюшки. Она умная, деятельная, самостоятельная, одаренная – и он, Майлс, к сожалению, не нравится ей. Почему? Ведь любой здравомыслящий человек наверняка признает, что он для нее – самая лучшая партия. Может, она видит в нем какие-то недостатки, о которых он сам не подозревает?
Лицо Майлса потемнело. Нет, подумал он, Жизель еще не успела его узнать. Значит, ее сердце отдано другому? Не сэру Джорджу, конечно, но кому? Видимо, она познакомилась с кем-то, когда жила у воспитательницы… Надо бы порасспрашивать ее дядюшку.
Майлс повернулся к сэру Уилфриду.
– Ваша племянница великолепно справляется с обязанностями хозяйки, – улыбаясь, сказал он. – Блюда приготовлены чудесно, сервировка столов превосходна, поведение слуг безупречно. Меня и моих воинов она распорядилась разместить в лучших покоях, хотя моя свита велика. Словом, ваша племянница выше всяческих похвал. Вы, должно быть, очень гордитесь ею.
– О да, сэр Майлс, я действительно ею очень горжусь! – воскликнул сэр Уилфрид заплетающимся языком. – Она прелестная девочка и к тому же не лишена разума, а такое сочетание, согласитесь, случается в жизни довольно редко.
– Смею предположить, у нее были хорошие учителя.
– Последние десять лет Жизель воспитывалась у леди Катарины Дюмон. Леди Катарина вдова и совершенно исключительная женщина! – Сэр Уилфрид причмокнул губами и поднял чашу с вином, выплеснув на скатерть несколько капель. – Строгая, конечно, нет слов, очень строгая, однако требовательность сей дамы не выходит за рамки необходимого и совсем не навредила Жизель. Даже наоборот. Как гласит пословица, «розги пожалеешь – ребенка испортишь». Вы согласны, сэр Майлс?
– О себе не скажу, но отец мой согласится полностью, – кивнув, ответил Майлс; голос его дрогнул, но это ускользнуло от вкушающего вино хозяина замка. – Есть ли семья у леди Катарины?
– Нет, бедняжка живет совсем одна.
– Значит, и сыновей у нее нет?
– К великому сожалению, нет и сыновей. – Помолчав, сэр Уилфрид хихикнул: – О, из них вышли бы отличные рыцари. Ха-ха! Представьте, она бы приучала их к строжайшей дисциплине еще в колыбели! – Он, как знаменем, помахал в воздухе своей чашей. – Да что там в колыбели – в утробе! – Он громоподобно захохотал.
Не удержавшись, Майлс тоже рассмеялся, оставив на время мысли о суровых наказаниях отца и догадки, где Жизель могла познакомиться с предполагаемым возлюбленным. А через минуту, увидев Жизель, которая с достоинством шла в сторону кухни, решил, что не стоит забивать себе голову досужими подозрениями. Ему нужно солидное приданое, нужен родственный союз с сэром Уилфридом и нужна умная и красивая женщина, с которой он делил бы свое ложе и которая родила бы ему здоровых детей. Леди Жизель имела все достоинства, чтобы стать ему идеальной женой.
А если сердце ее уже завоевано кем-то другим, Майлс постарается сделать все, чтобы она и думать о нем забыла.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сэр Майлс неподвижно стоял позади, чуть левее Жизель. На протяжении всей долгой рождественской мессы его пристальный взгляд, который чувствовала на себе девушка, мешал ей сосредоточиться на проповеди отца Павла и полностью насладиться прекрасными песнопениями юных послушников, возносившимися под самый купол часовни.
Голова Жизель и без того была полна заботами, связанными с праздником. Утром, например, неожиданно выяснилось, что в замке возникла нехватка сена для лошадей. Едва рассвело, Жизель разбудил старший грум и после долгих расшаркиваний и извинений сообщил эту новость. Она тут же велела снарядить три подводы и отправить их в дальние деревни, чтобы пополнить запасы, но прежде выговорила груму за недосмотр. Учитывая, что все еще спят, говорила она негромко, тем более что перепуганный слуга явно ни о чем не рассказал сэру Уилфриду. Что ж, можно проявить некоторое великодушие, решила она.
Зато по отношению к сэру Майлсу великодушия в душе Жизель не ощущала. Какого дьявола он вьется вокруг нее, словно пчела вокруг цветка? Чего хочет добиться? Неужели не понимает, что у нее и так голова идет кругом?
Кстати, почему он с самого утра не разговаривает с ней? И что ответить, если он все-таки заговорит?
Когда месса наконец закончилась, Жизель повернулась с намерением вежливо поздороваться с сэром Майлсом, но его позади не оказалось. Осмотревшись, девушка увидела, что он неспешно идет к выходу из часовни. В дверях, поджидая Елизавету Коутон, стояла леди Алиция с выражением безразличия на красивом лице. Однако при виде рыцаря Алиция заметно оживилась. Поравнявшись с нею, Майлс остановился, и они весело о чем-то заговорили.
Быть может, он сделает предложение Алиции? – с надеждой подумала Жизель, торопливо проходя мимо них. Если так, можно не сомневаться, что предложение будет принято с великой радостью, ведь большую часть своего времени Алиция посвящает охоте за самыми завидными женихами.
Только бы сэр Майлс не крутился весь день возле меня, вздохнула Жизель, только бы держался подальше. Сегодня ночью Рождество, и праздничный ужин должен пройти на самом высшем уровне…
Майлс и не думал держаться подальше, как тайно надеялась Жизель. Напротив, он постоянно приводил ее в замешательство, появляясь в самых необычных местах, где она меньше всего ожидала его увидеть, а затем исчезал, не сказав ей ни слова.
Он неожиданно заглянул на кухню – под предлогом взять кусочек хлеба, так как леди Алиции захотелось покормить уток, плавающих в крепостном рве, – как раз когда Жизель отдавала последние распоряжения относительно меню праздничного ужина.
Он на минутку зашел в конюшню, якобы проведать своего жеребца, когда прибыли подводы и Жизель выясняла у грума, достаточно ли теперь сена.
Он играл во внутреннем дворе, метая в цель кольца, когда она перебегала от одной кладовой к другой, выбирая вино и фрукты.
Он прогуливался по залу, когда слуги под наблюдением Жизель расставляли столы.
Он громко хохотал, беседуя с сэром Уилфридом, когда девушка проходила мимо солярия, торопясь в свою комнату.
Словом, он умудрялся повсюду попадаться на глаза, но ни разу не заговорил с ней, даже не пожелал счастливого Рождества.
Впрочем, его вездесущность не должна ее волновать, убеждала себя Жизель. Беспокоила лишь одна мысль: в качестве хозяйки замка она должна заботиться об удобстве гостей, а его упорное молчание могло означать, что накануне она была с ним слишком груба. Наверное, он уже поведал сэру Уилфриду о неучтивости его племянницы. Впрочем, это маловероятно – зная характер дяди, Жизель понимала, что в таком случае тот немедленно призвал бы ее в солярий для отчета.
К счастью, сэр Уилфрид был ею по-прежнему доволен, и ужин прошел без сучка, без задоринки. Жизель усадила Майлса справа от дядюшки, а сама устроилась по левую руку, что полностью исключало возможность всяческих бесед. По крайней мере не пришлось снова выслушивать укоры, что она невнимательна к рассказам гостя. А тот, по правде говоря, и не делал никаких попыток вступать с ней в беседу. Все шло как нельзя лучше, однако в глубине души девушка почему-то чувствовала разочарование.
Вскоре после того, как подали десерт, Жизель выскользнула из-за стола и отправилась в подсобное помещение, чтобы проследить за тем, как разливались спиртные напитки.
На таких торжественных трапезах ни в коем случае нельзя нарушить этикет, кубки с напитками должны подаваться на соответствующие столы: вино, щедро сдобренное всевозможными дорогими пряностями и мелко нарезанными яблочными дольками, – для высокородных дворян, эль с печеными яблоками – для тех, кто занимает более скромное положение в обществе; всадники из свиты господ, как правило, получали кувшины с сидром.
После непременных рождественских тостов столы отодвинули к стене, и в центре зала начали веселое представление жонглеры и фокусники, которых Жизель наняла для потехи гостей на сегодняшний вечер. Жизель и сама увлеклась их забавными выходками, тем более что теперь не нужно было думать о сэре Майлсе – тот стоял в дальнем конце зала и оживленно беседовал с группой молодых вельмож.
В целом Жизель была удовлетворена тем, как прошел рождественский прием, и если весь день ее преследовало чувство досады из-за поведения сэра Майлса, то сейчас она отметила, что он не обращает никакого внимания ни на леди Алицию, ни на леди Елизавету.
Жизель не стала ломать голову над вопросом, почему его пренебрежение другими дамами должно ее утешать.
На следующее утро девушка проснулась с тягостным предчувствием, что сэр Майлс станет снова повсюду безмолвно преследовать ее, но вскоре от прислуги узнала приятную новость: несколько рыцарей, и он в том числе, решили устроить прогулку на лошадях.
Она обрадовалась, так как временная передышка давала уверенность, что никто не будет мешать ей исполнять свои обязанности. Остаток дня пролетел незаметно.
Прежде чем отправиться в опочивальню для того, чтобы переодеться к ужину, Жизель решила, что, раз уж назойливый сэр Майлс не досаждал ей своим присутствием весь день, она сможет вытерпеть его соседство за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11