Что тогда? Выскочит ли она из его кабинета как ошпаренная? Залепит ли ему оплеуху? Или поцелует в ответ?
— Ну… — Кэролайн прервала его внутренние терзания, — тогда не проще ли нам будет сразу начать, а уж потом попытаться сделать какие-то выводы?
— Хорошо, — поколебавшись, ответил Брейден. И снова прокашлялся. С каждой секундой он нервничал все сильнее, хотя и сам не понимал, что вызывает в нем такую нервозность. Разве что необычность самого факта, что он вынужден объяснять столь… интимные детали юной девице, воспитанной в строгих правилах современной морали.
И к которой, как оказалось, он начинал испытывать довольно сильное влечение.
По счастью, предмет, выбранный им в качестве темы для первой лекции, был почти нейтрален.
— В общем, вы должны понимать, леди Кэролайн, — начал он, — что интимная связь, в которую вступают мужчина и женщина в уединении спальни, не может быть описана достаточно адекватно в той обстановке, что окружает нас в данный момент. Как вы наверняка заметили, мы находимся в моем кабинете, и вряд ли деловая атмосфера может считаться романтической.
Это прозвучало весьма внушительно. Он приободрился и решил развить столь удачно выбранную тему.
— Я считаю, что нельзя недооценивать важность окружающей обстановки для создания соответствующего настроения. Найдется немало желающих утверждать, что любовью не следует заниматься при ясном свете дня и солнечный свет отнюдь не способствует откровенному проявлению нежных чувств. Но в то же время я могу утверждать, что нет ничего более волнующего, чем женщина, средь бела дня сбросившая с себя одежду вместе с ложной стыдливостью…
— Простите, — перебила Кэролайн деловым тоном. Ее карандаш перестал чиркать по бумаге и замер неподвижно.
Брейден умолк и посмотрел на нее. Провалиться ему на этом месте, но ведь именно так должна была бы выглядеть живая наяда, вольготно раскинувшаяся на берегу ручья во всем блеске своей юной красоты и распустившая по плечам дивные золотистые волосы. Интересно бы только узнать, бывают ли наяды в очках?
— Я слушаю, — произнес он.
— Как я уже говорила, в моем распоряжении не больше часа, — сообщила она с вежливой улыбкой. — Не могли бы мы на время отложить обсуждение деталей обстановки — поверьте, на меня произвели сильное впечатление ваши рассуждения на эту тему — до более подходящего случая? Вы не против сразу перейти к поцелуям?
— К поцелуям? — Он недоуменно поднял брови.
— Да, — кивнула Кэролайн. — К поцелуям. А потом я бы хотела обсудить то, что вы сделали вчера вечером. Эту штуку с пальцем.
Он поперхнулся и закашлялся. Ничего себе нейтральная тема!
Ну что ж, он ведь сам напросился. И приказал себе думать о том, какая физиономия сделается у Жаклин. Вот именно: он должен думать о том, как будет выглядеть Жаклин Селдон в тот момент, когда услышит показания леди Кэролайн Линфорд…
Это помогло ему обрести надежду на то, что животные инстинкты не возьмут над ним верх и он сможет держать их под контролем ради такого захватывающего зрелища.
— Хорошо, будь по-вашему, — согласился он. — Поцелуи. Прекрасно. Вам наверняка довелось услышать немало рассуждений по поводу поцелуев, но это еще не гарантия того, что вы правильно оцениваете всю важность поцелуя для…
Но леди Кэролайн снова его перебила:
— Я бы хотела обсудить совершенно определенный тип поцелуев, а именно тот, которому нечаянно стала свидетельницей. Во время этого поцелуя партнеры не только соприкасались губами. Они прямо-таки совали языки друг другу в рот. При этих словах взгляд Брейдена намертво прикипел к ее губам. Это были весьма милые губки, влажные, розовые, так и напрашивавшиеся на поцелуй. Он совершил героическое усилие, чтобы заставить себя посмотреть в другую сторону.
— Вы имели возможность это наблюдать?
— О да, — с энтузиазмом кивнула она. — Все происходило именно так, как я описала. Я не могла ошибиться.
Напрасно Брейден попытался припомнить, был ли он хоть когда-нибудь — пусть даже в самом розовом детстве — таким же бессовестно наивным. Нет, таким он никогда не был.
Ему в который уже раз пришлось прокашляться, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо. Итак, описанный вами только что тип поцелуя можно считать весьма и весьма…
— Отвратительным, — закончила Кэролайн со знающим видом.
Брейден ошалело хлопал глазами, уставившись на свою «ученицу». Он ничего не понимал, как такое может быть? И о чем думает этот ее, с позволения сказать, жених? Может, дело обстоит гораздо хуже, и он не просто придурок? Вывод напрашивался сам собой: ее маркиз либо извращенец, либо балбес, каких свет не видывал. Либо и то, и другое вместе.
— Это не совсем отвратительно, — возразил Брейден Грэн-вилл, отчаянно стараясь сохранить нейтральный тон. — Точнее, это совсем не отвратительно.
— Ну а я, — заявила Кэролайн, — все равно не пойму, что в этом может быть приятного. Ну, я имею в виду… что кто-то будет орудовать своим языком у меня во рту.
— Никто и не говорит о том, чтобы «орудовать»! — воскликнул Брейден, теряя терпение. — Но если Слейтер позволяет себе что-то в этом роде, когда вас целует, то я не удивляюсь, что вы находите это отвратительным.
Кэролайн напустила на себя неприступный вид — и ей было нетрудно это сделать, пряча глаза за стеклами очков.
— Если под фамильярным обращением «Слейтер», — отчеканила она, — вы имеете в виду моего жениха, маркиза Уинчилси, то мой ответ — нет, мистер Грэнвилл! Он никогда не целовал меня подобным образом.
Ну, это его нисколько не удивило. А удивила его та откровенная тоска, что прозвучала в ее голосе. И Брейден поспешил заверить Кэролайн:
— Не сомневаюсь, что в один прекрасный день он это сделает, и вам не помешало бы заранее подготовиться. Да будет вам известно, леди Кэролайн, что такой тип поцелуев принято называть французским, или поцелуем душ. Существует мнение, что во время такого поцелуя партнеры обмениваются друг с другом частью своей души.
У Кэролайн отвисла челюсть.
— Никогда не слышала ничего более омерзительного!
— Что поделаешь — французы. — Брейден виновато пожал плечами. — Тем не менее я считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что этот тип поцелуев успел завоевать популярность и в нашей стране. И если вы достаточно искренни в своем желании стать для своего будущего мужа и супругой, и любовницей, боюсь, вам непременно придется его изучить.
Кэролайн протяжно вздохнула, перевернула исписанную страницу и снова взялась за карандаш.
— Очень хорошо. И как же это делают?
Произнеси эти слова любая другая женщина — и Брейден ни минуты бы не сомневался, что услышал самое откровенное приглашение. Во всяком случае, именно так подействовала на него ее последняя фраза. Его охватило такое неистовое желание сию же минуту поцеловать леди Кэролайн, что Брейден едва усидел на месте, хотя его бросало то в жар, то в холод.
Но он изо всех сил боролся с собой.
— Возможно, — заговорил Брейден, от всей души надеясь, что она не заметила, как хрипло звучит его голос, — нам стоило бы вернуться к способам создания романтической атмосферы?
— Поцелуи, пожалуйста, — с легким нетерпением попросила Кэролайн, постукивая карандашиком по чистой странице своего дневника.
Черт побери! Нет, это уж слишком! Даже ее сердитый вид и то, как шевельнулись ее губки: «Поцелуи, пожалуйста!» — возбуждали его так, что от страсти темнело в глазах.
А с чего, собственно говоря, он так всполошился? Какой вред будет от одного-единственного ничтожного поцелуйчи-ка? Подумаешь, делов-то!
— Это невозможно описать словами, — вздохнул он, теперь уже открыто глядя на ее губы. Эти губы явно не знали, что такое помада. Чем выгодно отличались от многих губок, к которым он прикасался на протяжении последних лет. — Может, вы согласитесь, чтобы я продемонстрировал это на деле?
Она аккуратно отложила в сторону карандаш. И когда Брейден перевел взгляд с ее рта на ее глаза, он обнаружил, что Кэролайн смотрит на него очень серьезно.
— Мистер Грэнвилл, — строго проговорила она, — возможно, вы меня неправильно поняли. Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы пополнить собой ваш гарем. Меня совершенно не привлекает перспектива завязать с вами любовную интрижку. Поскольку я, как вам известно, давно обручена.
Его охватила какая-то странная вспышка радостного возбуждения. Брейден не понимал, чему он радуется. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать столь бурную и в то же время беспричинную радость.
— В равной степени как и я, леди Кэролайн, — произнес он, широко разведя руками. — И тем не менее я не считаю для себя зазорным учить вас таким вещам. Так почему же вы считаете зазорным учиться? В конце концов, это не я, а вы пришли ко мне за советом, разве не так?
— И все же, — возразила она, но уже не с таким апломбом, как прежде, — я не вижу причины, по которой вы не могли бы просто объяснить мне на словах…
— Я уже сказал вам, — он оттолкнул кресло и встал, — есть вещи, не поддающиеся словесному описанию. — Он обошел стол как можно быстрее, чтобы не передумать и застать Кэролайн врасплох. — Но я должен вам показать. Это единственный способ, — добавил Брейден, наклоняясь к ней и осторожно вынимая из ослабевших пальцев дневник и карандаш, — вас научить.
— Но… — слабо пискнула Кэролайн.
— Вы ведь хотите произвести на маркиза благоприятное впечатление, не так ли? — Он взял ее за руку и властно поднял с кресла.
— Да, — ответила Кэролайн все тем же дрожащим голоском. — Но…
Брейден вдруг подумал, что очки наверняка свалятся на пол и разобьются. Он осторожно снял их, приговаривая что-то ласковое глубоким выразительным басом. Так терпеливый конюх увещевает норовистую кобылку.
— Все будет хорошо, — шептал он. — Вот увидите. Кто знает, может, вам и самой понравится?
— Что-то я так не думаю, — пролепетала Кэролайн. Ее огромные карие глаза были полны откровенного животного страха.
— Зато я думаю, — возразил Брейден. Он поднял руку и осторожно отвел шелковистый локон с ее лба. Пока ее внимание было отвлечено этим незамысловатым маневром, он наклонился и, чувствуя, как все внутри кипит от возбуждения, приник к ее губам.
Глава 13
Кэролайн не могла поверить, что это происходит с ней наяву. Ничто не предвещало такого скандального оборота событий. Еще минуту назад она считала, что полностью контролирует ситуацию, а теперь извольте полюбоваться: Брейден Грэнвилл целует ее в губы!
Как такое могло произойти? Как она могла прозевать тот момент, когда события вышли из-под контроля? Все это время она была начеку, опасаясь с его стороны какой-либо гнусной выходки. Ведь она находилась в логове Брейдена Грэнвилла, самого известного распутника во всей Англии! И должна была предвидеть, что он непременно попытается предпринять что-то в этом роде!
Но он же сам весьма откровенно дал ей понять еще в первый день, когда она появилась в его конторе, что не желает иметь ничего общего с такой безнадежно целомудренной особой, как она! И у Кэролайн были все основания полагать, что она попросту ему противна, что она оскорбила его своим скандальным предложением и что он вообще не хочет связываться с такой наивной дурочкой, на которую ему тошно смотреть.
И вот чем это обернулось! Она застыла, не смея шелохнуться, тогда как его шершавые ладони — Кэролайн подумала, что они кажутся такими шершавыми из-за мозолей — осторожно удерживали ее лицо. И вместо того чтобы радоваться, она чуть не умерла со страху.
Потому что он целовал ее совсем не так, как ей приходилось целоваться прежде. Нет, он вовсе не пытался сунуть ей в рот свой язык — об этом не было и речи! Он просто едва касался своими губами ее губ и целовал ее совсем легко, с невыразимой нежностью и лаской. Его губы в отличие от его рук оказались совсем не такими грубыми, и это было для нее полной неожиданностью. Достаточно было одного взгляда на этого верзилу, чтобы представить, какой твердой должна быть эта гора литых мышц, но его губы были потрясающе мягкими и нежными.
Ее руки, безвольно повисшие по бокам, налились такой тяжестью, что их просто невозможно было поднять. Ее колени как по волшебству сделались мягкими, как масло. У нее даже возникла мысль, что только поддержка Брейдена Грэнвилла не дает ей безвольно сползти на пол.
И ее рот, сурово сжатый в строгую прямую линию, мало-помалу уступил ласковому напору легких, как лепестки розы, поцелуев. Кэролайн как будто со стороны следила за тем, как ее губы слегка смягчились, повлажнели, а потом и раздвинулись, словно повинуясь какому-то тайному заклинанию.
А потом, еще до того, как она сообразила, что происходит, его язык ловко (вот она, работа истинного мастера!) скользнул между ее мягких, влажных, податливых губ. Это было всего лишь мимолетное движение, намек на более интимные ласки, и в следующий миг он уже убрал язык. Но Кэролайн, с трудом понимая, что делает, повинуясь одному лишь инстинкту, сама раздвинула губы…
…и тут же снова почувствовала, как его горячий язык коснулся ее языка.
Как необычно! Потому что на поверку это оказалось вовсе не так уж отвратительно. Скорее, совсем наоборот. Она даже не удержалась и сама попробовала проделать языком такой же фокус. Сперва робко и смущаясь, а потом все более уверенно и страстно, пока, к своему удивлению, не почувствовала, что они как бы и вправду обмениваются душами. Во всяком случае, у самой Кэролайн возникло именно такое чувство. Будто какая-то часть ее души вместе с языком ускользает к нему в рот, чтобы тут же вернуться сторицей. И это ощущение, право же, было весьма приятным. С некоторой натяжкой его можно было бы даже назвать чудесным.
Но ей так и не удалось произвести углубленный анализ своей возмутительной реакции на действия Брейдена Грэнвилла, потому что он неожиданно прекратил эти действия. Раз — и нет! Он прервал поцелуй, отпустил ее лицо и отодвинулся. Кэролайн, чьи веки давно были томно приспущены, широко распахнула глаза, почувствовав внезапный холод в тех местах, где ее согревали губы и ладони Брейдена Грэнвилла. А поскольку ее колени все еще оставались мягкими, как масло, бедная девушка чуть не упала от неожиданности. Брейден едва успел протянуть руку, чтобы подхватить ее, и Кэролайн вцепилась в нее с таким отчаянием, словно это было ее последней надежной опорой во всей вселенной, внезапно рухнувшей всего секунду назад. Ее томный, рассеянный взгляд долго не отрывался от его лица.
— Ну вот. — Было ли это плодом ее воображения, или его низкий голос и правда чуть-чуть утратил свою былую уверенность? — Теперь вы убедились на собственном опыте, что это не настолько отвратительно, как вы думали?
Это ей почудилось. А как же иначе? Брейден Грэнвилл — опытный мужчина, искушенный в любовных делах. И один-единственный поцелуй не может разбудить в нем ту бурю чувств, что едва не лишила Кэролайн рассудка и способности говорить. Ее губы онемели и отказывались повиноваться, а горячий язык налился свинцом. Она без сил плюхнулась в кресло, из которого недавно поднял ее Брейден Грэнвилл, и почувствовала, что ей необходимо время, чтобы собраться с мыслями.
— И теперь, — продолжал Брейден Грэнвилл, поднимая ее дневник и карандаш и вкладывая ей в руки, — вы сами можете все это записать. Вы уверены, что до конца успели все прочувствовать? Если нет, я могу повторить!
Кэролайн тупо замотала головой. Все мысли куда-то подевались, а в голове осталась одна лишь серая муть.
— Нет, — еле слышно прошептала она. — Нет, я думаю, что успела все прочувствовать до конца…
— Отлично. — Брейден Грэнвилл почему-то не спешил вернуться на свое место за столом. Вместо этого он занял кресло рядом с тем, в котором сидела Кэролайн. Но, конечно, вовсе не потому, что так же, как и она, испытывал трудности с внезапно обмякшими коленями. — Вы довольно способная ученица.
— Я всегда получала в школе высшие оценки, — как будто со стороны услышала Кэролайн свой дрожащий голос.
— Превосходно. Ну-с, что там у нас должно быть следующим? Кажется, вы интересовались тем, как я вчера вечером… э… прикоснулся к вам пальцем вот здесь… — Он показал на то самое место под ушком. Кэролайн не могла сказать точно, что произошло. Наверное, она испуганно сморщилась, поскольку он поспешил убрать палец. — Или вы более расположены вернуться к теме важности романтической обстановки для соблазнения…
— По-моему, — поспешила возразить Кэролайн, решительно захлопнув свой дневник, — мы достаточно продвинулись вперед для одного дня. Возможно, нам следует расстаться до завтра…
Он вежливо поднялся с места, когда Кэролайн выбралась из своего кресла на непослушных ногах.
— Это меня вполне устроит. Но вы уверены, что хорошо себя чувствуете, леди Кэролайн? Ваш вид несколько…
Она сделала движение, чтобы наклониться за перчатками, непонятным образом оказавшимися на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Ну… — Кэролайн прервала его внутренние терзания, — тогда не проще ли нам будет сразу начать, а уж потом попытаться сделать какие-то выводы?
— Хорошо, — поколебавшись, ответил Брейден. И снова прокашлялся. С каждой секундой он нервничал все сильнее, хотя и сам не понимал, что вызывает в нем такую нервозность. Разве что необычность самого факта, что он вынужден объяснять столь… интимные детали юной девице, воспитанной в строгих правилах современной морали.
И к которой, как оказалось, он начинал испытывать довольно сильное влечение.
По счастью, предмет, выбранный им в качестве темы для первой лекции, был почти нейтрален.
— В общем, вы должны понимать, леди Кэролайн, — начал он, — что интимная связь, в которую вступают мужчина и женщина в уединении спальни, не может быть описана достаточно адекватно в той обстановке, что окружает нас в данный момент. Как вы наверняка заметили, мы находимся в моем кабинете, и вряд ли деловая атмосфера может считаться романтической.
Это прозвучало весьма внушительно. Он приободрился и решил развить столь удачно выбранную тему.
— Я считаю, что нельзя недооценивать важность окружающей обстановки для создания соответствующего настроения. Найдется немало желающих утверждать, что любовью не следует заниматься при ясном свете дня и солнечный свет отнюдь не способствует откровенному проявлению нежных чувств. Но в то же время я могу утверждать, что нет ничего более волнующего, чем женщина, средь бела дня сбросившая с себя одежду вместе с ложной стыдливостью…
— Простите, — перебила Кэролайн деловым тоном. Ее карандаш перестал чиркать по бумаге и замер неподвижно.
Брейден умолк и посмотрел на нее. Провалиться ему на этом месте, но ведь именно так должна была бы выглядеть живая наяда, вольготно раскинувшаяся на берегу ручья во всем блеске своей юной красоты и распустившая по плечам дивные золотистые волосы. Интересно бы только узнать, бывают ли наяды в очках?
— Я слушаю, — произнес он.
— Как я уже говорила, в моем распоряжении не больше часа, — сообщила она с вежливой улыбкой. — Не могли бы мы на время отложить обсуждение деталей обстановки — поверьте, на меня произвели сильное впечатление ваши рассуждения на эту тему — до более подходящего случая? Вы не против сразу перейти к поцелуям?
— К поцелуям? — Он недоуменно поднял брови.
— Да, — кивнула Кэролайн. — К поцелуям. А потом я бы хотела обсудить то, что вы сделали вчера вечером. Эту штуку с пальцем.
Он поперхнулся и закашлялся. Ничего себе нейтральная тема!
Ну что ж, он ведь сам напросился. И приказал себе думать о том, какая физиономия сделается у Жаклин. Вот именно: он должен думать о том, как будет выглядеть Жаклин Селдон в тот момент, когда услышит показания леди Кэролайн Линфорд…
Это помогло ему обрести надежду на то, что животные инстинкты не возьмут над ним верх и он сможет держать их под контролем ради такого захватывающего зрелища.
— Хорошо, будь по-вашему, — согласился он. — Поцелуи. Прекрасно. Вам наверняка довелось услышать немало рассуждений по поводу поцелуев, но это еще не гарантия того, что вы правильно оцениваете всю важность поцелуя для…
Но леди Кэролайн снова его перебила:
— Я бы хотела обсудить совершенно определенный тип поцелуев, а именно тот, которому нечаянно стала свидетельницей. Во время этого поцелуя партнеры не только соприкасались губами. Они прямо-таки совали языки друг другу в рот. При этих словах взгляд Брейдена намертво прикипел к ее губам. Это были весьма милые губки, влажные, розовые, так и напрашивавшиеся на поцелуй. Он совершил героическое усилие, чтобы заставить себя посмотреть в другую сторону.
— Вы имели возможность это наблюдать?
— О да, — с энтузиазмом кивнула она. — Все происходило именно так, как я описала. Я не могла ошибиться.
Напрасно Брейден попытался припомнить, был ли он хоть когда-нибудь — пусть даже в самом розовом детстве — таким же бессовестно наивным. Нет, таким он никогда не был.
Ему в который уже раз пришлось прокашляться, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо. Итак, описанный вами только что тип поцелуя можно считать весьма и весьма…
— Отвратительным, — закончила Кэролайн со знающим видом.
Брейден ошалело хлопал глазами, уставившись на свою «ученицу». Он ничего не понимал, как такое может быть? И о чем думает этот ее, с позволения сказать, жених? Может, дело обстоит гораздо хуже, и он не просто придурок? Вывод напрашивался сам собой: ее маркиз либо извращенец, либо балбес, каких свет не видывал. Либо и то, и другое вместе.
— Это не совсем отвратительно, — возразил Брейден Грэн-вилл, отчаянно стараясь сохранить нейтральный тон. — Точнее, это совсем не отвратительно.
— Ну а я, — заявила Кэролайн, — все равно не пойму, что в этом может быть приятного. Ну, я имею в виду… что кто-то будет орудовать своим языком у меня во рту.
— Никто и не говорит о том, чтобы «орудовать»! — воскликнул Брейден, теряя терпение. — Но если Слейтер позволяет себе что-то в этом роде, когда вас целует, то я не удивляюсь, что вы находите это отвратительным.
Кэролайн напустила на себя неприступный вид — и ей было нетрудно это сделать, пряча глаза за стеклами очков.
— Если под фамильярным обращением «Слейтер», — отчеканила она, — вы имеете в виду моего жениха, маркиза Уинчилси, то мой ответ — нет, мистер Грэнвилл! Он никогда не целовал меня подобным образом.
Ну, это его нисколько не удивило. А удивила его та откровенная тоска, что прозвучала в ее голосе. И Брейден поспешил заверить Кэролайн:
— Не сомневаюсь, что в один прекрасный день он это сделает, и вам не помешало бы заранее подготовиться. Да будет вам известно, леди Кэролайн, что такой тип поцелуев принято называть французским, или поцелуем душ. Существует мнение, что во время такого поцелуя партнеры обмениваются друг с другом частью своей души.
У Кэролайн отвисла челюсть.
— Никогда не слышала ничего более омерзительного!
— Что поделаешь — французы. — Брейден виновато пожал плечами. — Тем не менее я считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что этот тип поцелуев успел завоевать популярность и в нашей стране. И если вы достаточно искренни в своем желании стать для своего будущего мужа и супругой, и любовницей, боюсь, вам непременно придется его изучить.
Кэролайн протяжно вздохнула, перевернула исписанную страницу и снова взялась за карандаш.
— Очень хорошо. И как же это делают?
Произнеси эти слова любая другая женщина — и Брейден ни минуты бы не сомневался, что услышал самое откровенное приглашение. Во всяком случае, именно так подействовала на него ее последняя фраза. Его охватило такое неистовое желание сию же минуту поцеловать леди Кэролайн, что Брейден едва усидел на месте, хотя его бросало то в жар, то в холод.
Но он изо всех сил боролся с собой.
— Возможно, — заговорил Брейден, от всей души надеясь, что она не заметила, как хрипло звучит его голос, — нам стоило бы вернуться к способам создания романтической атмосферы?
— Поцелуи, пожалуйста, — с легким нетерпением попросила Кэролайн, постукивая карандашиком по чистой странице своего дневника.
Черт побери! Нет, это уж слишком! Даже ее сердитый вид и то, как шевельнулись ее губки: «Поцелуи, пожалуйста!» — возбуждали его так, что от страсти темнело в глазах.
А с чего, собственно говоря, он так всполошился? Какой вред будет от одного-единственного ничтожного поцелуйчи-ка? Подумаешь, делов-то!
— Это невозможно описать словами, — вздохнул он, теперь уже открыто глядя на ее губы. Эти губы явно не знали, что такое помада. Чем выгодно отличались от многих губок, к которым он прикасался на протяжении последних лет. — Может, вы согласитесь, чтобы я продемонстрировал это на деле?
Она аккуратно отложила в сторону карандаш. И когда Брейден перевел взгляд с ее рта на ее глаза, он обнаружил, что Кэролайн смотрит на него очень серьезно.
— Мистер Грэнвилл, — строго проговорила она, — возможно, вы меня неправильно поняли. Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы пополнить собой ваш гарем. Меня совершенно не привлекает перспектива завязать с вами любовную интрижку. Поскольку я, как вам известно, давно обручена.
Его охватила какая-то странная вспышка радостного возбуждения. Брейден не понимал, чему он радуется. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать столь бурную и в то же время беспричинную радость.
— В равной степени как и я, леди Кэролайн, — произнес он, широко разведя руками. — И тем не менее я не считаю для себя зазорным учить вас таким вещам. Так почему же вы считаете зазорным учиться? В конце концов, это не я, а вы пришли ко мне за советом, разве не так?
— И все же, — возразила она, но уже не с таким апломбом, как прежде, — я не вижу причины, по которой вы не могли бы просто объяснить мне на словах…
— Я уже сказал вам, — он оттолкнул кресло и встал, — есть вещи, не поддающиеся словесному описанию. — Он обошел стол как можно быстрее, чтобы не передумать и застать Кэролайн врасплох. — Но я должен вам показать. Это единственный способ, — добавил Брейден, наклоняясь к ней и осторожно вынимая из ослабевших пальцев дневник и карандаш, — вас научить.
— Но… — слабо пискнула Кэролайн.
— Вы ведь хотите произвести на маркиза благоприятное впечатление, не так ли? — Он взял ее за руку и властно поднял с кресла.
— Да, — ответила Кэролайн все тем же дрожащим голоском. — Но…
Брейден вдруг подумал, что очки наверняка свалятся на пол и разобьются. Он осторожно снял их, приговаривая что-то ласковое глубоким выразительным басом. Так терпеливый конюх увещевает норовистую кобылку.
— Все будет хорошо, — шептал он. — Вот увидите. Кто знает, может, вам и самой понравится?
— Что-то я так не думаю, — пролепетала Кэролайн. Ее огромные карие глаза были полны откровенного животного страха.
— Зато я думаю, — возразил Брейден. Он поднял руку и осторожно отвел шелковистый локон с ее лба. Пока ее внимание было отвлечено этим незамысловатым маневром, он наклонился и, чувствуя, как все внутри кипит от возбуждения, приник к ее губам.
Глава 13
Кэролайн не могла поверить, что это происходит с ней наяву. Ничто не предвещало такого скандального оборота событий. Еще минуту назад она считала, что полностью контролирует ситуацию, а теперь извольте полюбоваться: Брейден Грэнвилл целует ее в губы!
Как такое могло произойти? Как она могла прозевать тот момент, когда события вышли из-под контроля? Все это время она была начеку, опасаясь с его стороны какой-либо гнусной выходки. Ведь она находилась в логове Брейдена Грэнвилла, самого известного распутника во всей Англии! И должна была предвидеть, что он непременно попытается предпринять что-то в этом роде!
Но он же сам весьма откровенно дал ей понять еще в первый день, когда она появилась в его конторе, что не желает иметь ничего общего с такой безнадежно целомудренной особой, как она! И у Кэролайн были все основания полагать, что она попросту ему противна, что она оскорбила его своим скандальным предложением и что он вообще не хочет связываться с такой наивной дурочкой, на которую ему тошно смотреть.
И вот чем это обернулось! Она застыла, не смея шелохнуться, тогда как его шершавые ладони — Кэролайн подумала, что они кажутся такими шершавыми из-за мозолей — осторожно удерживали ее лицо. И вместо того чтобы радоваться, она чуть не умерла со страху.
Потому что он целовал ее совсем не так, как ей приходилось целоваться прежде. Нет, он вовсе не пытался сунуть ей в рот свой язык — об этом не было и речи! Он просто едва касался своими губами ее губ и целовал ее совсем легко, с невыразимой нежностью и лаской. Его губы в отличие от его рук оказались совсем не такими грубыми, и это было для нее полной неожиданностью. Достаточно было одного взгляда на этого верзилу, чтобы представить, какой твердой должна быть эта гора литых мышц, но его губы были потрясающе мягкими и нежными.
Ее руки, безвольно повисшие по бокам, налились такой тяжестью, что их просто невозможно было поднять. Ее колени как по волшебству сделались мягкими, как масло. У нее даже возникла мысль, что только поддержка Брейдена Грэнвилла не дает ей безвольно сползти на пол.
И ее рот, сурово сжатый в строгую прямую линию, мало-помалу уступил ласковому напору легких, как лепестки розы, поцелуев. Кэролайн как будто со стороны следила за тем, как ее губы слегка смягчились, повлажнели, а потом и раздвинулись, словно повинуясь какому-то тайному заклинанию.
А потом, еще до того, как она сообразила, что происходит, его язык ловко (вот она, работа истинного мастера!) скользнул между ее мягких, влажных, податливых губ. Это было всего лишь мимолетное движение, намек на более интимные ласки, и в следующий миг он уже убрал язык. Но Кэролайн, с трудом понимая, что делает, повинуясь одному лишь инстинкту, сама раздвинула губы…
…и тут же снова почувствовала, как его горячий язык коснулся ее языка.
Как необычно! Потому что на поверку это оказалось вовсе не так уж отвратительно. Скорее, совсем наоборот. Она даже не удержалась и сама попробовала проделать языком такой же фокус. Сперва робко и смущаясь, а потом все более уверенно и страстно, пока, к своему удивлению, не почувствовала, что они как бы и вправду обмениваются душами. Во всяком случае, у самой Кэролайн возникло именно такое чувство. Будто какая-то часть ее души вместе с языком ускользает к нему в рот, чтобы тут же вернуться сторицей. И это ощущение, право же, было весьма приятным. С некоторой натяжкой его можно было бы даже назвать чудесным.
Но ей так и не удалось произвести углубленный анализ своей возмутительной реакции на действия Брейдена Грэнвилла, потому что он неожиданно прекратил эти действия. Раз — и нет! Он прервал поцелуй, отпустил ее лицо и отодвинулся. Кэролайн, чьи веки давно были томно приспущены, широко распахнула глаза, почувствовав внезапный холод в тех местах, где ее согревали губы и ладони Брейдена Грэнвилла. А поскольку ее колени все еще оставались мягкими, как масло, бедная девушка чуть не упала от неожиданности. Брейден едва успел протянуть руку, чтобы подхватить ее, и Кэролайн вцепилась в нее с таким отчаянием, словно это было ее последней надежной опорой во всей вселенной, внезапно рухнувшей всего секунду назад. Ее томный, рассеянный взгляд долго не отрывался от его лица.
— Ну вот. — Было ли это плодом ее воображения, или его низкий голос и правда чуть-чуть утратил свою былую уверенность? — Теперь вы убедились на собственном опыте, что это не настолько отвратительно, как вы думали?
Это ей почудилось. А как же иначе? Брейден Грэнвилл — опытный мужчина, искушенный в любовных делах. И один-единственный поцелуй не может разбудить в нем ту бурю чувств, что едва не лишила Кэролайн рассудка и способности говорить. Ее губы онемели и отказывались повиноваться, а горячий язык налился свинцом. Она без сил плюхнулась в кресло, из которого недавно поднял ее Брейден Грэнвилл, и почувствовала, что ей необходимо время, чтобы собраться с мыслями.
— И теперь, — продолжал Брейден Грэнвилл, поднимая ее дневник и карандаш и вкладывая ей в руки, — вы сами можете все это записать. Вы уверены, что до конца успели все прочувствовать? Если нет, я могу повторить!
Кэролайн тупо замотала головой. Все мысли куда-то подевались, а в голове осталась одна лишь серая муть.
— Нет, — еле слышно прошептала она. — Нет, я думаю, что успела все прочувствовать до конца…
— Отлично. — Брейден Грэнвилл почему-то не спешил вернуться на свое место за столом. Вместо этого он занял кресло рядом с тем, в котором сидела Кэролайн. Но, конечно, вовсе не потому, что так же, как и она, испытывал трудности с внезапно обмякшими коленями. — Вы довольно способная ученица.
— Я всегда получала в школе высшие оценки, — как будто со стороны услышала Кэролайн свой дрожащий голос.
— Превосходно. Ну-с, что там у нас должно быть следующим? Кажется, вы интересовались тем, как я вчера вечером… э… прикоснулся к вам пальцем вот здесь… — Он показал на то самое место под ушком. Кэролайн не могла сказать точно, что произошло. Наверное, она испуганно сморщилась, поскольку он поспешил убрать палец. — Или вы более расположены вернуться к теме важности романтической обстановки для соблазнения…
— По-моему, — поспешила возразить Кэролайн, решительно захлопнув свой дневник, — мы достаточно продвинулись вперед для одного дня. Возможно, нам следует расстаться до завтра…
Он вежливо поднялся с места, когда Кэролайн выбралась из своего кресла на непослушных ногах.
— Это меня вполне устроит. Но вы уверены, что хорошо себя чувствуете, леди Кэролайн? Ваш вид несколько…
Она сделала движение, чтобы наклониться за перчатками, непонятным образом оказавшимися на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41