А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Конечно, тогда они были очень молоды — ей не было и семнадцати, ему только что исполнилось двадцать три. Но она согласилась ждать, она верила ему! И вот спустя четыре года он не оправдал ее ожиданий, не сдержал слова и обручился с девушкой, которая, по твердому убеждению Мэри, никак не могла составить его счастье…
Что же случилось с Хью? Что заставило его просить руки именно Гонории Юлгрив? Разумеется, на этот вопрос можно было найти множество ответов. Она была благородного происхождения, хорошо воспитана, со связями, со значительным приданым и довольно хорошенькая. Но даже Джудит и Констанция единодушно утверждали, что живости в ней было столько же, сколько в старом пне. Хью никогда не мог бы быть счастлив с такой прозаической, скучной, преисполненной сознания своего долга особой!
Мэри подошла к окну, не обращая внимания на то, что ее босые ноги стынут на холодном полу, и прислонилась лбом к стеклу.
Самое ужасное заключалось в том, что винить ей было некого, кроме себя самой. Ей следовало приехать в Дербишир раньше! Еще год назад какой-то инстинкт побуждал ее тронуться в путь. Одно только чувство приличия — а может быть, еще и гордость — удержали ее. Ведь даме, а особенно девушке, было в высшей степени неприлично навязываться в гости к джентльмену…
Как бы то ни было, для начала следовало перекусить. Мэри чувствовала, что сильно проголодалась после своих ночных приключений. К тому же она знала, что, не позавтракав, никогда не сможет решить даже самую простейшую задачу. Быть может, плотный завтрак и огонь в камине оживят ее воображение?
Несколько минут спустя Мэри распорядилась подать завтрак и прислать горничную, чтобы помочь ей привести в порядок туалет. Часом позже, в тщательно застегнутом платье и с уложенными при помощи щипцов для завивки темными локонами, Мэри приготовилась приступить к дневным делам. В натопленной комнате, сидя у уютного огня, она плотно позавтракала овсянкой, йоркширской ветчиной, печеными яблоками и чашкой шоколада. Она ела с удовольствием, не позволяя печальным обстоятельствам помешать ей наслаждаться отлично приготовленными блюдами. Дербишир всегда славился своей кухней.
Лишь доев последний кусочек ветчины и допив шоколад, Мэри занялась стоявшей перед ней проблемой. Ей было ясно одно: чтобы решить, какие шаги следует предпринять, необходимо побольше разузнать о положении дел.
Мэри проворно написала записку и отправила ее с посыльным в Хэверседж-Парк. Джудит и Констанция должны сообщить ей все необходимые подробности. Прежде чем явиться к Хьюго, она должна узнать как можно больше о помолвке и о Гонории. Если Хью действительно влюбился в мисс Юлгрив, ей останется только одно — поздравить его и пожелать им счастья.
Но если это был брак по расчету, тогда кое-что можно еще предпринять.
Мэри заняла выжидательную позицию в кресле у окна, подставив под ноги скамеечку и раскрыв на коленях томик Байрона. Она не могла ничего начать, не получив ответа на свою записку.
Оставалось только ждать.
«Какая ирония судьбы!» — с горькой улыбкой подумала Мэри. Она ждала четыре года, и вот к чему ее привело это ожидание — она оказалась в самом отчаянном положении, какое только можно было себе представить.
4
Констанция Лейтон изо всех сил вцепилась в руку сестры. Она дрожала при мысли, что им с Джудит предстоит сейчас поговорить со старшим братом Хьюго насчет рождественского бала. Эту утраченную за последнее время традицию Хэверседж-Парка им обеим очень хотелось возродить. После смерти их родителей жизнь в Хэверседже стала унылой и однообразной, в ней уже не было больше никаких радостных событий. Констанция и Джудит мечтали вернуть в родной дом хоть немного веселья. Рождественский бал со всеми сопутствующими празднику развлечениями был бы замечательным поводом. Но Констанция думала про себя, что Хьюго скорее согласится отрезать себе палец, чем устраивать бал.
Джудит ласково обняла сестру-близнеца за плечи.
— Ну, не будь такой трусихой! — прошептала она. — В конце концов, это всего лишь Хьюго, и не откусит же он нам носы за то, что мы его побеспокоили! Если ему не понравится наше предложение, он просто откажет нам, только и всего.
Констанция, вздохнув, жалобно проговорила:
— Он разозлится! А ты ведь знаешь, я просто не выношу, когда он начинает хмурить брови и принимать суровый вид. А потом он станет упрекать нас, что мы эгоистки и как мы можем чего-то требовать, когда всем известно, каких нечеловеческих усилий ему стоило вытянуть нас из долгов и бедности!
— И откуда только у меня взялась такая сестрица?! — воскликнула Джудит, выведенная из себя этим мелодраматическим заявлением. — Хьюго стоит чихнуть, а тебе уже кажется, что он сердится. Ты уж слишком чувствительна и…
— А у тебя вовсе нет никаких чувств! Иначе ты бы поняла мои страхи и не заставила меня идти к Хьюго в такую рань.
— Ты права, но сейчас постарайся хоть чуть-чуть набраться храбрости.
Констанция слабо улыбнулась. Джудит тихонько постучала в дверь кабинета Хьюго на первом этаже.
На протяжении двух с лишним столетий семья Лейтон славилась своим богатством, пока в середине восемнадцатого века дедом близнецов не овладела страсть к лошадям. Их собственный отец явно был в не меньшей степени очарован зрелищем конных состязаний и утверждал, что все их предки по мужской линии отличались безудержной склонностью ко всем разновидностям азартных игр.
Констанцию эта их склонность счастливо миновала, но она сильно подозревала, что у Хью она есть — или, во всяком случае, была. Она помнила, что, до того как их родители утонули на своей яхте, Хьюго никогда не знал страха, любил верхо-. вую езду, охоту, занимался фехтованием и всеми известными видами спорта. Она даже видела однажды, как он дрался на кулаках с одним из лакеев — в шутку, разумеется!
Но Хью очень изменился, особенно с тех пор, как они с Амабел опрокинулись в двуколке. Теперь Констанция его просто не узнавала.
Вообще говоря, его едва ли можно было осуждать за эту перемену. Их любимый папочка не знал удержу в своем пристрастии к лошадям и азартным играм. Унаследовав Хэверседж-Парк, Хьюго только колоссальным усилием воли сохранил усадьбу для семьи, не допустив ее продажи в уплату отцовских долгов.
Бедный папа, бедная мама!
И бедный Хьюго…
При звуке раздавшегося в этот момент голоса Хью ее сочувствие как рукой сняло. Когда через резную дубовую дверь кабинета до Констанции донеслось глуховатое отрывистое «Войдите!», храбрость окончательно покинула ее. Всхлипнув, она попыталась вырваться, но Джудит держала ее крепко.
— Трусиха! — воскликнула она, поворачивая ручку двери.
Широко распахнув дверь, Джудит втолкнула сестру в просторную комнату; Констанция с трудом удержалась на ногах.
Брат сидел за столом в дальнем конце обшитого дубовыми панелями кабинета и что-то писал в конторской книге. В последнее время это было, пожалуй, основным его занятием.
Перестав писать, Хью бросил беглый взгляд на сестер, обмакнул перо в чернильницу и снова принялся за свое дело. Констанция заговорила было, но он остановил ее предостерегающим движением руки.
— Минуту, — сказал он вполне добродушно, продолжая писать. — Дайте мне закончить, и я вас выслушаю.
Царапанье пера по бумаге отдавалось в ушах Констанции, как своеобразная музыка. Она даже начала притоптывать ногой, настолько этот звук напоминал ей прелюдию Баха, которую она утром разучивала на фортепьяно.
Она ждала и ждала, но эти звуки не прекращались.
На этот раз, в надежде привлечь внимание Хью, заговорила Джудит — у нее всегда было меньше терпения, чем у остальных. Но последовал новый предостерегающий жест, и Джудит, проворчав что-то недовольно себе под нос, уселась в золоченое кресло у камина слева от письменного стола.
Констанции садиться не хотелось: она больше часа просидела за фортепьяно и была не прочь немного поразмяться. Взгляд ее обратился к столу красного дерева, стоявшему посредине комнаты на красном с черным ковре. В ящиках стола когда-то хранились карты, принадлежавшие одному из их предков — известному адмиралу, жившему в семнадцатом веке. Хью держал в них планы земельных угодий семьи Рейнворт.
Один такой план лежал на столе, он-то и привлек внимание Констанции. Она подошла ближе, чтобы получше его рассмотреть.
Вскоре после того, как Хьюго стал шестым виконтом, он взял себе в привычку выезжать по утрам верхом в любую погоду для осмотра своих владений, акр за акром. И только сейчас, глядя на план поместья, Констанция поняла, какой это огромный труд. Земельные владения Рейнвортов простирались на много акров, и, помимо всего прочего, сам по себе ландшафт отличался большим разнообразием. Дербишир никак нельзя было назвать равнинным графством — он находился в предгорьях Пеннин, где возвышенности, долины и реки чередовались с другими возвышенностями, долинами и реками.
Земли Хью были так же разнообразны по своему ландшафту, как и остальной Дербишир. Северная часть Хэверседж-Парка была холмистой, в то время как южная, более ровная, предоставляла лучшие возможности для земледелия. Тут и там виднелись дубовые и буковые рощи; над красивыми долинами, где бежали быстрые речки, как по волшебству, вдруг поднимались холмы, и над реками нависали скалы. Об одной из них даже рассказывали ужасную историю: с этой скалы бросилась в воду покинутая возлюбленным девушка.
Как всегда, Констанция ощутила трепет восторга при мысли о такой любви, когда смерть бывает предпочтительнее разлуки с любимым. Джудит обычно презрительно усмехалась над подобными глупостями, но Констанция даже сочинила целую повесть о бедной девушке. Когда-нибудь она надеялась ее опубликовать, но пока что ей никак не удавалось закончить свое произведение. Как раз в тот момент, когда вдохновение озарило ее, они с Джудит получили в высшей степени заманчивое приглашение от одной подруги из Хэмпшира. Констанция надеялась, что ей удастся там плодотворно поработать, однако вскоре выяснилось, что неподалеку от того места, где жила подруга, расквартирован полк. Так что, пока они с Джудит гостили в Хэмпшире, она как-то не могла сосредоточиться на этой печальной истории в обществе блестящих молодых офицеров…
Со вздохом Констанция снова занялась картой. В Хэверседже ей уже давно не представлялось случая повеселиться — Хью был слишком занят, чтобы принимать и развлекать их друзей и знакомых, но Констанция все же гордилась своим домом, хотя иногда и желала, чтобы к нему вернулась хоть какая-то доля его прежнего оживления.
Глядя на многочисленные пометы на карте, она узнавала почерк брата — болото, скалы и оползни, заброшенная шахта, места обитания перепелов и тетеревов и, наконец, слова «плавиковый шпат» с последующим вопросительным знаком. Чувство, близкое к благоговению, охватило Констанцию, но вместо того, чтобы сковать ей язык, развязало его.
— Ты уже закончил осмотр наших земель, Хью? Представляю себе, как гордился бы тобой папа!
Брат снова обмакнул перо в чернильницу, но на этот раз поднял на Констанцию глаза и даже слегка улыбнулся.
— Нет еще, — сказал он. — Осталось еще одиннадцать акров.
— Какие-то там, наверное, откопал сокровища?
Он кивнул:
— Да, я говорил вам, что мы нашли еще один из этих курганов с остатками изделий из глины и кости. Сиддонс считает, что ему не меньше двух тысяч лет. Не нужно особого воображения, чтобы судить о том, как давно уже существует наш остров.
— Мистер Белпер только на прошлой неделе показывал мне свои находки. Какие-то причудливо вырезанные кости. Помнишь, мы с тобой нашли в известковой пещере кость с остро отточенной стороной?
— Ну еще бы! И не успели мы выбраться оттуда, как ты уже сочинила целую историю о жутком убийстве из жизни пещерных людей.
Заметив его насмешливую улыбку, Констанция надулась.
— Ну и что? Это и правда могло случиться. В особенности если все произошло в такой большой семье, как наша. Когда столько народу живет вместе…
— О да, может случиться все, что угодно. Например, брат ополчается на сестер, которые мешают ему подсчитывать, хватит ли семье пищи на зиму!
Констанция не на шутку встревожилась.
— Неужели дошло до того, что нам зимой придется голодать?
— У тебя слишком разыгралось воображение, Констанция. Мои метафорические рассуждения касаются только помех в работе, а не запасов продовольствия.
— А, тогда все хорошо. Дело в том, что Джудит хотела тебя кое о чем попросить. Это очень важно.
Хью взглянул на Джудит, но та демонстративно уставилась в потолок. Пожав плечами, он снова повернулся к Констанции.
— Твоя сестра, очевидно, решила, что начинать разговор следует тебе — о чем бы ни шла речь.
— Ты хочешь, чтобы я спрашивала, Джудит? — жалобным голосом осведомилась Констанция. — Я знаю, ты скажешь, что он предпочел бы услышать это от меня, но…
Метнув на сестру выразительный взгляд, Джудит уверенным шагом приблизилась к столу, и Констанция сразу спряталась за ее спину.
— Хьюго, — начала Джудит в свойственной ей решительной и резкой манере, — мы с Констанцией очень серьезно все обдумали и пришли к выводу, что пора возвратить в Хэверседж его самую священную традицию.
Хью приподнял бровь.
— Служба в часовне каждое утро? — спросил он.
Констанция прикусила губу, а Джудит удивленно уставилась на брата.
— Службы? С чего ты взял? Ах, да ты просто дразнишь меня! Какой же ты несносный, Хью!
— Но ты же сказала: «Священную традицию».
— Ты отлично знаешь, что об этом я бы никогда не стала просить. Речь идет о рождественской традиции. При маме мы всегда праздновали Святки.
Констанция посматривала на брата из-за плеча Джудит. В голубых глазах Хьюго появилось настороженное выражение, а брови его угрожающе сдвинулись. Констанция вздохнула. Не было никакой надежды на благополучный исход их рискованного предприятия. Сейчас Хью с Джудит заспорят, как уже не раз случалось. Хьюго думает только о делах, его мало волнует, что его сестры рискуют остаться старыми девами, если сами о себе не позаботятся!
Она слушала, как Джудит все более раздраженным голосом приводит доводы в пользу рождественского бала, но взгляд ее то и дело снова обращался к столу с картами. В ее воображении вновь возникла пещера с закопченным потолком, отблески пламени разожженного первобытными людьми костра и сочиненная ею повесть о любви и мести. Ей стало очень грустно, она сама не знала почему. Она была уверена, что это имеет какое-то отношение к тому, как тяжело трудился Хьюго последние годы и как мало это принесло результатов — кроме разве что вот этих карт…
Правда, это было не совсем так. У него была еще и Гонория. Но при одной мысли о Гонории Констанцию затрясло. Будущая невестка ее ужасно раздражала своей невозмутимостью. «Интересно, а болеет ли когда-нибудь Гонория?» — вдруг пришло ей в голову. Констанция в этом сомневалась. Ей казалось, что ни одна болезнь не посмеет приблизиться к этой зануде из страха за свое собственное благополучие.
Констанция хихикнула про себя. Бедная Гонория! Бедный Хьюго!
Ход ее мыслей внезапно прервала вспышка гнева Джудит.
— Но почему нет? — услышала она возглас сестры. — Нам не позволяют в этом доме никаких развлечений! Ты что же, решил, что это только твой дом, а родные могут убираться к черту? Мы для тебя все равно что не существуем! Ты — жадина, эгоист, тебе ни до кого нет дела!
Констанция снова посмотрела на брата. Он покраснел, глаза его расширились от изумления.
— Ни до кого нет дела? — переспросил он, вставая. — Ты думаешь, мне по душе такая жизнь? Разве я стараюсь для себя? Да будь моя воля, я бы давным-давно все здесь продал и купил бы участок земли где-нибудь… в Виргинии!
— Правда? — воскликнула удивленная Джудит. — В Виргинии? — Она несколько раз растерянно мигнула, огонь в ее глазах погас, на лбу выступила морщинка. — Не может быть, — пробормотала она несколько сконфуженно.
Констанция никогда не думала, что ее брат может быть несчастлив. Но в эту минуту она убедилась, что он несчастлив настолько, что не в состоянии в этом признаться даже самому себе.
Хьюго сел. Краска сошла с его лица.
— Прошу вас, забудьте то, что я сказал. Это глупость, уверяю вас, я никогда всерьез об этом не думал. — Помолчав немного, он вернулся к теме разговора:
— А что до бала, то попробуйте только взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, а также с точки зрения нашей уважаемой миссис Певистон. Через три недели моя свадьба. Как может миссис Певистон одновременно подготовить дом и для новой хозяйки, и для рождественского бала?
— А уж Гонория, конечно, ожидает, что все двадцать спален будут готовы к ее приезду, — с горечью заметила Джудит.
— Джудит! — возмутился пораженный Хьюго. — Как ты смеешь говорить в таком тоне о женщине, которой предстоит стать не только моей женой, но и твоей сестрой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27