Убедившись, что мост опустел, он вывел свою лодчонку из укрытия и поплыл на середину реки, надеясь на ценную добычу.
Виктория сумела выплыть на поверхность, с благодарностью вспоминая то время своей юности, когда научилась плавать. Мало кто из женщин обладал подобными навыками. И вторая составляющая везения – на ней не было ничего, кроме ночной рубашки. Будь она одета в платье, тяжелая ткань неминуемо утопила бы ее. Но Гастингс решил покончить с женой, когда она спала, а потому только сорочка прикрывала тело Виктории и ничто не сковывало движений. Первое, что она увидела, когда вынырнула на поверхность, – очертания утлой лодчонки. Кто-то протянул весло, и она ухватилась за него обеими руками.
Ее спаситель оказался настоящим безумцем. Например, он слышал голоса. Люди его боялись, а потому сторонились, и он предпочитал одиночество. Жил в своей хибарке, не имел ни друзей, ни соседей. Никто так и не узнал, что именно он выловил той ночью из реки. Бедный сумасшедший решил, что ему довелось спасти некое волшебное существо, похожее на фею, которая оказалась в затруднительных обстоятельствах. А потому он относился к ней с огромным почтением, даже с благоговением и никому не рассказывал о своей гостье. Виктории нужно было оправиться, прийти в себя и обдумать планы на будущее, а потому она осталась в его лачуге на несколько недель, позволяя лунатику заботиться о ней, добывать еду и питье.
Когда Виктория Гастингс поняла, что готова покинуть это убогое, но безопасное убежище, она отравила беднягу лунатика мышьяком. Нельзя же было оставить такого свидетеля. Сумасшедший или нет, он мог бы рассказать, как спас от смерти в реке какую-то женщину. Виктории было необходимо, чтобы все считали ее погибшей, пока она не осуществит свои планы. Слишком многое она поставила на карту и не желала идти на риск. Ничто не испортит ее месть. Ее тщательно продуманную, ужасную месть, которая принесет ее мужу, Элвину Гастингсу, конец не менее страшный, чем он уготовил ей самой.
Виктория услышала цокот копыт и оглянулась. Долой прошлое; вот и экипаж – пора возвращаться к делам. Она подозвала карету и, усевшись, назвала кучеру адрес. Вообще-то приличным женщинам не полагалось ездить в наемных экипажах в одиночестве, но под густой вдовьей вуалью она могла оставаться неузнанной. Ни один человек, знакомый с ней в прошлой жизни, еще когда она была женой Элвина Гастингса, не узнает ее в этом черном траурном наряде.
Карета ехала вперед, Виктория сидела неподвижно, стиснув руки и борясь с новым приступом ярости. Как смела Луиза Брайс принять ее за уличную шлюху?
Глава 24
В три часа ночи Энтони сидел в наемном экипаже и ждал. Экипаж стоял в конце узкой малолюдной (а по ночному времени так и вовсе безлюдной) улочки, укрытый в черной тени деревьев. Энтони наблюдал за входом в клуб, ожидая появления Элвина Гастингса. По его расчетам, слухи о смерти Терлоу уже должны были распространиться в клубе, и ему очень хотелось посмотреть, как именно Гастингс отреагирует на известие о гибели одного из своих подручных.
Столбридж внимательно следил за дверьми интересующего его заведения, но мысли его в это время были заняты Луизой. Подумать только, она ожидала неземных наслаждений! Он винил в случившемся себя, хотя, конечно, Луиза сама ввела его в заблуждение отлично сыгранной ролью вдовы. Впрочем, зачем переваливать свою ответственность на нее? Если бы он не потерял над собой контроль, то понял бы, что целует неискушенную женщину. Но в том-то и проблема, что его самоконтроль рушился при одном приближении миссис Брайс, а уж после поцелуев в саду Лоррингтонов Энтони и вовсе потерял голову. Обнимая Луизу, он говорил себе, что делает это ради соблюдения конспирации: приближающиеся гости должны принять их за влюбленную парочку. Но правда, вся правда состоит в том, что он желал эту женщину. С первой же встречи она произвела на него неожиданное и волнующее впечатление. А уж когда Луиза ответила на поцелуй, он и вовсе позабыл об осторожности. Осознание того, что она так же жаждет его, что их влечение обоюдно, привело Энтони в состояние, близкое к эйфории. И после этого он не мог думать ни о чем другом, кроме нее, кроме того, чтобы немедленно найти укромное место, где можно было бы удовлетворить их обоюдную страсть.
Теперь Столбридж готов признать, что тот деревянный верстак был далеко не самым удобным и не очень романтичным ложем для первого соития. Даже искушенная светская женщина имела бы все основания жаловаться на подобное обращение. А уж неопытная девственница, чьи знания ограничивались сведениями, почерпнутыми из любовных романов, не могла испытать ничего, кроме разочарования. Он поспешил, и виной тому была самоуверенность Луизы, обман и его собственная горячность…
Дверь клуба распахнулась, и Энтони – в который раз за сегодняшнюю ночь – насторожился. Но в этот раз появился именно тот, кого он ждал. Гастингс огляделся, стоя в дверях. В тот же момент из тени деревьев выступила массивная фигура мужчины, облаченного в плащ и низко надвинутую шляпу. Куинби отбросил сигарету и спросил:
– Вы готовы ехать?
– Да, и немедленно! – Гастингс нервно оглянулся и приказал: – я получил послание… Найди экипаж, и поскорее!
Энтони негромко постучал в окошечко, через которое разговаривал с кучером.
– Ты не спишь? – спросил он.
– Как можно, сэр! Ну, разве вздремнул чуток…
Куинби подозвал экипаж и, когда тот остановился у дверей клуба, помог Гастингсу сесть, потом последовал за ним и захлопнул дверцу.
– Послушай, приятель, – обратился Энтони к проснувшемуся вознице – видишь кеб, который отъезжает от клуба? Следуй за ним, но осторожно. Я не хочу его упустить, но не хочу также, чтобы эти люди догадались о слежке. Сделаешь все как надо – получишь хорошую плату.
– Слушаюсь, сэр. Я смогу сделать, как вам надо. Сейчас движение спокойное, так что они нас не заметят, но и не потеряются.
Возница хлестнул лошадей, и легкий двухколесный экипаж тронулся вперед. Энтони порадовался, что не взял карету: неповоротливое четырехколесное транспортное средство было комфортнее, но следить на нем за кем-то было совершенно немыслимо.
Они следовали за кебом Гастингса, поворачивая и петляя по городу. Вскоре экипажи въехали в старую часть города, где улочки были уже и гораздо хуже освещены. Еще поворот, и теперь окрестности приобрели совсем уж зловещий вид: темные окна домов, выщербленная мостовая, ни одного фонаря. Только лампа над входом в подозрительного вида таверну.
«Какого черта такого изысканного джентльмена, как Элвин Гастингс, понесло ночью в эту часть города, – удивлялся Столбридж. – здесь довольно опасно, даже при наличии телохранителя».
Кеб Гастингса остановился у входа в таверну. Кучер Энтони затормозил на некотором отдалении.
Гастингс и Куинби вылезли из экипажа, и Энтони отметил, что Куинби держит руку в кармане плаща. Он носит с собой оружие, вспомнил Столбридж.
– В послании говорится, что он будет ждать меня в конце этого переулка, – сказал Гастингс, когда они с Куинби заглянули в тесный проход, отделявший таверну от соседних домов. – Зажги фонарь и иди первым.
Телохранитель молча повиновался, но прежде чем углубиться в переулок, внимательно оглядел улицу. Взгляд его задержался на кебе, который стоял неподалеку. Столбридж знал, что на таком расстоянии, да еще в темноте невозможно разглядеть сидящего в экипаже. Но телохранитель смотрел долго и пристально, лицо его застыло маской охотящегося зверя: напряженной и опасной, – и Энтони почувствовал, как инстинктивно напрягаются мышцы, словно в ожидании удара. В конце концов, Куинби все же решил, видимо, что этот кеб не представляет для них сиюминутной угрозы. Он вынул пистолет, поднял фонарь и пошел в переулок. Гастингс следовал за ним.
Энтони достал из кармана несколько монет и протянул вознице.
– Вот плата, которую я тебе обещал, – сказал он – получишь столько же, если будешь здесь, когда я вернусь.
Монеты, звякнув, исчезли в кармане кучера, и тот с готовностью обещал ждать сколько потребуется господину. Энтони покинул кеб и подошел к переулку, в котором только что исчезли Гастингс и Куинби. В самом конце длинного прохода был виден желтый свет от фонаря, который держал Куинби. Столбридж разглядел самого телохранителя, Гастингса и третьего мужчину. Он прислушался и уловил звуки голосов, но с того места, где он стоял, было не разобрать слов.
И тут фонарь дрогнул и двинулся. Громко застучали по булыжнику шаги: Гастингс и Куинби возвращались.
Энтони сделал шаг назад и скрылся в тени дверного проема. Гастингс проскочил мимо него чуть ли не бегом, и было видно, что он чрезвычайно взволнован. За ним двигался телохранитель, гораздо более спокойный и собранный. Они сели в кеб, который дожидался их у входа в таверну, и кучер тотчас же тронул экипаж.
Энтони оглянулся: в дальнем конце переулка зажегся фонарь и стал виден силуэт мужчины. Фигура быстро удалялась к противоположному выходу из переулка. Столбридж поспешил следом, стараясь производить как можно меньше шума. И все же человек, шедший впереди, что-то услышал или нервы его были напряжены и он опасался преследования. Он остановился, вынул изо рта сигарету и, подняв повыше фонарь, спросил:
– Кто здесь? – он ждал, вглядываясь во тьму. – Это опять вы, мистер Гастингс? Что вам теперь-то надо? Я уже рассказал все, что знал. Клянусь, больше и добавить нечего.
Тогда расскажи мне тоже самое, – сказал Столбридж, выходя в круг света, чтобы человек мог увидеть пистолет в его руке – я заплачу тебе больше, чем Гастингс.
– Эй-эй – человек попятился – не надо тут оружием махать. Я вам ничего дурного не сделал.
– Я не собираюсь стрелять. Это просто мера предосторожности. Мне показалось, что тут не самое безопасное место и не самый респектабельный район. Как тебя зовут?
Человек молчал. Затем спросил:
– А вы не шутили, когда предложили заплатить больше, чем мистер Гастингс?
– Я никогда не шучу такими вещами. – Энтони достал из кармана несколько монет и бросил на мостовую. Они запрыгали по булыжникам, сверкая золотом в свете фонаря – я добавлю, если ты правдиво ответишь на мои вопросы.
Человек вытянул шею и взглядом пересчитал монеты, лежащие на земле, но не посмел наклониться. Однако лицо его несколько оживилось и уже увереннее он спросил:
– Что вы хотите знать?
– Для начала твое имя.
– Все зовут меня Слип.
– И чем же ты занимаешься?
Слип усмехнулся, обнажив зубы, или, скорее, то, что от них осталось.
– Я проскальзываю и пробираюсь повсюду и многое примечаю, а меня никто и не видит.
– Гастингс нанял тебя именно для этого?
– Да, сэр. И позвольте сказать, что в своем деле я профессионал. И кое-кто весьма высоко ценит мою работу. Гастингс дал знать, что ему нужен человек с моими талантами. Цена оказалась подходящей, так что мы договорились.
– И куда именно тебе нужно было проскользнуть по приказанию Гастингса?
– Да ничего сложного, – пожал плечами слип – надо было последить за одним джентльменом. Поглядеть, куда он ходит, кто приходит к нему и все такое.
– Где живет этот джентльмен?
– Холси-стрит. Но вы можете не трудиться, отыскивая эту дыру. Того джентльмена сегодня днем забрала полиция. Ну, то есть, тело его. Говорят, он пустил себе пулю в лоб, потому что не смог расплатиться с карточными долгами.
– Как Гастингс отреагировал на это известие?
– Да он уже знал о смерти мистера Терлоу, когда пришел сюда сегодня. Он сказал, кто-то сообщил об этом в клубе. Но вообще-то он выглядел порядком встревоженным и расстроенным. А может, просто нервы плохие.
– Это ты послал сообщение ему в клуб?
– Ну да. Мне нужно было вызвать его на встречу, чтобы отчитаться, это, за работу и деньги опять же получить.
– И что именно ты рассказал Гастингсу?
– Да особо и рассказывать было нечего. Вчерашний вечер мистер Терлоу провел в игорном доме, как обычно. Домой вернулся с рассветом, пьяный в дым. Я видел, как он входил в дверь. Потом я пошел спать и вернулся на Холси-стрит сегодня в два часа. Я был уверен, что после вчерашнего мистер Терлоу раньше двух никак не очухается.
Энтони вздохнул с облегчением. Слип приехал уже после того, как Луиза и он сам покинули место преступления. Самое главное, что Слип Луизу не видел.
– А экономка? – спросил он – ты видел, как она уходила?
– Нет, сэр, ее вчера там и вовсе не было. У нее был выходной.
– И что ты делал после того, как приехал сегодня и два часа на Холси-стрит?
– Я увидел у дверей констебля и людей, которые толпились на тротуаре и пялились на дом. Кто-то сказал, что там все осматривает человек из Скотленд-Ярда, так что, я убрался оттуда по-быстрому. Я, видите ли, взял за правило поменьше сталкиваться с полицией. Никогда из этого ничего хорошего не получается.
– А ты сам тоже думаешь, что Терлоу покончил с собой из-за карточных долгов?
– Нет, сэр, честно говоря, я в это не очень-то поверил. Он, видите ли, вчера выиграл и домой шел в отличном настроении. Так что у него должна была быть другая причина застрелиться.
– Сколько времени ты следил за Терлоу?
– Пару дней всего.
– За это время кто-нибудь приходил к нему домой?
– Если и да, то не через парадную дверь, иначе я бы увидел.
– Точно?
– Да, сэр. Я торчал напротив под козырьком двери и мог видеть только парадный вход. А уж что там был сзади дома, этого я знать не могу.
Должно быть, думал Энтони, убийца пришел через заднюю дверь. Он мог проследить за Терлоу вчера вечером или был знаком с ним и знал, что тот вернется пьяным поздно и будет спать до обеда. Терлоу мирно лег спать и не слышал, как кто-то вошел в комнату. Возможно, он так и не понял, что случилось. Убийца приложил пистолет к его голове и спустил курок, а потом устроил все так, чтобы это было похоже на самоубийство, тщательно обыскал квартиру, написал записку и покинул дом через заднюю дверь.
Но если Гастингс нанял Слипа следить за Терлоу, размышлял Энтони, то предположение, что Гастингс сам убил своего подручного, разлетается в прах.
Глава 25
– Должно быть, она почувствовала себя бесконечно униженной, когда вы предложили ей деньги, – сказала Эмма – из вашего описания можно сделать вывод, что женщина эта из хорошей семьи, образованная и, наверное, принадлежит к респектабельному обществу. Возможно, остатки гордости помешали ей понять вашу доброту и принять помощь.
– Полагаю, вы правы, – задумчиво отозвалась Луиза, вспоминая вчерашнюю сцену на ночной улице – она казалась очень обиженной.
Леди пили чай в библиотеке. Утро в этот день выдалось ясным, но уже к полудню туман начал возвращаться и теперь маленький парк за окнами домом номер две надпить на Арден-сквер был укутан белым дымом.
– Это очень печальная и, к сожалению, распространенная история, – сказала Эмма, подливая себе чаю – в газетах часто появляются сообщения о несчастных женщинах, которых нужда заставила выйти на улицу. Даже если она леди, но смерть или болезнь мужа оставила ее без гроша, то не так много способов прожить достойно. А ведь случаются еще разводы, долги, банкротства – и все это обрушивается на бедных женщин, повергая их в мгновение ока из обеспеченности в нищету.
– Да, я знаю, – кивнула Луиза.
– Конечно, моя дорогая, кому, как не вам, понимать происходящее. Однако я хотела бы подчеркнуть, что, не смотря на несчастье, случившееся с вами, вы сумели побороть обстоятельства. Точнее будет сказать, что вам досталось больше, чем другим. Дважды вы оказывались гранью благополучного существования, но, все же, не стали уличной проституткой.
– Мне повезло.
– Нет, – твердо возразила Эмма – везение здесь абсолютно ни при чем. Просто вы очень способная, моя дорогая. После смерти вашего отца кредиторы забрали все, кроме книг. Но вы сумели наладить торговлю, использовав имеющиеся у вас знания, и даже смогли получать прибыль и материально обеспечить себя! После того, что случилось с лордом Гэвином, вы сменили имя, написали самой себе рекомендации и обратились в агентство. Только собственная изобретательность, воля и решимость помешали вам оказаться на панели, Луиза. Вы имеете основания гордиться собой, и я хочу, чтобы вы помнили об этом.
– Вы так добры ко мне, Эмма, – с благодарностью сказала Луиза.
– Пустяки, милая. – Эмма поколебалась, но все спросила: – но что именно так вас расстроило? Почему вы все время возвращаетесь мыслями к этой женщине, с которой разговаривали вчера?
– Честно говоря, даже не знаю. Не думаю, что она давно лишилась средств. Ее одежда – и плащ, и вуаль, и перчатки – очень хорошего качества и вполне модные. Если она знала, что после смерти мужа ей будет не на что жить, к чему тратить деньги на столь дорогой траурный наряд?
– Возможно, она не представляла себе масштабов катастрофы до похорон. Так часто случается. Мужья никогда не посвящают жен в финансовые проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Виктория сумела выплыть на поверхность, с благодарностью вспоминая то время своей юности, когда научилась плавать. Мало кто из женщин обладал подобными навыками. И вторая составляющая везения – на ней не было ничего, кроме ночной рубашки. Будь она одета в платье, тяжелая ткань неминуемо утопила бы ее. Но Гастингс решил покончить с женой, когда она спала, а потому только сорочка прикрывала тело Виктории и ничто не сковывало движений. Первое, что она увидела, когда вынырнула на поверхность, – очертания утлой лодчонки. Кто-то протянул весло, и она ухватилась за него обеими руками.
Ее спаситель оказался настоящим безумцем. Например, он слышал голоса. Люди его боялись, а потому сторонились, и он предпочитал одиночество. Жил в своей хибарке, не имел ни друзей, ни соседей. Никто так и не узнал, что именно он выловил той ночью из реки. Бедный сумасшедший решил, что ему довелось спасти некое волшебное существо, похожее на фею, которая оказалась в затруднительных обстоятельствах. А потому он относился к ней с огромным почтением, даже с благоговением и никому не рассказывал о своей гостье. Виктории нужно было оправиться, прийти в себя и обдумать планы на будущее, а потому она осталась в его лачуге на несколько недель, позволяя лунатику заботиться о ней, добывать еду и питье.
Когда Виктория Гастингс поняла, что готова покинуть это убогое, но безопасное убежище, она отравила беднягу лунатика мышьяком. Нельзя же было оставить такого свидетеля. Сумасшедший или нет, он мог бы рассказать, как спас от смерти в реке какую-то женщину. Виктории было необходимо, чтобы все считали ее погибшей, пока она не осуществит свои планы. Слишком многое она поставила на карту и не желала идти на риск. Ничто не испортит ее месть. Ее тщательно продуманную, ужасную месть, которая принесет ее мужу, Элвину Гастингсу, конец не менее страшный, чем он уготовил ей самой.
Виктория услышала цокот копыт и оглянулась. Долой прошлое; вот и экипаж – пора возвращаться к делам. Она подозвала карету и, усевшись, назвала кучеру адрес. Вообще-то приличным женщинам не полагалось ездить в наемных экипажах в одиночестве, но под густой вдовьей вуалью она могла оставаться неузнанной. Ни один человек, знакомый с ней в прошлой жизни, еще когда она была женой Элвина Гастингса, не узнает ее в этом черном траурном наряде.
Карета ехала вперед, Виктория сидела неподвижно, стиснув руки и борясь с новым приступом ярости. Как смела Луиза Брайс принять ее за уличную шлюху?
Глава 24
В три часа ночи Энтони сидел в наемном экипаже и ждал. Экипаж стоял в конце узкой малолюдной (а по ночному времени так и вовсе безлюдной) улочки, укрытый в черной тени деревьев. Энтони наблюдал за входом в клуб, ожидая появления Элвина Гастингса. По его расчетам, слухи о смерти Терлоу уже должны были распространиться в клубе, и ему очень хотелось посмотреть, как именно Гастингс отреагирует на известие о гибели одного из своих подручных.
Столбридж внимательно следил за дверьми интересующего его заведения, но мысли его в это время были заняты Луизой. Подумать только, она ожидала неземных наслаждений! Он винил в случившемся себя, хотя, конечно, Луиза сама ввела его в заблуждение отлично сыгранной ролью вдовы. Впрочем, зачем переваливать свою ответственность на нее? Если бы он не потерял над собой контроль, то понял бы, что целует неискушенную женщину. Но в том-то и проблема, что его самоконтроль рушился при одном приближении миссис Брайс, а уж после поцелуев в саду Лоррингтонов Энтони и вовсе потерял голову. Обнимая Луизу, он говорил себе, что делает это ради соблюдения конспирации: приближающиеся гости должны принять их за влюбленную парочку. Но правда, вся правда состоит в том, что он желал эту женщину. С первой же встречи она произвела на него неожиданное и волнующее впечатление. А уж когда Луиза ответила на поцелуй, он и вовсе позабыл об осторожности. Осознание того, что она так же жаждет его, что их влечение обоюдно, привело Энтони в состояние, близкое к эйфории. И после этого он не мог думать ни о чем другом, кроме нее, кроме того, чтобы немедленно найти укромное место, где можно было бы удовлетворить их обоюдную страсть.
Теперь Столбридж готов признать, что тот деревянный верстак был далеко не самым удобным и не очень романтичным ложем для первого соития. Даже искушенная светская женщина имела бы все основания жаловаться на подобное обращение. А уж неопытная девственница, чьи знания ограничивались сведениями, почерпнутыми из любовных романов, не могла испытать ничего, кроме разочарования. Он поспешил, и виной тому была самоуверенность Луизы, обман и его собственная горячность…
Дверь клуба распахнулась, и Энтони – в который раз за сегодняшнюю ночь – насторожился. Но в этот раз появился именно тот, кого он ждал. Гастингс огляделся, стоя в дверях. В тот же момент из тени деревьев выступила массивная фигура мужчины, облаченного в плащ и низко надвинутую шляпу. Куинби отбросил сигарету и спросил:
– Вы готовы ехать?
– Да, и немедленно! – Гастингс нервно оглянулся и приказал: – я получил послание… Найди экипаж, и поскорее!
Энтони негромко постучал в окошечко, через которое разговаривал с кучером.
– Ты не спишь? – спросил он.
– Как можно, сэр! Ну, разве вздремнул чуток…
Куинби подозвал экипаж и, когда тот остановился у дверей клуба, помог Гастингсу сесть, потом последовал за ним и захлопнул дверцу.
– Послушай, приятель, – обратился Энтони к проснувшемуся вознице – видишь кеб, который отъезжает от клуба? Следуй за ним, но осторожно. Я не хочу его упустить, но не хочу также, чтобы эти люди догадались о слежке. Сделаешь все как надо – получишь хорошую плату.
– Слушаюсь, сэр. Я смогу сделать, как вам надо. Сейчас движение спокойное, так что они нас не заметят, но и не потеряются.
Возница хлестнул лошадей, и легкий двухколесный экипаж тронулся вперед. Энтони порадовался, что не взял карету: неповоротливое четырехколесное транспортное средство было комфортнее, но следить на нем за кем-то было совершенно немыслимо.
Они следовали за кебом Гастингса, поворачивая и петляя по городу. Вскоре экипажи въехали в старую часть города, где улочки были уже и гораздо хуже освещены. Еще поворот, и теперь окрестности приобрели совсем уж зловещий вид: темные окна домов, выщербленная мостовая, ни одного фонаря. Только лампа над входом в подозрительного вида таверну.
«Какого черта такого изысканного джентльмена, как Элвин Гастингс, понесло ночью в эту часть города, – удивлялся Столбридж. – здесь довольно опасно, даже при наличии телохранителя».
Кеб Гастингса остановился у входа в таверну. Кучер Энтони затормозил на некотором отдалении.
Гастингс и Куинби вылезли из экипажа, и Энтони отметил, что Куинби держит руку в кармане плаща. Он носит с собой оружие, вспомнил Столбридж.
– В послании говорится, что он будет ждать меня в конце этого переулка, – сказал Гастингс, когда они с Куинби заглянули в тесный проход, отделявший таверну от соседних домов. – Зажги фонарь и иди первым.
Телохранитель молча повиновался, но прежде чем углубиться в переулок, внимательно оглядел улицу. Взгляд его задержался на кебе, который стоял неподалеку. Столбридж знал, что на таком расстоянии, да еще в темноте невозможно разглядеть сидящего в экипаже. Но телохранитель смотрел долго и пристально, лицо его застыло маской охотящегося зверя: напряженной и опасной, – и Энтони почувствовал, как инстинктивно напрягаются мышцы, словно в ожидании удара. В конце концов, Куинби все же решил, видимо, что этот кеб не представляет для них сиюминутной угрозы. Он вынул пистолет, поднял фонарь и пошел в переулок. Гастингс следовал за ним.
Энтони достал из кармана несколько монет и протянул вознице.
– Вот плата, которую я тебе обещал, – сказал он – получишь столько же, если будешь здесь, когда я вернусь.
Монеты, звякнув, исчезли в кармане кучера, и тот с готовностью обещал ждать сколько потребуется господину. Энтони покинул кеб и подошел к переулку, в котором только что исчезли Гастингс и Куинби. В самом конце длинного прохода был виден желтый свет от фонаря, который держал Куинби. Столбридж разглядел самого телохранителя, Гастингса и третьего мужчину. Он прислушался и уловил звуки голосов, но с того места, где он стоял, было не разобрать слов.
И тут фонарь дрогнул и двинулся. Громко застучали по булыжнику шаги: Гастингс и Куинби возвращались.
Энтони сделал шаг назад и скрылся в тени дверного проема. Гастингс проскочил мимо него чуть ли не бегом, и было видно, что он чрезвычайно взволнован. За ним двигался телохранитель, гораздо более спокойный и собранный. Они сели в кеб, который дожидался их у входа в таверну, и кучер тотчас же тронул экипаж.
Энтони оглянулся: в дальнем конце переулка зажегся фонарь и стал виден силуэт мужчины. Фигура быстро удалялась к противоположному выходу из переулка. Столбридж поспешил следом, стараясь производить как можно меньше шума. И все же человек, шедший впереди, что-то услышал или нервы его были напряжены и он опасался преследования. Он остановился, вынул изо рта сигарету и, подняв повыше фонарь, спросил:
– Кто здесь? – он ждал, вглядываясь во тьму. – Это опять вы, мистер Гастингс? Что вам теперь-то надо? Я уже рассказал все, что знал. Клянусь, больше и добавить нечего.
Тогда расскажи мне тоже самое, – сказал Столбридж, выходя в круг света, чтобы человек мог увидеть пистолет в его руке – я заплачу тебе больше, чем Гастингс.
– Эй-эй – человек попятился – не надо тут оружием махать. Я вам ничего дурного не сделал.
– Я не собираюсь стрелять. Это просто мера предосторожности. Мне показалось, что тут не самое безопасное место и не самый респектабельный район. Как тебя зовут?
Человек молчал. Затем спросил:
– А вы не шутили, когда предложили заплатить больше, чем мистер Гастингс?
– Я никогда не шучу такими вещами. – Энтони достал из кармана несколько монет и бросил на мостовую. Они запрыгали по булыжникам, сверкая золотом в свете фонаря – я добавлю, если ты правдиво ответишь на мои вопросы.
Человек вытянул шею и взглядом пересчитал монеты, лежащие на земле, но не посмел наклониться. Однако лицо его несколько оживилось и уже увереннее он спросил:
– Что вы хотите знать?
– Для начала твое имя.
– Все зовут меня Слип.
– И чем же ты занимаешься?
Слип усмехнулся, обнажив зубы, или, скорее, то, что от них осталось.
– Я проскальзываю и пробираюсь повсюду и многое примечаю, а меня никто и не видит.
– Гастингс нанял тебя именно для этого?
– Да, сэр. И позвольте сказать, что в своем деле я профессионал. И кое-кто весьма высоко ценит мою работу. Гастингс дал знать, что ему нужен человек с моими талантами. Цена оказалась подходящей, так что мы договорились.
– И куда именно тебе нужно было проскользнуть по приказанию Гастингса?
– Да ничего сложного, – пожал плечами слип – надо было последить за одним джентльменом. Поглядеть, куда он ходит, кто приходит к нему и все такое.
– Где живет этот джентльмен?
– Холси-стрит. Но вы можете не трудиться, отыскивая эту дыру. Того джентльмена сегодня днем забрала полиция. Ну, то есть, тело его. Говорят, он пустил себе пулю в лоб, потому что не смог расплатиться с карточными долгами.
– Как Гастингс отреагировал на это известие?
– Да он уже знал о смерти мистера Терлоу, когда пришел сюда сегодня. Он сказал, кто-то сообщил об этом в клубе. Но вообще-то он выглядел порядком встревоженным и расстроенным. А может, просто нервы плохие.
– Это ты послал сообщение ему в клуб?
– Ну да. Мне нужно было вызвать его на встречу, чтобы отчитаться, это, за работу и деньги опять же получить.
– И что именно ты рассказал Гастингсу?
– Да особо и рассказывать было нечего. Вчерашний вечер мистер Терлоу провел в игорном доме, как обычно. Домой вернулся с рассветом, пьяный в дым. Я видел, как он входил в дверь. Потом я пошел спать и вернулся на Холси-стрит сегодня в два часа. Я был уверен, что после вчерашнего мистер Терлоу раньше двух никак не очухается.
Энтони вздохнул с облегчением. Слип приехал уже после того, как Луиза и он сам покинули место преступления. Самое главное, что Слип Луизу не видел.
– А экономка? – спросил он – ты видел, как она уходила?
– Нет, сэр, ее вчера там и вовсе не было. У нее был выходной.
– И что ты делал после того, как приехал сегодня и два часа на Холси-стрит?
– Я увидел у дверей констебля и людей, которые толпились на тротуаре и пялились на дом. Кто-то сказал, что там все осматривает человек из Скотленд-Ярда, так что, я убрался оттуда по-быстрому. Я, видите ли, взял за правило поменьше сталкиваться с полицией. Никогда из этого ничего хорошего не получается.
– А ты сам тоже думаешь, что Терлоу покончил с собой из-за карточных долгов?
– Нет, сэр, честно говоря, я в это не очень-то поверил. Он, видите ли, вчера выиграл и домой шел в отличном настроении. Так что у него должна была быть другая причина застрелиться.
– Сколько времени ты следил за Терлоу?
– Пару дней всего.
– За это время кто-нибудь приходил к нему домой?
– Если и да, то не через парадную дверь, иначе я бы увидел.
– Точно?
– Да, сэр. Я торчал напротив под козырьком двери и мог видеть только парадный вход. А уж что там был сзади дома, этого я знать не могу.
Должно быть, думал Энтони, убийца пришел через заднюю дверь. Он мог проследить за Терлоу вчера вечером или был знаком с ним и знал, что тот вернется пьяным поздно и будет спать до обеда. Терлоу мирно лег спать и не слышал, как кто-то вошел в комнату. Возможно, он так и не понял, что случилось. Убийца приложил пистолет к его голове и спустил курок, а потом устроил все так, чтобы это было похоже на самоубийство, тщательно обыскал квартиру, написал записку и покинул дом через заднюю дверь.
Но если Гастингс нанял Слипа следить за Терлоу, размышлял Энтони, то предположение, что Гастингс сам убил своего подручного, разлетается в прах.
Глава 25
– Должно быть, она почувствовала себя бесконечно униженной, когда вы предложили ей деньги, – сказала Эмма – из вашего описания можно сделать вывод, что женщина эта из хорошей семьи, образованная и, наверное, принадлежит к респектабельному обществу. Возможно, остатки гордости помешали ей понять вашу доброту и принять помощь.
– Полагаю, вы правы, – задумчиво отозвалась Луиза, вспоминая вчерашнюю сцену на ночной улице – она казалась очень обиженной.
Леди пили чай в библиотеке. Утро в этот день выдалось ясным, но уже к полудню туман начал возвращаться и теперь маленький парк за окнами домом номер две надпить на Арден-сквер был укутан белым дымом.
– Это очень печальная и, к сожалению, распространенная история, – сказала Эмма, подливая себе чаю – в газетах часто появляются сообщения о несчастных женщинах, которых нужда заставила выйти на улицу. Даже если она леди, но смерть или болезнь мужа оставила ее без гроша, то не так много способов прожить достойно. А ведь случаются еще разводы, долги, банкротства – и все это обрушивается на бедных женщин, повергая их в мгновение ока из обеспеченности в нищету.
– Да, я знаю, – кивнула Луиза.
– Конечно, моя дорогая, кому, как не вам, понимать происходящее. Однако я хотела бы подчеркнуть, что, не смотря на несчастье, случившееся с вами, вы сумели побороть обстоятельства. Точнее будет сказать, что вам досталось больше, чем другим. Дважды вы оказывались гранью благополучного существования, но, все же, не стали уличной проституткой.
– Мне повезло.
– Нет, – твердо возразила Эмма – везение здесь абсолютно ни при чем. Просто вы очень способная, моя дорогая. После смерти вашего отца кредиторы забрали все, кроме книг. Но вы сумели наладить торговлю, использовав имеющиеся у вас знания, и даже смогли получать прибыль и материально обеспечить себя! После того, что случилось с лордом Гэвином, вы сменили имя, написали самой себе рекомендации и обратились в агентство. Только собственная изобретательность, воля и решимость помешали вам оказаться на панели, Луиза. Вы имеете основания гордиться собой, и я хочу, чтобы вы помнили об этом.
– Вы так добры ко мне, Эмма, – с благодарностью сказала Луиза.
– Пустяки, милая. – Эмма поколебалась, но все спросила: – но что именно так вас расстроило? Почему вы все время возвращаетесь мыслями к этой женщине, с которой разговаривали вчера?
– Честно говоря, даже не знаю. Не думаю, что она давно лишилась средств. Ее одежда – и плащ, и вуаль, и перчатки – очень хорошего качества и вполне модные. Если она знала, что после смерти мужа ей будет не на что жить, к чему тратить деньги на столь дорогой траурный наряд?
– Возможно, она не представляла себе масштабов катастрофы до похорон. Так часто случается. Мужья никогда не посвящают жен в финансовые проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33