Но вся страна знала о решимости, доблести и о битве против превосходящих сил противника, поэтому слово Дюнкерк мы будем помнить всегда.
Хотя это была и не победа, но нас охватила тайная радость, когда премьер-министр объявил, что в Британию доставлено семьсот пятьдесят тысяч человек. Просто чудо избавления. Но он добавил, что мы должны прямо взглянуть на факты. Франция умирала. Она готова была сдаться, Нидерланды находились под пятой врага. Пришло время решающей битвы за Британию.
Премьер-министр говорил, как всегда, с присущим ему красноречием и, вдохновляя нас, закончил свою речь словами: « Британия никогда не сдастся».
Наши мужчины возвращались домой. В душе я надеялась, что Джоуэн тоже вернется.
Итак, я ждала.
Проходили дни, а от Джоуэна не было никаких вестей.
Дорабелла сказала:
– Ты можешь представить себе эту сумятицу. Внезапно прибывают три четверти миллиона. Конечно, здесь могут быть всякие задержки.
Позвонила мама, у нее хорошие новости для Гретхен: Эдвард дома. Он был эвакуирован вместе с экспедиционными войсками и теперь находился в госпитале в Сассексе.
– Гретхен! Гретхен! – закричала я. – Эдвард дома!
Она подбежала ко мне:
– Что? Что?
– Гретхен сразу же должна ехать домой, – продолжала мама. – Гретхен, разве это не прекрасные новости?
Мама также сообщила, что они должны были ехать в госпиталь в Хоршам. Они только недавно узнали об этом. Нет, он не был тяжело ранен. Что-то легкое. Гретхен не должна волноваться.
Мама подходила к делу практически. Может быть, мы оставим Хильдегарду на некоторое время у себя. Тогда Гретхен поедет прямо в Кэддингтон, и там они все обдумают.
Гретхен была сбита с толку, но светилась от блаженства. Дорабелла крепко обняла ее. Мама же продолжала:
– Никаких вестей о Джоуэне?
– Нет, – ответила я.
– Будут, – обнадеживающе сказала она.
– Я молюсь.
– Дорогая, мы с папой присоединяемся к твоим молитвам. Сразу же сообщи, если что-то будет известно. Все меняется. Я уверена, что мы скоро вновь получим хорошие известия.
Я слабо улыбнулась. Враг на пороге, страна готовится к вторжению. И нет никаких вестей от Джоуэна.
Однако я помнила, что Эдвард дома и в безопасности.
– Пожалуйста, Боженька, – молилась я, – помоги Джоуэну вернуться домой.
В тот же день Гретхен уехала.
И пришло ожидание. Я смотрела на чистое голубое небо и ощущала слабую досаду, потому что мир был так прекрасен. Словно кто-то сказал: «Вот как должно быть, если бы не глупость людей».
Я ждала его все время. Где же Джоуэн? Был ли он в числе погибших? Или оказался среди тех, кого не успели эвакуировать и кто остался там, на континенте?
У Эдварда было легкое ранение. Несколько шрапнелин попало в правую руку, и их удалили. После небольшого отпуска, который Гретхен проведет с ним вместе, он должен был присоединиться к своему полку на западе страны.
Если это так, то, как сказала моя мать, Гретхен теперь лучше уехать от нас, чтобы быть поблизости от него. Она была уверена, что пребывание Гретхен у нас оказало на нее благотворное действие.
Счастливая Гретхен! Счастливый Эдвард! И никаких вестей от Джоуэна. Как медленно текли дни! Каждое утро, когда я просыпалась после полубессонной ночи и мучительных снов, отражавших мои дневные страхи, я думала о том, что же мне преподнесет день. События быстро сменяли друг друга, но я думала только об одном. Где Джоуэн? А если я никогда не узнаю! Как жестока судьба: мне показали, каким может быть счастье, и сразу же отняли его!
Французы подходили к своему поражению, миф о непреодолимой «линии Мажино» развеялся. Маршал Петен просил мира. Мы остались одни.
И я начала бояться, что Джоуэн никогда не вернется.
Положение было ужасным. Немцы контролировали все порты на Ла-Манше. Началась битва за Британию. Мы находились в постоянной опасности, не зная, когда же начнется вторжение на остров.
Однажды утром за завтраком мы с Дорабеллой встретились с Гордоном. – Я хотел бы поговорить с вами, – сказал он. – Существует возможность проникновения в страну вражеских агентов под видом беженцев. Маленькие суда все еще пересекают пролив. Мы должны быть бдительными. Идея в том, что, когда эти суда подходят к нашему берегу, мы должны проверять их, то есть каждого человека, прежде чем разрешить ступить на землю. Это в общем-то глупо, поскольку в основном это настоящие беженцы, но, без сомнения, среди них есть люди, которым очень хотелось бы попасть сюда по другой причине. Мы устанавливаем сторожевые посты вдоль всего восточного побережья, так как отсюда недалеко до континента. Но кое-кто попытается пройти и в Корнуолл, потому что здесь легче будет остаться незамеченным. В любом случае мы должны быть готовы.
– Звучит фантастично! – воскликнула Дорабелла.
Гордон сердито взглянул на нее:
– В самом деле фантастика! И более того. Над нами нависла неминуемая опасность. Мы днем и ночью должны быть готовы встретиться с нею. Днем можно заметить любое судно. К счастью, на этом берегу не так много мест, где было бы легко высадиться. Но за ними надо вести наблюдение, и мне поручили организовать его. Пляж внизу – как раз одно из таких мест, а эта небольшая полоса берега принадлежит нам. Сейчас я готовлю график. Ночью за пляжем будут наблюдать двое, и вы, естественно, включены в график. Учитывая слуг и некоторых соседей, тех, кто в силах, ваши дежурства будут не такими уж частыми.
– Конечно, мы будем участвовать в этом, – сказала я. – Расскажите нам поподробнее, что нужно делать.
– Мы, по двое, должны два часа каждую ночь нести нашу вахту. К счастью, в это время года не так уж много темного времени. Вы и Дорабелла будете дежурить вместе. Несколько семейных пар, возможно, присоединятся к вам. Это даст им возможность думать, что они тоже участвуют в борьбе с врагом.
Чарли и Берт Триммеллы тоже хотели, чтобы их включили в график. Гордон подумал, что это неплохая мысль. Еще раньше он обнаружил, что Чарли весьма заинтересовался делами в поместье, и даже давал ему мелкие поручения и платил за это немного денег. Кажется, они неплохо ладили.
Мы с Дорабеллой с надеждой ожидали этих ночных дежурств. Хорошо, что можно было делать что-то стоящее, и делать это вместе.
Был час ночи. Мы заняли свой пост в полночь, а через час нас должна была сменить следующая пара.
Изредка переговариваясь, мы вглядывались в море.
– Какая странная наступила жизнь, – сказала Дорабелла. – По крайней мере не такая унылая. Я нашла, что однажды…
– Такое было, когда ты сбежала со своим французом. – Ты не поняла меня тогда. Я увидела жизнь, лежащую передо мной… год за годом… день за днем то же самое. И вот импульс. О, ты не поймешь. Виолетта всегда выполняет свой долг.
– Ты оставила Тристана. Вот что я не могла понять.
– Он только ребенок… О, бесполезно объяснять. Я думала, что останусь в Париже, и Дермот даст мне развод. Я вышла бы замуж за Жака Дюбуа, и ты могла бы приехать ко мне. Я думала, что все как-то образуется.
– Очень похоже на тебя. Ты придумываешь нечто невероятное, дикое и воображаешь, что все как-то должно образоваться. Вернее, все должно кончиться хорошо.
– Не ругайся.
– И все это было глупо и глупо кончилось.
– Ты никогда не поймешь.
– Думаю, что понимаю… и очень хорошо. Внезапно я увидела свет на воде. Далеко в море, почти на горизонте. Он исчез. Нет, вот опять появился.
Дорабелла вглядывалась в море.
– Свет, – шепнула она. – О, Виолетта, они идут к нам. Вторжение началось!
– Подожди минуту, – шепнула я в ответ. Да. Свет исчез. Нет, появился.
Несколько секунд мы следили за огнями на воде.
– Вот еще, и еще, – закричала я. Свет, опять темно… огни, казалось, качались и даже подпрыгивали. – Мы должны поднять тревогу, – сказала я. – Немедленно. Я позову Гордона, а ты жди здесь и наблюдай.
Я поспешила к дому, поднялась к комнате Гордона и постучала в дверь. Никто не ответил, и я вошла.
Он крепко спал.
– Гордон! – закричала я. – Они идут. Вторжение.
Он вскочил и стал торопливо одеваться. Выйдя из комнаты, мы увидели одного из слуг.
– Разбуди всех, – крикнул Гордон. – Подними тревогу.
Мы побежали вниз. Дорабелла шла навстречу.
Море сейчас было темным. Интересно, понял ли враг, что огни заметили?
Везде слышны были голоса, на скале несколько человек всматривались в море. Прибыла целая команда добровольцев.
– Надо ли сообщить в Плимут, сэр? – спросил один из них.
– Мы приказали звонить в колокола в Полдауне, сэр, – сообщил другой.
И в самом деле мы услышали колокольный звон.
Дорабелла и я были просто ошеломлены, потому что море опять погрузилось в темноту и огни полностью исчезли. В растерянности мы посмотрели друг на друга. Мы не могли ошибиться, мы ясно их видели. И вдруг блеснул свет.
Мы были оправданы. Они и в самом деле были там. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут же устыдилась, поскольку оно никак не соответствовало моменту.
Среди наблюдателей было несколько рыбаков.
Я услышала, как кто-то из них рассмеялся, а затем и другие присоединились к нему.
– Это была рыба, – закричал кто-то. – Это не немцы, а косяк рыбы.
Наступила глубокая тишина. И затем уже все облегченно расхохотались.
Мы с Дорабеллой не могли скрыть нашего унижения.
– Не переживайте, мисс, – сказал какой-то старик. – Вы же не ожидали и не знали об этом… вы же не из этих мест. Мы видели это не раз и не два. Это знакомо нам.
– Вы все сделали правильно, – сказал Гордон и, поднимая голос, обратился ко всем собравшимся: – Мы показали, что у нас есть защита. И если что и случится, то мы будем предупреждены.
Конечно, это оказалось лишь свечение рыбных косяков. Но ночь, когда мы вызвали почти целую армию ради ложной тревоги, никогда не забудется.
Мы с трудом могли поверить в то, что происходило. За узкой полосой воды, которая так милостиво отделяла нас от краха, находились немцы, оккупирующие более половины Франции, включая все порты, французская армия была демобилизована, флот в руках врага, французов, которые когда-то не соглашались на сепаратный мир, сейчас уговаривают, чтобы они выступили на стороне немцев и помогли тем в войне против Британии.
Все время мы ожидали новых потрясений.
Мы слышали, как премьер-министр выразил сожаление и удивление по поводу того, что наши бывшие союзники принимают такие условия.
Однажды вечером мы услышали, как по радио выступал генерал де Голль, который находился в Англии и был полон решимости освободить свою страну, сохранить ее независимость и помочь Британии в войне против Гитлера.
Я думаю, мы были в состоянии приподнятости, когда слушали нашего премьер-министра, который никогда не переставал внушать нам мужество и надежду. Он требовал, чтобы мы были готовы. Мы должны биться с врагом в любом месте нашего острова, если враг окажется здесь. Мы победим… и, как бы то ни было, он заставил нас поверить в это.
Приехала Гретхен. Она явно переменилась. Эдвард был дома, и ужас неминуемого несчастья оставил ее. Рана его была незначительна, и Гретхен, наверное, уже хотела бы, чтобы она заживала не слишком быстро. Но вот Эдвард снова ушел в свой полк и был готов к защите родины, но теперь он здесь, на своей земле, а не где-нибудь в чужих странах.
Говорила она осторожно. Я знала, что Гретхен боялась казаться очень счастливой в связи с возвращением Эдварда, к тому же не хотела каким-то образом привлекать внимание к тому факту, что Джоуэн не вернулся. Я читала ее мысли и знала, что она читает мои, и чувствовала себя ближе к ней в это время, ближе, чем даже к Дорабелле.
Однажды Гретхен сказала мне:
– Что происходит с этим мальчиком… я имею в виду Чарли, того, что из Лондона?
– Что ты подразумеваешь, Гретхен? Гордон думает, что он довольно сообразительный мальчик.
– Он, конечно, такой. Но я замечаю, что он следит за мной, наблюдает. Однажды я увидела, как он очень странно посмотрел на меня. Он поворачивается и убегает, когда видит, что я замечаю это, и притворяется, что ничего не делал. Знаешь ли, это слегка обескураживает.
– Возможно, ты просто вообразила что-то.
– Вначале я так и подумала, но это случается все время. Как-то в саду я посмотрела вверх, в окно, и увидела его там… он наблюдал за мной. Что это значит?
– Не имею никакого представления.
– И малыш делает то же самое.
– Берт?
– Да. Берт. Походит на игру. Я не могу понять, в чем дело. В любом случае, от этого бросает в дрожь.
– Посмотрю, что могу сделать.
– Как ты там ни было, но чувствую, что я не нравлюсь им.
– С чего бы это? Они интересуются всеми и всем. Для них это такая перемена жизни. Думаю, что они здесь неплохо освоились.
Ничто не могло убедить Гретхен, что не было ничего особенного в поведении детей.
Я решила, что самый легкий путь разузнать обо всем, – это побеседовать с Бертом, которого легче разговорить, чем его брата.
Как-то, застав его одного, я спросила:
– Берт, тебе нравится миссис Денвер? Берт широко открыл глаза, затаил дыхание и с беспокойством произнес:
– Ну, мисс…
– В чем дело? Что вам не нравится в ней? Почему вы всегда следите за ней?
– Ну… мы должны следить за ними, не так ли?
– Да? Почему?
– Ну, пото…
– Почему потому?
– Ну, вы знаете, мисс, мы ходим на дежурство каждую ночь, не так ли? Чарли говорит…
– И что говорит Чарли? Берт заколебался:
– Чарли говорит, что мы должны следить за ними. Никогда не знаешь, что они натворят. – И что, ты думаешь, натворит миссис Денвер?
– Ну, она одна из них, не так ли? Она немка.
Я почувствовала себя плохо. Сразу вспомнилась сцена в замке, когда дикие молодчики крушили мебель.
Я сказала:
– Послушай, Берт. Миссис Денвер наш друг. В любом случае, она моя родственница. Она хорошая и добрая, и эта война никакого отношения к ней не имеет. Она на нашей стороне. Она хочет, чтобы мы победили. Очень важно для нее и ее семьи, чтобы было так.
– Но мы должны следить за ними, не так ли? Она одна из них. Чарли говорит, что мы должны следить за ней.
– Я должна поговорить с Чарли. Не приведешь ли ты его ко мне?
Берт кивнул и с готовностью побежал за братом.
Вскоре они вернулись вместе.
– Чарли, я хочу поговорить с тобой о миссис Денвер.
Глаза его сузились.
– Она на нашей стороне, Чарли. Мальчик недоверчиво посмотрел на меня.
– Мне нужно кое-что объяснить тебе. Правда, что миссис Денвер немка. Но они не все плохие, как ты знаешь. Более того, ее и ее семью преследовали… Гитлер такой же ее враг, как и наш… возможно, даже больше.
Я попыталась кратко и ясно рассказать, что случилось в замке в тот незабываемый вечер, и думаю, что сделала это хорошо. Чарли умный мальчик, и я думаю, он кое-что понял.
– Ты понимаешь, Чарли, для нас всех очень важно победить в этой войне.
Он серьезно посмотрел на меня, и я поняла, что достигла цели.
Должно быть, прошел месяц после случая со светящейся рыбой. Мы с Дорабеллой дежурили в саду и наблюдали за морем. Темная ночь, серп луны, полночное небо и спокойное, почти тихое море.
Страх перед вторжением уже не так парализовал нас. Удивительно, как быстро человек привыкает. Духовно мы стали крепче благодаря частым обращениям премьера к нации, и каждая прошедшая неделя означала, что наша оборона еще более усилилась. Нам говорили, что девять дивизий, которые были эвакуированы из Дюнкерка, сейчас переформированы и стали соответствовать требованиям. Также в нашей стране были войска из колоний, были поляки, норвежцы, датчане и французы, последние создавали армию под руководством генерала де Голля. По всей стране мужчины вступали в организацию добровольцев.
Мы ни в коем случае не успокоились, но смотрели на мир оптимистически и были уверены, что, когда придет время, мы выстоим и победим. – Ты понимаешь, – сказала Дорабелла, – прошел почти год, как все началось, а кажется, что все это продолжается целую вечность.
Она задумчиво улыбнулась. Она знала, что я думаю о Джоуэне. Где он? Увижу ли я его снова?
Вдруг я заметила слабый свет, но не на горизонте, как это было с рыбой, а намного ближе к берегу.
– Ты видишь… Дорабелла уставилась в море:
– Рыба?
– Да, возможно…
Свет исчез, и опять стало темно.
– Они все еще смеются над нами из-за той ночи, – сказала Дорабелла. – Только недавно… О, посмотри, опять!
Свет появился и исчез. Было темно и тихо, только слышался шелест волн на пляже внизу. Дорабелла зевнула.
– Ладно, – сказала она, – мы получили урок. Никаких тревог по поводу рыбы.
– Они так веселились…
– Что-то в этом есть. Если люди смеются, то не такое уж плохое наше время.
– Гретхен стала счастливее…
– У нее все прекрасно. Я желаю… Она замолчала.
– Я знаю, – сказала я, – мне осталось только надеяться.
– Скоро будут новости. Я чувствую это всем своим существом.
Она пыталась поднять мое настроение. Интересно, верила ли она в самом деле, что Джоуэн вернется домой целым и невредимым.
И вот опять я в прошлом, думаю о местах, где мы встречались, вспоминаю, о чем мы говорили, как постепенно узнавали о нашем чувстве друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22