Ну-ну! Возражения Возиона были куда серьезней ворчливых обличений Хаймиона. Это было подлинное восстание, и пастырь уже пустил в ход убедительные доводы.
– Ты знаток старины, – сказал Булрион, – как ты нам говорил. Зарданцы почитали меченых Проклятием. Они прибегали к джоолгратам в решении споров...
– Каких споров? Мы же всего лишь семья, а не племя. И ты действительно хочешь вмешивать джоолгратку в семейные дела? Женщина заподозрит мужа в неверности и потащит его к чтице мыслей? Нам этого не нужно, отец!
Инстинкт подсказал Булриону, что он допустил ошибку и ему следует побыстрее отступить. Не слишком привычный для него маневр, но бывают случаи, когда мудрее всего отступить. Однако теперь, когда рядом с ним была его нареченная, им овладело упрямство.
Он обвел взглядом угрюмые лица, замечая, кто не отводит глаз, а кто отводит. Нет, спор идет не просто о джоолгратке! Возион слишком уж уверен в себе. Значит, он и Хаймион стакнулись во время поездки, а их дряхлый Старик был слишком занят ухаживанием и ничего не заметил.
– Ты говоришь будто кволец! Бедную женщину прогнали, точно бешеную собаку. Мы, зарданцы, всегда почитали меченых!
Лицо Возиона – ну вылитый хорек! – побагровело от злости!
– Но мы всегда помнили и о том, как они опасны. И если бы только джоолгратка! Еще и ивилгратка...
– Девочка, которая спасла мне жизнь! Ты предлагаешь, чтобы мы и ее прогнали?
– Дай ему кончить, дядя! – рыкнул Хаймион. – Это еще не все.
– Ах не все! – Булрион хотел было вскочить, но тут же решил, что разумнее будет остаться сидеть на камне, точно король на троне. А они вокруг – просители.
– Да! – отрезал Возион. – Этот Раксал – муолграт!
Все посмотрели туда, где Раксал Раддаит сидел в стороне и полном одиночестве на замшелом валуне и пустыми глазами смотрел на горизонт. От этого отстранения, от всего вокруг веяло жутью, чем-то нечеловеческим.
– Почему ты так решил?
– Я спросил его. И он сказал мне. И еще сказал, что Гвин Солит знает про это. Разве она тебе не сказала?
Если не сказала, значит, ей нельзя доверять. Если сказала, то Булрион не сказал сыну. Вот что беспокоило пастыря. Гвин тоже повернулась и теперь смотрела туда же, куда и Булрион. Он обнял ее за плечи.
– Да, она мне сказала.
Стоящие вокруг обменялись сердитыми взглядами. Глаза Возиона опасно блеснули.
– И ты нас не предупредил? Муолграт смертоносен! Если он пожелает, то может наслать на нас кровожадность, заставить нас накинуться друг на друга! Может навлечь всяческие несчастья!
– А зачем ему это? – Едва спросив, Булрион понял, что вопрос был ошибкой.
– Он же племянник правителя Далинга! Если ты ищешь врагов в это твое неспокойное время, зачем приглашать в долину муолграта?
– Зарданцы...
– Перестань ссылаться на наших предков! В те дни они жили небольшими племенами далеко друг от друга. Вспышки звездной немочи тут же обнаруживались, ей не давали распространиться, и меченые были большой редкостью. Далинг – большой город. Заболели сотни и сотни, и вот теперь нам надо разобраться по меньшей мере с тремя мечеными. Кто нас поразил? Кто стоит за этим?
– Почему ты говоришь «кто»? Наши жребии определяют сами Судьбы.
– Судьбы могут воздействовать через людей, делая их своим орудием.
– И почему ты сказал «по меньшей мере с тремя»?
– Кто тут ивилграт? – негромко спросил пастырь.
– Кто? – Булрион поискал взглядом Ниад Билит и увидел, что она стоит позади других, глядя на происходящее большими испуганными глазами. Полион обнимал ее за талию. Ну, эти двое к бунту не причастны! – На что ты намекаешь, сын?
– Дети Гвин Солит умерли от звездной немочи, – сказал Возион. – Умирали сотни людей, в городе царила паника. Но Гвин Солит устроила в своей гостинице лазарет для заболевших и сама их выхаживала. Очень неразумный поступок, не так ли?
– Она смелая и сострадательная женщина.
– Сострадательная – да. Но, возможно, смелость ей была не нужна. Что, если она заразилась вместе со своими детьми, а потом выздоровела, а они нет?
Булрион почувствовал, как напряглась Гвин, видимо, собираясь заговорить.
– Погоди! – сказал он. – Клюнем не раньше, чем увидим всего червяка. К чему ты клонишь?
Возион повернулся и поманил Ниад:
– Подойди сюда, дитя.
Она робко подошла, а Полион воинственно шагал рядом, продолжая ее обнимать. Остальные расступились, пропуская их. Пастырь улыбнулся ей, но такая улыбка не могла успокоить испуганную девочку.
– Когда ты исцеляешь людей, Ниад, ты что-нибудь чувствуешь?
– Чувствую, садж?
– Да, чувствуешь! – повторил он резко. – Ты способна ощущать воздействие твоей силы?
Она покачала головой, и два пучка золотых волос захлопали, точно огромные уши.
– Так откуда ты знаешь, что ты ивилгратка?
Огромные синие испуганные глаза воззвали к Гвин. Ответил Полион:
– Кухарка в гостинице порезала руку, и Ниад...
– Я хочу услышать это от нее! – с досадой перебил Возион. – Когда ты исцелила этот порез, Гвин-садж была там?
Ниад молча кивнула.
– Она присутствовала, когда ты исцеляла моего отца? И других, пострадавших в драке? Дитя, исцелила ли ты хоть одного человека, когда при этом не присутствовала Гвин-садж?
– Чушь! – загремел Булрион.
Его сын ответил ему предостерегающей гримасой, и Булрион с удивлением понял, что под настойчивостью пастыря прячется подлинный страх. А если Возион настолько напуган, что должны чувствовать остальные?
– Так ли, отец? Когда человек, тащивший Солит, упал мертвым, кто был ближе всего к нему?
Разумеется, сама Гвин...
– Но если целительница она, то... – Нет, это неправда. Если Ниад творила свои чудеса, не сознавая как, то действительно творить их могла Гвин, точно так же ничего не сознавая. Или она знала и лгала им всем? Такому о ней Булрион поверить не мог. Но остальные могли.
– Могу теперь ответить я сама? – негромко сказала Гвин.
Он покосился на нее. Ее лицо было мрачным, но без малейших признаков страха.
– Если хочешь. Но ты не обязана.
Она повернулась к Хаймиону.
– Ты хочешь знать, была ли я помечена Проклятием?
– Да! Ты заразилась звездной немочью?
– Не думаю. Во всяком случае, сыпи у меня не было. В ночь, когда умерли мои малютки, я чувствовала себя ужасно, но я полагала, что причиной горе и внезапность их смерти.
Хаймион передернул плечами, тревожно покосился на Возиона в чаянии поддержки, потом зло усмехнулся:
– Ты ухаживала за недужными, хотя сама не заразилась? Так это безумие!
Булрион почувствовал, как вздрогнула Гвин.
– Да! Видишь ли, я хотела заразиться. Сначала мой муж, потом мои дети. Я негодовала на Судьбы: пусть доведут дело до конца и заберут меня тоже.
В наступившей полной ужаса тишине Булрион сказал:
– Но ты не заразилась?
Она ответила, обращаясь к Хаймиону:
– Я честно думаю, что нет. Но доказать это, конечно, не могу. Звездная немочь обычно легко обнаруживается – Ниад была в голубых пятнах с головы до ног. Вся ее семья умерла от звездной немочи. Пока она бушевала, из города бежало много людей. Кто-нибудь из них пытался спуститься в вашу долину, Хаймион-садж?
– Были такие, – буркнул он.
– И что вы делали?
– Отсылали их, – сказал Возион. – Старинные правила гостеприимства неприменимы, когда бушует звездная немочь.
– Но как? Как вы их отсылали? – Она все еще обращалась к старшему из них, и теперь Булрион понял почему. Большая умница Гвин-садж!
Хаймион свирепо нахмурился, и его лицо стало уж совсем страшным.
– Мы высылали навстречу вооруженных людей, останавливали их, оставляли для них одеяла и припасы, если им они требовались. И предупреждали, чтобы через два дня их духу тут не осталось!
– А ты бывал одним из этих вооруженных людей?
– Да.
– Так, значит, ты приближался к некоторым из них. И тоже мог заразиться.
– Нет, – рявкнул он с тревогой. Кое-кто вокруг проворчал что-то, соглашаясь с Гвин. Естественно, те, кто не выезжал к беглецам из Далинга.
Неожиданно Гвин рассмеялась.
– Да-да! Если я могла заразиться и не узнать об этом, точно так же мог и ты! Я согласна, что это маловероятно. Ты бы заразил других, и у кого-то обязательно высыпала бы сыпь. Я просто показала тебе, куда заводят такие предположения.
– Не смей шутить над этим! – закричал Возион.
– Я не шучу. Как и Хаймион-садж.
Умница! Умница! Гвин старательно делала вид, что зачинщик бунта – Хаймион. Она успела понять, что Хаймиону куда труднее заручиться поддержкой остальных, чем Возиону. И оставляла Возиону возможность сделать вид, что он к бунту не причастен.
– А ведь такое возможно! – весело сказал Булрион. – Возможно, что кто-то – ивилграт и сам об этом не знает. Когда доберемся до дома, то легко установим, кто из наших красавиц – целительница.
Возион был не готов уронить свое знамя. Он огляделся, проверяя, с ним ли по-прежнему его сторонники.
– Но ты согласен, что Гвин Солит могла тоже заразиться звездной немочью и, возможно, была помечена Проклятием Ивиль?
Булрион обнял Гвин покрепче.
– Да, возможно, но навряд ли.
– Но ведь возможно, что ивилгратка – Ниад, а Гвин пометила Проклятием другая судьба?
Вот, значит, что! Муолгратка. Они думают, что Гвин пометила Страсть. То-то их недавно столь почитаемый Старик ведет себя как безмозглый дурак из-за женщины на сорок лет моложе. Вчера ночью он дурачился в кустах, и они заподозрили, что его околдовали. А это хуже, чем просто старческое размягчение мозгов. Обведя взглядом кольцо испуганных лиц, он понял, что Хаймион подстроить этого не мог. Только Возион мог составить такой план, и его доводы казались почти неопровержимыми.
– Так что ты, собственно, имеешь в виду, сын?
– Что нам приходится тревожиться из-за трех меченых – по меньшей мере, а возможно, и из-за четырех. Мы ведь только большая семья, отец, не племя, не народ. С одним меченым мы могли бы поладить. Принять его, заботиться о нем по обычаю зарданцев. Но четверо – это слишком много!
Булрион встал. С него хватит!
– Кое в чем ты прав, сын. Быть может, я поторопился предложить приют джоолгратке, и я понятия не имел, что Раксал – меченый, когда согласился, чтобы он сопровождал нас. Когда приедем домой, то проверим, сможет ли Ниад убрать шишку в груди Соджим, – и Гвин Солит рядом не будет, хотел я сказать. Если у нее не получится, я попрошу Гвин попробовать без Ниад поблизости. Достаточно просто, так?
– Но... – начал Возион.
– Но пока мы будем делать так, как говорю я. Мы отвезем Ниад и Раксала к нам домой. Мы позволим джоолгратке следовать за нами на безопасном расстоянии. Думаю, вы все слышали, что говорила эта Лабранца про Академию в Рарагаше. Мы отправим Ниад, и Раксала, и джоолгратку в Рарагаш. Согласны?
– А... – проворчал Хаймион и осекся.
Булрион не сводил глаз с Возиона. Он был теперь пружиной бунта. Хаймион больше никакого значения не имел.
– А Гвин Солит? – настойчиво спросил Возион.
Вот оно! Если Булрион не справится с этим бунтом сейчас же, то завтра, когда они вернутся в долину, он перестанет быть главой семьи. А будет просто дряхлой развалиной. Видимо, Гвин пришла к тому же заключению, потому что поднялась с камня и встала рядом с ним. Он снова ее обнял и притянул к себе.
– План таков! – рявкнул он. – Я собирался рассказать вам за едой. (Это была ложь: он придумывал на ходу.) Мы с Гвин Солит поженимся, как только знамения будут благоприятными. А тогда мы отвезем меченых в Рарагаш. Надеюсь, хоть кого-то мы привезем назад, так как...
Гвин вздрогнула от удивления, но промолчала.
– Ты? – крикнул Возион.
– Что-нибудь не так? – грозно спросил Булрион. – Ты что, хочешь сказать, сын, что я слишком стар, чтобы держаться в седле?
– Э... нет, отец!
– Вот и хорошо. Ты, наверное, не слышал про медовый месяц, но это старый кволский обычай, и я не вижу в нем ничего дурного. Это путешествие, в которое отправлялись новобрачные сразу после свадьбы. Мы с Гвин поедем в Рарагаш! Возьмем с собой трех меченых и еще кое-кого. Потом вернемся. У НАС ЕСТЬ НА ЭТО ТВОЕ РАЗРЕШЕНИЕ?!
Возион увял перед отцовской яростью.
– Конечно... нет... то есть тебе не требуется мое...
– Да, не требуется! – взревел Булрион. – Может, ты воображаешь, что оборона – это крепкие стены, и все, так ты ошибаешься! Это еще и люди, и стратегия, и разведка! Карпанцы перешли Нилду и вторглись в Нимбудию. Здесь, в Да-Лам, мы понятия не имеем, что происходит в остальной Куолии! Так я поеду и узнаю! И возьму с собой ребят посмышленее – пусть наберутся опыта. Пора нам растить воинов, а не только работников на земле! Кто-нибудь хочет возразить – любой из вас?
Возион посмотрел на Хаймиона. Хаймион посмотрел на Возиона. Затем все начали отводить глаза, и бунт растаял, как ночной иней под первыми лучами весеннего солнца. Булрион сел и принялся за еду. Его сердце бешено колотилось, а руки тряслись.
– Ты этого хотела с самого начала? – прошептал он.
Гвин рядом с ним поглядывала на окружающих и чинно жевала свою ржаную булочку.
– Вот именно! – сказала она, не глядя в его сторону. – Клянусь двумя ликами Бога, Булрион Тарн, я люблю тебя!
Ему захотелось замурлыкать.
– Вот и хорошо! – сказал он. – Потому что я меня тоже люблю.
Она поперхнулась, и оба рассмеялись.
25
– Это коровники, – сказал Булрион. – А мастерские вон там – горны, кузница, гончарная и все прочие. Мы их, понятно, построили подальше от домов.
Они спускались в Тарнскую Долину. Она была вся в сочной зелени. Даже окружающие холмы, казалось, отличались таким плодородием почвы, что леса на них росли с той же быстротой, с какой вырубались. Заходящее солнце одевало розоватым сиянием поля, пастбища и селение, гораздо более обширное, чем предполагала Гвин. Только тут она по-настоящему поняла, как велика семья из трехсот членов. Уже навстречу им бежали мужчины, женщины, дети, и число их все время возрастало, особенно детей. Впереди и сбоку с лаем неслись собаки.
Но дома! Она пришла в ужас. Ей следовало бы знать. Она должна была знать... Почему, ну почему она не захотела думать?
Тем временем Булрион продолжал свои объяснения, преисполняясь гордости, – ведь он показывал плоды трудов всей своей жизни невесте, которая настолько моложе него. Ах, Булрион! Она не должна... ни в коем случае не должна допустить, чтобы он увидел все это ее глазами. Он видел цветущее разросшееся селение там, где было полное безлюдье, когда впервые долина предстала перед его глазами. Она же видела... нет, даже и думать об этом она не будет... она видела жалкую убогость.
Устала она немыслимо. Весь день в седле измучил ее физически, но встреча с джоолграткой лишила ее душевных сил. Джодо Кавит, несчастная, несчастная женщина! Она жила на улице Ручья в двух перекрестках от гостиницы. Была знакома со знакомыми Гвин, но до этого дня им не доводилось встречаться. Немочь унесла всю семью Джодо – мужа, детей, отца и мать. Много месяцев она ни с кем не перемолвилась ни словом и с лихорадочной благодарностью приняла даже те крохи, какие Гвин предложила ей по поручению Булриона: порог, на котором спать, самое ограниченное общение с обитателями долины – просто друзья вдалеке, которых можно видеть, но к которым нельзя подойти, с которыми нельзя заговорить. И весь день ее одинокая фигурка маячила позади кавалькады, постоянное напоминание в благоразумном отдалении.
До этой встречи Гвин Солит не знала, что такое одиночество.
– ...первый замок был даже старше, – говорил Булрион. – Старше самой империи. Просто нагромождение развалин, камни погребенные в земле. Мы раскапываем их, заново строим стены, сооружаем крепостцу. Не очень большую, но самое большое укрепление в наших краях. Враги будут обходить ее стороной в поисках более легкой добычи.
В тумане, окутавшем ее мысли, Гвин пыталась сообразить, насколько такие рассуждения верны. Шайка опытных разбойников может решить, что снабженное всем необходимым укрепление, которое защищают крестьяне, послужит добрым приютом для них и его стоит прибрать к рукам. Завтра она узнает мнение Раксала, он ведь воин.
Бегущие навстречу были уже близко, ветер доносил их радостные крики. Бегущих нагоняли несколько юнцов на неоседланных лошадях, чтобы самыми первыми приветствовать патриарха, вернувшегося домой здоровым, целым и невредимым.
Но их ждут кое-какие неожиданности. И не просто глава их семьи, исцеленный, полный сил. Не просто сама Гвин, нежданная невеста, огородное пугало после двух дней тряски в седле под палящим летним солнцем. Им предстояло узнать про меченую Джодо, и меченого Раксала, и меченую Ниад.
А ей тоже следует подготовиться к неожиданностям. Может быть, даже похуже домов? Зарданские дома – ей следовало бы догадаться, что Тарны должны жить в зарданских. Сорок девять таких домов, сказал Булрион. Когда Полион женится на Ниад, все сообща построят еще один.
КРУГЛЫЕ дома. Хижины: деревянные столбы, кольцом вкопанные в землю, плетеные стены, промазанные белой глиной и конические соломенные крыши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53