Его брат имеет поместье, титул, место в правительстве. У него красавица жена, женщина, которую молодой человек безуспешно пытался заполучить в жены и получил отказ. У графа есть дочь, но нет сына. И этот человек надеется получить в наследство собственность брата, если не помешает жена брата. Тянуть время ему невыгодно. У графа могут еще родиться дети, и если следующий будет мальчик, то младший брат графа уже не сможет претендовать на наследство.Мерседес быстро закрыла глаза, чтобы не видеть говорящего. Кулаки ее непроизвольно сжались.— Ты не можешь знать этого, — строго сказала она. — Нет доказательств.И снова он не захотел слушать ее возражений.— Этот молодой человек прибегает к услугам разбойников. Но ему нужно не только ограбление, но и убийство. Он хочет убедиться, что у них для этого достаточно храбрости, и устраивает им проверку. Они встречаются на маленьком постоялом дворе, где все время останавливаются проезжие и где они останутся незамеченными среди постояльцев. Он выбирает семью. — Колин вздрогнул. — Или, может быть, это делают они. Присутствие детей тоже важно — ведь этот человек знает, что брат редко выезжает без жены и дочери. И разбойники должны доказать ему, что они смогут справиться и с этим.Колин сделал шаг к Мерседес. Она не двинулась с места.— Они доказали это. Он позволил им взять все, что они отобрали, и дал им еще денег. Ведь его целью было не ограбление.Колин взял руки Мерседес в свои. Они были ледяные. Он разжал ее влажные от холодного пота пальцы.— Через полгода, — неумолимо продолжал он, — произошел точно такой же случай. Люди, которых уверили, что первый будет единственным, едва ли согласились бы сделать это еще раз. Разбойники, видимо, плохо представляли себе, кого они убили. Но вполне возможно, все закончилось бы для них благополучно, если бы они поостереглись так бурно отмечать успех своего дела в пяти милях от места своего преступления. Видно, они чувствовали себя в совершенной безопасности.Мерседес покачала головой:— Но они могли же сказать что-нибудь, прежде чем их повесили. Могли указать на того, третьего человека.— Да, если бы знали, кто этот человек. Кроме того, они скорей всего не понимали его истинных целей. А может, они и говорили, но им просто не верили или не нашли никаких доказательств соучастия кого-то другого. Грабежи, которые они совершили до убийства, еще усилили их вину. Единственно, кто мог бы подтвердить их невероятную историю, так это дети. Но когда их арестовали, Грей был младенцем, Декера уже забрали из приюта, а я уже был в Бостоне. Ты была безответным четырехлетним ребенком. Да никто бы нас и не спросил.Мерседес покачала головой и попыталась освободиться от его рук.— Меня там не было, — напряженно произнесла она.— Ты была. Спроси миссис Хеннпин. Я спрашивал ее. Она может подробно рассказать обо всем, что случилось тогда. Как она говорит, Бог дал тебе великую милость забыть все, что случилось в ту ночь.Она резко прервала его:— И только ты пытаешься бесцеремонно нарушить его волю.Он молча проглотил ее слова.— Почти целый год ты не разговаривала. Твоя тетя Джорджия не знала, что с тобой делать. Она приглашала докторов. Они или ничего не находили, или считали тебя опасно больной и советовали держать тебя подальше от Хлои и Сильвии. Миссис Хеннпин говорит, что ты большую часть дня проводила в северной башне и никто не решался тебя трогать. Но твой дядя явно смотрел на это иначе. Однажды он пошел за тобой следом в твою комнатку в башне. Никто не знает, что там произошло, но когда ты вернулась оттуда, ты вела себя так, будто этого года вообще не было.Колин тихонько встряхнул ее за руки и удержал, когда она сделала слабую попытку вырваться.— Это испугало твою тетю Джорджию, но миссис Хеннпин очень хотелось верить, что ты полностью излечилась. За исключением ужаса перед лошадьми, которого, как она уверяет, прежде у тебя никогда не было, и странных приступов, когда ты как бы засыпала наяву и настолько углублялась в себя, что не замечала никого вокруг, ты снова стала такой же, как раньше.Мерседес стала снова вырываться, и Колин отпустил ее.— Так и не нужно снова бередить все это. Зачем ты сейчас меня об этом расспрашиваешь? Мой дядя мертв. Он не может защититься против этих обвинений.— А какая у него в этом надобность? — спросил Колин. — Когда у него есть ты?Мерседес шлепнула его по лицу.— Боже мой!Она закрыла лицо руками, но не потому, что ожидала, что он ответит тем же. Она знала, что он этого не сделает.Устыдившись своей несдержанности, она боялась смотреть ему в лицо.Сосредоточенно глядя на ее опущенную голову, он мягко сказал:— Я не говорил тебе этого до свадьбы, потому что боялся, что ты откажешься выходить за меня замуж. Всю свою жизнь ты брала на себя ответственность за других. Ты защищала от своего дяди сестер и братьев, прислугу да и сам Уэйборн-Парк. Ты защищала его и всегда винила во всем себя. И я поверил, что так оно и было. Сейчас я вижу, что все это не так.— Я не защищаю его, — сказала она, и руки ее бессильно опустились. Ее серые глаза затуманились страданием. Она смотрела куда-то в одну точку за его плечами. — Я не верю тебе.— Не важно, веришь ты или нет, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты знала, что я этому верю.— Но ведь ты не расскажешь об этом близнецам и Хлое с Сильвией? — спросила она, быстро глянув на него. — Ты не можешь быть таким жестоким.Он почувствовал, как сжалось его сердце.— Нет, конечно, я не собираюсь ничего им говорить. А если я сказал об этом тебе, то в этом нет никакой жестокости.Она горестно усмехнулась:— Прости меня, но я думаю иначе. Ты сейчас назвал моего дядю убийцей. Более того, ты сказал, что он убил моих родителей и что я всегда знала об этом. Если это доброта, то я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось узнать твоей жестокости.Мерседес посмотрела на дверь. Там ей тоже не было избавления. Весь дом был в ее распоряжении, но не было места, где она смогла бы остаться наедине с собой. Она ушла в соседнюю комнату и встала над тазом, боясь, как бы ей не стало плохо.Колин подошел к двери, разделяющей обе комнаты, но не вошел.— Но ты же все равно рано или поздно станешь расспрашивать меня о моих родителях, — тихо сказал он. — И однажды ты спросишь о том, как они погибли. У меня будет выбор: солгать или сказать правду. Лгать — значит не уважать тебя. Правда вызвала бы целую цепь вопросов, и когда-нибудь мы все равно вышли бы на этот путь. Просто все это заняло бы больше времени, если бы я рассказывал тебе все это по кусочку. Но тогда ты все равно оскорбилась бы на то, что я не сказал тебе сразу всей правды.Мерседес ничего не ответила. Он был прав.Колин закрыл дверь и отошел, оставив Мерседес наедине со своими мыслями.Мерседес появилась где-то через полчаса — переодетая в ночную рубашку и с расчесанными волосами. Она тихо подошла к постели. Колин уже лежал под одеялом. Розовые лепестки были убраны с подушек, но их аромат еще витал в воздухе. Он поднял одеяло, и она быстро скользнула под него.Мерседес лежала на спине, не касаясь Колина, но чувствовала идущее от него тепло. Он молчал, но она знала, что он смотрит на нее. Это ее уже не раздражало.— Что ты имел в виду, когда сказал, что было бы неуважительно лгать мне?Колин ответил не сразу.— Ложь означала бы, что я не доверяю тебе, что я считаю тебя слабой и неспособной думать самостоятельно. У меня о тебе совсем другое мнение, я знаю, что ложь не для тебя.Она немного помолчала,— Я так понимаю, что это похвала? Он улыбнулся в темноте.— Да, — сказал он. — Это похвала. Мерседес повернулась к нему.— Мне нужно время, чтобы осмыслить все, что ты рассказал, — сказала она. — Может, было бы совсем по-другому, если бы я догадалась обо всем сама, но вот так, неожиданно…— Я понимаю.— И у тебя нет доказательств.— Нет.— Но ты убежден в этом.— Да.Мерседес поджала колени. Свет от камина скользнул по ее плечу и коснулся его лица. Она протянула руку и потрогала его щеку кончиками пальцев. Никаких следов пощечины не было. Краснота давно прошла.— Прости меня, — сказала она. — Если бы я могла повернуть время вспять, я не сделала бы этого.Он накрыл ее руку ладонью и крепко прижал к щеке.— Почему ты осталась у меня? — спросил он. Если бы она еще злилась на него, то, может быть, ответила бы, что ей больше некуда пойти. Но она сказала ему правду.— Потому что хочу быть с тобой.Колин прижал ее руку к губам и поцеловал в самую середину ладони. У него отлегло от сердца. Все-таки они смогли вместе пережить худшую правду. Она выслушала его, обрушила на него свое возмущение, а в конце лишь попросила дать ей время, чтобы пропустить все это через себя.Мерседес убрала руку и повернулась к Колину спиной. Он не стал придвигаться к ней ближе, а подождал, пока она сама взяла его руку, положила себе на талию, а потом прильнула к нему всем телом.И когда огонь в камине почти догорел, она произнесла:— Сделал он это или нет — меня не касается, так ведь? Мне нечего стыдиться.— Да, Мерседес. — Его дыхание слегка взъерошило ей волосы. — Ты ни в чем не виновата.Мерседес лежала на одеяле на берегу ручья, в котором водилась форель. Солнце пробивало кое-где листву над ее головой, и на лице ее играли мягкие солнечные зайчики. Она закрыла глаза и заслонилась для верности рукой. Позади нее в воде шумно плескались близнецы, не давая покоя Колину. Едва ли ему удастся наловить сегодня рыбки, да он, похоже, об этом не очень-то и беспокоится. По тому, что он притих, Мерседес из предыдущего опыта догадывалась, что капитан Торн сейчас готовился к нападению.Бедные, бедные Бриттон и Брендан! Они ведь ничего не подозревают!Мерседес подскочила от неожиданности. В лицо ей и на корсаж брызнула вода. Она заслонилась от света, ожидая увидеть близнецов. Но их смех раздавался где-то на ручье — это Колин обдал ее водой. Он опустился рядом и, увидев, что она недовольно скривилась, отбросил удочку.— Не смей использовать близнецов для отвода глаз, — сказала она.— Это приказ?— Нет, но ты не должен так делать.Он вытянулся на траве, опираясь на локти и наблюдая, как Бриттон с Бренданом перебирались через ручей, прыгая по скользким, поросшим мхом камням и отчаянно балансируя руками. Пройдет несколько недель, и они уедут из Уэйборн-Парка в школу. Трудно было поверить, что долгие летние дни стали убывать, но признаки исхода лета были повсюду.Поля уже почти не требовали ухода, и крестьяне готовились к уборке урожая. И хотя дни стояли ясные и теплые, по утрам и вечерам бывало прохладно. Над крышей господского дома все чаще стали появляться дымки — в комнатах топились камины. Цветов в саду становилось все меньше и меньше.Прошло уже пять недель с тех пор, как похоронили графа, и месяц со дня их свадьбы. Три дня назад вернулся Обри Джонс. Колин посмотрел на Мерседес. Она продолжала следить за близнецами, чуть приподняв уголки рта в умиротворенной улыбке. В последние несколько дней улыбка на ее лице стала редкостью. Ее исчезновение совпало с приездом Обри. Стоило Колину заговорить о цели его приезда, как Мерседес ловко переводила разговор на другую тему.Волосы ее были заплетены в косу. Завиток на конце доходил до середины спины. Колин тихонько потянул за него. Она глянула через плечо и на какой-то момент наградила его своей чистой, сияющей улыбкой, которая, однако, тут же растаяла. Он выпустил ее волосы.— Нам все-таки нужно поговорить об этом, — сказал он.Мерседес пожала плечами.— Мне нечего тебе сказать. Поедешь ты или останешься — решать тебе. Я знаю, мистер Джонс ждет, что ты пойдешь на «Таинственном» в Китай.— Как ты об этом узнала?— Мне сказала Сильвия. А ты уж можешь догадаться, откуда у нее такие сведения.— Чтобы дойти до Гонконга и вернуться обратно, мне нужно меньше двухсот дней.Она согласно кивнула и, отвернувшись, снова стала следить за мальчиками.— Я не буду тебя отговаривать.Колин не стал больше ничего говорить. Ему было жалко тратить время, когда они были вместе, на бесполезные споры.— Я собираюсь съездить к мистеру Паттерсону, — как бы случайно сказала она.— Зачем? — Его расслабленность как рукой сняло. — Ты что-нибудь узнала о Маркусе? Она покачала головой:— Не думаю, что он в ближайшее время вернется.А про себя подумала, что уж по крайней мере, пока Колин остается в Уэйборн-Парке. Она не была уверена, что он не явится тут же, как узнает, что она осталась одна. Но она не собиралась делиться этими сомнениями со своим супругом. И не потому, что боялась оказаться в глупом положении, — просто это было равносильно тому, чтобы просить его остаться.Через несколько дней после того, как она вышла замуж за Колина, Маркус Северн внезапно решил уехать на континент. Мерседес не помнила, чтобы он когда-нибудь проявлял склонность к путешествиям. Его скоропостижный отъезд был, похоже, связан с желанием шерифа задать ему кое-какие вопросы.— Это бегство как раз доказывает его вину, — сказал Колин, рассуждая вслух сам с собой. — Он должен был остаться и объясниться с шерифом. Мистер Паттерсон не думает всерьез, что Маркус убил графа. — Он опять дернул Мерседес за косу. — Но если не из-за Северна, то тогда почему…— Из-за Понтия Пайна, — сказала она ему.— Из-за этого карманника?— Да, того самого. Колин, ты ведь прекрасно знаешь, что во всем мире нет другого Понтия Пайна.Он сильно потянул ее за косу, так что она упала навзничь. И когда он прижался к ее губам, почувствовал, что они смеются. Потом он вдруг ощутил сильное желание. И в первый раз за все время, что он жил в Уэйборн-Парке, Колин пожалел, что рядом были близнецы. Позже он никак не мог забыть, как они помчались через ручей на помощь к Мерседес, поднимая тучи брызг. Неужели они подумали, что он хочет ее побить?!Колин обнаружил, что улыбается. Да, они точно так и подумали.Он тут же забыл про Понтия Пайна в рукопашной схватке с близнецами. Колин схватил Бриттона за локти, когда тот бросился на него, и перекинул через голову. Мерседес отскочила в сторону и случайно подставила подножку Брендану. Он рухнул прямо под ноги Колину и подвергся безжалостной щекотке.Мерседес смотрела на все это ясными серыми глазами, а на губах играла мягкая улыбка. Совершенно бессознательно она положила правую руку на живот, представив, что Колин играет со своими собственными детьми. Они никогда не говорили о детях, но иногда после близости он вдруг осторожно прикасался к ее животу и нежно поглаживал его. Он, наверное, тоже делал это бессознательно, не подозревая, что доставляет ей ни с чем не сравнимое удовольствие.Если она еще не носит в себе его ребенка, то это не потому, что они что-то делали не так. По настоянию Колина они переселились в другие комнаты в южном крыле. Теперь у Мерседес была отдельная спальня, но она там еще ни разу не спала. И даже не пыталась.Быть рядом с Колином по ночам стало одной из приятных привычек. Он крепко засыпал в ее объятиях, и его легкое ровное дыхание действовало на нее успокаивающе, словно горный поток. И она тоже сладко засыпала, обласканная и убаюканная. Ей уже не нужно было чутко прислушиваться к каждому скрипу и шороху в коридоре, с ужасом ожидая приближения графа.Иногда в ранние утренние часы, когда первые лучи солнца проникали в их комнату, Мерседес, просыпаясь, обнаруживала себя в любовных объятиях супруга. Она не могла понять, кто из них первым начинал ласки и поцелуи, приводившие их к соитию, но ей нравилось, что их стремление друг к другу выходило за пределы осознанного желания и что следствием этого было чувство полного умиротворения.То же чувство покоя снизошло на нее и сейчас, когда она наблюдала, как Колин искусно свел борьбу с хохочущими и визжащими от восторга близнецами к их полней-шей капитуляции. К глазам подступили слезы, вызвавшие знакомую боль в горле. В этот момент она и не пыталась скрыть ни своей радости, ни этих слез. Сердце ее переполнилось счастьем, и это отразилось в кристальной чистоте ее серых глаз.Мерседес и не заметила, что потасовка закончилась и что теперь она сама является объектом наблюдения. Первым подбежал Брендан.— Мерседес, у тебя все в порядке?Бриттон опустился на колени рядом с братом. Он положил свою маленькую ладонь на руку Мерседес.— Мы же играли, — сказал он ей. — Смотри — мы все целы. Никто никого не поранил.Мальчики переглянулись, потом испуганно посмотрели на Колина, потому что слезы из глаз Мерседес потекли еще сильнее. Колин легонько отстранил их, обняв обоих за плечи.Колин протянул Мерседес руку. Она с готовностью ухватилась за нее, и он поднял ее на ноги. Она спрятала лицо у него на плече и почти повисла на нем, цепляясь за его рубашку как за свое спасение. Обернувшись через плечо, Колин обратился к близнецам:— Все хорошо, ребятки. Это она от счастья.Бриттон с Бренданом молча обменялись смущенными, растерянными взглядами.— Поверьте мне, — сказал Колин.И они поверили. Не дожидаясь, пока их попросят, они, как резвые послушные щенки, мелкой трусцой побежали к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48