— Выйти замуж!— Что?— Не смотрите на меня так ошарашено. Это хороший выход.— Кто же меня возьмет? Ведь все считают меня беременной!— Мы достаточно умны, чтобы обдумать наше решение, — настаивала Джоанна. — Мы найдем что-нибудь подходящее.— Но я не хочу выходить замуж.— Вы так упрямы или так наивны?— Полагаю, и то и другое, — призналась Клэр. — От мысли о браке с каким-нибудь подобием Роберта Мак-Иннса у меня внутри все переворачивается.— Разумеется, но, если мы найдем такого, кто оценит вас и будет относиться к вам с уважением, разве вы не были бы рады выйти за него?— Такого мужчины не существует.— Мой муж именно такой мужчина. Клэр улыбнулась:— Но он уже женат.— Да, он женат, — согласилась Джоанна. — Но есть и другие мужчины, почти столь же безупречные.— Вы счастливица, Джоанна.— Почему так, Клэр?— Вы любите своего мужа.Джоанна сначала никак не отозвалась на эти слова. Она откинулась на спинку стула и дала пройти своей нерешительности и неуверенности, прежде чем сказала:— Я люблю его.Удивление, прозвучавшее в ее голосе, заставило Клэр улыбнуться:— Разве вы только сейчас это поняли? Джоанна покачала головой.— Я люблю его, — повторила она, — но теперь я понимаю, что люблю его уже долгое время. Разве не странно, что я не могла признаться в своих чувствах даже себе самой? Я по глупости старалась сама защищать себя, — прибавила она. — Никому не понравится чувствовать себя полностью во власти другого. Великий Боже, я люблю его всем своим сердцем.И ее смех наполнил комнату. Он был исполнен такой радости, что Клэр тоже засмеялась.— Полагаю, вы никогда не говорили ему о том, что чувствуете, — заметила Клэр.— Не говорила, — ответила Джоанна.— Тогда что вы ему скажете, когда он признается, что любит вас?— Ох, Клэр, он никогда не признается, что любит меня, — объяснила Джоанна. — Видите ли, он не понимает этого — по крайней мере, пока. Возможно, он и догадывается, что любит меня, но сомневаюсь, что он когда-нибудь об этом скажет.Она снова рассмеялась.— Мой муж так не похож на английских баронов! Благодарю Бога за такое блаженство. Мужчины, которых я там знавала, распевали сладостные баллады тем леди, которых почитали. Они нанимали поэтов, чтобы те писали слова любви, дабы потом они могли их продекламировать. Эти мужские речи были так цветисты. По большей части, конечно, это была ерунда, и ерунда неискренняя, но зато бароны полагали себя настоящими рыцарями. Все они весьма высоко ценили куртуазную любовь. У Клэр пробудилось живое любопытство, и она забросала Джоанну вопросами об английских мужчинах. Целый час прошел в беседе, прежде чем Джоанна наконец настояла, чтобы Клэр отдохнула.— И поскольку ваш отец уже видел вас, позвольте Глинис подстричь вам волосы.Клэр согласилась. Джоанна поднялась.— А вы расскажете мужу всю правду обо мне? — спросила Клэр.— Да, — ответила Джоанна. — Возможно, — поспешно прибавила она. — Мне нужно выбрать подходящий момент.— А что он тогда сделает?Джоанна открыла дверь и, обернувшись, ответила:— Полагаю, сначала он прорычит что-нибудь яростное, а потом поможет мне сообразить, что же нам делать.Хильда уже шла по коридору, неся еду для больной. Джоанна отступила, пропуская кухарку в комнату.— Лаэрд Мак-Кей уехал, — сообщила Хильда. — Он позволил вам остаться здесь до тех. пор, пока вы не окрепнете достаточно для того, чтобы ехать домой. Миледи! Вас уже ожидают, чтобы приступить к ужину. Все мужчины мрачны, оттого что голодны. Вам лучше бы спуститься туда.Джоанна повернулась, чтобы уйти, но уже в дверях предупредила:— Если кто-нибудь из вас, дамы, услышит суматоху внизу в зале, пожалуйста, не обращайте внимания. Видите ли, я подготовила маленький сюрприз, и кое-кто из солдат, возможно, немного расстроится.Хильда и Клэр, конечно, захотели узнать, что это за сюрприз, но Джоанна сказала только:— Вы очень скоро все узнаете.Джоанна отправилась в свою комнату и переоделась в тот плед, который спрятала под кроватью. Алекс вошел в комнату, когда она расправляла складки у пояса.— Входи скорее и закрой дверь, — велела она.— Для чего? — спросил Алекс.Но он и не дождался объяснений, и, видно, не заметил ничего особенно в ее одежде. Малыш подбежал к своей постели, поднял коврик и вытащил длинный деревянный меч.— Огги обещал показать мне, как нужно биться, — сообщил он.— А ты уже поужинал?— Я ел с Огги, — ответил Алекс, подбегая к дверям.— Подожди-ка минуточку. Он остановился.— Подойди ко мне, поцелуй и скажи «до свидания», — велела она.— Я не хочу, чтобы ты уезжала! — Он почти кричал, растревожась.Джоанна поспешила успокоить его.— Я никуда не собираюсь уезжать.Это не убедило Алекса. Выронив меч, он подбежал к ней и, бросившись в ее объятия, тесно к ней прижался.— Я не хочу, чтобы ты уезжала! — повторял он. Господи, что она сказала?..— Алекс, теперь я твоя мама и хочу, чтобы ты целовал меня и прощался всякий раз, когда куда-нибудь уходишь. Понимаешь? Ты сказал мне, что идешь к Огги, и вот почему я тебя попросила поцеловать меня и попрощаться перед уходом.Ей понадобилось еще минут десять, чтобы убедить ребенка. Она гладила его по спине, пока он не решился наконец отпустить ее.— Но ведь я никуда не ухожу, — недоумевал он тогда. — Я только иду во двор.— И все-таки ты уходишь, хотя бы и во двор, — ответила она. — И поэтому я снова прошу тебя меня поцеловать.Она низко наклонилась к Алексу, малыш потянулся и запечатлел на ее щеке мокрый поцелуй.Подобрав меч, Алекс снова бросился к дверям:— Тебе нужно сидеть у огня и шить, мама. Так сказал папа.— Вот как?Алекс открыл дверь.— Да, так, — ответил он. — Так папа сказал.— И что же еще сказал отец?Алекс обернулся и указал на нее.— Тебе следует быть там, где положено. Разве ты сама не помнишь?Нет, ей необходимо поговорить с Габриэлем о тех возмутительных вещах, которые он говорит их сыну!— Я помню, — ответила она. — А теперь беги. Ты не должен заставлять Огги ждать себя.Алекс забыл захлопнуть дверь.Джоанна кончила расправлять складки, вздохнула всей грудью и пошла вниз. Мэган как раз поднималась по ступенькам, чтобы позвать свою госпожу. Она едва не свалилась через перила, когда заметила, что надето на Джоанне.— Не может быть, что вам так холодно, миледи, чтобы надеть сразу два пледа! Здесь в них будет слишком жарко…— На мне нет двух пледов, — пояснила Джоанна. — Я надела только один.Мэган вскарабкалась еще на несколько ступенек, чтобы поближе рассмотреть костюм своей госпожи.— Великий Боже, вы сделали новый плед! А милорд знает?— Пока нет, — ответила Джоанна.Мэган перекрестилась. Джоанна попыталась объясниться:— Я уверена, что муж поддержит меня. Он очень считается с моим мнением и с моими предложениями. Да, я уверена, что он будет на моей стороне в этом деле.Мэган еще раз перекрестилась. Как видно, Джоанна не убедила ее.Хозяйка рассердилась.— Все идет прекрасно. Перестаньте креститься, — прибавила она, когда Мэган поднесла руку ко лбу, чтобы осенить себя еще одним крестным знамением.— Пока еще никто вас не видел, — вырвалось у девушки, — еще есть время переодеться в нужный плед.— Вздор, — ответила Джоанна. Она попыталась придать своему лицу безмятежное выражение. Но, правду сказать, реакция Мэган заставила ее нервничать. Она распрямила плечи и продолжала спускаться по лестнице. Мэган подхватила юбку и понеслась вниз впереди нее.— Куда это вы? — спросила Джоанна, когда Мэган бросилась в коридор, ведущий к задним комнатам башни.— Собираюсь принести несколько дополнительных чаш для вас, миледи. Предчувствую, что вам их понадобится по меньшей мере пять, прежде чем вы добьетесь сочувственного отношения мужчин к этому пледу.Мэган исчезла за углом прежде, чем Джоанна успела сказать ей, что не имеет намерения чем-нибудь швыряться. Тут ее внимание привлек отец Мак-Кечни. Он шел, вытаращив на нее глаза.Джоанна остановилась на нижней ступеньке и ждала, пока священник оправится от изумления.— Ну и ну, — шептал он, — ну и ну…— Добрый вечер, отец мой.Он не ответил на ее приветствие, находясь словно в столбняке. Его реакция испугала ее еще больше.— Вы полагаете, что мой муж и его солдаты будут очень огорчены тем, что я сделала?Священник вдруг расплылся в широкой улыбке.— Я встану возле вас, когда они вас заметят, — сказал он. — Для меня большая честь проводить вас к вашему супругу.Отец Мак-Кечни взял Джоанну под руку. Она не заметила этого.— Я думаю, что сначала они будут немного огорчены, — пояснила она. — Но только чуть-чуть.— Да, — согласился он. — Скажите мне, дитя мое, когда вы в последний раз исповедовались?— Почему вы спрашиваете?— Предпочтительнее было бы получить отпущение грехов, прежде чем вы встретитесь с Создателем.Джоанна натянуто улыбнулась.— Вы преувеличиваете, отец мой. Никто не осмелится меня трогать.— А я думаю не о солдатах, — ответил он. — Я обдумываю, как поведет себя ваш муж. Идемте же, дитя мое. Я спешу стать свидетелем сражения, в которое вы собираетесь вступить.— Все они смирят свой гнев.— Возможно, — рассуждал священник, — однако нагорцы считают свои пледы священными, Джоанна.— О Господи, я не должна бы…— Нет, конечно, должны, — возразил отец Мак-Кечни. Все это время он старался оторвать ее руку от перил.— Отец мой, а вы за или против этой перемены в наших пледах?— Я — за, — ответил священник. Потом он расхохотался: — Я наложил на себя покаяние и готов был поститься сегодня. К счастью, не стал. А то бы я пропустил…Он не закончил. Джоанна испустила стон.— Вы заставляете меня страшно волноваться, — призналась она.— Простите, дитя мое. Я не хотел этого. А знаете ли, вам, возможно, стоило бы оторваться от перил.— Я буду вести себя так, как будто не произошло ничего особенного, — решила она. — Что вы думаете об этом плане?— Это от неведения, дитя мое! — продолжил он ее мысль.— Да, вот что я сделаю. — Она выпустила перила и взяла отца Мак-Кечни за руку. — Я оправдаюсь своим полным неведением. Благодарю вас. Вы дали мне замечательный совет.— Если так, то я оправдаюсь безумием…Отец Мак-Кечни пожалел, что отпустил эту шутку, как только слова слетели у него с языка. И тут же расплатился за свое опасное замечание — ему пришлось теперь нести свою хозяйку вниз по лестнице, пока она приходила в себя.— Я встану возле вас, — пообещал он. — Не волнуйтесь — иначе нас ждет полный провал.…Все солдаты уже стояли у столов. Габриэль разговаривал с Колумом и Китом и заметил ее раньше всех остальных.Он покосился на Джоанну, затем прищурился и снова посмотрел. Она улыбнулась на ходу, направляясь к своему месту за столом.Кит и Колум обернулись одновременно.— Господи, что она сделала с нашим пледом? — проревел свой вопрос Колум.— Я вижу это или мне мерещится? — вскричал Кит в тот же момент.Тогда все повернулись к Джоанне. Охи и ахи наполнили воздух. Джоанна притворилась, будто не замечает всеобщего потрясения.— Я вам говорила, что все будет хорошо, — шепотом похвастала она священнику.Габриэль прислонился к двери и продолжал смотреть на свою жену.— Мак-Бейн, вам лучше что-нибудь предпринять до того, как произошел взрыв, — сказал Колум.Габриэль покачал головой.— Слишком поздно, — заметил он, — но и самое время кое-кому сделать выбор.Лицо Кита стало совершенно багровым:— Миледи, что вы наделали?— Я стараюсь угодить вам, Кит, — ответила она. Это было уже слишком для солдата.— Вы думаете угодить мне, соединив макбейновский плед с моим? Как вы можете считать… как вы можете полагать, что я…Он просто захлебывался словами. Она молила Бога, чтобы и это происходило от удивления, а не от негодования.— Вы ведь знаете, Кит, что я постоянно путаю дни. Вы же заметили этот мой изъян, не так ли?— Изъян?— Да, мою плохую память, — пояснила она. — Подите сядьте возле меня, Кит, и я как следует объясню вам причины моего необычного поступка. Колум, займите место Кита за другим столом.Джоанна бросала на мужа тревожные взгляды. Он не выказывал никакой реакции на происходящее. Пока…— Габриэль, вы собираетесь садиться? — окликнула она мужа и одновременно вцепилась в руку отца Мак-Кечни мертвой хваткой. Он тихонько похлопал ее по ладони, чтобы она выпустила его.— Где бы вы хотели посадить меня, дитя мое?— Слева от Габриэля. Напротив меня. Вам так будет легче совершить надо мной последние обряды, если в них возникнет необходимость, — прошептала она.— Так вы забыли, какой сегодня день, и по этой причине надели оба пледа? — пожелал выяснить Линдзи.— Здесь только один плед, — пояснила Джоанна. — Я разрезала каждый из пледов посередине, а затем сшила половинки вместе. Получился один. Цвета подошли просто замечательно.Джоанна добралась до своего места и повернулась к Габриэлю. Он все еще стоял, прислонясь к стене, и молча смотрел на жену.Это заставило ее волноваться еще сильнее.— Габриэль!Он не ответил ей. Но она не могла больше ждать.— Пожалуйста, скажите мне, Габриэль, что вы думаете об этой перемене! — попросила она.Он внезапно оторвался от стены. Его голос был суров, когда он произнес:— Я очень недоволен.Она уставилась в стол, стараясь скрыть свою обиду и разочарование. Она так надеялась на его поддержку. Его неудовольствие совершенно поразило ее.Джоанна услышала громкое одобрительное ворчание кого-то из солдат, но не подняла глаз, чтобы узнать, кто был ее противником. |Габриэль подошел к столу. Он приподнял за подбородок ее голову, а затем сказал, обняв жену за плечи:— Я сам должен был придумать это, Джоанна. Она не сразу поняла, что ведь он одобряет ее.— Вы куда умнее меня, — закончил он.Она хотела сказать ему «спасибо» за похвалу, но не смогла. Из глаз ее брызнули слезы.Все с криком повскакивали с мест. Кит стал упрекать Колума, что его грубый вопрос по поводу пледа их госпожи расстроил ее. Колум, в свою очередь, настаивал на том, что постоянные наскоки Кита были истинной причиной слез леди Джоанны.Казалось, лишь один Габриэль не был взволнован слезами своей жены. Он велел ей сесть, а затем встал позади нее. Он положил руки ей на плечи и устремил все свое внимание на солдат.— Моя жена, надев оба пледа, открыла мне глаза. Только сейчас я понял, какой длинный путь прошла Джоанна, чтобы угодить всем вам. Ей постоянно указывали, какой плед следует носить, на каком стуле сидеть, с кем гулять и прочее… А она всегда только и делала, что любезно старалась угодить вам. С того дня, как она приехала сюда, она приняла в свое сердце вас всех — и маклоринцев, и макбейнцев. Она дарила и Колума, и Кита одинаковой учтивостью и вниманием. Она подарила всем вам свои любовь и доверие. А в благодарность видела только ваше недовольство и ваше пренебрежение. Некоторые называли ее Трусишкой… И все же она не пришла ко мне ни с единой жалобой. Она переносила это унижение молча, а это доказывает, что она куда больше умеет понимать и прощать, чем умел когда-нибудь я.Молчание царило в зале. Габриэль сжал плечи жены и продолжил:— Да, она была чертовски добра к вам, — повторил он. — Да и я тоже. — Теперь его голос стал суровым. — Я старался быть терпеливым с вами. Но я понял, что это чертовски тягостно, ибо на самом деле я вовсе не терпеливый человек. С меня достаточно ваших ссор и разногласий! Достаточно их и для моей жены. С этого момента мы все объединены в один клан! Вы признали меня своим лаэрдом. Теперь вы должны признать и друг друга. Тем из вас, кто не может сделать этого, я даю разрешение оставить нас с рассветом.Снова молчание воцарилось в заде. Наконец Линдзи шагнул вперед:— Но, милорд, какой же плед мы будем носить?— Вы поклялись в преданности мне, а я — Мак-Бейн. Вы будете носить мои цвета.— Но ваш отец был маклоринец, — напомнил лаэрду Кит.Габриэль, нахмурившись, посмотрел на командира своих воинов.— Он не признал меня и не дал мне своего имени, — ответил он. — Я тоже не признаю его. Я Мак-Бейн. Если вы последуете за мной, вы будете носить мои цвета.Кит кивнул:— Я повсюду последую за вами, милорд.— И я тоже, милорд, — вырвалось у Линдзи. — Но мне хотелось бы знать, что нам делать с маклоринскими пледами.Габриэль хотел было предложить сжечь это тряпье, но затем передумал.— Эти пледы принадлежат вашему прошлому, — произнес он. — Вы передадите их своим детям вместе с рассказами о своей истории. Макбейновские пледы, которые вы наденете завтра, символизируют начало вашей будущей жизни. Объединившись, мы станем непобедимыми!Тревожное напряжение, царившее в зале, было сметено последним замечанием лаэрда и сменилось громкими одобрительными криками.— Вот причина для праздника, — заметил отец Мак-Кечни.— Нужен тост, — согласился Габриэль.— Только не лейте вино на пол! — торопливо воскликнула Джоанна.По какой-то причине все мужчины нашли ее напоминание чрезвычайна забавным. Она не могла сообразить, почему они так это восприняли, и решила, что они смеются просто от облегчения. Ведь пока Габриэль не сказал всего, что хотел, возникало несколько напряженных моментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42