Здесь выложена электронная книга Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) автора по имени Арсеньева Елена. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Арсеньева Елена - Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой).
Размер архива с книгой Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) равняется 39.24 KB
Елена Арсеньева
Паутина любви (Татьяна Кузьминская — Лев Толстой)
Женщины для вдохновенья Ц
«Женщины для вдохновенья»: Эксмо; Москва; 2005
ISBN 5-699-09537-3
Аннотация
Они вдохновляли поэтов и романистов, которые их любили или ненавидели — до такой степени, что эту любовь или ненависть оказывалось невозможным удержать в сердце. Ее непременно нужно было сделать общим достоянием! Так, миллионы читателей узнали, страсть к какой красавице сводила с ума Достоевского, кого ревновал Пушкин, чей первый бал столь любовно описывает Толстой… Тайна муз великих манит и не дает покоя. Наташа Ростова, Татьяна Ларина, Настасья Филипповна, Маргарита — о тех, кто создал эти образы, и их возлюбленных читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Елена Арсеньева
Паутина любви
(Татьяна Кузьминская — Лев Толстой)
Странное это было для нее время… Казалось, жизнь кончена.
Она была молода, красива, талантлива, богата и всеми обожаема. Она только что — со всеобщего одобрения — отказала человеку, которого любила больше жизни и который страстно любил ее. Отказала потому, что у него была другая женщина, и дети у них были, и он метался между прежней привязанностью и новой любовью, и не знал, что делать, и эта его нерешительность оскорбляла ее до глубины души.
Тоска, безвыходная, безнадежная тоска владела ею. Чем ей было тяжелее, тем меньше она старалась выказывать это, чтобы с нею не говорили о больном, а главное, чтобы не жалели ее.
«Умереть, умереть… — единственный выход», — говорила она себе. Но как? Где? Какое найти средство?
Однажды, случайно проходя мимо девичьей, она увидела, как старшая горничная Прасковья всыпала в стакан порошок.
— Что это ты делаешь? Ты больна? Это лекарство?
— Нет, что вы, Татьяна Андреевна! — ответила Прасковья. — Это яд, он выводит всякие пятна. Я вот салфетку замывать должна.
— А он очень ядовит?
— Все руки объест, беда какой! — отвечала Прасковья. — Надо его спрятать. Это квасцы.
Прасковья поставила стакан с квасцами и коробочку на полку между своей посудой и ушла.
Татьяна взяла стакан, прибавила в него порошку и в раздумье держала его перед собой. Ни страха, ни раскаяния она тогда не чувствовала. Скорее всего, она ни о чем не думала тогда, а просто машинально исполняла то, что ее мучило и точило все это время. Услыхав шаги, она сразу выпила жидкость из стакана. И ушла к себе в комнату, легла, прислушиваясь к своим ощущениям и тихонько молясь.
И вдруг в прихожей раздался звонок. Минут через десять дверь в комнату Татьяны отворилась и вошел Александр Кузминский — ее кузен, ее первая любовь, ее бывший жених, ставший ей теперь просто другом.
— Откуда ты? — слабым голосом спросила Татьяна.
— Из Ясной Поляны, — отвечал он. — Соня, Лев Николаевич и Сергей Николаевич приедут дней через пять в Москву.
Соней звали сестру Татьяны. Лев Николаевич — это был ее муж, а Сергей Николаевич…
Значит, он приедет! Значит, еще не все кончено?
Татьяна отправила Кузминского пить чай в столовой, а сама прошла в комнату матери. Она уже чувствовала сильную боль…
— Мама, я отравилась, — тихо сказала она. — Надо меня спасти; я хочу его видеть.
Мать побледнела и едва не упала без чувств. Тяжело села прямо на пол: .
— Чем? Когда?!
Татьяна отвечала ей и в эту минуту вдруг поняла, какое низкое безумие совершила по отношению к своим родным. Как прав был Лев Николаевич, писавший ей: «Кроме твоего горя, у тебя, у тебя-то, есть столько людей, которые тебя любят (меня помни)…»
В доме поднялась суматоха. Татьяне давали противоядие. Страдания были настолько сильные, что ее уже ничего не интересовало. Много позже она узнала, что Кузминский задержался с прибытием к месту назначения из-за ее болезни, а Сергей Николаевич… он так и не приехал.
Она встала после болезни другим человеком. Она поняла для себя невозможность счастья и желала бы забыть эту преступную глупость свою. А впрочем… впрочем… мужем ее сестры и ее ближайшим другом и наставником был не кто иной, как Лев Николаевич Толстой, а значит, Татьяна могла не сомневаться: рано или поздно она вновь лицом к лицу столкнется с историей своей любви, со своим грешным поступком… на страницах его романа.
Сколько Татьяна себя помнила, имя Толстого часто звучало в доме ее отца, Андрея Евстафьевича Берса, московского врача. Он был женат на своей пациентке, Любови Исленьевой, которая выросла вместе с будущим знаменитым писателем и всегда считала его своим другом. Их детство, их родственники, даже горничная Мими были изображены им в «Детстве» и «Отрочестве».
У Татьяны было две сестры и брат Саша. Самая старшая, Лиза, была девица серьезная и необщительная, знай все книжки читала. Одна Таня умела ее растормошить и развеселить. Средняя сестра, Соня, имела характер живой, но легко предавалась грусти и сентиментальности. Такая уж у нее была натура! Она как будто не доверяла счастливым минутам, не умела пользоваться ими. Ей все казалось, будто что-то сейчас помешает ее счастью. Сия черта осталась у нее на всю жизнь, оттого она так и любила младшую сестру, свою полную противоположность, «с этим удивительным, завидным даром находить веселье во всем и во всех».
Когда Тане исполнилось десять лет, она получила в подарок куклу с картонной головой, раскрашенным лицом и почти одного роста с именинницей. Таня была счастлива подарку дедушки и назвала куклу Мими.
Конечно, тогда она и вообразить не могла, что эта кукла тоже сделается персонажем романов! В тот день ее гораздо больше занимал другой подарок, от крестной: четырнадцатилетняя крепостная девочка Федора, которая должна была стать частью приданого Тани… Да уж, такие диковинные подарки были очень в порядке вещей в то время, в конце 50-х годов XIX века.
Сестер Берс воспитывали, как и полагалось воспитывать девочек из хорошей семьи, а значит, для них были обязательны субботние танцклассы. Вместе с ними занимались трое детей Марьи Николаевны Толстой, и часто вместе с племянниками приезжал Лев Николаевич. Тане казалось, что он был какой-то очень весь «расчесанный и парадный». Все бывали чрезвычайно рады его приезду. Он вносил еще большее оживление в этот очень веселый дом, учил детей какой-нибудь роли, задавал задачки, делал с детьми гимнастику или заставлял петь, а потом вдруг глядел на часы — и торопливо уезжал. Ему очень нравилось, как поет Таня. У нее и впрямь был превосходный голос, все говорили, что ей надо учиться пению.
Тогда он был просто очень приятный взрослый друг, и Таня, конечно, и подумать не могла, что когда-нибудь напишет в своих воспоминаниях о Толстом: «Какая счастливая звезда загорелась надо мной или какая слепая судьба закинула меня с юных лет и до старости прожить с таким человеком, как Лев Николаевич! Зачем и почему сложилась моя жизнь? Видно, так нужно было.
Много душевных страданий дала мне жизнь в Ясной Поляне, но много и счастья.
Я была Свидетельницей всех ступеней переживания этого великого человека, как и он был руководителем и судьей всех моих молодых безумств, а позднее — другом и советчиком. Ему одному я слепо верила, его одного я слушалась с молодых лет. Для меня он был чистый источник, освежающий душу и исцеляющий раны…»
Лев Николаевич отвечал ей взаимностью. Впрочем, Таню любили все. Даже серьезная сестра Лиза всегда смеялась с ней. Даже мама, всегда такая строгая со старшими детьми, была с нею особенно ласкова. Стоило ей на что-то рассердиться, как Таня бросалась к ней на шею и кричала:
— Мама делает строгие глаза — и не может!
И мама оттаивала.
В доме всегда было много молодежи, приятелей брата Саши и его тезки, кузена Кузминского. Тот был студент-правовед, всегда с конфетами, элегантный, он поражал детей своей треуголкой.
— У тебя шляпа как у факельщиков, — со смехом дразнилась Таня, и самолюбивый Кузминский не обижался.
Да, Татьяна из него веревки вила. Как-то раз она задумала сыграть .свадьбу своей куклы Мими и назначила женихом именно Кузминского. Лиза будет свахой, посаженым отцом станет Митрофан Поливанов, Митенька Головачев — священником. В женихи Митенька не годился.
— Он такой неуклюжий, квадратный, — пояснила Таня. — А женихи должны быть… знаете, они такие узкие, длинные… с легкой походкой… говорят по-французски…
Кузминский был именно такой — «узкий, длинный, с легкой походкой». Однако быть женихом Мими не хотел.
— Вот еще! Уговаривать его! — сердито закричала Таня. — Он должен венчаться, когда его просят!
Кузминский молчал, и Таня поняла, что обидела его.
«Что я сделала? Он такой самолюбивый! Я должна помириться с ним. Я кричала на него при всех и при всех должна мириться».
— Саша, — сказала она. — Ты же не захочешь расстроить нам все, ты ведь понимаешь, ты ведь знаешь, что я хочу сказать, — путалась она в словах, — я же прошу тебя, ты же согласен, да?
Кузминский повернулся к Тане, которая ласково заглядывала ему в глаза, с улыбкой поглядел на нее и молча кивнул. Ну разумеется, он ни в чем не мог ей отказать! Потому что был влюблен в нее, кажется, с самого детства и всегда надеялся на то, что она когда-нибудь станет его женой. Ни о ком другом он и думать не мог, именно поэтому его так рассердила эта шуточная свадьба с куклой. Когда дошло дело до поцелуя с «невестой», он опять заартачился:
— Нет, я такого урода не поцелую! Все засмеялись.
— Нет, ты должен, — сказала Таня, держа перед ним куклу.
— Не могу, — с мученическим выражением повторил он.
— Мама! — плаксиво закричала Таня.
— Таня ночь спать не будет, что ты делаешь, Саша, — сказала, смеясь, мать.
Кузминский сделал гримасу и, приблизясь лицом к кукле, громко чмокнул губами воздух.
Таня, впрочем, не отстала от него с этим поцелуем. Как-то раз поздно вечером они вдвоем пошли в спальню за накидкой Любови Александровны. На кровати сидела бедная Мими. Таня опять начала твердить Саше:
— Поцелуй ее.
И даже обвила куклиными руками шею Кузминского.
— Ну, целуй ее!
Вместо этого он поцеловал Таню… Потом воцарилось неловкое молчание. Наконец Кузминский сказал:
— Через четыре года я кончаю училище, и тогда…
— Мы женимся? — перебила Таня.
— Да, но теперь «этого» делать не надо.
— Мне будет тогда 17, — сказала Таня. — А тебе 20. Так, наверное?
— Да, наверное!
Когда Кузминский уехал в Петербург, Тане было разрешено с ним переписываться. Она писала по-французски брульоны, то есть черновики, а сестра Лиза поправляла орфографические ошибки. Поэтому письма Тани жениху были всегда очень приличны — так же, впрочем, как и его корректные ответы.
Когда впоследствии Лев Николаевич узнал про свадьбу Мими, он огорчился:
— Отчего вы меня не позвали?
Впрочем, потом он все подробно выспросил про эту свадьбу и тоже описал ее в «Войне и мире». Как и сцену поцелуя с Кузминским. Впрочем, Александра Лев Николаевич не слишком-то долюбливал и всегда считал, что тот Татьяны не стоит. А оттого изобразил его в романе в виде пренеприятнейшего человека — Бориса Друбецкого, расчетливого карьериста. Очень может быть, что по сути своей Кузминский был именно таким, однако, когда речь заходила о Тане, он никогда не мог совладать со своими чувствами.
Между тем Толстой все чаще ездил в дом Берсов. С Лизой он говорил о литературе, с Соней играл в шахматы и на рояле в четыре руки, а с Таней школьничал, как с подростком: сажал к себе на спину и катал по комнате. Он участвовал в домашних спектаклях, читал вслух, пел и невероятно наслаждался этой суматошной и такой веселой жизнью. Его посещения вызывали в доме особый интерес. Он был не такой, как другие, и не походил на обыкновенного гостя. Его не надо было занимать в гостиной. Он был как бы всюду. И этот интерес „и участливость он проявлял и к старому, и к малому, и даже к домашним людям.
— Как граф приедут, всех оживлят, — говорили про него в людской.
Частые посещения Льва Николаевича вызвали в Москве толки, что он женится на старшей сестре. Эти толки дошли до Лизы и очень ее воодушевили, хотя ни слова нежного Львом Николаевичем ей никогда не было сказано, а приметливая Татьяна увидела совершенно другое: внимание Толстого к Соне, которая той весной 1862 года очень похорошела, расцвела. Ей шел 18-й год…
В мае семья Берсов переехала на дачу. Приезжал туда и Толстой. Он сильно похудел, кашлял. Ему советовали ехать на кумыс. В то время кумысом лечили больные легкие.
Как-то раз Соня была особенно грустна. Таня наблюдала за ней и вдруг спросила словно по какому-то наитию:
— Соня, ты любишь графа?
— Я не знаю, — тихо ответила сестра, но вопрос, казалось, ее нисколько не удивил.
А Тане этот неопределенный ответ открыл очень многое…
Вообще тем летом в доме все было полно любовью. Клавочка, воспитанница одной из родственниц Берсов, была влюблена в Сашу Берса и страшно ревновала его к соседской барышне, Юлечке Мартыновой. Эту запретную любовь Толстой потом опишет как любовь бедной воспитанницы Сони к Николеньке Ростову.
Приехал и Кузминский. Как-то раз Таня обидела его, когда предпочла другого партнера в живых картинах. Александр принял надменный вид и собрался уезжать. Держал себя так холодно, что Таня не выдержала и разрыдалась.
Вероятно, Кузминский был из тех мужчин, которые не могут выносить женских слез. Таня увидела растроганное выражение его лица и поняла, что он не уедет, поняла, что он любит ее, может быть, даже сильнее прежнего, ну а потом… потом Кузминский привлек Таню к себе, и они изменили данному себе слову и преступили запрещенное «это», запрещенное ими же самими два года назад…
И все же главным событием этого лета было объяснение Льва Николаевича и Сони.
Вернувшись с кумысного курорта, Толстой нарвался в Ясной Поляне на обыск. Правда, вскоре после этого государь император прислал ему свои личные извинения, однако нервов Льву Николаевичу потрепали немало. Он чаще бывал с Соней, и все недоумевали, припоминая зимние слухи о том, что Толстой ухаживает за Лизой.
Как-то раз собрались гости. Таню просили петь, а петь ей не хотелось. Она убежала в гостиную и спряталась под рояль. И через минуту в комнату вошли Соня и Толстой и уселись за ломберный стол.
— Пойдемте в залу, — сказала Соня. — Нас будут искать.
— Нет, подождите, здесь так хорошо. Толстой что-то чертил мелком по столу.
— Софья Андреевна, вы можете прочесть, что я напишу вам, но только начальными буквами? — сказал он волнуясь.
— Могу, — решительно сказала Соня, глядя ему прямо в глаза.
И тут Таня стала свидетельницей переписки, которая затем стала всем известна по роману «Анна Каренина».
Лев Николаевич писал: «в.м. и п.с.с…» и т.д.
Соня по какому-то вдохновению читала: «Ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне… мою старость и невозможность счастья». Некоторые слова Лев Николаевич подсказывал ей. «В вашей семье существует ложный взгляд… на меня и вашу сестру Лизу… Защитите меня вы с Танечкой».
Когда наутро Соня рассказала» Тане об этой переписке, та призналась, что подслушивала и подсматривала.
Да, ложный взгляд надо было объяснить, но это было совсем не просто.
Тане удалось поговорить с матерью, ну а спустя несколько дней Соня получила письмо от Толстого с объяснением в любви и предложением руки и сердца. Вслед за письмом явился сам Толстой и сидел в дальней комнате, забившись в угол, вне себя от страха перед ее решением. Прочитав письмо, Соня пошла к нему и сказала:
— Разумеется, да!
Очень опасались, что отец будет злиться. Да он и впрямь сердился, обижался за Лизу, говорил, что негоже младшую дочь прежде старшей замуж выдавать. Однако у Лизы хватило сил скрепиться, она высказала подлинное душевное благородство и заявила, что против судьбы не пойдешь, а она сестре желает только счастья. Так была решена свадьба.
Накануне собрались у Берсов друзья жениха, его родня. Приехал и Сергей Николаевич Толстой, его брат. Долго ужинали, потом пели, музицировали, болтали… Таня от усталости задремала на диване. Открыла глаза — перед ней, улыбаясь, стояли Соня, Лев Николаевич и его брат.
Таня очень мучилась потом, что уснула при всех, и донимала сестру:
— Соня, что, рот был открыт?
— Открыт, открыт!
— Ну как ты не разбудила меня?!
— Я хотела тебя разбудить, но Сергей Николаевич сказал: оставьте. И потом сказал графу: Левочка, подожди жениться, мы женимся с тобой в один и тот же день, на двух сестрах.
— Ты глупости говоришь, Соня!
Было бы хорошо, чтобы книга Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) автора Арсеньева Елена дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Арсеньева Елена - Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой).
Если после завершения чтения книги Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой) вы захотите почитать и другие книги Арсеньева Елена, тогда зайдите на страницу писателя Арсеньева Елена - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Арсеньева Елена, написавшего книгу Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Женщины для вдохновенья. Паутина любви (Татьяна Кузьминская - Лев Толстой); Арсеньева Елена, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн