— С этих субчиков станется!
Я ужасно боюсь щекотки. Если меня пощекотать, расскажу все, чего знаю и чего не знаю. Жаль, мне неизвестно, куда Клавдия спрятала ампулу на этот раз — агония продлится дольше"…
Городской пейзаж как-то незаметно сменился деревенским, и вскоре мы уже катили среди бескрайних полей Подмосковья, занесенных снегом. Странное дело, но по мере приближения к месту встречи с Тамарой я немного успокаивалась, чего не скажешь о Клавдии. Кажется, она запугала себя страшными картинами пыток и теперь находилась в состоянии, близком к коматозному. Мне стало жаль сестру, и я поспешила ее хоть как-то успокоить.
— Клавка, ты погоди нас хоронить, — прошептала я, — может, все обойдется…
Клюквина слабо дернулась, но волноваться не перестала.
Между тем мы свернули с шоссе на едва заметную среди девственно-нетронутых сугробов дорогу. Собственно, назвать дорогой снежную колею можно было с очень большой натяжкой.
Прямо по курсу я увидела темную стену леса, однако сказать, есть там машины или нет, было затруднительно по причине дальности расстояния.
Понадобилось около получаса, чтобы достичь лесной опушки. Тимур снизил скорость и медленно поехал вдоль кромки леса, изредка подавая звуковой сигнал. Еще через пятнадцать минут я наконец увидела две машины. Одна точно «Мерседес» черного цвета, а вот марку второй мне распознать не удалось. Именно из нее вышла высокая стройная женщина в длинной норковой шубе нежно-голубого цвета. Дорогая шуба великолепно оттеняла черные кудри дамы, собранные сзади в обычный хвост. Но подобная прическа совсем не простила Тамару (это, несомненно, была она), а, наоборот, делала ее утонченной и.., какой-то аристократичной. В некотором отдалении от Тамары возвышались два монумента, волею случая наделенные руками, ногами, мощными шеями и головами, украшенными солнцезащитными очками, — в общем, Церетели отдыхает.
Мы остановились, и я получила возможность рассмотреть Тамару вблизи. Природа оказалась на редкость щедрой по отношению к ней, благодаря чему я теперь знала, как выглядит роковая женщина: безукоризненно правильные черты лица, зеленые глаза, великолепные ровные зубы. Возраст определить не берусь — даме с одинаковым успехом могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет. Впрочем, допускаю, что царская внешность женщины — результат высокого профессионализма пластических хирургов и дантистов.
Тимур первым вышел из машины, обменялся взглядом с Тамарой и присоединился к двум монументам, на фоне которых казался маленьким беззащитным кузнечиком.
Тамара сделала еще один шаг в направлении «Сааба», где мы с Клавкой отсиживались, трясясь от страха, и призывно улыбнулась, отчего сделалась похожей на молодую сильную волчицу.
— Ox, — закатила глаза Клавдия, намереваясь немедленно скончаться.
— Чего уж теперь… — вздохнула я тоскливо. — Пошли, что ли…
— Добрый день, милочки, — поздоровалась Тамара, когда мы, еле передвигая непослушными ногами, приблизились к ней. — Товар у вас?
— А деньги у вас? — балдея от собственной смелости, просипела я.
Тамара усмехнулась:
— У вас деловая хватка, Афанасия.
Прозвучало это как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Она нас знает! — — простонала Клюквина, соревнуясь в белизне со снегом.
В отличие от сестры, меня совсем не удивило, что Тамаре известны наши имена. Во-первых, я имела несчастье ей представиться, а во-вторых, она женщина со связями, с деньгами, а наличие этих двух составляющих делает человека если не всесильным, то могущественным точно.
"Однако… — подумала я невесело. — Интересно, как много этой ведьме удалось о нас узнать?
Известно ли ей, что мой муж служит в ФСБ?"
Этот факт мог сыграть как за нас, так и против.
Пока я решала новую головоломку, Тимур достал из серебристой машины кожаный кейс и передал его Тамаре.
— Вот ваши деньги, — с нехорошей улыбкой сообщила она.
— Покажите… — оживилась Клавдия, розовея буквально на глазах. Я покачала головой: упоминание о деньгах всегда заставляло сестрицу волноваться.
— Вы мне не доверяете? — тонкие брови Тамары удивленно взметнулись вверх.
— Нет, — хором ответили мы с Клавкой.
Неожиданно женщина рассмеялась:
— А вы, девочки, не промах! Впрочем, я вас понимаю — в наше время доверие дорогого стоит. Но вы мне не ответили на вопрос. Учитывая ваше.., м-м.., взволнованное состояние, я вас прощаю и повторяю вопрос еще раз: товар у вас?
Я нашла в себе силы улыбнуться. Подозреваю, что улыбка получилась так себе, но ведь мы здесь собрались не политесы разводить! Придав голосу некоторую небрежность, я заговорила, тщательно подбирая слова:
— Как вы уже успели заметить, глупость нам не свойственна. Таскать с собой столь специфический товар, по меньшей мере, неразумно и даже опасно. Ампула в надежном месте, и получите вы его только тогда, когда мы благополучно вернемся домой. Повторяю, благополучно.
Вам, наверное, известно, что мой супруг имеет некоторое отношение к спецслужбам. Наше неожиданное исчезновение ему вряд ли понравится, а он и его коллеги, в отличие от нашей родной милиции, работать умеют и покладистым нравом не отличаются. Муж, разумеется, не в курсе моего, так сказать, маленького бизнеса, но… Он очень любит жареную картошку с квашеной капустой, нам надо вовремя вернуться домой, чтобы успеть приготовить ужин. Да, забыла предупредить: ваш Тимур отобрал у нас сотовые телефоны. Он, наверное, не знал, что у меня их два, и один из аппаратов оборудован какой-то хреновиной, благодаря которой можно определить место моего пребывания в любой момент. Как видите, о своей безопасности мы позаботились, а вы? Ну, два бэтээра с ногами и Тимура в расчет не берем…
За время выступления я краем глаза заметила, как преображается и оживает Клюквина, а вот превращение Тамары из утонченной аристократки в злобную фурию произошло после первых же моих слов.
— Я вас недооценила, — сузила глаза Тамара. — Кто бы мог подумать, простая учительница и какая-то маникюрша…
— Стилист широкого профиля, — робко подсказала Клавдия и обиженно нахохлилась.
— Ваши условия, — проигнорировала подсказку Тамара.
Я открыла рот, чтобы поделиться своими соображениями, но неожиданное событие заставило умолкнуть и даже сжать зубы как можно крепче, чтобы не завопить во всю силу легких.
Откуда-то из глубины леса появились два джипа, из них вывалились люди с автоматами и принялись палить в разные стороны, не жалея патронов.
— Ух, е мое! Афоня, ложись! — скомандовала Клюква.
Совет оказался очень своевременным, и я с готовностью шлепнулась лицом в снег, на всякий случай прикрыв голову руками. Рядом судорожно всхлипывала Клавдия. Прикрываясь рукой, я наблюдала за развитием событий, и ощущение, что мы принимаем участие в съемках крутого боевика, усиливалось с каждой минутой.
Из черного «Мерседеса» выскочили крепкие парни и тоже начали стрелять куда ни попадя.
Тамара упала, издав негромкий крик, дорогая шубка стала набухать кровью.
— Клавка, отползай к лесу! — крикнула я и энергично заработала руками и ногами.
К счастью, увлеченный перестрелкой народ не обратил внимания на наш отход.
Передвижение по-пластунски — малоприятное и нелегкое занятие, оно становится еще более трудным, когда ползешь по сугробам, а под пулями, свистящими над головой, и вовсе смертельно опасным. Впрочем, как раз ощущение опасности придало нам с Клавкой сил, и мы преодолели расстояние до леса в рекордно короткие сроки. Признаюсь честно, я чувствовала себя героем-разведчиком времен Второй мировой войны, случайно оказавшимся в тылу врага.
Тем временем события приняли совсем скверный оборот: потери с обеих сторон были весьма значительными. Из восьми человек, затеявших стрельбу, четверо лежали на снегу в совершенно неестественных позах, еще двое пытались доползти до своих машин, вяло отстреливаясь. Им помогали пока еще целые приятели. Людей Тамары тоже здорово покосило: глухонемой Тимур, оба телохранителя и сама Тамара были, несомненно, мертвы. Пассажиры «Мерседеса» продолжали вести огонь, но как-то неохотно. Конец их страданиям положила чья-то пуля, угодившая в бензобак. Бабахнуло, что и говорить, здорово, «Мерседес» приказал долго жить, так же как и бедолаги, использовавшие его в качестве прикрытия. Наступившую тишину нарушало только потрескивание горевшего автомобиля и стоны раненых бойцов. Уцелевшие бандиты перетащили своих приятелей в джип и окинули поле боя суровым взглядом. Вероятно, исход сражения их удовлетворил, они кивнули друг другу, загрузились в свои джипы и убрались восвояси.
Еще минут десять мы с Клавдией лежали, уткнувшись лицом в сугроб и стуча зубами от страха. Однако больше ничего интересного не происходило.
— Что это было, Афанасия? — дрожащим голосом пропищала Клавка.
Я приняла сидячее положение и охотно пояснила:
— В современном русском языке это называется простым, но очень емким словом «разборка».
— И что, она уже закончилась?
— Как тебе сказать? Для Тамары и ее людей — определенно…
— А для нас? — нетерпеливо перебила Клавдия.
В ответ я лишь пожала плечами:
— Хотелось бы верить, что и для нас тоже.
Пойдем, надо выбираться отсюда.
Мы с Клюквиной помогли друг другу подняться и, отряхнувшись, потопали по уже проложенным нами дорожкам.
— Ни фига себе! — присвистнула Клавдия, когда мы добрались до места перестрелки.
— Да-а, впечатляет, — согласилась я. — Налетели разбойники лесные и перебили супостатов. Правда, некоторые из разбойников тоже головушки сложили, но это уже издержки их профессии…
— Хорошо бы еще знать, кто поедал этих разбойников.
— Не берусь утверждать, но, по-моему, Клава, это и есть та самая третья сторона, о которой я тебе говорила.
— А она за нас или как?
— Прекрати болтать! — разозлилась я, потому что толкового ответа на этот вопрос сама не знала. Но Клавка выглядела такой несчастной, что моя злость куда-то испарилась, и я, погладив ее по плечу, миролюбиво произнесла:
— Как там дальше все обернется, не знаю, но сегодня эта третья сторона появилась очень вовремя.
Мы поравнялись с серебристой машиной, на которой приехала Тамара. Как ни странно, но на ней не было ни единой царапины, я имею в виду машину, разумеется. Я обошла вокруг автомобиля и, убедившись, что на нем можно передвигаться, открыла дверцу со стороны водителя. Ключи болтались в замке зажигания.
— Садись, Клавдия, — пригласила я сестру. — Нынче удача на нашей стороне. Грех этим не воспользоваться.
— Угу, я щас… — бросила Клавка и куда-то скрылась.
Вернулась она довольно быстро, бережно прижимая к груди заветный чемоданчик, которым еще недавно соблазняла нас Тамара.
— Ох, Клава, — покачала я головой, — жажда наживы тебя когда-нибудь погубит.
— Сама говорила, грех удачу упускать, — напомнила Клюквина, ковыряясь с замками. — Эти денежки теперь как бы ничейные. Разве ж это правильно? У капитала должен быть хозяин, который сумеет им правильно распорядиться…
— На себя, что ли, намекаешь? — я усмехнулась.
Такая черта характера, как бережливость, Клавдии несвойственна. Она работает в одном очень престижном салоне красоты, получает хорошую зарплату и примерно раз в месяц озвучивает свою заветную мечту: начать копить деньги на загородный домик. Время идет, мечта остается мечтой, а деньги на ее осуществление никак не желают копиться, потому что Клавке все время необходимо чего-нибудь срочно приобрести. Самой нелепой покупкой Клавдии стала огромная клетка для попугаев. Птичками сестрица так и не обзавелась, зато клетка почти полгода занимает половину балкона.
Мы уже выезжали на шоссе, когда Клюквина огласила салон истошным воплем:
— Вот падла, твою мать!!!
Я вздрогнула, хотела остановить машину, но с перепугу перепутала педаль газа с педалью тормоза, и мощный автомобиль, взревев многосильным мотором, рванулся вперед. Какое-то время ушло на его укрощение, однако я блестяще справилась с этой нелегкой задачей, съехала на обочину и набросилась на Клавдию:
— Ты чего орешь, ненормальная?! Смерти нашей хочешь? Так нужно было под автоматную очередь бросаться…
— Афоня, она нас подставила… — хлюпнула носом Клавка.
Тут я заметила, что в руках она держит какие-то бумажки.
— Что это? — кивнула я на них.
— Это наши деньги.
Всегда думала, что доллары выглядят несколько иначе. Я присмотрелась повнимательнее, но ни портретов президентов, ни прочих опознавательных знаков американских денег не обнаружила.
— Конечно, — кивнула Клюквина после того, как я поделилась с ней итогами своих наблюдений, — потому что эта гадина Тамара подсунула вместо денег «куклу». Смотри, вот пачка, — продемонстрировала аккуратную стопку купюр, перетянутую резинкой. — Сверху и снизу настоящие сто долларов. А теперь — ап, ахалай-махалай, ляськи-масяськи…
Сестрица сняла резинку и развернула деньги веером. Между первой и последней купюрой лежали обычные листы ровно нарезанной бумаги.
— Здорово! — присвистнула я. — Значит, мы были правы, не доверяя Тамаре. Она и не собиралась платить. Думаю, если бы мы сегодня передали ей ампулу, то утро завтрашнего дня встретили бы уже в охлажденном состоянии. Ты, Клавка, не горюй, — попыталась я успокоить Клюквину. — Главное, мы живы и относительно здоровы. Тамаре в этом плане повезло меньше…
— И поделом ей, — буркнула Клавка. — Господь не дурак, всем по заслугам воздает. Вот только денег жалко, я ведь уже прикинула, что на них купить можно…
— Но ведь сколько-то там все же есть?
— Две тысячи всего. Разве это деньги? Слезы одни! Да и неизвестно, вдруг они фальшивые.
Посоветовав сестре философски отнестись к страшному удару судьбы, я тронулась в путь.
Впрочем, Клавка совету не вняла, и всю дорогу то злобно ругалась, то Сокрушенно вздыхала, а пару раз даже всплакнула. Меня же мучило какое-то неясное предчувствие, и это здорово нервировало. Кроме того, не давал покоя вопрос, удалось ли Степке продать ампулу и кто выступал в роли покупателя?
* * *
Фортуна сегодня была явно на нашей стороне, поэтому до дома мы добрались без происшествий и в рекордно короткие сроки. Зато по прибытии нас ожидал неприятный сюрприз: во всех окнах нашей квартиры горел свет. Оставить его включенным мы не могли по той простой причине, что уходили засветло. Значит, в доме находился кто-то посторонний.
— Господи! — испуганно хрюкнула Клавдия.
— Вряд ли это он, — клацнула я зубами.
— Как быть? Может, милицию вызовем?
— Можно, — кивнула я, — только потом.
Сначала сами посмотрим, кто к нам пожаловал.
Клавка задумчиво почесала за ухом, а потом согласно моргнула:
— Оно, конечно… Только неплохо было бы обезопаситься. Ты, Афоня, ступай к дверям квартиры и подожди меня там, а я к Михалычу загляну.
На мой взгляд, пенсионер Михалыч не мог выступать гарантом нашей безопасности, но своих идей у меня не было, поэтому пришлось последовать Клавкиным инструкциям. Я поднялась на третий этаж и замерла перед дверью.
Выглядела она как обычно, следов взлома не носила, и даже замок оказался на месте. Однако мне было известно, что искусство проникновения в чужие квартиры нынче находится на довольно высоком уровне и отсутствие видимых повреждений на двери еще ни о чем не говорит.
Невесело усмехнувшись, я присела на корточки и приложила ухо к замку. Утверждать не берусь, но мне показалось, что в глубине квартиры о чем-то негромко вещает телевизор.
— Чего там? — прошептала вернувшаяся Клавка. Обеими руками она сжимала молоток, позаимствованный, как я подозреваю, у Михалыча.
— Кажется, телевизор работает, — тоже шепотом ответила я.
Клавдия тихо ахнула:
— Киллер! По нашу душу явился! Дома нас не застал, решил подождать, чтоб, значит, еще раз не возвращаться. Душегуб! Ну, ничего, — Клюквина потрясла молотком в воздухе, — сейчас мы с ним разберемся!
Подивившись отваге сестрицы, я подумала, что против пистолета киллера молоток едва ли поможет, но разочаровывать Клавдию не стала.
— Открывай… — скомандовала сестрица.
Стараясь производить как можно меньше шума, я вставила в замок ключ и открыла дверь.
Телевизор и правда работал. «Странный киллер, — подумала я. — Зачем ему себя обнаруживать? Сидел бы по-тихому, да нас дожидался, а то устроил тут вечер отдыха». — Мы с Клавкой уже подобрались к большой комнате, как услышали знакомый голос:
— Еще раз спрашиваю, какого хрена вы сюда приперлись?
— Димочка приехал! — радостно взвизгнула я, враз прекращая бояться.
Клюквина не спешила разделить мой восторг, но молоток опустила.
— Принесла нелегкая, — недовольно буркнула она. — Ну, все, Афанасия, готовься к разборкам. Тьфу, блин!
На пороге комнаты появился Брусникин.
С объятиями и поцелуями он не полез, а, увидев нас, нахмурился, из чего я сделала вывод, что супруг изволит гневаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я ужасно боюсь щекотки. Если меня пощекотать, расскажу все, чего знаю и чего не знаю. Жаль, мне неизвестно, куда Клавдия спрятала ампулу на этот раз — агония продлится дольше"…
Городской пейзаж как-то незаметно сменился деревенским, и вскоре мы уже катили среди бескрайних полей Подмосковья, занесенных снегом. Странное дело, но по мере приближения к месту встречи с Тамарой я немного успокаивалась, чего не скажешь о Клавдии. Кажется, она запугала себя страшными картинами пыток и теперь находилась в состоянии, близком к коматозному. Мне стало жаль сестру, и я поспешила ее хоть как-то успокоить.
— Клавка, ты погоди нас хоронить, — прошептала я, — может, все обойдется…
Клюквина слабо дернулась, но волноваться не перестала.
Между тем мы свернули с шоссе на едва заметную среди девственно-нетронутых сугробов дорогу. Собственно, назвать дорогой снежную колею можно было с очень большой натяжкой.
Прямо по курсу я увидела темную стену леса, однако сказать, есть там машины или нет, было затруднительно по причине дальности расстояния.
Понадобилось около получаса, чтобы достичь лесной опушки. Тимур снизил скорость и медленно поехал вдоль кромки леса, изредка подавая звуковой сигнал. Еще через пятнадцать минут я наконец увидела две машины. Одна точно «Мерседес» черного цвета, а вот марку второй мне распознать не удалось. Именно из нее вышла высокая стройная женщина в длинной норковой шубе нежно-голубого цвета. Дорогая шуба великолепно оттеняла черные кудри дамы, собранные сзади в обычный хвост. Но подобная прическа совсем не простила Тамару (это, несомненно, была она), а, наоборот, делала ее утонченной и.., какой-то аристократичной. В некотором отдалении от Тамары возвышались два монумента, волею случая наделенные руками, ногами, мощными шеями и головами, украшенными солнцезащитными очками, — в общем, Церетели отдыхает.
Мы остановились, и я получила возможность рассмотреть Тамару вблизи. Природа оказалась на редкость щедрой по отношению к ней, благодаря чему я теперь знала, как выглядит роковая женщина: безукоризненно правильные черты лица, зеленые глаза, великолепные ровные зубы. Возраст определить не берусь — даме с одинаковым успехом могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет. Впрочем, допускаю, что царская внешность женщины — результат высокого профессионализма пластических хирургов и дантистов.
Тимур первым вышел из машины, обменялся взглядом с Тамарой и присоединился к двум монументам, на фоне которых казался маленьким беззащитным кузнечиком.
Тамара сделала еще один шаг в направлении «Сааба», где мы с Клавкой отсиживались, трясясь от страха, и призывно улыбнулась, отчего сделалась похожей на молодую сильную волчицу.
— Ox, — закатила глаза Клавдия, намереваясь немедленно скончаться.
— Чего уж теперь… — вздохнула я тоскливо. — Пошли, что ли…
— Добрый день, милочки, — поздоровалась Тамара, когда мы, еле передвигая непослушными ногами, приблизились к ней. — Товар у вас?
— А деньги у вас? — балдея от собственной смелости, просипела я.
Тамара усмехнулась:
— У вас деловая хватка, Афанасия.
Прозвучало это как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Она нас знает! — — простонала Клюквина, соревнуясь в белизне со снегом.
В отличие от сестры, меня совсем не удивило, что Тамаре известны наши имена. Во-первых, я имела несчастье ей представиться, а во-вторых, она женщина со связями, с деньгами, а наличие этих двух составляющих делает человека если не всесильным, то могущественным точно.
"Однако… — подумала я невесело. — Интересно, как много этой ведьме удалось о нас узнать?
Известно ли ей, что мой муж служит в ФСБ?"
Этот факт мог сыграть как за нас, так и против.
Пока я решала новую головоломку, Тимур достал из серебристой машины кожаный кейс и передал его Тамаре.
— Вот ваши деньги, — с нехорошей улыбкой сообщила она.
— Покажите… — оживилась Клавдия, розовея буквально на глазах. Я покачала головой: упоминание о деньгах всегда заставляло сестрицу волноваться.
— Вы мне не доверяете? — тонкие брови Тамары удивленно взметнулись вверх.
— Нет, — хором ответили мы с Клавкой.
Неожиданно женщина рассмеялась:
— А вы, девочки, не промах! Впрочем, я вас понимаю — в наше время доверие дорогого стоит. Но вы мне не ответили на вопрос. Учитывая ваше.., м-м.., взволнованное состояние, я вас прощаю и повторяю вопрос еще раз: товар у вас?
Я нашла в себе силы улыбнуться. Подозреваю, что улыбка получилась так себе, но ведь мы здесь собрались не политесы разводить! Придав голосу некоторую небрежность, я заговорила, тщательно подбирая слова:
— Как вы уже успели заметить, глупость нам не свойственна. Таскать с собой столь специфический товар, по меньшей мере, неразумно и даже опасно. Ампула в надежном месте, и получите вы его только тогда, когда мы благополучно вернемся домой. Повторяю, благополучно.
Вам, наверное, известно, что мой супруг имеет некоторое отношение к спецслужбам. Наше неожиданное исчезновение ему вряд ли понравится, а он и его коллеги, в отличие от нашей родной милиции, работать умеют и покладистым нравом не отличаются. Муж, разумеется, не в курсе моего, так сказать, маленького бизнеса, но… Он очень любит жареную картошку с квашеной капустой, нам надо вовремя вернуться домой, чтобы успеть приготовить ужин. Да, забыла предупредить: ваш Тимур отобрал у нас сотовые телефоны. Он, наверное, не знал, что у меня их два, и один из аппаратов оборудован какой-то хреновиной, благодаря которой можно определить место моего пребывания в любой момент. Как видите, о своей безопасности мы позаботились, а вы? Ну, два бэтээра с ногами и Тимура в расчет не берем…
За время выступления я краем глаза заметила, как преображается и оживает Клюквина, а вот превращение Тамары из утонченной аристократки в злобную фурию произошло после первых же моих слов.
— Я вас недооценила, — сузила глаза Тамара. — Кто бы мог подумать, простая учительница и какая-то маникюрша…
— Стилист широкого профиля, — робко подсказала Клавдия и обиженно нахохлилась.
— Ваши условия, — проигнорировала подсказку Тамара.
Я открыла рот, чтобы поделиться своими соображениями, но неожиданное событие заставило умолкнуть и даже сжать зубы как можно крепче, чтобы не завопить во всю силу легких.
Откуда-то из глубины леса появились два джипа, из них вывалились люди с автоматами и принялись палить в разные стороны, не жалея патронов.
— Ух, е мое! Афоня, ложись! — скомандовала Клюква.
Совет оказался очень своевременным, и я с готовностью шлепнулась лицом в снег, на всякий случай прикрыв голову руками. Рядом судорожно всхлипывала Клавдия. Прикрываясь рукой, я наблюдала за развитием событий, и ощущение, что мы принимаем участие в съемках крутого боевика, усиливалось с каждой минутой.
Из черного «Мерседеса» выскочили крепкие парни и тоже начали стрелять куда ни попадя.
Тамара упала, издав негромкий крик, дорогая шубка стала набухать кровью.
— Клавка, отползай к лесу! — крикнула я и энергично заработала руками и ногами.
К счастью, увлеченный перестрелкой народ не обратил внимания на наш отход.
Передвижение по-пластунски — малоприятное и нелегкое занятие, оно становится еще более трудным, когда ползешь по сугробам, а под пулями, свистящими над головой, и вовсе смертельно опасным. Впрочем, как раз ощущение опасности придало нам с Клавкой сил, и мы преодолели расстояние до леса в рекордно короткие сроки. Признаюсь честно, я чувствовала себя героем-разведчиком времен Второй мировой войны, случайно оказавшимся в тылу врага.
Тем временем события приняли совсем скверный оборот: потери с обеих сторон были весьма значительными. Из восьми человек, затеявших стрельбу, четверо лежали на снегу в совершенно неестественных позах, еще двое пытались доползти до своих машин, вяло отстреливаясь. Им помогали пока еще целые приятели. Людей Тамары тоже здорово покосило: глухонемой Тимур, оба телохранителя и сама Тамара были, несомненно, мертвы. Пассажиры «Мерседеса» продолжали вести огонь, но как-то неохотно. Конец их страданиям положила чья-то пуля, угодившая в бензобак. Бабахнуло, что и говорить, здорово, «Мерседес» приказал долго жить, так же как и бедолаги, использовавшие его в качестве прикрытия. Наступившую тишину нарушало только потрескивание горевшего автомобиля и стоны раненых бойцов. Уцелевшие бандиты перетащили своих приятелей в джип и окинули поле боя суровым взглядом. Вероятно, исход сражения их удовлетворил, они кивнули друг другу, загрузились в свои джипы и убрались восвояси.
Еще минут десять мы с Клавдией лежали, уткнувшись лицом в сугроб и стуча зубами от страха. Однако больше ничего интересного не происходило.
— Что это было, Афанасия? — дрожащим голосом пропищала Клавка.
Я приняла сидячее положение и охотно пояснила:
— В современном русском языке это называется простым, но очень емким словом «разборка».
— И что, она уже закончилась?
— Как тебе сказать? Для Тамары и ее людей — определенно…
— А для нас? — нетерпеливо перебила Клавдия.
В ответ я лишь пожала плечами:
— Хотелось бы верить, что и для нас тоже.
Пойдем, надо выбираться отсюда.
Мы с Клюквиной помогли друг другу подняться и, отряхнувшись, потопали по уже проложенным нами дорожкам.
— Ни фига себе! — присвистнула Клавдия, когда мы добрались до места перестрелки.
— Да-а, впечатляет, — согласилась я. — Налетели разбойники лесные и перебили супостатов. Правда, некоторые из разбойников тоже головушки сложили, но это уже издержки их профессии…
— Хорошо бы еще знать, кто поедал этих разбойников.
— Не берусь утверждать, но, по-моему, Клава, это и есть та самая третья сторона, о которой я тебе говорила.
— А она за нас или как?
— Прекрати болтать! — разозлилась я, потому что толкового ответа на этот вопрос сама не знала. Но Клавка выглядела такой несчастной, что моя злость куда-то испарилась, и я, погладив ее по плечу, миролюбиво произнесла:
— Как там дальше все обернется, не знаю, но сегодня эта третья сторона появилась очень вовремя.
Мы поравнялись с серебристой машиной, на которой приехала Тамара. Как ни странно, но на ней не было ни единой царапины, я имею в виду машину, разумеется. Я обошла вокруг автомобиля и, убедившись, что на нем можно передвигаться, открыла дверцу со стороны водителя. Ключи болтались в замке зажигания.
— Садись, Клавдия, — пригласила я сестру. — Нынче удача на нашей стороне. Грех этим не воспользоваться.
— Угу, я щас… — бросила Клавка и куда-то скрылась.
Вернулась она довольно быстро, бережно прижимая к груди заветный чемоданчик, которым еще недавно соблазняла нас Тамара.
— Ох, Клава, — покачала я головой, — жажда наживы тебя когда-нибудь погубит.
— Сама говорила, грех удачу упускать, — напомнила Клюквина, ковыряясь с замками. — Эти денежки теперь как бы ничейные. Разве ж это правильно? У капитала должен быть хозяин, который сумеет им правильно распорядиться…
— На себя, что ли, намекаешь? — я усмехнулась.
Такая черта характера, как бережливость, Клавдии несвойственна. Она работает в одном очень престижном салоне красоты, получает хорошую зарплату и примерно раз в месяц озвучивает свою заветную мечту: начать копить деньги на загородный домик. Время идет, мечта остается мечтой, а деньги на ее осуществление никак не желают копиться, потому что Клавке все время необходимо чего-нибудь срочно приобрести. Самой нелепой покупкой Клавдии стала огромная клетка для попугаев. Птичками сестрица так и не обзавелась, зато клетка почти полгода занимает половину балкона.
Мы уже выезжали на шоссе, когда Клюквина огласила салон истошным воплем:
— Вот падла, твою мать!!!
Я вздрогнула, хотела остановить машину, но с перепугу перепутала педаль газа с педалью тормоза, и мощный автомобиль, взревев многосильным мотором, рванулся вперед. Какое-то время ушло на его укрощение, однако я блестяще справилась с этой нелегкой задачей, съехала на обочину и набросилась на Клавдию:
— Ты чего орешь, ненормальная?! Смерти нашей хочешь? Так нужно было под автоматную очередь бросаться…
— Афоня, она нас подставила… — хлюпнула носом Клавка.
Тут я заметила, что в руках она держит какие-то бумажки.
— Что это? — кивнула я на них.
— Это наши деньги.
Всегда думала, что доллары выглядят несколько иначе. Я присмотрелась повнимательнее, но ни портретов президентов, ни прочих опознавательных знаков американских денег не обнаружила.
— Конечно, — кивнула Клюквина после того, как я поделилась с ней итогами своих наблюдений, — потому что эта гадина Тамара подсунула вместо денег «куклу». Смотри, вот пачка, — продемонстрировала аккуратную стопку купюр, перетянутую резинкой. — Сверху и снизу настоящие сто долларов. А теперь — ап, ахалай-махалай, ляськи-масяськи…
Сестрица сняла резинку и развернула деньги веером. Между первой и последней купюрой лежали обычные листы ровно нарезанной бумаги.
— Здорово! — присвистнула я. — Значит, мы были правы, не доверяя Тамаре. Она и не собиралась платить. Думаю, если бы мы сегодня передали ей ампулу, то утро завтрашнего дня встретили бы уже в охлажденном состоянии. Ты, Клавка, не горюй, — попыталась я успокоить Клюквину. — Главное, мы живы и относительно здоровы. Тамаре в этом плане повезло меньше…
— И поделом ей, — буркнула Клавка. — Господь не дурак, всем по заслугам воздает. Вот только денег жалко, я ведь уже прикинула, что на них купить можно…
— Но ведь сколько-то там все же есть?
— Две тысячи всего. Разве это деньги? Слезы одни! Да и неизвестно, вдруг они фальшивые.
Посоветовав сестре философски отнестись к страшному удару судьбы, я тронулась в путь.
Впрочем, Клавка совету не вняла, и всю дорогу то злобно ругалась, то Сокрушенно вздыхала, а пару раз даже всплакнула. Меня же мучило какое-то неясное предчувствие, и это здорово нервировало. Кроме того, не давал покоя вопрос, удалось ли Степке продать ампулу и кто выступал в роли покупателя?
* * *
Фортуна сегодня была явно на нашей стороне, поэтому до дома мы добрались без происшествий и в рекордно короткие сроки. Зато по прибытии нас ожидал неприятный сюрприз: во всех окнах нашей квартиры горел свет. Оставить его включенным мы не могли по той простой причине, что уходили засветло. Значит, в доме находился кто-то посторонний.
— Господи! — испуганно хрюкнула Клавдия.
— Вряд ли это он, — клацнула я зубами.
— Как быть? Может, милицию вызовем?
— Можно, — кивнула я, — только потом.
Сначала сами посмотрим, кто к нам пожаловал.
Клавка задумчиво почесала за ухом, а потом согласно моргнула:
— Оно, конечно… Только неплохо было бы обезопаситься. Ты, Афоня, ступай к дверям квартиры и подожди меня там, а я к Михалычу загляну.
На мой взгляд, пенсионер Михалыч не мог выступать гарантом нашей безопасности, но своих идей у меня не было, поэтому пришлось последовать Клавкиным инструкциям. Я поднялась на третий этаж и замерла перед дверью.
Выглядела она как обычно, следов взлома не носила, и даже замок оказался на месте. Однако мне было известно, что искусство проникновения в чужие квартиры нынче находится на довольно высоком уровне и отсутствие видимых повреждений на двери еще ни о чем не говорит.
Невесело усмехнувшись, я присела на корточки и приложила ухо к замку. Утверждать не берусь, но мне показалось, что в глубине квартиры о чем-то негромко вещает телевизор.
— Чего там? — прошептала вернувшаяся Клавка. Обеими руками она сжимала молоток, позаимствованный, как я подозреваю, у Михалыча.
— Кажется, телевизор работает, — тоже шепотом ответила я.
Клавдия тихо ахнула:
— Киллер! По нашу душу явился! Дома нас не застал, решил подождать, чтоб, значит, еще раз не возвращаться. Душегуб! Ну, ничего, — Клюквина потрясла молотком в воздухе, — сейчас мы с ним разберемся!
Подивившись отваге сестрицы, я подумала, что против пистолета киллера молоток едва ли поможет, но разочаровывать Клавдию не стала.
— Открывай… — скомандовала сестрица.
Стараясь производить как можно меньше шума, я вставила в замок ключ и открыла дверь.
Телевизор и правда работал. «Странный киллер, — подумала я. — Зачем ему себя обнаруживать? Сидел бы по-тихому, да нас дожидался, а то устроил тут вечер отдыха». — Мы с Клавкой уже подобрались к большой комнате, как услышали знакомый голос:
— Еще раз спрашиваю, какого хрена вы сюда приперлись?
— Димочка приехал! — радостно взвизгнула я, враз прекращая бояться.
Клюквина не спешила разделить мой восторг, но молоток опустила.
— Принесла нелегкая, — недовольно буркнула она. — Ну, все, Афанасия, готовься к разборкам. Тьфу, блин!
На пороге комнаты появился Брусникин.
С объятиями и поцелуями он не полез, а, увидев нас, нахмурился, из чего я сделала вывод, что супруг изволит гневаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23