А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Стенли ЭЛЛИН
СМЕРТЬ В СОЧЕЛЬНИК
Когда-то в детстве Борэм-хауз поражал мое воображение. В то время это был еще совершенно новый, блестящий краской дом — гигантское нагромождение причудливых, в викторианском стиле, украшений из металла, дерева и цветного стекла, соединенных с такой беспорядочной расточительностью, что с трудом удавалось охватить все это одним взглядом. Стоя перед домом в этот Сочельник, я, однако, не мог найти и следа того, что так поражало меня в юности. Краска уже давно облупилась, все деревянные, стеклянные и металлические части здания приобрели одинаковый мрачновато-серый оттенок, а окна были так плотно зашторены, что проходящему мимо человеку казалось, будто дом глядит на него дюжиной незрячих глаз.
Когда я резко постучал в дверь своей тростью, мне открыла Силия.
— Вот же звонок, прямо рядом с дверью, — произнесла она. На ней было все то же давно вышедшее из моды и изрядно помятое черное платье, которое она, по-видимому, извлекла из сундука своей матери, и она, как никогда прежде, напоминала старую Катрин в последние годы жизни: костлявая фигура, плотно сжатые губы, бесцветные волосы, стянутые на затылке так, чтобы разгладить все морщинки на лбу. Она была словно стальной капкан, готовый с шумом захлопнуть каждого, кто неосторожно заденет его.
— Я полагал, Силия, что звонок отключен, — сказал я и прошел мимо нее в прихожую. Не оборачиваясь, я чувствовал на себе ее испепеляющий взгляд; затем она резко и недовольно хмыкнула и с силой захлопнула дверь. В то же мгновение мы оказались в густом полумраке, и запах тлена, окруживший меня, перехватил дыхание. Я пошарил рукой в поисках выключателя, но Силия с раздражением произнесла:
— Не надо! Сейчас не время! Я повернулся туда, где неясно белело ее лицо — единственное, что я мог разглядеть, и проговорил:
— Силия, избавьте меня от этого представления.
— В наш дом пришла смерть. Вы же знаете об этом.
— У меня есть на то полное право, — сказал я, — а ваш спектакль меня совсем не впечатляет.
— Она была женой моего родного брата. Я так ее любила.
Я шагнул туда, где она стояла в полумраке, и положил трость ей на плечо.
— Силия, — произнес я, — позвольте мне на правах адвоката вашей семьи дать вам совет. Следствие завершено, вас признали невиновной. Но никто не поверил ни одному вашему слову, когда вы рассказывали о своих глубочайших переживаниях, и никогда не поверит. Запомните это, Силия.
Она так резко отпрянула от меня, что трость чуть было не выпала из моей руки.
— И вы пришли лишь затем, чтобы сказать мне об этом? — спросила она.
— Я пришел потому, что знаю: ваш брат хотел бы видеть меня сегодня.
И если вы не будете возражать, я попросил бы вас не присутствовать при нашем с ним разговоре. Я не хочу никаких сцен.
— В таком случае и вам нечего у него делать! — закричала она. — Он был на следствии. Он видел, что с меня сняли все подозрения. Через какое-то время он забудет все то зло, что держал на меня. Оставьте его в покое, чтобы он смог забыть.
Силия была вне себя от ярости, и, чтобы остановить истерику, я стал подниматься по темной лестнице, на всякий случай держась одной рукой за перила. Но я услышал, что она устремилась вслед за мной, и у меня возникло жуткое ощущение, будто она обращалась не ко мне, а к скрипящим под нашими ногами ступеням.
— Когда он придет ко мне, — говорила она, — я прощу его. Сначала я сомневалась — смогу ли это сделать, но теперь я знаю, что смогу. Я стала молить Бога дать мне совет, и мне было сказано, что жизнь слишком коротка для ненависти. Поэтому, когда он придет ко мне, я его прощу.
Я добрался до конца лестницы и чуть было не растянулся на полу.
Выпрямляясь, я выругался от досады.
— Если вы не собираетесь включать свет, Силия, то вы должны по крайней мере убрать все с дороги. Почему вы не унесли этот хлам отсюда?
— Ах! — воскликнула она. — Это все вещи бедняжки Джесси. Чарли так больно видеть ее вещи, и я поняла, что самое лучшее — это выбросить их.
Затем в ее голосе послышалась тревога.
— Но вы ведь не скажете Чарли об этом, правда? Вы ведь ему не скажете? — спросила она и продолжала повторять свой вопрос, каждый раз произнося его на более высокой ноте, все то время, пока я удалялся от нее, так что, когда я вошел в комнату Чарли и закрыл за собой дверь, мне уже казалось, будто там позади пищит летучая мышь.
Как и во всем доме, шторы в комнате Чарли были до конца опущены.
Одна-единственная лампочка, горевшая в люстре под потолком, тут же ослепила меня, и мне пришлось долго вглядываться, прежде чем я заметил Чарли, который лежал растянувшись на кровати, прикрыв рукой глаза.
Затем он не спеша поднялся и уставился на меня.
— Ну что, — произнес он наконец, кивая головой на дверь, — так она и не включила свет, чтобы вы могли подняться сюда, не правда ли?
— Так и не включила, — ответил я, — но я знаю дорогу.
— Она как крот, — сказал он. — Ориентируется в темноте лучше, чем я при свете. Хорошо бы она это делала и при свете. Иначе когда-нибудь посмотрит в зеркало и придет в ужас от своего вида.
— Да, — согласился я, — похоже, она принимает все это очень близко к сердцу.
Он резко и отрывисто рассмеялся, и его смех был похож на лай морского льва.
— Это потому, что в ней до сих пор сидит страх. Сейчас от нее только и слышишь, как она любила Джесси и как она сожалеет о случившемся. Быть может, она считает, что, если повторить эти слова достаточное количество раз, люди поверят в то, о чем она говорит. Но дайте ей немного времени, и она опять станет все той же Силией.
Я бросил свою шляпу и трость на кровать и рядом положил пальто.
Затем я достал сигару и стал ждать, пока он не извлечет спичку из коробка и не даст мне прикурить. У него так сильно дрожала рука, что он никак не мог зажечь сигару и сердито заворчал на себя. Затем я медленно выпустил облако дыма в потолок и замер в ожидании.
Чарли был на пять лет моложе Силии, но, увидев его тогда, я поразился — он выглядел лет на двадцать старше. У него были все такие же светлые, тусклые, почти бесцветные волосы, так что трудно было сказать, начали ли они седеть или нет. Но его щеки заросли тонкой серебристой щетиной, а под глазами виднелись огромные сине-черные мешки. И если в Силии всегда чувствовалась некая твердость и непреклонность, словно внутри у нее был негнущийся стержень, то Чарли вечно казался сгорбленным, поникшим — неважно, сидел ли он или стоял, — как будто он того и гляди упадет вперед. Он пристально смотрел на меня и в нерешительности теребил свои усы, которые мягко свисали над уголками рта.
— Вы ведь знаете, зачем я вас пригласил, не так ли? — произнес он.
— Догадываюсь, — ответил я, — но лучше бы все-таки вы сами объяснили.
— Не буду от вас ничего скрывать, — сказал он. — Все дело в Силии.
Я хочу, чтобы она получила по заслугам. Никакой тюрьмы. Я хочу, чтобы ее взяли и убили по закону, и я хочу при этом присутствовать.
Пепел с моей сигары упал на пол, и я старательно втоптал его в ковер.
— Но вы же присутствовали на следствии, Чарли, и знаете, как все было. Силию признали невиновной, и до тех пор, пока не появятся новые доказательства ее вины, она так и останется вне подозрений.
— Доказательства! Боже мой, какие еще нужны доказательства! Они громко спорили, стоя на самом верху лестницы. Силия просто схватила Джесси и сбросила ее вниз. Она убила ее. Это же убийство, не так ли?
Точно такое же, как если бы она воспользовалась оружием, или ядом, или еще чем-нибудь, не окажись поблизости лестницы.
Я устало опустился в старое кожаное кресло и стал наблюдать, как на кончике сигары снова стал образовываться пепел.
— Позвольте мне объяснить вам все это с юридической точки зрения, произнес я таким монотонным голосом, что мои слова могли показаться просто хорошо заученной фразой. — Во-первых, у вас нет свидетелей.
— Я слышал, как Джесси вскрикнула и как она рухнула на пол, — в который раз проговорил он, — и, когда я выбежал и увидел ее лежащей там, внизу, именно в тот момент я услышал, как Силия захлопнула за собой дверь. Она столкнула Джесси и шмыгнула к себе, как крыса, чтобы не попасться никому на глаза.
— Но ведь вы ничего не видели. А поскольку Силия утверждает, что в момент происшествия ее там не было, значит, нет и свидетелей. Другими словами, рассказ Силии сводит на нет вашу версию, а поскольку вы не были очевидцем, то не можете так легко и просто превращать в убийство то, что могло быть несчастным случаем.
Он медленно покачал головой.
— Но вы ведь в это не верите, — проговорил он. — Вы ведь на самом деле не верите в это. А если это не так, то можете сейчас же убираться, и чтоб больше я вас здесь не видел.
— Верю я в это или нет, не имеет никакого значения. Я пытаюсь показать вам юридическую сторону этого дела. Ну а каковы же мотивы?
Ради чего было Силии убивать Джесси? Уж конечно же, не ради денег или имущества — она имеет свой собственный доход, как и вы.
Чарли присел на краешек кровати и наклонился ко мне, держа руки на коленях.
— Нет, — прошептал он, — дело тут не в деньгах и не в имуществе.
Я беспомощно развел руками.
— Так в чем же?
— Да вы же знаете, — сказал он. — Во мне. Сначала это была старая леди, у которой случался сердечный приступ всякий раз, как только я пытался принадлежать самому себе. Потом, когда она умерла и мне показалось: я стал свободен, появилась Силия. С той самой минуты, когда я просыпался утром, и до того момента, когда я ложился спать, Силия не отходила от меня ни на шаг. У нее никогда не было ни мужа, ни ребенка — но у нее был я!
— Но она же ваша сестра, Чарли. Она любит вас, — тихо проговорил я.
В ответ раздался все тот же неприятный, отрывистый смех.
— Она любит меня так же, как плющ любит дерево. Теперь, когда я думаю о прошлом, я по-прежнему не могу понять, как ей это удавалось она просто посмотрит на меня как-то по-особому, и силы покидают меня.
И так продолжалось до тех пор, пока я не встретил Джесси... Как сейчас помню тот день, когда я привел Джесси к нам в дом и сообщил Силии, что мы поженились. Она ничего не сказала, лишь взгляд у нее был тот самый — должно быть, именно так смотрела она и тогда, когда столкнула Джесси с лестницы.
— Вы же заявили на следствии, что никогда не видели, чтобы она угрожала Джесси или обижала ее, — сказал я.
— Конечно, я ни разу не видел! Но когда Джесси ходила как в воду опущенная и все время молчала или плакала по ночам, лежа в кровати, и не говорила почему, я прекрасно понимал, что происходит. Вы же знаете, что за человек была Джесси. Не сказать, чтобы она была уж очень умной или хорошенькой, но у нее было на редкость доброе сердце, и она души во мне не чаяла. И когда уже через месяц все это стало в ней угасать, я знал, в чем причина. Я поговорил с ней, поговорил с Силией, и обе они лишь покачали головой. Мне ничего другого не оставалось, как бесцельно бродить по дому, но когда это случилось, когда я увидел Джесси, лежащую там внизу, то совсем не удивился.
— Не думаю, чтобы это вообще удивило кого-нибудь, кто знает Силию, — заметил я, — но мы не можем строить на этом обвинение.
Он бил кулаком по колену и раскачивался из стороны в сторону.
— Что мне делать? — спросил он. — За этим я вас и позвал — скажите, что же мне делать. Всю свою жизнь я нигде не бывал и ничем не занимался из-за нее. На это она сейчас и рассчитывает — что я ничего не стану предпринимать и она выйдет сухой из воды. Затем, через какое-то время, все уляжется, и мы вернемся к тому, с чего начали!
— Чарли, напрасно вы так себя накручиваете, — сказал я.
Он встал, пристально посмотрел на дверь, затем на меня.
— Но я же могу кое-что сделать, — прошептал он. — Вы догадываетесь?
Он ждал ответа с торжествующим видом человека, который загадал трудную загадку, заведомо зная, что она поставит собеседника в тупик.
Я поднялся, чтобы видеть его лицо, и медленно покачал головой.
— Нет, — ответил я. — Что бы вы ни придумали, выбросьте это из головы.
— Не пытайтесь сбить меня с толку, — сказал он. — Вы же знаете, можно убить так, что никто этого не докажет, если ты такая же хитрая бестия, как Силия. Но разве я не столь же сообразителен и хитер, как она?
Я схватил его за плечи.
— Ради Бога, Чарли, перестаньте так говорить. Он освободился от моих объятий и нетвердой походкой пошел, держась за стену. Глаза его ярко блестели, рот был приоткрыт, виднелись зубы.
— Скажите, что же мне делать? — взмолился он. — Все забыть, забыть о том, что Джесси мертва, что она уже в могиле? Сидеть здесь и ждать, пока Силии надоест меня бояться и она убьет меня, как и Джесси?
Мои годы и сдержанность изменили мне в этой маленькой перепалке с ним, и я почувствовал, что мне уже не хватает самообладания и воздуха.
— Вот что я вам скажу, — не выдержал я. — Вы не выходили из дому с тех пор, как закончилось следствие. Пришло время выйти хотя бы только для того, чтобы пройтись по улицам и поглядеть вокруг.
— Ну да, и чтобы, завидев меня, все надо мной смеялись?
— Попробуйте, а там видно будет. Эл Шарп сказал, что кое-кто из ваших друзей придет сегодня вечером к нему в гриль-бар и что он будет рад видеть и вас у себя. Вот вам мой совет — не знаю, плох он или хорош.
— Ничего в нем хорошего нет, — раздался голос Силии. Дверь была открыта, и она неподвижно стояла на пороге комнаты и щурилась на свет.
Чарли повернулся к ней, на его щеках заходили желваки.
— Силия, — произнес он, — я же просил тебя никогда не заходить в эту комнату. Она была невозмутима.
— Я и не захожу в нее. Я просто пришла сказать, что твой обед готов.
Он с угрожающим видом шагнул в ее сторону.
— Ну, ты все слышала, что я сказал, пока стояла под дверью? Или мне еще раз повторить для тебя?
— Я услышала нечто возмутительное и мерзкое, — тихо проговорила она, — приглашение выпить и повеселиться в то самое время, когда в доме траур. Мне кажется, я имею право выразить свое неодобрение.
Он смотрел на нее, не веря своим ушам, и мучительно пытался найти слова.
— Силия, — воскликнул он, — скажи, что ты шутишь! Только самая отъявленная ханжа на свете или какая-нибудь сумасшедшая могла произнести то, что ты сейчас сказала, да еще на полном серьезе.
Тут она взорвалась.
— Я сумасшедшая?! — закричала она. — И ты смеешь говорить так о других? Ты, который заперся в своей комнате, разговариваешь сам с собой, думаешь Бог знает о чем! — Она вдруг повернулась ко мне. — Вы говорили с ним. Вы должны знать. Возможно ли, чтобы...
— Он в здравом уме так же, как и вы, Силия, — не спеша произнес я.
— Тогда ему следовало бы знать, что никто не ходит по барам в такой момент. Как же вы могли предлагать ему это?
Она выпалила в меня этот вопрос с таким злобным торжеством, что я совершенно потерял над собой контроль.
— Если бы вы не собирались выбросить вещи Джесси, Силия, я бы всерьез задумался над вашим вопросом!
Это было очень опрометчивое заявление с моей стороны, и я тут же о нем пожалел. Не успел я и глазом моргнуть, как Чарли промчался мимо меня и так крепко схватил Силию за руки, что она не могла пошевелиться.
— Ты посмела войти в ее комнату? — закричал он вне себя от ярости и принялся трясти ее изо всех сил. — Говори!
И, прочитав ответ на ее испуганном лице, он вдруг отпустил ее руки, словно его что-то обожгло, да так и остался стоять там, ссутулившись и поникнув головой.
Силия протянула к нему руку, в надежде как-то его успокоить.
— Чарли, — захныкала она, — неужели ты не понимаешь? Когда ты видишь вокруг себя ее вещи, это вызывает у тебя беспокойство. Я только хотела помочь тебе.
— Где ее вещи?
— У лестницы, Чарли. Там все.
Он стал спускаться вниз по лестнице в прихожую, и я почувствовал, что по мере того, как удалялся звук его неуверенных шагов, мое сердце билось все ровнее и ровнее. Силия обернулась и посмотрела на меня — в ее глазах была такая дикая ненависть, что меня охватило отчаянное желание немедленно выбраться из этого дома. Я взял свои вещи с кровати и направился было к двери, но Силия преградила мне путь.
— Вот видите, что вы натворили? — хрипло прошептала она. — Теперь мне снова придется собирать и упаковывать их. Это довольно утомительно для меня, но придется заняться этим еще раз — и все из-за вас.
— А вот это уж дело ваше, — холодно произнес я.
— Нет, ваше, — сказала она. — Ваше, старый дурак! Ведь это, кажется, вы были вместе с ней, когда я...
Резким движением я опустил свою трость ей на плечо и почувствовал, как она содрогнулась.
— Как ваш адвокат, Силия, — произнес я, — советую вам болтать языком только во сне, когда вы не несете никакой ответственности за то, что говорите.
Она не вымолвила больше ни слова, но я все же позаботился о том, чтобы она на всякий случай находилась в поле моего зрения до тех пор, пока я снова ни очутился на улице.
* * *
От Борэм-хауза до гриль-бара Эла Шарпа было всего несколько минут ходьбы, и я довольно быстро преодолел это расстояние, наслаждаясь чистым морозным воздухом, обжигавшим мое лицо.
1 2