А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Подул ветер, верхушки деревьев закачались, и лес тревожно зашумел. Тигр втянул носом воздух и почувствовал знакомый матушкин запах. Запах был горький и отдавал отчаянием. Тигр дернул огромным хвостом, сбивая с трав семена, и большими прыжками устремился к горе, на которой стоял княжеский дворец.
Мышь увидела своего старшего сына, который желтым огнем бежал по горной дороге. На пути встречались ему люди — всадники и пешие — стада овец и коз, яков и баранов. Люди в ужасе разбегались и прятались за камнями, но Тигр не замечал их, как не замечает летящая пуля ужаса тех, кто ее слышит. Он огромными прыжками перемахивал через сбившиеся стада. Животные видели над собой его белое брюхо и мощные лапы с поджатыми когтями, с которых сыпалась дорожная пыль, и затем облегченно вздыхали сегодня смерть пролетела мимо, едва задев их своим горячим дыханием.
Тигр увидел на валуне матушку и поклонился ей. От бега он даже не запыхался, только кончик его огромного хвоста нервно подергивался и трепетал.
— Что случилось, матушка? — спросил Тигр.
— Люди отобрали у меня моего младшего сына, твоего брата. Велели тебе прийти, объявить, что ты мой сын.
— Кто посмел обидеть тебя и моего брата? — крикнул Тигр и издал такой страшный рык, что с гор посыпались камни, все двери во дворце распахнулись настежь, а монахи, решив, что Мышиный бог опять прогневался на них, в ужасе бросились из дацана.
Князь обедал, когда услышал страшный тигриный рык. Двери распахнулись и вбежали испуганные слуги. Они доложили, что у ворот дворца стоит огромный тигр, а на его голове сидит крохотная серая мышь, та самая, что назвалась матерью мальчика. Князь рассмеялся и велел слугам встретить Тигра как следует.
Тяжелые массивные ворота распахнулись, и Тигр вошел во дворец.
— Добро пожаловать, господин Тигр! Добро пожаловать! повторяли слуги, низко кланяясь и пятясь. — Князь приготовил для вас царское угощение.
Тигр вошел в большой, ярко освещенный зал и увидел перед собой освежеванную газель на ярком ковре.
— Осторожно, сынок, люди хитрее, чем мы думаем, прошептала Мышь.
— Люди трусливее, чем мы думаем, — возразил Тигр. Он осторожно снял Мышь с головы и, посадив ее на пол, ступил на ковер. Обнюхал косулю и стал жадно рвать зубами нежное мясо. Вдруг ковер вместе с Тигром взлетел под потолок — под ярким ковром хитрые слуги спрятали прочную сетку, к углам которой были привязаны веревки, продернутые через балки под потолком. Тигр так увлекся едой, что не заметил, как слуги дернули за веревки. Теперь он дико рычал, выл, рвал когтями и клыками в клочья яркий ковер, грыз сетку, но сеть оказалась прочнее его зубов и когтей.
Вошел князь. Увидев Тигра в сетке под потолком, он рассмеялся:
— Понравилось ли тебе мое угощение, старший сын Мыши?
В ответ Тигр издал рык, от которого у всех слуг во дворце слетели шапки, а во дворе фазаны и кеклики в вольерах упали замертво.
— Посадить его в клетку, и пусть мои гости любуются им. А потом снимите с него шкуру и сшейте моим детям шубы! приказал князь и отправился в свои покои. Мышь устремилась за ним.
— Князь, князь, — пищала она, — зачем ты поймал моего старшего сына? Ты не держишь своего слова, князь!
— Ну что ты, Мышь! Нора твоя цела и не затоплена жиром. Перед ней уже лежат сушеные кузнечики, зерно и сыр. Что тебе еще надо для счастья?
— Отпусти моих сыновей, — плача, попросила Мышь.
Князь остановился и задумался на мгновение.
— Хорошо, будь по-твоему. Я отдам тебе мальчика и Тигра, отпущу восвояси с подарками, если ты покажешь мне своего среднего сына — Павлина. Изумительные дела творятся в Поднебесной, если мыши рожают птиц!
— Ты снова обманешь меня, князь!
Князь присел на корточки перед Мышью и посмотрел ей а глаза.
— Хочешь, я поклянусь перед своим богом, что сделаю, как сказал?
Мышь кивнула, и князь тут же поклялся.
Мышь выбежала из дворца, забралась на большой валун у обочины дороги и разжала лапку с павлиньим перышком. Ветер подхватил его, поиграл немного и стремительно понес в сторону черного леса.
Средний сын мыши Павлин, сложив огромный хвост, бродил по осеннему лесу, выискивая в траве упавшие с деревьев ягоды. Живя в лесу, стал он еще прекрасней: на голове его вырос прекрасный венец, который сиял на солнце синим огнем, тело налилось слепящим изумрудно-фиолетовым цветом, а хвост стал выше самых высоких деревьев, когда Павлин поднимал его с шумом звенящего в траве ветра, птицы замирали в небе, звери останавливали свой бег, припадая к земле и прижимая уши, а люди закрывали глаза ладонями и падали ниц, полагая, что в чащобе родился бог, затмивший собой небесное солнце.
Павлин поднял голову и увидел летящее по ветру перышко. Оно искрилось и переливалось тревожным изумрудным цветом. И он понял, что с матушкой случилась беда. Павлин издал громкий скрипучий крик, от которого с деревьев посыпалась черемуха, захлопал крыльями и взлетел над лесом. Он поднимался в горы, оглядывая дорогу под собой. Люди, лошади, овцы и яки — все задирали головы и восхищенно смотрели на огромную птицу с длинным хвостом, которая летела к княжескому дворцу.
Павлин увидел сидящую на валуне матушку, опустился и поклонился ей.
— Какая беда приключилась с тобой? — спросил Павлин Мышь.
— Люди отобрали у меня старшего и младшего моих сыновей, твоих братьев. Велели тебе прилететь, объявить, что ты мой сын.
— Кто посмел обидеть тебя и моих братьев? — крикнул Павлин и с шумом смертоносного клинка раскрыл свой огромный хвост, заслонив солнце. Золотисто-зеленый свет от его великолепных перьев заструился в окна дворца, ослепив слуг, упал в масляные светильники, потушив их, проник сквозь крохотные щели в темницы и чуланы, осветив их, как днем.
Князь ужинал, когда к нему прибежали слуги и доложили, что у ворот дворца стоит Павлин, чей хвост затмил солнце, а на его спине сидит серая Мышь, которая назвалась матерью мальчика и Тигра. Князь рассмеялся и велел слугам попотчевать гостя как следует.
Ворота перед Павлином распахнулись, и слуги, широко улыбаясь, пригласили его во двор.
— Добро пожаловать, господин Павлин! Добро пожаловать, отведайте княжеского угощения!
Посреди двора стояло большое деревянное корыто, доверху засыпанное рожью, овсом, коноплей и просом.
— Осторожней, сынок, люди коварней, чем мы считаем, прошептала Мышь.
— Красота сжигает в человеке коварство, как огонь горькую полынь. Они не тронут меня, матушка, — сказал Павлин, снял со спины Мышь и принялся за зерно.
Скоро Павлин почувствовал в себе небывалую силу, захлопал крыльями и, распушив огромный хвост, принялся скакать перед слугами по двору, словно перед курочками в брачную пору. Но удивительная сила оказалась призрачной и скоро растаяла, как лед в лужах. Неожиданно у Павлина подкосились лапы, и он упал посреди двора, уронив хвост. Слуги со смехом бросились к нему, подняли и отнесли в вольер с фазанами, где и заперли.
Мышь забралась на корыто, разгрызла одно просяное зернышко и поняла, что случилось — зерно насквозь было пропитано горькой водкой, как слова князя ложью.
Князь вышел во двор посмотреть на спящего Павлина и сказал:
— Постройте ему вольер из бамбука, пусть радует красотой моих гостей, а потом сделайте из его перьев украшение для моей молодой жены.
Мышь поняла, что не найти у князя правды, и побежала, плача, со двора. Она бежала к дацану молить Мышиного бога о помощи.
Мышиный бог лежал на боку, отвернувшись лицом к стене. Его страшный хвост был распластан по полу.
— Случилось с моими сыновьями несчастье… — начала Мышь.
— Знаю! — перебил ее Мышиный бог.
— Князь поклялся отпустить сыновей, но нарушил слово. Накажи его.
— Я не волен распоряжаться его судьбой: он не клялся мне ни в чем. Но есть Людской бог, который владеет его судьбой и судьбой твоего младшего сына. Наберись терпения и жди — придет время, — сказал Мышиный бог, не поворачивая головы.
— Когда гостям надоест любоваться моими сыновьями, князь снимет со старшего шкуру на шубы детям, а хвост среднего сделает украшением для жены!
— Ты сама отказалась от ума и мудрости для своего младшего сына. Досталась ему никчемная хромая душа. Ничего не остается тебе — только ждать.
— Чего ждать? — спросила Мышь, но Мышиный бог не ответил ей — он заснул.
Мышь, поджав когти, осторожно вышла из дацана.
И стала Мышь ждать, хоть и не знала — чего. Дни шли за днями, бесконечные гости князя не переставали восхищаться силой и ловкостью Тигра, красотой и изяществом Павлина. Они цокали языками, качали головами и вели льстивые речи, будто нет ничего на свете прекрасней княжеских зверей и птиц. Слухи о божественных Тигре и Павлине облетели дальние края, и даже тайские принцы не поленились оседлать своих домашних слонов и отправились в дальний путь глянуть на чудо.
Дни шли за днями. Цаггарелл рос вместе с сыновьями князя, со старшим уродливым Сухе и младшим прекрасным Болсо. Вместе с ними играл, учился, охотился и спал. Часто ходил он в зверинец князя полюбоваться Тигром и Павлином. Когда мальчик подходил к клеткам, Павлин с шумом, похожим на скрип деревянных повозок, раскрывал хвост, а Тигр терся головой о прутья и урчал.
— Здравствуй, младший брат, — говорил Тигр.
— Здравствуй, младший брат, — говорил Павлин.
Поначалу мальчик пугался и отбегал от клеток, полагая, что Павлин собирается его клюнуть, а Тигр, стоит только протянуть руку, проведет по ней когтистой лапой. Но потом он привык и полюбил братьев, и теперь, когда Павлин раскрывал огромный хвост, бросал ему сладкие зерна, а Тигра подкармливал кусочками вяленого мяса.
— Здравствуй, младший брат, — говорил ему Тигр.
— Привет, — отвечал мальчик.
— Здравствуй, младший брат, — говорил ему Павлин.
— Привет — привет, — отвечал мальчик.
Дни шли за днями. Мышь старилась. Шерсть ее поблекла, поседела. Она часто приходила к клеткам, посмотреть на сыновей, забиралась в княжеские покои — глянуть на младшего. Она видела, как тускнеет и облезает павлиний хвост, как уходит сила из тигриных лап, как резвясь и балуясь растет мальчишка, не прибавляя в уме. Что она могла сделать, маленькая, беспомощная серая Мышь? Ей оставалось лить слезы и ждать, когда Мышиный бог придет за ее душой.
Дни шли за днями. Однажды случилось такое: Цаггарел вместе с сыновьями князя сидел на уроке. Учитель рассказывал мальчикам о Древнем Китае. Неожиданно младший сын князя прекрасный Болсо — с воплем вскочил со своего места и принялся кататься по полу, вереща и плача.
— Что с тобой? — испугался учитель.
Старший сын князя — уродливый толстый Сухе — сунул руку за шиворот брата и вытащил ящерицу с оторванным хвостом. Он швырнул ящерицу в Цагаррелла, а затем все трое сцепились, как подросшие волчата в норе: стали кататься по полу, рычать, царапаться и кусаться. Учитель кинулся разнимать дерущихся. Вдруг Болсо страшно закричал — у младшего сына князя по лицу ручьями стекала кровь — Цаггарелл в драке откусил Болсо полщеки. Мальчишки и раньше частенько дрались не в шутку, но такое было впервые. После происшедшего драка прекратилась сама собой, и учитель бросился за князем.
Вошел князь со слугами. Слуги накинули на шею Цаггарелл кожаный ремень.
— Ты, мышиный сын, жалкий ублюдок! Я вытащил тебя из норы, обул, одел, накормил, воспитал вместе со своими сыновьями, ни в чем не делая различия! Так ты платишь за мою доброту! Всыпьте ему как следует и посадите в клетку рядом с его братьями!
Цаггарелла очень жестоко наказали и посадили в клетку рядом с братьями. Как сына Мыши его кормили кузнечиками и сырым зерном. По ночам, когда становилось нестерпимо холодно, Цаггарелл забивался в угол клетки и, с головой укрывшись «дели», дожидался утра, чтобы забыться сном в нежных лучах утреннего солнца.
— Крепись, брат! — говорили ему Павлин и Тигр. — Мы бы отдали тебе шкуру и перья, если б могли.
— Ничего-ничего, я потерплю. А шкура и перья вам еще пригодятся, — бормотал Цаггарелл, стуча зубами от холода.
Из разговора мальчика с поваром Мышь узнала о том, что случилось во дворце, и прибежала к клеткам.
— Здравствуй, матушка, — обрадовались ей Тигр и Павлин.
— Так вот значит, чей я сын, — улыбнулся Цаггарелл, глядя на Мышь. — Пришло, матушка, время помочь своим детям.
— Как же я помогу вам, такая слабая, старая и безобразная? — вздохнула Мышь.
— Красота и сила здесь ни к чему. Залезай ко мне в клетку!
Мышь забралась в клетку, Цаггарелл взял ее на ладонь, поднес к губам, и она подставила свое крохотное ушко…
Ключи от покоев, клеток и темниц князь всегда носил на поясе в кожаном мешке и никому никогда не доверял. Даже ложась в постель с молодой женой, не снимал он с себя этот пояс. Вот и сегодня, как всегда, он проверил ключи, поправил пояс, широко зевнул и, погасив светильники, со вздохом улегся в постель. Первый сон опустил его веки, и увидел князь себя на спине белого верблюда, несущего его в райский сад. Вот уже возникли перед его глазами в сладком розовом тумане райские деревья, склонившие до облаков свои ветви под тяжестью плодов. Вот уже сорвал он божественную смокву, вот уже почувствовал на языке ее нежную, тающую мякоть… Сквозь сон донесся до него крик жены:
— Мышь, мышь! Опять она здесь и бегает под одеялом!
Князь зажег светильник и откинул одеяло. С женой они внимательно осмотрели всю постель, но никакой мыши не нашли.
— Вечно тебе все кажется! — проворчал князь, укладываясь снова. — Все потому, что ты пьешь на ночь слишком много тарака!
Второй сон смежил его веки, и увидел он большую цветущую липу, а в ней дупло и диких пчел, которые поили его сладким медом. От медовой сладости язык князя сделался тяжелым и разбух, как семя в воде.
— Мышь, мышь! — снова закричала жена. — Она бегает по мне!
Князь снова зажег светильник, а жена скинула с себя рубаху и долго трясла ее, но никакой мыши не было и в помине.
— Если ты не дашь заснуть меня в третий раз, я посажу тебя в клетку с моей первой женой! — закричал разъяренный князь.
Третий сон опустил его веки, но на этот раз он увидел свою первую жену. Была она в праздничном «дели», расшитом золотом, а в ушах ее покачивались огромные серебряные серьги, нежно звеня крохотными колокольчиками. Вела она князя по густой, пряно пахнущей траве к холодному ручью. Травы ломались и стелились под их ногами, выделяя млечный сок. Вдруг в траве крохотной тенью мелькнула серая мышь. Князь снял с ноги сапог и запустил им в нее, и тут, уже не во сне, а наяву, почувствовал, как кто-то, цепляясь крохотными коготками за кожу, бежит по его ноге.
— Мышь, мышь! — закричал князь и вскочил с кровати. Он опять зажег светильник, скинул с себя пояс и ночные одежды, принялся трясти их, но мыши как ни бывало. — Все ты, жена! Будут теперь всю ночь мерещиться мыши! — в сердцах сказал князь, налил себе крепкого травяного настою и залпом выпил, после чего снова надел на себя ночные одежды с поясом…
В четвертый раз видел он во сне пегую кобылицу, что несла его с горы во весь опор. Но вот она рассыпалась под ним на сотни крохотных мышей, и они с писком побежали в разные стороны, заставляя сердце князя замирать. Он хотел проснуться, но уже не мог…
Мышь бежала что было сил, в зубах несла она связку ключей. Мышь забралась в клетку к младшему сыну. Цаггарелл взял у нее ключи и стал подбирать к замку.
— Положила ли ты, матушка, вместо ключей железные прутики, как я просил? — спросил он.
— Положила, положила, — кивнула Мышь.
Цаггарелл отпер свою клетку, а затем клетки братьев.
— Сейчас я разорву князя в клочья! — зарычал Тигр, оказавшись на свободе.
— А я выклюю ему глаза! — закричал Павлин.
— Тс-с! — Цаггарелл приложил палец к губам. — Ждите меня у ворот, я сейчас, — и он исчез в темноте…
Очень скоро Цаггарелл вернулся и сказал:
— Теперь бегите.
— Разве ты не пойдешь с нами в черный лес, что стоит под горой? Там никто не посмеет обидеть тебя! — сказал Тигр.
— Нет, — покачал головой Цаггарелл. — Мне не нужен черный лес, что стоит под горой. Мне нужен дворец, слуги, и эта клетка, — с этими словами он забрался в клетку и защелкнул замок на решетке.
— Что ты делаешь, глупый? — в голос воскликнули Мышь, Тигр и Павлин.
— Когда-нибудь я сменю клетку на покои, буду князем и приглашу вас в гости, братья, а пока — прощайте!
— Прощай, наш младший брат! — сказали Тигр с Павлином.
— Бегите же, и пусть Мышиный бог принесет вам удачу! сказала Мышь.
Тигр с Павлином обнялись с матушкой. Павлин шумно взмахнул крыльями и поднялся в небо, а Тигр огромным прыжком перемахнул через дворцовые ворота и побежал по дороге. Мышь смотрела им вслед, пока они не скрылись в бледно-розовом тумане наступающего утра. "Глупей моего младшего сына никого нет на земле! " — думала Мышь.
Вскоре она почувствовала, что силы покидают ее, и заспешила к норе. Когда она уже была на кухне, вбежал мальчик.
1 2 3 4