Вскоре из темноты раздалось его медленное ровное дыхание, а я осталась наедине со своими мыслями в душной тишине августовской ночи.
Проворочавшись почти до рассвета, я заснула в слезах и тоске и открыла глаза лишь за полчаса до полудня, да и то только потому, что кто—то потряс меня за плечо. С отвращением ко всему на свете я вспомнила о вчерашнем дне и окончательно скисла: передо мной стоял Даниель. Значит, меня даже не соизволили разбудить собственноручно!
— Вставай, соня, дела зовут. — Даниель даже опустил пожелание доброго утра. И правильно сделал — ничего доброго это утро явно не предвещало.
— Какие еще, к чертовой бабушке, дела? — мрачно осведомилась я. — Надеюсь, что меня сегодня уволят за все мои преступления против человечества и оставят, наконец, в покое?!
— И не мечтай. Мы едем на встречу с Листовским.
— Неет, — жалобно простонала я, страдальчески запрокидывая лохматую со сна голову. — Я этого не вынесу.
— Придется напрячься! — Свежевыбритый и благоухающий, словно роза из райских садов, Себастьян, застегивая рубашку, вошел в комнату. Судя по отсутствующему выражению лица, ему это утро тоже не казалось добрым. — Ты собираешься ехать прямо так? Или все—таки оденешься?.. А кидать в меня подушкой не советую — во—первых, не попадешь, а во—вторых, от этого ничего не изменится.
Я надулась. Терпеть не могу, когда читают мои мысли, — я ведь даже взяться за эту подушку не успела. Нет, все—таки общаться с ангелами…
— Можешь не общаться, — сказал Себастьян, цепляя к поясу мобильный телефон. — Крепостное право отменено в 1861 году.
Почему после таких слов я все—таки покорно собралась и поехала с ними сама, не могу понять до сих пор.
Встреча состоялась в «Гарде», в кабинете Даниеля. Семейство Листовских приехало через двадцать минуть после нас. Бледный, как дорогая финская бумага, Листовский и хмурый Кирилл, на шее которого, как мне показалось, еще не высохли хлопья мыльной пены, уселись за стол и, обменявшись с нами приветствиями, замолчали. Наконец Листовский произнес:
— Мы с Кириллом обсудили сложившуюся обстановку… И решили, что в данной ситуации лучше положиться на профессионалов. Командуйте, господа…
—Как я понял, — сказал Себастьян, — ваш особняк еще не отреставрирован и вы по—прежнему снимаете дачу.
— Вы поняли правильно, — кивнул Листовский.
— В таком случае, полагаю, будет разумным отправить Кирилла на эту дачу. В городе убийце проще затеряться, чем в деревне или дачном поселке, где каждый новый человек на виду. Да и затеряться в лесу, среди деревьев, человеку гораздо сложнее, чем в толпе.
Последняя фраза вызвала у меня сомнения, но возражать я, разумеется, не стала, тем более что и без меня нашлось, кому возразить.
— Но мне казалось, что безопаснее было бы спрятать Кирилла где—нибудь в городе… — с сомнением сказал Листовский.
— Безопасность в данном случае — пустой звук, — откликнулся Себастьян. — Пока мы не найдем того, кто пытается убить вашего сына, Кирилл будет в опасности в любом, самом неприступном и надежно охраняемом месте. Поверьте мне, я не предложил бы дачу, если бы не считал, что это подходит нам больше всего.
На протяжении всего разговора Кирилл, и без того не слишком веселый, становился все мрачнее и мрачнее. В конце концов, он не выдержал и зло сказал:
— Не поеду я на эту дачу! Пусть меня лучше убьют!
Себастьян посмотрел на него с презрительным недоумением, но Кирилла это не остановило:
— Какого черта! У меня последняя неделя отпуска, а в субботу — день рождения! А вы собираетесь запереть меня в одиночестве на этой проклятой даче! Да я там удавлюсь со скуки!
— Вы меня не дослушали, — вкрадчиво произнес Себастьян. — Первое. Никто не заставляет вас сидеть взаперти, только не забывайте: пусть с вами все время находится кто—нибудь из охраны. Ваша охрана — надежные люди, господин Листовский? Вы уверены в них? В каждом из них? — И, получив подтверждающий кивок от Листовского, продолжил: — И вы совсем не будете в одиночестве.
— Да… — горько усмехнулся Кирилл. — Охрана! Отличная компания, что и говорить. Нет, нет, не поеду!
— Почему же только охрана? Насколько я знаю, господин Листовский, у вас есть племянник, ровесник Кирилла?
— Да. Боря. Он живет у меня, — в голосе Листовского прозвучало легкое удивление. — По…
— Вот и замечательно. Пусть поедет на дачу вместе с братом. А мы тем временем будем делать все, что в наших силах. И чтобы ситуация па даче всегда была под нашим контролем, туда поедет наша сотрудница Марина, — Себастьян сделал эффектный взмах в мою сторону.
Оглушенная таким поворотом, я даже не смогла возразить, только возмущенно вытаращилась на моего любимого начальника — совсем не любимого в эту минуту, если уж быть точной.
Но у Кирилла, в отличие от меня, с речью все было в порядке:
— Не поеду я на эту дачу! — с ожесточенным упрямством повторил он. — Там… Там во сто раз опаснее, чем в городе! Деревенские за пол — литра мать родную прирежут, не то, что какого—го дачника! Нет, не поеду, и не уговаривайте!
— Боюсь, мой милый, вы что—то перепутали. Например, уговоры с приказом. Насколько я понял, ваш отец передал, как он выразился, командование в наши руки. Или я ошибся?
— Нет— нет. Не ошиблись, — сказал Листовский. — А твои капризы, — он повернулся к Кириллу, — едва не стоили тебе головы! Хватит! Я не желаю больше слушать этих глупостей. Тебя сегодня же отвезут на дачу.
— Можете пригласить с собой еще одну девушку, — добавил Себастьян. — Будете устраивать танцы. А насчет дня рождения — не огорчайтесь. Мы что—нибудь придумаем. У меня к вам только одна просьба — когда будете купаться, не заходите далеко в воду.
Я не заметила, как кончилась встреча, как все вышли из кабинета, как Надя с недовольным видом собрала кофейные принадлежности. Я сидела неподвижно, глядя в пустоту и чувствуя себя совершенно несчастной. Конечно, мне следовало бы уже привыкнуть ко всяким несправедливостям, но такого свинства от Себастьяна я не ожидала! Если это его способ ревновать, то ничего более гадкого и вообразить себе нельзя! Конечно, приятно из пыльного города уехать на природу, тем более что там, как я поняла, поблизости есть озеро, а значит, у меня будет неплохой шанс привести себя в божеский вид солнечными ваннами и освежиться купанием. Но выносить общество Кирилла, который своим поведением испортил все самые светлые воспоминания моего пионерского детства? Да меня и на один час не хватит! Лучше уж сразу пойти и утопиться в этом самом озере, тем более что, судя по истории с Кириллом, сделать это будет совсем несложно.
Мои невеселые размышления прервал Даниель:
— Держи, — сказал он, кладя передо мной продолговатый предмет с дисплеем и клавиатурой.
— Мобильник? Мне? Зачем? — вглядевшись в предмет, уныло спросила я.
А тебе что, связь с нами не нужна? Или ты научилась пользоваться своим волшебным кольцом как телефоном?
Я с упреком посмотрела на Даниеля и сказана сдавленным голосом:
— А я—то думала, что хоть ты ко мне хорошо относишься.
И, неожиданно для самой себя, заревела, положив локти на стол.
— Да ладно тебе, перестань, что ты… — залепетал Даниель. — Вот наказанье—то, честное слово.
— Хватит, надоело! — всхлипывала я. — Сколько можно! Обращаются со мной… как не знаю с кем! Не нравлюсь — найдите себе другую фею, в конце концов.
— Да лучше тебя никого на свете нет! — Даниель сел рядом и погладил меня по голове.
— Дааа, как же! — всхлип. — Это только ты гак считаешь. А кое—кто другой — нет!
— Кое—кто другой считает абсолютно так же, — в дверях кабинета показался Себастьян. — Уж не думаешь ли ты, что я отправляю тебя следить за этим молодцом только ради того, чтобы испортить тебе жизнь? Я в курсе, что среди людей попадаются извращенцы и похуже, но я не из их числа. Ты знаешь парня лучше нас. Кроме того, если даже он и не доверяет тебе, он не будет с тобой чувствовать себя скованно.
— Да, — хмыкнул Даниель. — Он привык очаровывать и обманывать женщин и наверняка решит, что и с тобой у него проблем не возникнет.
— Уже возникли, — возразила я. — Вчера. И, кажется, наши отношения непоправимо испорчены.
— Э—э… — хохотнул Даниель. — Сразу видно, что ты не разбираешься в мужчинах. Такие, как он, никогда не обижаются на женщин и никогда не теряют веры в себя.
— Но зачем вы решили отправить его на дачу? — все еще хлюпая носом, спросила я. — Что вам это даст?
— Нам нужно выдернуть его из привычной среды, — ответил Себастьян, протягивая мне белоснежный платок. Прямо как в романе, подумала я, но вспомнить, в каком, не смогла. — А потом посмотреть, как отреагирует на это среда и как отреагирует он сам.
— А ты заметил, как ему не хочется на дачу? — спросил Даниель. — На нем прямо лица не было, когда отец велел ему слушаться.
— Мне показалось, что он чего—то опасается, — задумчиво сказал Себастьян.
— А если это вовсе не связано с попытками убить его? Может, он просто никак не может отойти от своего неудачного купания? — предположил Даниель.
— Как раз для того, чтобы выяснить это и многое другое, мы и приставляем к хлебному отпрыску нашу ценнейшую сотрудницу! — подхалимски косясь в мою сторону, объяснил Себастьян. — Ну—с, а теперь нам осталось только съездить за ее вещами.
Уже в машине Даниель с усмешкой сказал:
— Бывают ангелы— хранители, а ты у нас будешь фея— хранительница. «Скорее уж Баба Яга в тылу врага, подумала я, кисло, глядя на ласково улыбающегося Себастьяна.
Глава 15
ВСТРЕЧА У ОЗЕРА
Потрескивали под ногами сухие ветки. Сумеречный лес был полон странных звуков. Какие—то шумы и голоса, отражаясь от деревьев, метались по лесу. Вадиму слышалась в этих звуках неясная угроза, но он продолжал продвигаться вперед. Висящий на шее фонарь, раскачиваясь от ходьбы, бросал на толстые, изборожденные продольными морщинами стволы сосен тревожные пятна света.
Внезапно сосны расступились, и Вадим оказался на обрывистом берегу озера. На самом краю обрыва рос старый дуб. Половина его корней была обнажена осыпью. Вадим подошел к краю обрыва и, держась, за торчащие корни, спрыгнул вниз, к воде.
Там, у самого края, на скользкой черной коряге, похожей на мумию доисторического чудовища, сидела темноволосая девушка в светлом длинном сарафане. Увидев Вадима, она встала. Он сделал два шага и молча обнял ее. Она положила ладони и голову ему на грудь.
Озеро чуть слышно плескалось волнами о берег.
Девушка нарушила молчание первой:
— Ты принес? — спросила она, и голос ее был похож на шум волн.
Вадим покачал головой:
— Нет. Не нашел, — и торопливо добавил, увидев, как погрустнело ее лицо, и поникли плечи: — Но я найду! Я обязательно найду! Ты же помнишь, я обещал! Разве я когда—нибудь обманывал тебя?
Она снова присела на корягу.
— Нет. Ты никогда не обманывал меня. Ты совсем не такой, как он.
Вадим сжал кулаки и сквозь стиснутые зубы произнес:
— Зачем, зачем ты выбрала его, а не меня? Все было бы по—другому…
— Теперь уж ничего не изменишь, — грустно сказала она.
— Нет! — Он бросился к ней и схватил ее за руки. — Нет! Должен быть какой—то выход! Я что—нибудь придумаю! Мы должны быть вместе!
Он опустился рядом с ней на корягу и стиснул ладонями виски.
— Не мучай себя, — раздался над его ухом похожий на шелест волн голос. — Ты еще найдешь свое счастье…
— Мое счастье — ты! — передернувшись всем телом, крикнул он и повернулся к ней.
Но рядом уже никого не было.
Глава 16
НЕМНОГО АКРОБАТИКИ
Открыв глаза, я некоторое время изумленно смотрела перед собой, пытаясь сообразить, где нахожусь. Наконец, сев на кровати и прогнав усиленным морганием, остатки сна, я вспомнила вчерашний день и, тяжело вздохнув, откинулась обратно на подушку.
Тихо было в доме. До меня доносилось только глуховатое тиканье настенных часов, качающих потемневший от времени маятник. Стрелки на желтовато—белом циферблате показывали половину восьмого. Я перевернулась на бок и подложила ладонь себе под щеку.
Но ушедший сон и не думал возвращаться. Вместо этого нахлынули мысли и воспоминания. Я накрылась с головой одеялом, но они пролезли и под одеяло. Поняв, что сопротивление бесполезно, я вынырнула на поверхность, сунула подушку себе под спину и, сложив руки на груди, стала искать среди воспоминаний то, что встревожило меня и прогнало прочь такой сладкий сон.
Воспоминание вскоре отыскалось, и даже не одно. Дело в том, что вчера…
Не знаю, с чего я решила, что ангелы будут сопровождать меня до самой дачи. Разумеется, по го не произошло. Переложив мою набитую впопыхах всяким барахлом черную с рыжим сумку из багажника «Победы» в багажник джипа «Чероки» — наверняка я в спешке забыла что—нибудь нужное, и выяснится это потом, в самый неподходящий момент, — ангелы прощально помахали мне руками и уехали. Кое—кто мог бы, между прочим, поцеловать меня на прощание. На то, чтобы этот кто—то побыл со мной до моего отъезда, я уж и не претендую, кто я такая, в конце концов. Но прощальный поцелуй я, кажется, заслужила…
Поглощенная этими невеселыми размышлениями, я рассеянно разглядывала подземный гараж, ряды автомобилей, джип, возле которого я стояла столбом, и группу людей поодаль — кое—кто из них был мне уже знаком. Кирилл, его отец, водитель, похожий на бледную моль… Остальных я видела первый раз. Двое, судя по их удивительному сходству с прямоугольным, которого, кстати, почему—то я здесь не обнаружила, были охранниками. Курносый белобрысый парень в белых брюках и черной футболке с эмблемой «Адидас», очевидно, был тем самым племянником. Рядом с ним терлась какая—то девица фотомодельной внешности — намелированная, наманикюренная и накрашенная так, словно ей предстояло дефиле по подиуму, а не поездка на дачу. Интересно, как она собирается ходить по проселочной дороге на таких каблучищах? Или у них там, как у презренных буржуев, все заасфальтировано и плиткой выложено? Я здраво рассудила, что девица состоит герлфрендшей при племяннике. А та, видимо, почувствовав, что на нее смотрят, обернулась и одарила меня хорошей порцией презрения. Интересно, что я ей такого сделала? Если это из—за того, что мой облик не имеет к фотомодельности никакого отношения, то на ее месте я бы радовалась, а не строила из себя невесть что! Ладно, потом разберемся. Посмотрим, кто на кого и как будет смотреть.
И все—таки девицин взгляд немного поколебал мою уверенность в себе, поэтому я полезла в лежащий на асфальте возле моих ног рюкзак — расстаться с ним я не могла даже на минуту, — чтобы при помощи карманного зеркальца в очередной раз убедиться в своей неотразимости. Конечно, гораздо удобнее было бы воспользоваться для этой цели тонированными стеклами джипа, но я не была уверена, что в его салоне никого нет, а зрители мне были совершенно ни к чему.
После долгих мучительных поисков, за время которых мне попались под руку перочинный нож, банка с кремом, солнцезащитные очки, флакончик духов, газовый баллончик, фонарик, мобильный телефон и колода гадальных карт, я, наконец, извлекла на свет божий зеркальце, но воспользоваться им не успела, потому что обнаружила рядом незаметно подошедшего Кирилла.
— Как настроение? — Его зубы, продемонстрированные в дружелюбнейшей улыбке, так сверкали, что я задалась вопросом, не сгодятся ли они мне вместо зеркала.
— Рабочее, — без энтузиазма сообщила я.
— Ты извини меня за вчерашнее, ладно? Кажется, я вел себя как идиот…
— Не «кажется», а совершенно точно!
— …Понимаешь, стресс да еще спиртное. Прости, ладно? Мир?
Если бы не работа, я бы ему показала, где раки зимуют. Но, увы! Хоть я и Баба Яга, придется быть милой.
— Мир, — со снисходительной усмешкой ответила я.
— Тогда — по коням! Мы с тобой и одним из отцовских дубов едем на этом першероне. — Кирилл похлопал джип по лоснящемуся боку. — А Борька с Юлькой — вон на том арабском скакуне.
Роль арабского скакуна исполнял черный «Ниссан Максима», похожий скорее на бегемота, чем на лошадь, но делиться с Кириллом этим зоологическим наблюдением я не сочла нужным.
Кирилл простился с отцом и влез на заднее сиденье джипа, где уже сидела я в обнимку с рюкзаком, один из геометрических молодых людей уселся рядом с линялым водителем, и мы тронулись в путь.
— Насчет Бориса я поняла — это твой двоюродный брат, — сказала я, когда мы выехали из гаража. — А Юля кто? Его девушка?
— Да нет, — ответил Кирилл, ухмыляясь. — Вообще—то она моя девушка.
Очень надеюсь, что мне удалось не выдать своего изумления.
Вернувшись из прошлого в настоящее, я снова посмотрела на часы. Минутная стрелка передвинулась на десять делений.
Конечно, сам по себе факт, что у молодого, привлекательного, обеспеченного мужчины есть подруга, не явился чем—то удивительным. Не удивляло и то, что, несмотря на наличие подруги, этот самый мужчина пытался завязать более чем близкие отношения с одной старинной знакомой барышней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Проворочавшись почти до рассвета, я заснула в слезах и тоске и открыла глаза лишь за полчаса до полудня, да и то только потому, что кто—то потряс меня за плечо. С отвращением ко всему на свете я вспомнила о вчерашнем дне и окончательно скисла: передо мной стоял Даниель. Значит, меня даже не соизволили разбудить собственноручно!
— Вставай, соня, дела зовут. — Даниель даже опустил пожелание доброго утра. И правильно сделал — ничего доброго это утро явно не предвещало.
— Какие еще, к чертовой бабушке, дела? — мрачно осведомилась я. — Надеюсь, что меня сегодня уволят за все мои преступления против человечества и оставят, наконец, в покое?!
— И не мечтай. Мы едем на встречу с Листовским.
— Неет, — жалобно простонала я, страдальчески запрокидывая лохматую со сна голову. — Я этого не вынесу.
— Придется напрячься! — Свежевыбритый и благоухающий, словно роза из райских садов, Себастьян, застегивая рубашку, вошел в комнату. Судя по отсутствующему выражению лица, ему это утро тоже не казалось добрым. — Ты собираешься ехать прямо так? Или все—таки оденешься?.. А кидать в меня подушкой не советую — во—первых, не попадешь, а во—вторых, от этого ничего не изменится.
Я надулась. Терпеть не могу, когда читают мои мысли, — я ведь даже взяться за эту подушку не успела. Нет, все—таки общаться с ангелами…
— Можешь не общаться, — сказал Себастьян, цепляя к поясу мобильный телефон. — Крепостное право отменено в 1861 году.
Почему после таких слов я все—таки покорно собралась и поехала с ними сама, не могу понять до сих пор.
Встреча состоялась в «Гарде», в кабинете Даниеля. Семейство Листовских приехало через двадцать минуть после нас. Бледный, как дорогая финская бумага, Листовский и хмурый Кирилл, на шее которого, как мне показалось, еще не высохли хлопья мыльной пены, уселись за стол и, обменявшись с нами приветствиями, замолчали. Наконец Листовский произнес:
— Мы с Кириллом обсудили сложившуюся обстановку… И решили, что в данной ситуации лучше положиться на профессионалов. Командуйте, господа…
—Как я понял, — сказал Себастьян, — ваш особняк еще не отреставрирован и вы по—прежнему снимаете дачу.
— Вы поняли правильно, — кивнул Листовский.
— В таком случае, полагаю, будет разумным отправить Кирилла на эту дачу. В городе убийце проще затеряться, чем в деревне или дачном поселке, где каждый новый человек на виду. Да и затеряться в лесу, среди деревьев, человеку гораздо сложнее, чем в толпе.
Последняя фраза вызвала у меня сомнения, но возражать я, разумеется, не стала, тем более что и без меня нашлось, кому возразить.
— Но мне казалось, что безопаснее было бы спрятать Кирилла где—нибудь в городе… — с сомнением сказал Листовский.
— Безопасность в данном случае — пустой звук, — откликнулся Себастьян. — Пока мы не найдем того, кто пытается убить вашего сына, Кирилл будет в опасности в любом, самом неприступном и надежно охраняемом месте. Поверьте мне, я не предложил бы дачу, если бы не считал, что это подходит нам больше всего.
На протяжении всего разговора Кирилл, и без того не слишком веселый, становился все мрачнее и мрачнее. В конце концов, он не выдержал и зло сказал:
— Не поеду я на эту дачу! Пусть меня лучше убьют!
Себастьян посмотрел на него с презрительным недоумением, но Кирилла это не остановило:
— Какого черта! У меня последняя неделя отпуска, а в субботу — день рождения! А вы собираетесь запереть меня в одиночестве на этой проклятой даче! Да я там удавлюсь со скуки!
— Вы меня не дослушали, — вкрадчиво произнес Себастьян. — Первое. Никто не заставляет вас сидеть взаперти, только не забывайте: пусть с вами все время находится кто—нибудь из охраны. Ваша охрана — надежные люди, господин Листовский? Вы уверены в них? В каждом из них? — И, получив подтверждающий кивок от Листовского, продолжил: — И вы совсем не будете в одиночестве.
— Да… — горько усмехнулся Кирилл. — Охрана! Отличная компания, что и говорить. Нет, нет, не поеду!
— Почему же только охрана? Насколько я знаю, господин Листовский, у вас есть племянник, ровесник Кирилла?
— Да. Боря. Он живет у меня, — в голосе Листовского прозвучало легкое удивление. — По…
— Вот и замечательно. Пусть поедет на дачу вместе с братом. А мы тем временем будем делать все, что в наших силах. И чтобы ситуация па даче всегда была под нашим контролем, туда поедет наша сотрудница Марина, — Себастьян сделал эффектный взмах в мою сторону.
Оглушенная таким поворотом, я даже не смогла возразить, только возмущенно вытаращилась на моего любимого начальника — совсем не любимого в эту минуту, если уж быть точной.
Но у Кирилла, в отличие от меня, с речью все было в порядке:
— Не поеду я на эту дачу! — с ожесточенным упрямством повторил он. — Там… Там во сто раз опаснее, чем в городе! Деревенские за пол — литра мать родную прирежут, не то, что какого—го дачника! Нет, не поеду, и не уговаривайте!
— Боюсь, мой милый, вы что—то перепутали. Например, уговоры с приказом. Насколько я понял, ваш отец передал, как он выразился, командование в наши руки. Или я ошибся?
— Нет— нет. Не ошиблись, — сказал Листовский. — А твои капризы, — он повернулся к Кириллу, — едва не стоили тебе головы! Хватит! Я не желаю больше слушать этих глупостей. Тебя сегодня же отвезут на дачу.
— Можете пригласить с собой еще одну девушку, — добавил Себастьян. — Будете устраивать танцы. А насчет дня рождения — не огорчайтесь. Мы что—нибудь придумаем. У меня к вам только одна просьба — когда будете купаться, не заходите далеко в воду.
Я не заметила, как кончилась встреча, как все вышли из кабинета, как Надя с недовольным видом собрала кофейные принадлежности. Я сидела неподвижно, глядя в пустоту и чувствуя себя совершенно несчастной. Конечно, мне следовало бы уже привыкнуть ко всяким несправедливостям, но такого свинства от Себастьяна я не ожидала! Если это его способ ревновать, то ничего более гадкого и вообразить себе нельзя! Конечно, приятно из пыльного города уехать на природу, тем более что там, как я поняла, поблизости есть озеро, а значит, у меня будет неплохой шанс привести себя в божеский вид солнечными ваннами и освежиться купанием. Но выносить общество Кирилла, который своим поведением испортил все самые светлые воспоминания моего пионерского детства? Да меня и на один час не хватит! Лучше уж сразу пойти и утопиться в этом самом озере, тем более что, судя по истории с Кириллом, сделать это будет совсем несложно.
Мои невеселые размышления прервал Даниель:
— Держи, — сказал он, кладя передо мной продолговатый предмет с дисплеем и клавиатурой.
— Мобильник? Мне? Зачем? — вглядевшись в предмет, уныло спросила я.
А тебе что, связь с нами не нужна? Или ты научилась пользоваться своим волшебным кольцом как телефоном?
Я с упреком посмотрела на Даниеля и сказана сдавленным голосом:
— А я—то думала, что хоть ты ко мне хорошо относишься.
И, неожиданно для самой себя, заревела, положив локти на стол.
— Да ладно тебе, перестань, что ты… — залепетал Даниель. — Вот наказанье—то, честное слово.
— Хватит, надоело! — всхлипывала я. — Сколько можно! Обращаются со мной… как не знаю с кем! Не нравлюсь — найдите себе другую фею, в конце концов.
— Да лучше тебя никого на свете нет! — Даниель сел рядом и погладил меня по голове.
— Дааа, как же! — всхлип. — Это только ты гак считаешь. А кое—кто другой — нет!
— Кое—кто другой считает абсолютно так же, — в дверях кабинета показался Себастьян. — Уж не думаешь ли ты, что я отправляю тебя следить за этим молодцом только ради того, чтобы испортить тебе жизнь? Я в курсе, что среди людей попадаются извращенцы и похуже, но я не из их числа. Ты знаешь парня лучше нас. Кроме того, если даже он и не доверяет тебе, он не будет с тобой чувствовать себя скованно.
— Да, — хмыкнул Даниель. — Он привык очаровывать и обманывать женщин и наверняка решит, что и с тобой у него проблем не возникнет.
— Уже возникли, — возразила я. — Вчера. И, кажется, наши отношения непоправимо испорчены.
— Э—э… — хохотнул Даниель. — Сразу видно, что ты не разбираешься в мужчинах. Такие, как он, никогда не обижаются на женщин и никогда не теряют веры в себя.
— Но зачем вы решили отправить его на дачу? — все еще хлюпая носом, спросила я. — Что вам это даст?
— Нам нужно выдернуть его из привычной среды, — ответил Себастьян, протягивая мне белоснежный платок. Прямо как в романе, подумала я, но вспомнить, в каком, не смогла. — А потом посмотреть, как отреагирует на это среда и как отреагирует он сам.
— А ты заметил, как ему не хочется на дачу? — спросил Даниель. — На нем прямо лица не было, когда отец велел ему слушаться.
— Мне показалось, что он чего—то опасается, — задумчиво сказал Себастьян.
— А если это вовсе не связано с попытками убить его? Может, он просто никак не может отойти от своего неудачного купания? — предположил Даниель.
— Как раз для того, чтобы выяснить это и многое другое, мы и приставляем к хлебному отпрыску нашу ценнейшую сотрудницу! — подхалимски косясь в мою сторону, объяснил Себастьян. — Ну—с, а теперь нам осталось только съездить за ее вещами.
Уже в машине Даниель с усмешкой сказал:
— Бывают ангелы— хранители, а ты у нас будешь фея— хранительница. «Скорее уж Баба Яга в тылу врага, подумала я, кисло, глядя на ласково улыбающегося Себастьяна.
Глава 15
ВСТРЕЧА У ОЗЕРА
Потрескивали под ногами сухие ветки. Сумеречный лес был полон странных звуков. Какие—то шумы и голоса, отражаясь от деревьев, метались по лесу. Вадиму слышалась в этих звуках неясная угроза, но он продолжал продвигаться вперед. Висящий на шее фонарь, раскачиваясь от ходьбы, бросал на толстые, изборожденные продольными морщинами стволы сосен тревожные пятна света.
Внезапно сосны расступились, и Вадим оказался на обрывистом берегу озера. На самом краю обрыва рос старый дуб. Половина его корней была обнажена осыпью. Вадим подошел к краю обрыва и, держась, за торчащие корни, спрыгнул вниз, к воде.
Там, у самого края, на скользкой черной коряге, похожей на мумию доисторического чудовища, сидела темноволосая девушка в светлом длинном сарафане. Увидев Вадима, она встала. Он сделал два шага и молча обнял ее. Она положила ладони и голову ему на грудь.
Озеро чуть слышно плескалось волнами о берег.
Девушка нарушила молчание первой:
— Ты принес? — спросила она, и голос ее был похож на шум волн.
Вадим покачал головой:
— Нет. Не нашел, — и торопливо добавил, увидев, как погрустнело ее лицо, и поникли плечи: — Но я найду! Я обязательно найду! Ты же помнишь, я обещал! Разве я когда—нибудь обманывал тебя?
Она снова присела на корягу.
— Нет. Ты никогда не обманывал меня. Ты совсем не такой, как он.
Вадим сжал кулаки и сквозь стиснутые зубы произнес:
— Зачем, зачем ты выбрала его, а не меня? Все было бы по—другому…
— Теперь уж ничего не изменишь, — грустно сказала она.
— Нет! — Он бросился к ней и схватил ее за руки. — Нет! Должен быть какой—то выход! Я что—нибудь придумаю! Мы должны быть вместе!
Он опустился рядом с ней на корягу и стиснул ладонями виски.
— Не мучай себя, — раздался над его ухом похожий на шелест волн голос. — Ты еще найдешь свое счастье…
— Мое счастье — ты! — передернувшись всем телом, крикнул он и повернулся к ней.
Но рядом уже никого не было.
Глава 16
НЕМНОГО АКРОБАТИКИ
Открыв глаза, я некоторое время изумленно смотрела перед собой, пытаясь сообразить, где нахожусь. Наконец, сев на кровати и прогнав усиленным морганием, остатки сна, я вспомнила вчерашний день и, тяжело вздохнув, откинулась обратно на подушку.
Тихо было в доме. До меня доносилось только глуховатое тиканье настенных часов, качающих потемневший от времени маятник. Стрелки на желтовато—белом циферблате показывали половину восьмого. Я перевернулась на бок и подложила ладонь себе под щеку.
Но ушедший сон и не думал возвращаться. Вместо этого нахлынули мысли и воспоминания. Я накрылась с головой одеялом, но они пролезли и под одеяло. Поняв, что сопротивление бесполезно, я вынырнула на поверхность, сунула подушку себе под спину и, сложив руки на груди, стала искать среди воспоминаний то, что встревожило меня и прогнало прочь такой сладкий сон.
Воспоминание вскоре отыскалось, и даже не одно. Дело в том, что вчера…
Не знаю, с чего я решила, что ангелы будут сопровождать меня до самой дачи. Разумеется, по го не произошло. Переложив мою набитую впопыхах всяким барахлом черную с рыжим сумку из багажника «Победы» в багажник джипа «Чероки» — наверняка я в спешке забыла что—нибудь нужное, и выяснится это потом, в самый неподходящий момент, — ангелы прощально помахали мне руками и уехали. Кое—кто мог бы, между прочим, поцеловать меня на прощание. На то, чтобы этот кто—то побыл со мной до моего отъезда, я уж и не претендую, кто я такая, в конце концов. Но прощальный поцелуй я, кажется, заслужила…
Поглощенная этими невеселыми размышлениями, я рассеянно разглядывала подземный гараж, ряды автомобилей, джип, возле которого я стояла столбом, и группу людей поодаль — кое—кто из них был мне уже знаком. Кирилл, его отец, водитель, похожий на бледную моль… Остальных я видела первый раз. Двое, судя по их удивительному сходству с прямоугольным, которого, кстати, почему—то я здесь не обнаружила, были охранниками. Курносый белобрысый парень в белых брюках и черной футболке с эмблемой «Адидас», очевидно, был тем самым племянником. Рядом с ним терлась какая—то девица фотомодельной внешности — намелированная, наманикюренная и накрашенная так, словно ей предстояло дефиле по подиуму, а не поездка на дачу. Интересно, как она собирается ходить по проселочной дороге на таких каблучищах? Или у них там, как у презренных буржуев, все заасфальтировано и плиткой выложено? Я здраво рассудила, что девица состоит герлфрендшей при племяннике. А та, видимо, почувствовав, что на нее смотрят, обернулась и одарила меня хорошей порцией презрения. Интересно, что я ей такого сделала? Если это из—за того, что мой облик не имеет к фотомодельности никакого отношения, то на ее месте я бы радовалась, а не строила из себя невесть что! Ладно, потом разберемся. Посмотрим, кто на кого и как будет смотреть.
И все—таки девицин взгляд немного поколебал мою уверенность в себе, поэтому я полезла в лежащий на асфальте возле моих ног рюкзак — расстаться с ним я не могла даже на минуту, — чтобы при помощи карманного зеркальца в очередной раз убедиться в своей неотразимости. Конечно, гораздо удобнее было бы воспользоваться для этой цели тонированными стеклами джипа, но я не была уверена, что в его салоне никого нет, а зрители мне были совершенно ни к чему.
После долгих мучительных поисков, за время которых мне попались под руку перочинный нож, банка с кремом, солнцезащитные очки, флакончик духов, газовый баллончик, фонарик, мобильный телефон и колода гадальных карт, я, наконец, извлекла на свет божий зеркальце, но воспользоваться им не успела, потому что обнаружила рядом незаметно подошедшего Кирилла.
— Как настроение? — Его зубы, продемонстрированные в дружелюбнейшей улыбке, так сверкали, что я задалась вопросом, не сгодятся ли они мне вместо зеркала.
— Рабочее, — без энтузиазма сообщила я.
— Ты извини меня за вчерашнее, ладно? Кажется, я вел себя как идиот…
— Не «кажется», а совершенно точно!
— …Понимаешь, стресс да еще спиртное. Прости, ладно? Мир?
Если бы не работа, я бы ему показала, где раки зимуют. Но, увы! Хоть я и Баба Яга, придется быть милой.
— Мир, — со снисходительной усмешкой ответила я.
— Тогда — по коням! Мы с тобой и одним из отцовских дубов едем на этом першероне. — Кирилл похлопал джип по лоснящемуся боку. — А Борька с Юлькой — вон на том арабском скакуне.
Роль арабского скакуна исполнял черный «Ниссан Максима», похожий скорее на бегемота, чем на лошадь, но делиться с Кириллом этим зоологическим наблюдением я не сочла нужным.
Кирилл простился с отцом и влез на заднее сиденье джипа, где уже сидела я в обнимку с рюкзаком, один из геометрических молодых людей уселся рядом с линялым водителем, и мы тронулись в путь.
— Насчет Бориса я поняла — это твой двоюродный брат, — сказала я, когда мы выехали из гаража. — А Юля кто? Его девушка?
— Да нет, — ответил Кирилл, ухмыляясь. — Вообще—то она моя девушка.
Очень надеюсь, что мне удалось не выдать своего изумления.
Вернувшись из прошлого в настоящее, я снова посмотрела на часы. Минутная стрелка передвинулась на десять делений.
Конечно, сам по себе факт, что у молодого, привлекательного, обеспеченного мужчины есть подруга, не явился чем—то удивительным. Не удивляло и то, что, несмотря на наличие подруги, этот самый мужчина пытался завязать более чем близкие отношения с одной старинной знакомой барышней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22