Она воспользовалась отсутствием Грегуара, чтобы снять верхнюю часть пижамы.Роберта пошевелила ресницами в сторону двери, и та бесшумно затворилась. Одеяло опустилось до щиколоток. Нижней части пижамы тоже не было.— Потанцуем, — предложила она.— На постели?— В постели. Огромная разница.Ключ медленно вполз в замочную скважину и запер дверь на двойной оборот. Дождь подбадривал их, начав с модерато аморосо.
КПП установили у подножия пандуса, ведущего в Исторический квартал. Он состоял из десятка милиционеров. На плакатах, прикрепленных к решеткам, виднелись надписи «Цыгане — Убийцы!» или «Цыгане — кровопийцы!».Грегуар и Роберта предъявили документы милиционерам, и те пропустили их. Небольшие крытые кабриолеты, запряженные пони, ждали гостей за загородкой. Они сели в первый экипаж. Кучер щелкнул кнутом, и они покатились по кварталу, который из-за тента походил на громадный шапито. Лагуна залила пустырь у подножия пандуса, превратив его в болото. Поверх проложили деревянные мостки.Они откинули крышу кабриолета, как только оказались на главной улице. Свернули у собора Богоматери направо, миновали подворотню с двумя массивными башнями по бокам и выехали на улицу Парижа. Цыган высадил их и отправился за новыми пассажирами.На самом деле улица была треугольной площадью, окруженной домами с коньками и крытыми деревянными галереями, с невероятными выступами и фантастическими химерами. Пони были собраны в небольшом стойле с глинобитной крышей. Пол был засыпан сеном и навозом.— Цыгане еще раз демонстрируют нам свой талант, — сказал Роземонд, поворачиваясь, чтобы оценить воссозданную архитектуру. — Пора присоединиться к небольшому празднику.Перед домом Никола Фламеля, который называли Высоким Коньком, стояли столы, накрытые Штруддлем, вокруг которых кружила сотня приглашенных. Окорока, паштеты, бутерброды, мясные деликатесы… Повар выполнил все требования, соответствующие празднеству. Посреди груд еды высилась бочка.— Урожай Фламель? — спросила она у владельца таверны, обменявшись с ним поцелуями.— Улучшенный с момента последней встречи. Я провел дистилляцию с помощью Эфира, — сообщил он, подмигнув ей.Он наполнил стакан через кран в дне бочки. Роберта попробовала вино, подмигнула в ответ и с раскрасневшимися щеками присоединилась к Роземонду и Ванденбергу, которые вели оживленный спор с муниципом.— Мисс Моргенстерн. — Старик поклонился ей. — Слышал, что вы покидаете Криминальный отдел?— Новость о моей отставке уже дошла до вас?— Вы не просто кто-то. А господин Фулд еще несколько дней остается одним из моих пятнадцати министров. Должен признать, что пользуюсь этим, чтобы устроить ему тяжелую жизнь. Конечно, с административной точки зрения. — Он пожал плечами. — Честное слово, мне непонятен ваш уход. И заранее благодарен своему министру безопасности, что он наконец отсылает меня к частным заботам.— Вы еще можете выиграть выборы, — сказал Ванденберг.— Я, безусловно, пройду первый тур. А потом? — Ректор колледжа молчал. — Поверьте, служить городу, вновь познавшему ненависть и нетерпимость, малоприятная перспектива. Кстати, вино меня преображает, а вас? Мне действительно кажется, что я попал в средневековый Париж. Меня восхищают эти путешествия, не требующие перемещений. Этот запах навоза… Чтобы поверить в истинность, недостает только чумы и холеры.— Прекрасно сказано, — пробурчала колдунья.На площади появилось с десяток кабриолетов.Из них выпрыгнули милиционеры в штатском и заняли ключевые позиции на улице Парижа, пока головной кабриолет продолжал двигаться к буфету. На заднем сиденье восседали Фулд и Мартино — один сиял улыбкой, второй был явно не в себе. Муницип поспешил проглотить содержимое стакана и скривился. Но не из-за вина.— Простите меня. Обязанности муниципа.Он пошел навстречу министру безопасности.— Это было предусмотрено программой? — проворчала колдунья, наблюдая, как они жмут друг другу руки.— Не думаю, — ответил Роземонд.Ванденберг протиснулся между ними.— Нам хотелось бы с вами поговорить. Мы — это я, Аматас, Эльзеар и наши ученики. По поводу метчиков. Вы правы. Надо что-то делать.Роберта едва не ответила, что уже ушла из Криминального отдела. Но вспомнила, что по-прежнему является членом Колледжа колдуний.— Если хотите, — ответила она.— В зале игры в мяч, — вполголоса сказал Роземонд. — Там будет спокойнее.— Прекрасно. Через час на улице Мехико, — подтвердила Роберта.Отто Ванденберг покинул их.— Похоже, шевеление началось, — прокомментировал Роземонд, провожая взглядом старого ректора, который назначал тайную встречу заговорщикам. И вдруг напрягся. — Королева.Роберта впервые видела ее. Властительница судеб цыганской колонии шла от дома с пони. Она была одета в простое сари из золотистого шелка, которое оставляло открытым одно плечо. Матовая кожа лица, черные волосы и синие глаза, которые ловили свет, как озера светлой воды.Она направилась к муниципу и поздоровалась с ним. Потом вместе с муниципом присоединилась к Моргенстерн и Роземонду. Фулд шел позади. Мартино отошел в сторону и пил вино, стараясь не встречаться взглядом с колдуньей.— Ваше величество, — поклонился профессор истории.Королева цыган воплощала Богемию, древнюю Испанию, Индию и Персию «Тысяча и одной Ночи». Она обладала грациозностью древних принцесс, воспоминание о которых хранили цветные миниатюры и легенды.— Реконструкция — настоящая удача, — поздравил ее Роземонд.— Да. И вы помогли во многом. Хотя она не завершена.Ее голос журчал, как фонтан Кастильи.Фулд игриво спросил:— Как не завершена?— Я хотела установить в центре столб. Но некоторые журналисты-невежи неправильно истолковали мои намерения. Вы же не будете против, господин министр?Фулд покраснел. А королева уже повернулась к нему спиной и обратилась к Роземонду:— Не окажете любезность показать Большой Конек почетным гостям? Мне хотелось бы побеседовать с мисс Моргенстерн.— Конечно.Грегуар удалился вместе с Фулдом и муниципом, а в сердце Роберты разыгралась буря. Она подозревала королеву и Роземонда в самом худшем. И не могла подавить внезапной вспышки ревности, что не было свойственно ученику Огня. Она молча последовала за королевой к самой короткой стороне площади, туда, где пытался спрятаться Мартино.— Роберта, — простонал последний, когда она оказалась в метре от него.— Вы не присоединились к визитерам? — бросила колдунья. — А надо было бы. Профессор истории — человек удивительный.— Вы правы. Я иду.Мартино допил вино, поставил стакан и уныло удалился.Роберта окликнула его:— Кстати, Штруддль не говорил вам, что провел дистилляцию последнего урожая с помощью Эфира?Новый руководитель Криминального отдела не понял, почему это его касается. А потому, обернувшись, не заметил официанта с полным подносом, на которого с размаху налетел. Колдунья догнала королеву, считая, что Штруддль немного переборщил с Эфиром. И правильно сделал.
Коридор дома с голубятней выходил на венецианский мостик. Роберта не успела полюбоваться спектаклем на улице, проходившей внизу. Королева дошла по коридору-тупику до двери из красного дерева. За ней начиналась винтовая лестница пагоды. Табличка извещала, что чайный салон будет закрыт весь день.Последний этаж не имел окон. На полу валялись подушки. Женщины уселись лицом друг к другу. Цыганка улыбалась, разглядывая Роберту.— Вы все еще танцуете танго с профессором истории?— Когда хватает сил, когда позволяют события, — настороженно ответила колдунья.— И вам каждый раз удается спровоцировать… видение?— Вы хотите сказать — дух?Неужели королева собиралась говорить с ней об этих незначительных метафизических опытах? Роберте и Роземонду нечего было скрывать от цыган. Она решила стать поразговорчивее.— Это скорее не дух, а гений. Грегуар Роземонд пытается составить некий каталог существ, которых рождает каждый танец. И доказать, что богов изобрели люди, а не наоборот.— Понимаю, — кивнула после некоторого раздумья королева. — И танго оказалось весьма продуктивным.— Как вальс и калипсо. Мы очень надеемся на островные танцы. Мамбо, ча-ча-ча, самба… — Колдунья решила, что вправе задать свой вопрос. — Вокруг вас создается атмосфера ненависти… Чем это закончится, по вашему мнению?— Ненависть преследует нас долгие века, — ответила королева. — О нас сочинили такое множество легенд. Кочевники и оседлые никогда не ладили между собой.Роберте вдруг показалось необходимым открыто объявить, к какому лагерю она принадлежит.— Я люблю ваш народ, — сказала она.— Знаю. Вы любите ежей. И это одна из причин, по которой я хочу вас вовлечь в некий проект, который, если базельцы не свернут с опасного пути, будет в скором времени реализован.
— Как видите сами, фасад Большого Конька читается, как книга с картинками.Арчибальд Фулд и муницип вертели головами, любуясь барельефами, встроенными в фасад в виде каменно-мозаичной загадки.— Вечный господь держит главную притолоку. Поклонение магов здесь, а бегство из Египта — там.— Все эти темы подходят для человека, называвшего себя алхимиком, — сказал муницип.— Для такого рода деятельности нужна была скрытность. Но поглядите на боковые сюжеты: проклятые, драконы, перевернутые кресты. А на капителях есть даже пара ангелов, изваянных вниз головой. Иконографическая отрава распространяется из центра, от Господа, к периферии. Фасад Большого Конька есть истинный сатанинский памфлет для тех, кто умеет читать.Фулд приблизился к одной из капителей, спрашивая себя, не положил ли каменщик-цыган камень вверх тормашками.— Обратите внимание, — вновь заговорил Роземонд, — герб Никола Фламеля.— Рука, держащая футляр, — сказал муницип.— Письменный прибор. Фламель вначале состоял в гильдии писцов. Прошу вас, следуйте за мной. Осторожно, ступеньки. Они скользкие.Пока Мартино извинялся перед официантом, чтобы тут же столкнуться со вторым, посетители исчезли внутри дома. Мартино на ощупь вошел внутрь. Он миновал первую ступеньку, но не вторую.Посетители Большого Конька услышали грохот падения и громкие ругательства.
— Я обязательно должна вам показать весенне-летний каталог. Знаете, у них есть даже этническая коллекция? «Корсет „Самарканд“ прекрасно облегает ваши формы, предлагая нежность натурального шелка и дикость восточных степей», — процитировала Роберта по памяти. Она глазом знатока оценивала размеры щедрых округлостей королевы цыган. — Он вам подойдет.— Я всегда недоверчиво относилась к торговле по каталогу. Они не преувеличивают?— Вы еще не примеряли корсет «Электрум». Гляньте-ка.Она расстегнула блузку и показала шедевр.— Не жмет?— Я еще никогда не чувствовала себя так хорошо. И недорого. Всего 399 талеров.— Действительно. Стоит поддаться искушению… У меня вот уже несколько лет побаливает одна точка на спине. А эту модель они делают тоже из натурального шелка?— Не знаю. Но могу стать вашей крестной матерью. Я — хорошая клиентка и заработала право на кое-какие скидки.Роберта застегнула блузку, решив, что королева очаровательна и… проницательна. И молча выслушала ее предложение.— Предупредите всех, кому доверяете. Но будьте осторожны. Метчики Фулда повсюду. Змее не понравится, что мы от нее ускользнем.— Когда состоится отъезд?— В последний момент. Нам еще надо решить кое-какие технические проблемы, и не самые маленькие.Роберта встала и глянула вниз на мельницы-вентиляторы, каковыми их считал донкихот Мартино. Уехать, уехать… повторяла она. Она мысленно заглянула в записную книжку, пытаясь найти предлог остаться в Базеле. Ни одной встречи на ближайшие десять лет, которые могли бы задержать ее. Криминальный отдел растаял в прошлом. Оставался профессор истории. Согласится ли он оставить свой пост в Колледже колдуний? Без него она не уедет.Со стороны Вестминстера донесся рев сирен.— Зурлы, — воскликнула королева. — Всегда пунктуальны.— Что происходит? — спросила колдунья, пытаясь разглядеть пресловутые зурлы.Но не увидела их. Лопасти восточных мельниц яростно закрутились.— Порыв ветра? Какой порыв ветра?Заметная напряженность в голосе Роберты не ускользнула от цыганки.— Каждый день накануне полнолуния над кварталом проносится мощный порыв ветра. Проблема?Ветер крутил лопасти всех мельниц, стоявших вдоль главной улицы. Даже пагоду сотрясло до самого основания, когда бешеный ветер направился в сторону Малой Праги.Единство ветра и Туманного Барона оставалось тайной для широкой публики. По выражению лица колдуньи цыганка догадалась, что происходит нечто серьезное.— Куда направляется ветер?— К ангарам, где сложены лишние декорации.— Можете предупредить тех, кто там находится?— У нас нет телефона.— Тогда нельзя терять ни секунды.Они буквально скатились по десяти этажам пагоды и трем этажам ацтекской пирамиды, на которой та стояла. По улице двигался кабриолет. Королева схватила пони за узду, остановив экипаж. Приказала кучеру уступить место ей. Колдунья едва успела вскочить на повозку и сесть рядом с ней.— Эгей! Эгей! — закричала цыганка, дернув вожжи. — К ангарам! Быстрее!
Они пересекли огромный сводчатый зал и взошли на второй этаж по узкой лестнице. По коридору, пол которого был выложен неровными камнями, Роземонд привел их к маленькой комнате, перед которой висел занавес, и рукой отодвинул его. Свет попадал внутрь через оконца с зеленоватыми стеклами. От помещения веяло средневековьем.— Сокровище Большого Конька, — сообщил он почетным гостям.На конторке лежал плоский предмет, накрытый синим бархатом.— Осторожно, балка, — предупредил он. — Никола Фламель был маленького роста.Министр нервно глянул на часы и наклонился, чтобы войти внутрь. Почему он согласился на этот дурацкий визит, когда Барон скорее всего уже приступил к действиям? И был раздражен тем, что Роземонд задвинул занавес, когда они оказались внутри помещения.— Предмет, хранящийся здесь, одно из самых драгоценных сокровищ Колледжа колдуний, — сообщил профессор, положив руку на конторку.И жестом фокусника сдернул синий бархат. Появилась толстая книга в золоченом переплете с заклепками из красной меди.— Книга, — произнес Фулд.— КНИГА, — поправил его Роземонд. — Фламель увидел ее во сне и купил у незнакомца через несколько лет за два флорина. «Золоченая книга, очень старая и весьма ученая, — как он сам говорил, — изготовленная из тончайших волокон и коры молодых деревьев. Переплет был медным, а на нем были выгравированы странные буквы и фигуры».— Действительно странные фигуры, — подтвердил муницип, склоняясь над книгой.— В ней изложена тайна трансмутации элементов, тайна черной магии. Фламелю так и не удалось раскрыть ее, и книга останется закрытой, пока не появится избранник.— Хотите сказать, что с тех времен… — начал муницип.— Никому не удалось ее открыть.— Ваша история напоминает историю Артура Пендрагона и волшебного меча, вонзенного в камень.— Лучше не скажешь. Эта книга — наш Экскалибур. Мы рассчитываем воспользоваться улицей Парижа, чтобы отыскать… избранника. Легенда утверждает, что книгу откроет писец, — Роземонд глянул на первое лицо Базеля, — или жертвователь. — Он перевел взгляд на министра безопасности, чьи щеки заалели. — Господин муницип? Вам предоставлена честь стать первым.Старик коснулся ледяного металлического переплета и попытался поднять обложку легким движением руки. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Фулд тоже сделал попытку, приложив все силы, но безуспешно. Книга осталась закрытой.— Очень интересно, но мне пора уезжать, — резко бросил министр, сам отодвигая занавес. — Спасибо за визит.И быстрыми шагами удалился по коридору.— Понятно, что он хочет выиграть любой ценой. Этот человек не выносит поражений, — с состраданием произнес муницип.Роземонд накрыл книгу, задвинул занавес и проводил старика до выхода. А Мартино скитался по пустым комнатам, поднимался и спускался по скрипучим лестницам, искал колдуний, которые могли бы вывести его из этого невозможного дома… Он заблудился.— Эй! Есть кто-нибудь?Ему показалось, что ветер донес до него ответ. Он двинулся на голос и оказался на окутанном сумраком чердаке. Первые же стропила встретились с его головой. Следующие балки оказались еще более зловредными.
Сергей не ждал, пока зурлы предупредят его о необходимости закрывать ангары. Он занялся работой с раннего утра, запирая на замки раздвижные двери, закрывая высокие окна, следя, чтобы ни одна щель не позволила порывам ветра учинить хаос на трех складах, за которые он отвечал. Он прижал упор к последней двери и вдруг вспомнил о литейне.— Ты последний из мужиков, — обругал он себя, бросаясь в направлении забытого помещения.Литейня находилась в глубине длинного двора, где хранили деревья перед высадкой. Ветер нагнал его, когда он вбегал внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
КПП установили у подножия пандуса, ведущего в Исторический квартал. Он состоял из десятка милиционеров. На плакатах, прикрепленных к решеткам, виднелись надписи «Цыгане — Убийцы!» или «Цыгане — кровопийцы!».Грегуар и Роберта предъявили документы милиционерам, и те пропустили их. Небольшие крытые кабриолеты, запряженные пони, ждали гостей за загородкой. Они сели в первый экипаж. Кучер щелкнул кнутом, и они покатились по кварталу, который из-за тента походил на громадный шапито. Лагуна залила пустырь у подножия пандуса, превратив его в болото. Поверх проложили деревянные мостки.Они откинули крышу кабриолета, как только оказались на главной улице. Свернули у собора Богоматери направо, миновали подворотню с двумя массивными башнями по бокам и выехали на улицу Парижа. Цыган высадил их и отправился за новыми пассажирами.На самом деле улица была треугольной площадью, окруженной домами с коньками и крытыми деревянными галереями, с невероятными выступами и фантастическими химерами. Пони были собраны в небольшом стойле с глинобитной крышей. Пол был засыпан сеном и навозом.— Цыгане еще раз демонстрируют нам свой талант, — сказал Роземонд, поворачиваясь, чтобы оценить воссозданную архитектуру. — Пора присоединиться к небольшому празднику.Перед домом Никола Фламеля, который называли Высоким Коньком, стояли столы, накрытые Штруддлем, вокруг которых кружила сотня приглашенных. Окорока, паштеты, бутерброды, мясные деликатесы… Повар выполнил все требования, соответствующие празднеству. Посреди груд еды высилась бочка.— Урожай Фламель? — спросила она у владельца таверны, обменявшись с ним поцелуями.— Улучшенный с момента последней встречи. Я провел дистилляцию с помощью Эфира, — сообщил он, подмигнув ей.Он наполнил стакан через кран в дне бочки. Роберта попробовала вино, подмигнула в ответ и с раскрасневшимися щеками присоединилась к Роземонду и Ванденбергу, которые вели оживленный спор с муниципом.— Мисс Моргенстерн. — Старик поклонился ей. — Слышал, что вы покидаете Криминальный отдел?— Новость о моей отставке уже дошла до вас?— Вы не просто кто-то. А господин Фулд еще несколько дней остается одним из моих пятнадцати министров. Должен признать, что пользуюсь этим, чтобы устроить ему тяжелую жизнь. Конечно, с административной точки зрения. — Он пожал плечами. — Честное слово, мне непонятен ваш уход. И заранее благодарен своему министру безопасности, что он наконец отсылает меня к частным заботам.— Вы еще можете выиграть выборы, — сказал Ванденберг.— Я, безусловно, пройду первый тур. А потом? — Ректор колледжа молчал. — Поверьте, служить городу, вновь познавшему ненависть и нетерпимость, малоприятная перспектива. Кстати, вино меня преображает, а вас? Мне действительно кажется, что я попал в средневековый Париж. Меня восхищают эти путешествия, не требующие перемещений. Этот запах навоза… Чтобы поверить в истинность, недостает только чумы и холеры.— Прекрасно сказано, — пробурчала колдунья.На площади появилось с десяток кабриолетов.Из них выпрыгнули милиционеры в штатском и заняли ключевые позиции на улице Парижа, пока головной кабриолет продолжал двигаться к буфету. На заднем сиденье восседали Фулд и Мартино — один сиял улыбкой, второй был явно не в себе. Муницип поспешил проглотить содержимое стакана и скривился. Но не из-за вина.— Простите меня. Обязанности муниципа.Он пошел навстречу министру безопасности.— Это было предусмотрено программой? — проворчала колдунья, наблюдая, как они жмут друг другу руки.— Не думаю, — ответил Роземонд.Ванденберг протиснулся между ними.— Нам хотелось бы с вами поговорить. Мы — это я, Аматас, Эльзеар и наши ученики. По поводу метчиков. Вы правы. Надо что-то делать.Роберта едва не ответила, что уже ушла из Криминального отдела. Но вспомнила, что по-прежнему является членом Колледжа колдуний.— Если хотите, — ответила она.— В зале игры в мяч, — вполголоса сказал Роземонд. — Там будет спокойнее.— Прекрасно. Через час на улице Мехико, — подтвердила Роберта.Отто Ванденберг покинул их.— Похоже, шевеление началось, — прокомментировал Роземонд, провожая взглядом старого ректора, который назначал тайную встречу заговорщикам. И вдруг напрягся. — Королева.Роберта впервые видела ее. Властительница судеб цыганской колонии шла от дома с пони. Она была одета в простое сари из золотистого шелка, которое оставляло открытым одно плечо. Матовая кожа лица, черные волосы и синие глаза, которые ловили свет, как озера светлой воды.Она направилась к муниципу и поздоровалась с ним. Потом вместе с муниципом присоединилась к Моргенстерн и Роземонду. Фулд шел позади. Мартино отошел в сторону и пил вино, стараясь не встречаться взглядом с колдуньей.— Ваше величество, — поклонился профессор истории.Королева цыган воплощала Богемию, древнюю Испанию, Индию и Персию «Тысяча и одной Ночи». Она обладала грациозностью древних принцесс, воспоминание о которых хранили цветные миниатюры и легенды.— Реконструкция — настоящая удача, — поздравил ее Роземонд.— Да. И вы помогли во многом. Хотя она не завершена.Ее голос журчал, как фонтан Кастильи.Фулд игриво спросил:— Как не завершена?— Я хотела установить в центре столб. Но некоторые журналисты-невежи неправильно истолковали мои намерения. Вы же не будете против, господин министр?Фулд покраснел. А королева уже повернулась к нему спиной и обратилась к Роземонду:— Не окажете любезность показать Большой Конек почетным гостям? Мне хотелось бы побеседовать с мисс Моргенстерн.— Конечно.Грегуар удалился вместе с Фулдом и муниципом, а в сердце Роберты разыгралась буря. Она подозревала королеву и Роземонда в самом худшем. И не могла подавить внезапной вспышки ревности, что не было свойственно ученику Огня. Она молча последовала за королевой к самой короткой стороне площади, туда, где пытался спрятаться Мартино.— Роберта, — простонал последний, когда она оказалась в метре от него.— Вы не присоединились к визитерам? — бросила колдунья. — А надо было бы. Профессор истории — человек удивительный.— Вы правы. Я иду.Мартино допил вино, поставил стакан и уныло удалился.Роберта окликнула его:— Кстати, Штруддль не говорил вам, что провел дистилляцию последнего урожая с помощью Эфира?Новый руководитель Криминального отдела не понял, почему это его касается. А потому, обернувшись, не заметил официанта с полным подносом, на которого с размаху налетел. Колдунья догнала королеву, считая, что Штруддль немного переборщил с Эфиром. И правильно сделал.
Коридор дома с голубятней выходил на венецианский мостик. Роберта не успела полюбоваться спектаклем на улице, проходившей внизу. Королева дошла по коридору-тупику до двери из красного дерева. За ней начиналась винтовая лестница пагоды. Табличка извещала, что чайный салон будет закрыт весь день.Последний этаж не имел окон. На полу валялись подушки. Женщины уселись лицом друг к другу. Цыганка улыбалась, разглядывая Роберту.— Вы все еще танцуете танго с профессором истории?— Когда хватает сил, когда позволяют события, — настороженно ответила колдунья.— И вам каждый раз удается спровоцировать… видение?— Вы хотите сказать — дух?Неужели королева собиралась говорить с ней об этих незначительных метафизических опытах? Роберте и Роземонду нечего было скрывать от цыган. Она решила стать поразговорчивее.— Это скорее не дух, а гений. Грегуар Роземонд пытается составить некий каталог существ, которых рождает каждый танец. И доказать, что богов изобрели люди, а не наоборот.— Понимаю, — кивнула после некоторого раздумья королева. — И танго оказалось весьма продуктивным.— Как вальс и калипсо. Мы очень надеемся на островные танцы. Мамбо, ча-ча-ча, самба… — Колдунья решила, что вправе задать свой вопрос. — Вокруг вас создается атмосфера ненависти… Чем это закончится, по вашему мнению?— Ненависть преследует нас долгие века, — ответила королева. — О нас сочинили такое множество легенд. Кочевники и оседлые никогда не ладили между собой.Роберте вдруг показалось необходимым открыто объявить, к какому лагерю она принадлежит.— Я люблю ваш народ, — сказала она.— Знаю. Вы любите ежей. И это одна из причин, по которой я хочу вас вовлечь в некий проект, который, если базельцы не свернут с опасного пути, будет в скором времени реализован.
— Как видите сами, фасад Большого Конька читается, как книга с картинками.Арчибальд Фулд и муницип вертели головами, любуясь барельефами, встроенными в фасад в виде каменно-мозаичной загадки.— Вечный господь держит главную притолоку. Поклонение магов здесь, а бегство из Египта — там.— Все эти темы подходят для человека, называвшего себя алхимиком, — сказал муницип.— Для такого рода деятельности нужна была скрытность. Но поглядите на боковые сюжеты: проклятые, драконы, перевернутые кресты. А на капителях есть даже пара ангелов, изваянных вниз головой. Иконографическая отрава распространяется из центра, от Господа, к периферии. Фасад Большого Конька есть истинный сатанинский памфлет для тех, кто умеет читать.Фулд приблизился к одной из капителей, спрашивая себя, не положил ли каменщик-цыган камень вверх тормашками.— Обратите внимание, — вновь заговорил Роземонд, — герб Никола Фламеля.— Рука, держащая футляр, — сказал муницип.— Письменный прибор. Фламель вначале состоял в гильдии писцов. Прошу вас, следуйте за мной. Осторожно, ступеньки. Они скользкие.Пока Мартино извинялся перед официантом, чтобы тут же столкнуться со вторым, посетители исчезли внутри дома. Мартино на ощупь вошел внутрь. Он миновал первую ступеньку, но не вторую.Посетители Большого Конька услышали грохот падения и громкие ругательства.
— Я обязательно должна вам показать весенне-летний каталог. Знаете, у них есть даже этническая коллекция? «Корсет „Самарканд“ прекрасно облегает ваши формы, предлагая нежность натурального шелка и дикость восточных степей», — процитировала Роберта по памяти. Она глазом знатока оценивала размеры щедрых округлостей королевы цыган. — Он вам подойдет.— Я всегда недоверчиво относилась к торговле по каталогу. Они не преувеличивают?— Вы еще не примеряли корсет «Электрум». Гляньте-ка.Она расстегнула блузку и показала шедевр.— Не жмет?— Я еще никогда не чувствовала себя так хорошо. И недорого. Всего 399 талеров.— Действительно. Стоит поддаться искушению… У меня вот уже несколько лет побаливает одна точка на спине. А эту модель они делают тоже из натурального шелка?— Не знаю. Но могу стать вашей крестной матерью. Я — хорошая клиентка и заработала право на кое-какие скидки.Роберта застегнула блузку, решив, что королева очаровательна и… проницательна. И молча выслушала ее предложение.— Предупредите всех, кому доверяете. Но будьте осторожны. Метчики Фулда повсюду. Змее не понравится, что мы от нее ускользнем.— Когда состоится отъезд?— В последний момент. Нам еще надо решить кое-какие технические проблемы, и не самые маленькие.Роберта встала и глянула вниз на мельницы-вентиляторы, каковыми их считал донкихот Мартино. Уехать, уехать… повторяла она. Она мысленно заглянула в записную книжку, пытаясь найти предлог остаться в Базеле. Ни одной встречи на ближайшие десять лет, которые могли бы задержать ее. Криминальный отдел растаял в прошлом. Оставался профессор истории. Согласится ли он оставить свой пост в Колледже колдуний? Без него она не уедет.Со стороны Вестминстера донесся рев сирен.— Зурлы, — воскликнула королева. — Всегда пунктуальны.— Что происходит? — спросила колдунья, пытаясь разглядеть пресловутые зурлы.Но не увидела их. Лопасти восточных мельниц яростно закрутились.— Порыв ветра? Какой порыв ветра?Заметная напряженность в голосе Роберты не ускользнула от цыганки.— Каждый день накануне полнолуния над кварталом проносится мощный порыв ветра. Проблема?Ветер крутил лопасти всех мельниц, стоявших вдоль главной улицы. Даже пагоду сотрясло до самого основания, когда бешеный ветер направился в сторону Малой Праги.Единство ветра и Туманного Барона оставалось тайной для широкой публики. По выражению лица колдуньи цыганка догадалась, что происходит нечто серьезное.— Куда направляется ветер?— К ангарам, где сложены лишние декорации.— Можете предупредить тех, кто там находится?— У нас нет телефона.— Тогда нельзя терять ни секунды.Они буквально скатились по десяти этажам пагоды и трем этажам ацтекской пирамиды, на которой та стояла. По улице двигался кабриолет. Королева схватила пони за узду, остановив экипаж. Приказала кучеру уступить место ей. Колдунья едва успела вскочить на повозку и сесть рядом с ней.— Эгей! Эгей! — закричала цыганка, дернув вожжи. — К ангарам! Быстрее!
Они пересекли огромный сводчатый зал и взошли на второй этаж по узкой лестнице. По коридору, пол которого был выложен неровными камнями, Роземонд привел их к маленькой комнате, перед которой висел занавес, и рукой отодвинул его. Свет попадал внутрь через оконца с зеленоватыми стеклами. От помещения веяло средневековьем.— Сокровище Большого Конька, — сообщил он почетным гостям.На конторке лежал плоский предмет, накрытый синим бархатом.— Осторожно, балка, — предупредил он. — Никола Фламель был маленького роста.Министр нервно глянул на часы и наклонился, чтобы войти внутрь. Почему он согласился на этот дурацкий визит, когда Барон скорее всего уже приступил к действиям? И был раздражен тем, что Роземонд задвинул занавес, когда они оказались внутри помещения.— Предмет, хранящийся здесь, одно из самых драгоценных сокровищ Колледжа колдуний, — сообщил профессор, положив руку на конторку.И жестом фокусника сдернул синий бархат. Появилась толстая книга в золоченом переплете с заклепками из красной меди.— Книга, — произнес Фулд.— КНИГА, — поправил его Роземонд. — Фламель увидел ее во сне и купил у незнакомца через несколько лет за два флорина. «Золоченая книга, очень старая и весьма ученая, — как он сам говорил, — изготовленная из тончайших волокон и коры молодых деревьев. Переплет был медным, а на нем были выгравированы странные буквы и фигуры».— Действительно странные фигуры, — подтвердил муницип, склоняясь над книгой.— В ней изложена тайна трансмутации элементов, тайна черной магии. Фламелю так и не удалось раскрыть ее, и книга останется закрытой, пока не появится избранник.— Хотите сказать, что с тех времен… — начал муницип.— Никому не удалось ее открыть.— Ваша история напоминает историю Артура Пендрагона и волшебного меча, вонзенного в камень.— Лучше не скажешь. Эта книга — наш Экскалибур. Мы рассчитываем воспользоваться улицей Парижа, чтобы отыскать… избранника. Легенда утверждает, что книгу откроет писец, — Роземонд глянул на первое лицо Базеля, — или жертвователь. — Он перевел взгляд на министра безопасности, чьи щеки заалели. — Господин муницип? Вам предоставлена честь стать первым.Старик коснулся ледяного металлического переплета и попытался поднять обложку легким движением руки. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Фулд тоже сделал попытку, приложив все силы, но безуспешно. Книга осталась закрытой.— Очень интересно, но мне пора уезжать, — резко бросил министр, сам отодвигая занавес. — Спасибо за визит.И быстрыми шагами удалился по коридору.— Понятно, что он хочет выиграть любой ценой. Этот человек не выносит поражений, — с состраданием произнес муницип.Роземонд накрыл книгу, задвинул занавес и проводил старика до выхода. А Мартино скитался по пустым комнатам, поднимался и спускался по скрипучим лестницам, искал колдуний, которые могли бы вывести его из этого невозможного дома… Он заблудился.— Эй! Есть кто-нибудь?Ему показалось, что ветер донес до него ответ. Он двинулся на голос и оказался на окутанном сумраком чердаке. Первые же стропила встретились с его головой. Следующие балки оказались еще более зловредными.
Сергей не ждал, пока зурлы предупредят его о необходимости закрывать ангары. Он занялся работой с раннего утра, запирая на замки раздвижные двери, закрывая высокие окна, следя, чтобы ни одна щель не позволила порывам ветра учинить хаос на трех складах, за которые он отвечал. Он прижал упор к последней двери и вдруг вспомнил о литейне.— Ты последний из мужиков, — обругал он себя, бросаясь в направлении забытого помещения.Литейня находилась в глубине длинного двора, где хранили деревья перед высадкой. Ветер нагнал его, когда он вбегал внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28