А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Стрельцы стали как вкопанные. Изловленная богема практически вся была выпущена — руки вояк разжались непроизвольно. Я увидел: это было бешенство — и подумал, что по логике, если Борода нанес смертельное оскорбление, все подразделение этих самых сечевых стрельцов должно было бы молниеносно броситься на нас, чтобы разорвать на куски. Но этого не произошло — да, портупеи развернулись в нашу сторону, да, глаза их сверкали яростью, я видел даже пену в уголках губ. Но бросок откладывался до окончания переговоров. Переговоры должны были кончиться не в нашу пользу, но если противник в них нуждался — значит, был не столь уж опасен.
— Що вы, панэ, казалы? — уточнил офицер.
— Я вспомнил героизм львувських дзети, — ответил Борода, все так же отчаянно борясь с дрожью в голосе.
И вот тогда произошел бросок.
Я давно оценил ситуацию. Нам сейчас совершенно ни к чему была вся эта заваруха, но и выхода у нас не было — только драться. Врагов было тринадцать человек. Еще пятеро или шестеро болтались где-то в недрах кофейни. Так что в ближайшие секунды противник мог получить подкрепление. Нам ждать подхода резерва не приходилось. За все время торчания в этом оказавшемся небезопасным месте Муха так и не замаячил ни вдали, ни поблизости. Но настоящих бойцов среди зеленых френчей почти не было. Некоторую опасность в принципе могли представлять офицер со своей шашкой и четверо действительно здоровых лбов. Боцман, Док и Артист сориентировались не хуже меня. Борода — подавно, он сам затеял всю эту игру. Мы стояли уже не кучкой, а шеренгой, за спиной была стена дома. Нас было четверо (Борода с дрожью в коленях не в счет), и двухметровых было четверо. Все по-честному. Двухметровые оказались в первом ряду еще на стадии сверкания глазами. Они не то чтобы сами протиснулись вперед, скорее их протиснули менее рослые однополчане. Бороде доставалась сабля. Ну, пусть сам выкручивается, раз заварил такую кашу.
Противник пошел в атаку боевым порядком, именуемым в народе незамысловатым словом «толпа». Наша четверка одновременно увернулась от пудовых кулачищ амбалов и почти одновременно провела четыре прямых в челюсть. Хороший удар для случая с более высоким и тяжелым противником. Удар идет снизу и не поглощается массой тела, а забрасывает голову назад. Вестибулярный аппарат глючит, и человек валится на спину. Лбы повалились и произвели давку и сумятицу. Наша дальнейшая тактика описывалась простой формулой: бей ближайшую морду. И бей так, чтобы не пришлось добавлять. При хорошей реакции это не настолько сложное дело. Главное — видеть перед собой всю панораму и не подпустить кого-нибудь сбоку или сзади в тот момент, когда ты занят очередной мордой. И ни на что не отвлекаться. Но я все же отвлекся. На хорошее зрелище: Борода бился не на жизнь, а на смерть с офицером сечевиков. Офицер поступил мудро, оставил свою саблю в ножнах, иначе либо сам бы напоролся на нее в свалке, либо покалечил бы своих. А теперь он и не мог воспользоваться оружием — не успевал. Борода бил ему морду не столь успешно, как мои ребята, но с гораздо большим ожесточением. Но и Бороде доставалось. Прикрываться он абсолютно не умел, рожа у него была в такой же кровище, как и у сечевика.
За это зрелище я чуть было не заплатил — пока я зевал, на мне повисли трое стрельцов и чуть не свалили с ног. Черт бы побрал этого Кулика, этого Бороду! Только этого нам и не хватало — завалить задание из-за такой ерунды! А рядом уже замаячили те самые, из кафе. Но туг неожиданно подошло подкрепление и к нам. Кто-то невысокий, полноватый, неуклюжий неумело свалился на тех троих, что висели на мне, и на секунду их отвлек. Мне хватило бы и меньшего. Я стряхнул с себя стрельцов, кому-то походя немного добавил, поднырнул под наступавший резерв. Я прокатился клубком между сапог стрельцов и, когда вскочил, оказался во вражеском тылу. Пока они разворачивались, я свалил двоих, остальные теперь были в окружении, Док и Артист оттянули на себя большую часть из тех, кто еще оставался на ногах, и освободили Боцмана. На пару с ним мы разделались с резервом очень быстро. Но бой еще не кончился. Наше неожиданное и своевременное подкрепление отвлекло на себя сразу троих бойцов и оказалось смятым. Невысокого полноватого уже били ногами. К тому же Борода где-то дал маху, и офицер ухитрился достать свой ятаган. Правда, он обнажил сталь не столько для убийства, сколько для прикрытия своей морды от ударов Бороды. Бороде пришлось уйти в глухую защиту, потому что им занялись последние трое солдат, прикрываемые своим командиром. Его непременно постигла бы участь неуклюжего толстяка, если бы Док не обезоружил фехтующего с воздухом начальничка, а мы с Боцманом не припечатали остальных. Артист чуточку опоздал со своим веским словом.
В запасе у нас была минута, не больше — амбалы уже начали шевелиться. Док, отдав саблю Артисту, поднимал толстяка и оценивал нанесенные ему повреждения.
— Уходим, — скомандовал я.
— Стоп! Стоп! Ни в коем случае! — заорал Борода. — С ними надо не так!
Он отнял саблю у Артиста, опустил вдоль ноги и стал на край бордюра.
— Погодите, — сказал он. — Сейчас малость очухаются, тогда...
Сечевые стрельцы медленно, словно нехотя, поднимались с брусчатки. Когда на ногах было уже около трети личного состава, Борода зычно скомандовал:
— Взво-од!!! В колонну по четыре!!! Становись!!! И указал саблей линию для первой шеренги.
Я не поверил своим глазам. Амбалы понуро построились и даже подравнялись. Остальные стали в затылок амбалам. Борода наблюдал молча, как стрельцы, приходя в себя, обнаруживали своих построенных товарищей и тоже становились в строй. Командир их очухался, но подниматься не стал — закосил под бессознанку.
— Правое плечо вперед, шаго-ом... марш!!!
Битый взвод скрылся в переулке. Борода размахнулся саблей, плашмя шарахнул ею о бордюр рядом с головой лейтенанта и сам еле увернулся от винтом взлетевшего обломка. Эфес он швырнул возле лейтенантовых ног со словами:
— Оружие заслужить надо, вояка х...ев.
После чего мы ушли.
* * *
Нигде и никогда я не видел такого наполнения техники живой силой, как во львовских трамваях. Втиснуться в здешний транспорт было задачей, достойной спецназа. Но от окровавленных Бороды и пришедшего нам на помощь толстячка народ шарахался, освобождая место. Толстячок, налетевший из-за угла, оказался тем самым Гришей-надежным-человеком, которого мы и ждали на Армянке. Трамвай прокряхтел пять коротеньких остановок, завонял паленой резиной и перекрыл движение по всему маршруту номер два. Пришлось топать пешком.
— Вы извините, ребята, — начал Борода, — что я воспользовался плодами вашей победы.
— Да нет, ничего, — поощрил его Артист.
— Их мало бить, их надо строить. — Борода был не просто возбужден, он был перевозбужден. — Трусливые твари! Максимум маскарада, максимум гонора, минимум мозгов и смелости.
— Задел ты их основательно, — вспомнил Боцман. — Что это за школьники, которые их от...дили в восемнадцатом году?
— Это когда Петлюра взял Киев, предки этих клоунов пошли брать Львов. Только здесь никаких войск не было, всех взрослых мужиков забрали в австрийскую армию, а она из города ушла. Здесь тогда только поляки жили, в смысле в городе, польский был город. Так вот, собрались школьники и студенты училищ не старше восемнадцати лет, так называемые львувськи дзети, взяли оружие из городских арсеналов, и отколбасили всю эту свору. Так что с боевыми качествами сечевых стрельцов все ясно было вон еще когда...
Борода все же гордился победой, в которую внес и свою малую лепту.
— А вот скажи, — не без ехидства поинтересовался Артист, — если бы нас не было, ты бы тоже упомянул про этих львувських дзетей?
— Он уже упомянул, — вступился Гриша за своего патрона. — Было дело.
— Да-а? — протянули мы вчетвером. — И что?
— Провалялся две недели, — похвастался Борода. — Ребра мне покрошили.
— А если бы мы, ну... не служили когда-то в десантуре, — настырничал и подвирал для конспирации Артист.
— Если бы вы отошли в сторонку — я бы не расстроился, — обиделся Борода.
— Ты знал, что сегодня на Армянку придут стрельцы? — допрашивал Артист.
Борода смутился:
— Предполагал...
— Если бы эта твоя богема не побросала чашки, что бы было?
— Они придрались бы к русской речи.
— А если перейти на украинский?
— Там русская тусовка, все это знают.
— Андрей, — как всегда пренебрегая прозвищем, обратился к нему Док. — Ты втянул нас в драку, не зная наших боевых качеств. Это могло вызвать ненужный ажиотаж вокруг наших персон и помешать выполнению нашей общей задачи.
Борода остановился и сел на парапет.
— Ребята, извините меня тысячу раз. — Он уже искренне раскаивался. — Но просто нету сил эту сволоту терпеть. Вы что, думаете, нас менты могли понизать? Да никогда! Если драка крупная, а крупной у них считается драка с участием более одного человека — менты не ввязываются. А ваши боевые качества я знал...
— Откуда? — удивился я.
— Рюкзаки, — улыбнулся Андрей. — Я же их тоже поднимал. И я видел, как вы легко и непринужденно забрасываете их на плечо. Плюс выправка плюс походка. А потом, когда я этих зацепил, как вы резко позицию заняли...
— Ну прямо шпион! — расхохотался Боцман. — Агент 007!
На том и примирились.
* * *
«Дома» нас ждал банкет. Борода с Гришей привели себя в относительно приличный вид, и мы поднялись на первый этаж. Нас встретили юные подпольщицы. Еще в подвале я поинтересовался у Бороды, насколько дамы осведомлены о целях нашего прибытия. Оказалось, что он их не посвящал во многие тонкости своей разведывательной деятельности. Скажем, о его переписке с ФСБ знала только мужская часть подполья. Так что для девушек мы были всего лишь случайными знакомыми Бороды.
Был накрыт стол — побогаче, чем утром в подвале, но тоже скромный. Два салата, жаркое, водка. Девушки радушно приглашали к столу. Лариса была безусловно эффектна. Фигура Афродиты, втиснутая в мини-юбку и почти несуществующую блузку, вызывала азартный интерес: не лопнет ли юбка и не вывалится ли бюст? Личико, следует признать, было у нее грубовато, но приятный овал и чувственный рот компенсировали этот недостаток. Вторая, Света, смотрелась рядом с этим буйством природы серым мышонком в своих свободных даже для ее худобы джинсах и бесформенной хламиде. Самым эффектным мужчиной среди нас, несомненно, был жгучий брюнет Артист. Когда мы вошли, Света уставилась на него, как на принца, который прямо сейчас заберет ее в свое королевство. Так и пялилась на него весь вечер.
Лариса смотрела на всех сразу. То ли никак не могла на ком-то остановиться, то ли заранее записывала всех в потенциальные жертвы своей ненасытности.
После двух тостов и соответствующей закуски я бросил ей на растерзание Артиста и Бороду, а сам вытащил на балкон Дока с Боцманом. Якобы на перекур, хотя курящим среди нас был только Док, да и Лариса в своей квартире курение не возбраняла. Бороде я подмигнул: блокируй, мол, остальных. Мне нужно было совещание, пусть и не в полном составе.
— Ваше мнение? — задал я вопрос.
— Борода не врет, — уверенно ответил Боцман. — Придурок, но не подонок. Мы его слегка прокачали...
— Это он нас прокачал, — возразил Док.
— На боевые качества?
— На вшивость.
— Ну, тут он молодец, — вставил Боцман. — Собственной морды не пожалел.
— Кстати, — вклинил Док, — вы видели его морду перед дракой?
— А что?
— Морда у него была красная.
— Ну и что?
— Александр Македонский сильно пугал своих бойцов и смотрел на цвет лица. Если воин бледнел, его признавали негодным. Если краснел — все в порядке.
— Значит, Борода не боялся, а ярился? — поинтересовался Боцман. — А колени у него с чего тряслись? С адреналина?
— Выходит, так.
— Хорошо, — остановил я дифирамб себе. — Хотел бы я знать, что с Мухой.
— Но ты знаешь этого авантюриста, — рассудил Док. — Небось, как всегда, разрабатывает собственную версию. Как всегда.
— У него была задача прикрыть нас на случай западни, оценить обстановку со стороны и примкнуть, если все будет в порядке.
— Если бы не все было в порядке, он дал бы знать.
— Если бы все было в порядке, он бы тоже дал знать.
— Волнуешься за Муху? Он не ребенок.
— Ладно, будем ждать. Деваться все равно некуда.
На этом месте совещание пришлось прервать, нас позвали в комнату: пришел Дед. Одет он был в цивильное, но вошел чуть не строевым шагом. Вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал:
— Капитан Соколов по вашему приказанию прибыл! Здравия желаю, товарищи офицеры!
Словом, сдал с головой. Но что поделать. Если рыбак рыбака видит издалека, то боевой офицер боевого офицера — подавно.
— Мы давно уже не офицеры, — успокоил его Док.
— Русский офицер и в отставке офицер! — парировал Дед.
— Мы не в отставке, — пришлось мне огорчить капитана Соколова, — мы — уволенные.
— Такую гвардию и уволили? — изумился старик. — Это поспешило командование, — и представился по-граждански: — Николай Иванович.
Пришлось пить еще за один тост — за знакомство с Николаем Ивановичем. Но после этой рюмки я решительно поднял свою команду и, к огорчению дам, объявил, что нам пора спать. Лариса попыталась спасти положение:
— У Андрея вам негде будет лечь, а у меня две кровати и диван.
Она явно подразумевала, что и ее кровать не односпальная. Но я был тверд:
— Мы не хотим вас стеснять. Тем более что у нас с собой спальники, нам, пожалуй, надо бы восстановить походные навыки...
Света ничего не сказала, только проводила Артиста обожающим взглядом. Что он ей успел наговорить?
* * *
Спустились вниз. Док полез было в свой рюкзак, но вдруг отшвырнул его и махнул рукой. На мой вопрошающий взгляд ответил:
— Хотел сигареты достать, но хватит. Я на сегодня свой лимит исчерпал.
Вот и правильно. Док у нас самый старший, ему скоро сорок. И курит. А ему, возможно, в горы идти. Пусть побережет свое здоровье.
В кругу посвященных мы продолжили совещание.
Я обратился к подпольщикам и заявил:
— Вы должны понимать, что вся ответственность за успех предприятия лежит на мне. Руководство всеми вашими действиями переходит ко мне. Все инициативы проводятся в жизнь только после подробного доклада и моего разрешения.
— Так точно, товарищ капитан! — ответил Дед.
— Почему вы решили, что я капитан?
— Вам тридцать. Разжаловать вас могли только в первую чеченскую, тогда это скоро делалось. В разведке звания быстро идут. Вот и капитан.
— Угадали. Остальным все понятно?
— Понятно, — отозвались Гриша и Борода.
— У нас мало информации. Есть идеи? И снова заговорил Дед:
— Лариса путается с Шкрабьюком. Он должен знать, где находятся учебные лагеря, но не колется. Надо, чтобы Лариска его сюда затащила, а мы его тут в оборот. А?
Я посмотрел на Бороду.
— Дед фуфла не валит, — отшутился тот.
— Переговоры с Ларисой на тебе. Это приказ.
— Есть!
— Завтра идем в город. Но с кофе завязываем. Непродуктивно. Смотрим штабы па предмет возможного проникновения. В шесть берем карту у Лэсыка. Как ты думаешь, там может что-то быть из того, что нам нужно?
— Лэсык не дурак. Был бы дурак, я бы давно из него выкачал все, что можно. Что он нам подсунет — это большой вопрос.
— Есть еще источники? И снова Дед:
— Лучший источник — это генерал. Надо генерала ихнего брать.
— Одного уже берем.
— Надо еще.
— Николай Иванович, — поинтересовался Док. — Вы представляете, как это сделать?
— Первое дело — наблюдение. Будут данные наблюдения, я вам генерала доставлю, куда скажете.
— Ясно, — сказал я. — Отбой. Назавтра задача всем понятна?
— Так точно!
* * *
Выспаться всласть Мухе не удалось — бабы, готовясь к пробуждению вернувшихся кормильцев, начали собирать на стол. Собственно, Муха проснулся не столько от производимого ими шума, сколько от острых запахов домашних разносолов. Зная, что, согласно деревенскому этикету, не положено помогать женщинам в женской работе, Муха вышел во двор и, вылив на себя несколько ведер колодезной воды, привел себя в полную боевую готовность. После этого он вернулся в хату, устроился поудобней и принялся перебрасываться с дамами ничего вроде бы не значащими, но коварными фразочками. У Мухи была цель. Он знал, что женщины во многих отношениях куда наблюдательнее мужиков и уж такую интересную для них штуку, как воинская часть, будь она хоть трижды засекречена, вычислят в два счета.
Старухи по-русски не то что не говорили, понимали — и то с трудом. Молодуха, не бывавшая в Москве и не практиковавшаяся в великом могучем, говорила скверно, но все понимала. Впрочем, и Муха вполне ее понимал. Вся троица страшно смущалась его присутствия, бабы отворачивались, отвечали в сторону. Молодуха краснела, старухи — нет, но их морщинистая задубелая кожа вряд ли была уже способна менять свой запеченный бурый цвет. Таким образом, Мухе было не разобрать, кто же атаковал его вечером и ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38