Тот, продолжая дымить своей сигаретой, положил две пачки банкнот, которые лежали перед ним на столе, затем снял с шеи кожаный мешочек, который всегда носил с собой, и, вытряхнув оттуда пару крупных золотых самородков, добавил к своей ставке.
– Увеличиваю, – сказал он.
Похлопав себя по карманам, Хоггарт развел руками и со словами: «Я пас», – вышел из-за стола.
Теперь следовало ждать действий Мартинеса. Инструктор рукопашного боя несколько минут сидел в задумчивости, наконец, решившись, он разжал пальцы левой руки. На ладони лежало еще два неограненных алмаза. Один из них лег на стол.
– Отвечаю, – прошипел пересохшим от возбуждения ртом американец. Денег у Миллера больше не было, хмыкнув, он обратился к Нэсмиту:
– Бак, не одолжишь мне немного?
– О чем речь, Ники, тебе всегда пожалуйста, – добродушно прогудел седобородый Нэсмит. – Сколько надо?
– Все твои.
– Без проблем.
Небольшое скопление бумажных и золотых денег, лежащих напротив Нэсмита, переместилось к центру стола. И снова слово было за Мартинесом. На этот раз наемник с трудом разжал пальцы левой руки. Последний драгоценный камень, прилипший к потной мозолистой ладони, горел всеми цветами природной палитры. Сжав пальцы снова в кулак, Роб бросил свои карты в колоду, сил его хватило лишь на то, чтобы произнести:
– Пас.
Миллер, затушив окурок своей сигареты об крышку стола, бросил карты и притянул к себе весь выигрыш, при этом не забыв вернуть долг Баку Нэсмиту. Робин Мартинес схватил со стола карты соперника и раскрыл их перед своим лицом веером. От вопля рукопашника, подобно сирене сигнализации, заложило уши игроков:
– Он блефовал!!!
* * *
Курт Шейхас, распарившийся под горячим душем, смыл с себя мыльную пену, затем, ополоснувшись, закрыл кран. Насухо вытершись, окропил себя дорогой французской туалетной водой. Став перед зеркалом, он изобразил несколько стоек подобно тем, что выполняют атлеты на соревнованиях по культуризму.
«Хорош, подлец», – подумал про себя юноша. И действительно, при росте метр девяносто, он был великолепно сложенным блондином с голубыми глазами и мужественным лицом скандинавского викинга. Особенно мужественную внешность викинга ему придавала окладистая золотистая борода. Курт всегда отращивал бороду перед выполнением очередного задания. В саванне или джунглях волосяной покров не только спасал днем от палящего солнца, но и ночью защищал от жалящих москитов.
А в том, что скоро предстоит новое задание, лейтенант Шейхас нисколько не сомневался. На базу батальона «коммандос» прибыло большое начальство, несколько белых генералов и пара чернокожих чиновников из президентского аппарата. По базе ходили слухи, что вскорости эти чиновники получат военные звания и заменят белых генералов на их постах. Шейхас был склонен верить этим слухам – со времени переизбрания президента Деплера и выборов негритянского лидера Манделы в Южно-Африканской Республике многое изменилось. Уже одно то, что в особом батальоне «коммандос», где испокон века служили белые, создали «черную» роту и учили в ускоренном темпе, говорило о многом. Анализируя все эти события, лейтенант Шейхас был склонен верить тому, что скоро наемникам зададут конкретный вопрос: «А, собственно, вы граждане какой страны?» и дальше – «Не пора ли вам по домам, господа?».
Нужно быть реалистом, чтобы не сомневаться в такой скорой перспективе. Несмотря на авантюрно-романтическую натуру, Курт Шейхас и был реалистом.
По окончании военного училища он пять лет добросовестно отдал горно-егерским частям Швеции, где поддерживал обороноспособность нейтрального государства. Но военная служба на одном месте – рутина конторского клерка. Через пять лет, бросив военную карьеру в Шведском королевстве, Шейхас отправился путешествовать по свету. И уже через полгода высаживался с горящей десантной баржи на ощетинившуюся свинцовым огнем кубинских пулеметов землю Анголы. Дважды побывав в зубах у смерти, откуда его вытащили врачи военных госпиталей, Курт наконец смог произнести:
– Вот это жизнь.
Но жизнь, как течение реки, переменчива. Рушился привычный уклад, наступала новая эра, где, возможно, места Курту Шейхасу с его знаниями и способностями не будет. К этому надо заранее готовиться. Надев белую шелковую рубашку и легкий костюм, Курт позвонил в штаб дежурному офицеру.
– Думаю на денек-другой вырваться в город, – доложил он. – Остановлюсь в «Маерике» под своим именем.
– Курт, ты решил проведать Софи? – В динамике раздался хохот дежурного. – Когда она вытянет из тебя все соки, скажи, чтобы не охлаждалась, я ее на днях навещу.
– Обязательно.
– Ну, счастливо расслабиться.
– Пока.
До Йоханнесбурга Шейхас добрался маршрутным автобусом. В свободное время Курт не любил сидеть за рулем. Предпочитая этому, развалившись в удобном кресле, потягивать из походной фляги смесь из джина и пива. Этот напиток отвлекал от ненужных мыслей, затуманивал мозг и сокращал время путешествия.
Гостиница «Маерика» расположилась на берегу океана в стороне от богатых аристократических кварталов. Здесь было относительно спокойно, и в то же время любой постоялец мог не бояться скомпрометировать себя случайной связью. Именно эту гостиницу всем другим предпочитали наемники, вырвавшиеся ненадолго из жаркого ада войны.
Такси с плотным кучерявым негром за рулем остановилось перед большим четырехэтажным зданием, сложенным из белого камня. Неоновая надпись на крыше сообщала: «Отель Маерика».
Расплатившись с водителем, Курт нетвердой походкой направился к двери, которую широко распахнул швейцар. В фойе, угодливо, по-лакейски, улыбаясь, портье протянул ключи от номера, в котором всегда останавливался Шейхас.
– Вызови мне Софи, хочу с ней побеседовать.
– Одну минуту, – пообещал чернокожий портье.
В номере с видом на океан было прохладно, всюду сверкала натертая до блеска мебель, ноги мягко утопали в толстом ковре. Прикрыв дверь, Курт прошел в спальню, откинул покрывало и завалился на хрустящие простыни, не раздеваясь. Он рассчитывал, что его разденет Софи. Воспоминания о высокой крутобедрой брюнетке с тяжелой шарообразной грудью и плоским животом, ненасытной и изобретательной в сексе возбудили Шейхаса, он уже желал ее… девицу, которая до пятнадцати лет воспитывалась на ферме отца, старого, набожного бура, который с ее матерью, забитой несчастной женщиной, кроме каторжного труда и молитвы ничего не знали. А она, как дикая роза, расцвела на пустыре саванны, да и сбежала в город, предаваясь сладостному греху разврата.
«Знал бы об этом ее бедный папаша!» – с усмешкой подумал Курт, но что бы сделал престарелый родитель со своим грешным чадом, он придумать не успел. Зазвонил телефон.
– Шейхас, – срывая трубку, произнес Курт.
– Это я, Софи.
– Привет, детка. Давай подымайся ко мне в номер, повеселимся на славу.
– Знаешь, Курт, сегодня я прийти не смогу и завтра тоже. В общем, еще несколько дней…
– Что это значит?
– Я ведь женщина, и у…
– Шлюха! – крикнув напоследок, Курт в ярости бросил трубку на аппарат. Как он просчитался и как он рассчитывал, представляя как… Снова зазвенел телефон.
«Передумала», – обрадовался Курт, но вместо женского голоса из трубки донесся тяжелый мужской баритон.
– Да, это я, – только успевал отвечать на вопросы молодой скандинав.
– Да, скоро…
– Конечно, помню. Все выполню.
– Группа подготовлена. Независимо от приказа.
– До свидания, дядя. – На другом конце провода трубку повесили.
* * *
– Ну что, джентльмены, «Клуб неудачников» продолжает свое заседание, – тасуя колоду карт, весело произнес Бак Нэсмит. За последние несколько дней все наемники проиграли свои сбережения Миллеру. Он называл себя не иначе как «почетный гость» «Клуба неудачников». Остальные же теперь играли на свои патроны, надеясь как-нибудь потом рассчитаться друг с другом.
– Жаль, что на этом объекте был лимитирован запас спиртного, – разглядывая свои карты, с сожалением произнес Джим Хоггарт.
– Да, в этом нет ничего удивительного, – поддержал разговор Миллер, – особенно если посмотреть на пропитые рожи тех двух буров, что ведут здесь хозяйство.
– А в чем дело? – пожал плечами Мартинес, меняя свои карты. – Джип есть, с полным баком. За час обернемся.
– Мудрое решение, только никто отсюда и носа не высунет. Таков приказ Старика, – бросая свои карты, отрезал бывший унтер-офицер Британской королевской морской пехоты Бак Нэсмит. По общему негласному соглашению он был признан здесь старшим. И его слово было для всех законом.
– Вот как разбогатеем, – зевая, произнес Джерстензанг, – куплю себе недорогой отель, отделаю по последнему слову и буду «стричь купоны». Чем не приятный способ встречать старость?
– А я увеличиваю ставку, – произнес Мартинес, вытряхивая из барабана длинноствольного «кольта» последние три патрона и ставя их на кон, и добавил:
– Как закончим дело, так сразу принимаю мусульманство, уезжаю в Бруней и завожу себе целый гарем. Тоже ничего жизнь.
– А чего Бруней? – удивленно спросил Миллер, выщелкивая патроны из обоймы своего «браунинга».
– Богатое государство, население налогов не платит, – пояснил Робин, снова увеличивая ставку.
– А я думаю податься на остров Конос, – принимая ставку, проговорил Ник. – Где-то читал, что четыреста лет назад там пираты зарыли клад, который оценивается в сто миллионов долларов. Многие его искали. Даже, говорят, президент Рузвельт принимал участие в поисках, но так ничего не нашел. Теперь я попробую.
– Возьми меня, – сбрасывая свои карты, предложил Хоггарт. – Мне все равно делать нечего. Вместе искать легче.
– О чем речь, дружище, конечно, – снова увеличивая ставку, согласился Миллер.
– Я сейчас, – скорбно произнес Мартинес, поднимаясь из-за стола. В соседней комнате он снял со стены свой пояс с патронташем, утыканным крупнокалиберными патронами к револьверу.
Оглядевшись, Роб опустил руку под кровать и извлек оттуда ботинок с высоким голенищем, из которого торчала пробка. Открутив пробку, Мартинес вскинул ботинок ко рту, под натянувшейся кожей жадно заходил кадык. Тщательно закрутив пробку, поставил ботинок на место.
– Увеличиваю ставку, – от дверей заявил американец, выдавливая патроны из кожаных ячеек патронташа.
– Отвечаю, – принял вызов Миллер.
– Снова увеличиваю, – Мартинес явно был в боевом расположении духа. Выставив еще несколько патронов, он обратился к Нэсмиту: – А ты, Бак, как своими денежками распорядишься?
– Не знаю, – пожал плечами гигант, – думаю, поступлю как Старик, положу деньги на счет в швейцарский банк, а сам куплю небольшую виллу на берегу Женевского озера или на Французской Ривьере. И буду ждать старости, может, даже женюсь.
– Если женишься, тогда на старости и смерти как избавления будешь ждать, – хохоча собственной шутке, Мартинес снова увеличил ставку.
Бак хотел ему ответить, но не успел, из соседней комнаты донесся сигнал радиостанции. Ничего не говоря, Нэсмит вышел из комнаты. Игра приостановилась. Как долго они ждали этого сигнала, и вот. Что их теперь ждет? Какие новости от Старика?
Через несколько минут в комнату вошел, тяжело ступая, Бак Нэсмит. Лицо потомка «туманного Альбиона» было бесстрастно и непроницаемо.
– Джентльмены, «Клуб неудачников» прекращает свою деятельность. Старик ждет нас в Мапуту, «рыбка на крючке», осталось только вытащить ее.
– У…эю…ехо, – на ковбойский манер заголосили наемники.
– Ну что, собираемся? – раздался чей-то голос в этом общем гомоне.
Кто-то из наемников уже стал подниматься из-за стола, но всех остановил Мартинес:
– Минуту, надо доиграть.
– Ты так хочешь? – усмехнулся Ник Миллер, выкладывая на стол карты. – Тогда давай отыгрывайся.
На столе лежало пять пик – флеш. Поверх них легли карты Мартинеса: три туза, две дамы.
– Фул хаус, – заржал наемник, его длинные руки, подобно двум рычагам, сгребли патроны с середины стола.
Ориентирование на местности
Ни усталость, ни действие таблетки – ничто не могло заставить разведчика вздремнуть. Поднявшись с кресла, Ганс двинулся вдоль салона. Хотелось приятного общения, и он решил побеседовать со стюардессой с кукольным лицом.
Девушку он обнаружил в небольшой кухне, где подогревались в микроволновых печах готовые блюда. Увидев Крауха, стюардесса приятно улыбнулась, сверкнув ровными рядами белоснежных зубов.
– Что-нибудь желаете? – спросила она.
– Если можно, глоток содовой.
– Только-то? – удивилась стюардесса. – Вы бы могли меня вызвать звонком.
– Мне полезно пройтись, – буркнул Краух, не в силах оторвать взгляд от белоснежной форменной рубашки стюардессы. Туго натянутая на груди блузка высвечивала большую великолепную грудь, оформленную кружевным лифчиком.
Девушка, «не замечая» пристального взгляда, протянула высокий стакан с шипучим напитком. Осушив его одним глотком, разведчик хрипло спросил:
– До Мозамбика нам долго лететь?
– Через сорок минут посадка в Кананге, а через два часа мы войдем в воздушное пространство Мозамбика, – хорошо поставленным голосом телевизионного диктора ответила девушка.
– Жаль.
– Почему? – удивилась стюардесса.
– Мы еще не успели познакомиться, а уже скоро расставаться.
Девушка залилась задорным смехом, откинув голову назад, и ее великолепные груди запрыгали в такт.
– Если только в этом проблема, – сказала она, протягивая свою руку. У нее была узкая ладонь с длинными, ухоженными пальцами. – Меня зовут Ева Дисталь.
– Карл Рейнер, – легонько пожимая руку, представился своим новым именем Краух…
Последние часы полета пролетели настолько быстро, что Ганс опомнился лишь после того, как загорелось табло «Пристегнуться» и «Не курить».
Посадка гигантского летающего монстра прошла успешно. «Боинг» мягко коснулся бетона посадочной полосы и, пробежавшись, погасил скорость. После чего развернулся и медленно подъехал к зданию аэровокзала.
Едва авиалайнер остановился, пассажиры поспешили к выходу. Колонну богачей из салона «люкс» замыкал новоиспеченный бельгиец.
У самого выхода его поджидала Ева. На девушке поверх белой рубашки был надет темно-синий форменный пиджак с серебряной эмблемой авиакомпании. Вместо прощальных слов, которые здесь говорят всем выходящим пассажирам, Ева протянула разведчику небольшую открытку, где над развесистыми пальмами на золотом песка океанского пляжа золотым тиснением было выведено: «Отель «Посейдон» ждет вас».
– У нас здесь смена экипажа, – проговорила девушка на прощание. – Так что четыре дня я проведу в «Посейдоне». Будет время – заходите в гости.
– Обязательно, – машинально ответил Ганс, про себя подумав: «Если в «Хилтоне» служба безопасности четко знает свое дело, почему бы и мне не расслабиться?»
Аэродромный трехсекционный автобус доставил пассажиров к службе таможенного контроля. Прилетевшие выстроились в четыре колонны и медленно двинулись в сторону таможенников.
На контрольно-пропускном пункте, к которому направился Ганс, стоял здоровенный чернокожий детина в голубой рубашке, с эмблемой таможенной службы, темно-синих, выглаженных, «с иголочки» брюках. Голову венчала фуражка с высокой тульей и золотым государственным гербом. Сам же таможенник был похож на дога. Мощная, выдвинутая вперед челюсть с отвислыми щеками, маленькие, налитые кровью злые глаза. Глядя на такого, начинаешь верить в переселение душ.
Таможенник небрежно раскрыл паспорт Крауха, сверил фотографию с оригиналом и прежде чем поставить печать, спросил:
– Цель визита? – У него был безупречный французский.
– Отдохнуть от европейской возни, – на том же языке ответил Ганс.
Шлепок печати, документы в руки, свободен.
В багажном отделении он получил свой чемодан и праздной походкой двинулся в сторону стоянки такси. Несколько раз подбегали маленькие босоногие носильщики, которые предлагали свои услуги. Но слишком уж вороватые были у них взгляды, чтобы решиться доверить столь ценный чемодан.
А на стоянке такси уже вовсю шла борьба за клиентов. И здесь в ход шли не только слова. Ганс видел несколько пар, кувыркающихся в дорожной пыли, где то и дело партнеры награждали друг друга приличными тумаками. Другие же, жестикулируя и громко выкрикивая непонятные слова, пытались «перехватить» клиента. Ошалелые европейцы ничего не понимали в спектакле, в коем им была отведена пассивная роль. Ежеминутно от стоянки отъезжала очередная желто-черная машина с табличкой на крыше:
1 2 3 4 5 6 7
– Увеличиваю, – сказал он.
Похлопав себя по карманам, Хоггарт развел руками и со словами: «Я пас», – вышел из-за стола.
Теперь следовало ждать действий Мартинеса. Инструктор рукопашного боя несколько минут сидел в задумчивости, наконец, решившись, он разжал пальцы левой руки. На ладони лежало еще два неограненных алмаза. Один из них лег на стол.
– Отвечаю, – прошипел пересохшим от возбуждения ртом американец. Денег у Миллера больше не было, хмыкнув, он обратился к Нэсмиту:
– Бак, не одолжишь мне немного?
– О чем речь, Ники, тебе всегда пожалуйста, – добродушно прогудел седобородый Нэсмит. – Сколько надо?
– Все твои.
– Без проблем.
Небольшое скопление бумажных и золотых денег, лежащих напротив Нэсмита, переместилось к центру стола. И снова слово было за Мартинесом. На этот раз наемник с трудом разжал пальцы левой руки. Последний драгоценный камень, прилипший к потной мозолистой ладони, горел всеми цветами природной палитры. Сжав пальцы снова в кулак, Роб бросил свои карты в колоду, сил его хватило лишь на то, чтобы произнести:
– Пас.
Миллер, затушив окурок своей сигареты об крышку стола, бросил карты и притянул к себе весь выигрыш, при этом не забыв вернуть долг Баку Нэсмиту. Робин Мартинес схватил со стола карты соперника и раскрыл их перед своим лицом веером. От вопля рукопашника, подобно сирене сигнализации, заложило уши игроков:
– Он блефовал!!!
* * *
Курт Шейхас, распарившийся под горячим душем, смыл с себя мыльную пену, затем, ополоснувшись, закрыл кран. Насухо вытершись, окропил себя дорогой французской туалетной водой. Став перед зеркалом, он изобразил несколько стоек подобно тем, что выполняют атлеты на соревнованиях по культуризму.
«Хорош, подлец», – подумал про себя юноша. И действительно, при росте метр девяносто, он был великолепно сложенным блондином с голубыми глазами и мужественным лицом скандинавского викинга. Особенно мужественную внешность викинга ему придавала окладистая золотистая борода. Курт всегда отращивал бороду перед выполнением очередного задания. В саванне или джунглях волосяной покров не только спасал днем от палящего солнца, но и ночью защищал от жалящих москитов.
А в том, что скоро предстоит новое задание, лейтенант Шейхас нисколько не сомневался. На базу батальона «коммандос» прибыло большое начальство, несколько белых генералов и пара чернокожих чиновников из президентского аппарата. По базе ходили слухи, что вскорости эти чиновники получат военные звания и заменят белых генералов на их постах. Шейхас был склонен верить этим слухам – со времени переизбрания президента Деплера и выборов негритянского лидера Манделы в Южно-Африканской Республике многое изменилось. Уже одно то, что в особом батальоне «коммандос», где испокон века служили белые, создали «черную» роту и учили в ускоренном темпе, говорило о многом. Анализируя все эти события, лейтенант Шейхас был склонен верить тому, что скоро наемникам зададут конкретный вопрос: «А, собственно, вы граждане какой страны?» и дальше – «Не пора ли вам по домам, господа?».
Нужно быть реалистом, чтобы не сомневаться в такой скорой перспективе. Несмотря на авантюрно-романтическую натуру, Курт Шейхас и был реалистом.
По окончании военного училища он пять лет добросовестно отдал горно-егерским частям Швеции, где поддерживал обороноспособность нейтрального государства. Но военная служба на одном месте – рутина конторского клерка. Через пять лет, бросив военную карьеру в Шведском королевстве, Шейхас отправился путешествовать по свету. И уже через полгода высаживался с горящей десантной баржи на ощетинившуюся свинцовым огнем кубинских пулеметов землю Анголы. Дважды побывав в зубах у смерти, откуда его вытащили врачи военных госпиталей, Курт наконец смог произнести:
– Вот это жизнь.
Но жизнь, как течение реки, переменчива. Рушился привычный уклад, наступала новая эра, где, возможно, места Курту Шейхасу с его знаниями и способностями не будет. К этому надо заранее готовиться. Надев белую шелковую рубашку и легкий костюм, Курт позвонил в штаб дежурному офицеру.
– Думаю на денек-другой вырваться в город, – доложил он. – Остановлюсь в «Маерике» под своим именем.
– Курт, ты решил проведать Софи? – В динамике раздался хохот дежурного. – Когда она вытянет из тебя все соки, скажи, чтобы не охлаждалась, я ее на днях навещу.
– Обязательно.
– Ну, счастливо расслабиться.
– Пока.
До Йоханнесбурга Шейхас добрался маршрутным автобусом. В свободное время Курт не любил сидеть за рулем. Предпочитая этому, развалившись в удобном кресле, потягивать из походной фляги смесь из джина и пива. Этот напиток отвлекал от ненужных мыслей, затуманивал мозг и сокращал время путешествия.
Гостиница «Маерика» расположилась на берегу океана в стороне от богатых аристократических кварталов. Здесь было относительно спокойно, и в то же время любой постоялец мог не бояться скомпрометировать себя случайной связью. Именно эту гостиницу всем другим предпочитали наемники, вырвавшиеся ненадолго из жаркого ада войны.
Такси с плотным кучерявым негром за рулем остановилось перед большим четырехэтажным зданием, сложенным из белого камня. Неоновая надпись на крыше сообщала: «Отель Маерика».
Расплатившись с водителем, Курт нетвердой походкой направился к двери, которую широко распахнул швейцар. В фойе, угодливо, по-лакейски, улыбаясь, портье протянул ключи от номера, в котором всегда останавливался Шейхас.
– Вызови мне Софи, хочу с ней побеседовать.
– Одну минуту, – пообещал чернокожий портье.
В номере с видом на океан было прохладно, всюду сверкала натертая до блеска мебель, ноги мягко утопали в толстом ковре. Прикрыв дверь, Курт прошел в спальню, откинул покрывало и завалился на хрустящие простыни, не раздеваясь. Он рассчитывал, что его разденет Софи. Воспоминания о высокой крутобедрой брюнетке с тяжелой шарообразной грудью и плоским животом, ненасытной и изобретательной в сексе возбудили Шейхаса, он уже желал ее… девицу, которая до пятнадцати лет воспитывалась на ферме отца, старого, набожного бура, который с ее матерью, забитой несчастной женщиной, кроме каторжного труда и молитвы ничего не знали. А она, как дикая роза, расцвела на пустыре саванны, да и сбежала в город, предаваясь сладостному греху разврата.
«Знал бы об этом ее бедный папаша!» – с усмешкой подумал Курт, но что бы сделал престарелый родитель со своим грешным чадом, он придумать не успел. Зазвонил телефон.
– Шейхас, – срывая трубку, произнес Курт.
– Это я, Софи.
– Привет, детка. Давай подымайся ко мне в номер, повеселимся на славу.
– Знаешь, Курт, сегодня я прийти не смогу и завтра тоже. В общем, еще несколько дней…
– Что это значит?
– Я ведь женщина, и у…
– Шлюха! – крикнув напоследок, Курт в ярости бросил трубку на аппарат. Как он просчитался и как он рассчитывал, представляя как… Снова зазвенел телефон.
«Передумала», – обрадовался Курт, но вместо женского голоса из трубки донесся тяжелый мужской баритон.
– Да, это я, – только успевал отвечать на вопросы молодой скандинав.
– Да, скоро…
– Конечно, помню. Все выполню.
– Группа подготовлена. Независимо от приказа.
– До свидания, дядя. – На другом конце провода трубку повесили.
* * *
– Ну что, джентльмены, «Клуб неудачников» продолжает свое заседание, – тасуя колоду карт, весело произнес Бак Нэсмит. За последние несколько дней все наемники проиграли свои сбережения Миллеру. Он называл себя не иначе как «почетный гость» «Клуба неудачников». Остальные же теперь играли на свои патроны, надеясь как-нибудь потом рассчитаться друг с другом.
– Жаль, что на этом объекте был лимитирован запас спиртного, – разглядывая свои карты, с сожалением произнес Джим Хоггарт.
– Да, в этом нет ничего удивительного, – поддержал разговор Миллер, – особенно если посмотреть на пропитые рожи тех двух буров, что ведут здесь хозяйство.
– А в чем дело? – пожал плечами Мартинес, меняя свои карты. – Джип есть, с полным баком. За час обернемся.
– Мудрое решение, только никто отсюда и носа не высунет. Таков приказ Старика, – бросая свои карты, отрезал бывший унтер-офицер Британской королевской морской пехоты Бак Нэсмит. По общему негласному соглашению он был признан здесь старшим. И его слово было для всех законом.
– Вот как разбогатеем, – зевая, произнес Джерстензанг, – куплю себе недорогой отель, отделаю по последнему слову и буду «стричь купоны». Чем не приятный способ встречать старость?
– А я увеличиваю ставку, – произнес Мартинес, вытряхивая из барабана длинноствольного «кольта» последние три патрона и ставя их на кон, и добавил:
– Как закончим дело, так сразу принимаю мусульманство, уезжаю в Бруней и завожу себе целый гарем. Тоже ничего жизнь.
– А чего Бруней? – удивленно спросил Миллер, выщелкивая патроны из обоймы своего «браунинга».
– Богатое государство, население налогов не платит, – пояснил Робин, снова увеличивая ставку.
– А я думаю податься на остров Конос, – принимая ставку, проговорил Ник. – Где-то читал, что четыреста лет назад там пираты зарыли клад, который оценивается в сто миллионов долларов. Многие его искали. Даже, говорят, президент Рузвельт принимал участие в поисках, но так ничего не нашел. Теперь я попробую.
– Возьми меня, – сбрасывая свои карты, предложил Хоггарт. – Мне все равно делать нечего. Вместе искать легче.
– О чем речь, дружище, конечно, – снова увеличивая ставку, согласился Миллер.
– Я сейчас, – скорбно произнес Мартинес, поднимаясь из-за стола. В соседней комнате он снял со стены свой пояс с патронташем, утыканным крупнокалиберными патронами к револьверу.
Оглядевшись, Роб опустил руку под кровать и извлек оттуда ботинок с высоким голенищем, из которого торчала пробка. Открутив пробку, Мартинес вскинул ботинок ко рту, под натянувшейся кожей жадно заходил кадык. Тщательно закрутив пробку, поставил ботинок на место.
– Увеличиваю ставку, – от дверей заявил американец, выдавливая патроны из кожаных ячеек патронташа.
– Отвечаю, – принял вызов Миллер.
– Снова увеличиваю, – Мартинес явно был в боевом расположении духа. Выставив еще несколько патронов, он обратился к Нэсмиту: – А ты, Бак, как своими денежками распорядишься?
– Не знаю, – пожал плечами гигант, – думаю, поступлю как Старик, положу деньги на счет в швейцарский банк, а сам куплю небольшую виллу на берегу Женевского озера или на Французской Ривьере. И буду ждать старости, может, даже женюсь.
– Если женишься, тогда на старости и смерти как избавления будешь ждать, – хохоча собственной шутке, Мартинес снова увеличил ставку.
Бак хотел ему ответить, но не успел, из соседней комнаты донесся сигнал радиостанции. Ничего не говоря, Нэсмит вышел из комнаты. Игра приостановилась. Как долго они ждали этого сигнала, и вот. Что их теперь ждет? Какие новости от Старика?
Через несколько минут в комнату вошел, тяжело ступая, Бак Нэсмит. Лицо потомка «туманного Альбиона» было бесстрастно и непроницаемо.
– Джентльмены, «Клуб неудачников» прекращает свою деятельность. Старик ждет нас в Мапуту, «рыбка на крючке», осталось только вытащить ее.
– У…эю…ехо, – на ковбойский манер заголосили наемники.
– Ну что, собираемся? – раздался чей-то голос в этом общем гомоне.
Кто-то из наемников уже стал подниматься из-за стола, но всех остановил Мартинес:
– Минуту, надо доиграть.
– Ты так хочешь? – усмехнулся Ник Миллер, выкладывая на стол карты. – Тогда давай отыгрывайся.
На столе лежало пять пик – флеш. Поверх них легли карты Мартинеса: три туза, две дамы.
– Фул хаус, – заржал наемник, его длинные руки, подобно двум рычагам, сгребли патроны с середины стола.
Ориентирование на местности
Ни усталость, ни действие таблетки – ничто не могло заставить разведчика вздремнуть. Поднявшись с кресла, Ганс двинулся вдоль салона. Хотелось приятного общения, и он решил побеседовать со стюардессой с кукольным лицом.
Девушку он обнаружил в небольшой кухне, где подогревались в микроволновых печах готовые блюда. Увидев Крауха, стюардесса приятно улыбнулась, сверкнув ровными рядами белоснежных зубов.
– Что-нибудь желаете? – спросила она.
– Если можно, глоток содовой.
– Только-то? – удивилась стюардесса. – Вы бы могли меня вызвать звонком.
– Мне полезно пройтись, – буркнул Краух, не в силах оторвать взгляд от белоснежной форменной рубашки стюардессы. Туго натянутая на груди блузка высвечивала большую великолепную грудь, оформленную кружевным лифчиком.
Девушка, «не замечая» пристального взгляда, протянула высокий стакан с шипучим напитком. Осушив его одним глотком, разведчик хрипло спросил:
– До Мозамбика нам долго лететь?
– Через сорок минут посадка в Кананге, а через два часа мы войдем в воздушное пространство Мозамбика, – хорошо поставленным голосом телевизионного диктора ответила девушка.
– Жаль.
– Почему? – удивилась стюардесса.
– Мы еще не успели познакомиться, а уже скоро расставаться.
Девушка залилась задорным смехом, откинув голову назад, и ее великолепные груди запрыгали в такт.
– Если только в этом проблема, – сказала она, протягивая свою руку. У нее была узкая ладонь с длинными, ухоженными пальцами. – Меня зовут Ева Дисталь.
– Карл Рейнер, – легонько пожимая руку, представился своим новым именем Краух…
Последние часы полета пролетели настолько быстро, что Ганс опомнился лишь после того, как загорелось табло «Пристегнуться» и «Не курить».
Посадка гигантского летающего монстра прошла успешно. «Боинг» мягко коснулся бетона посадочной полосы и, пробежавшись, погасил скорость. После чего развернулся и медленно подъехал к зданию аэровокзала.
Едва авиалайнер остановился, пассажиры поспешили к выходу. Колонну богачей из салона «люкс» замыкал новоиспеченный бельгиец.
У самого выхода его поджидала Ева. На девушке поверх белой рубашки был надет темно-синий форменный пиджак с серебряной эмблемой авиакомпании. Вместо прощальных слов, которые здесь говорят всем выходящим пассажирам, Ева протянула разведчику небольшую открытку, где над развесистыми пальмами на золотом песка океанского пляжа золотым тиснением было выведено: «Отель «Посейдон» ждет вас».
– У нас здесь смена экипажа, – проговорила девушка на прощание. – Так что четыре дня я проведу в «Посейдоне». Будет время – заходите в гости.
– Обязательно, – машинально ответил Ганс, про себя подумав: «Если в «Хилтоне» служба безопасности четко знает свое дело, почему бы и мне не расслабиться?»
Аэродромный трехсекционный автобус доставил пассажиров к службе таможенного контроля. Прилетевшие выстроились в четыре колонны и медленно двинулись в сторону таможенников.
На контрольно-пропускном пункте, к которому направился Ганс, стоял здоровенный чернокожий детина в голубой рубашке, с эмблемой таможенной службы, темно-синих, выглаженных, «с иголочки» брюках. Голову венчала фуражка с высокой тульей и золотым государственным гербом. Сам же таможенник был похож на дога. Мощная, выдвинутая вперед челюсть с отвислыми щеками, маленькие, налитые кровью злые глаза. Глядя на такого, начинаешь верить в переселение душ.
Таможенник небрежно раскрыл паспорт Крауха, сверил фотографию с оригиналом и прежде чем поставить печать, спросил:
– Цель визита? – У него был безупречный французский.
– Отдохнуть от европейской возни, – на том же языке ответил Ганс.
Шлепок печати, документы в руки, свободен.
В багажном отделении он получил свой чемодан и праздной походкой двинулся в сторону стоянки такси. Несколько раз подбегали маленькие босоногие носильщики, которые предлагали свои услуги. Но слишком уж вороватые были у них взгляды, чтобы решиться доверить столь ценный чемодан.
А на стоянке такси уже вовсю шла борьба за клиентов. И здесь в ход шли не только слова. Ганс видел несколько пар, кувыркающихся в дорожной пыли, где то и дело партнеры награждали друг друга приличными тумаками. Другие же, жестикулируя и громко выкрикивая непонятные слова, пытались «перехватить» клиента. Ошалелые европейцы ничего не понимали в спектакле, в коем им была отведена пассивная роль. Ежеминутно от стоянки отъезжала очередная желто-черная машина с табличкой на крыше:
1 2 3 4 5 6 7