Слишком много жизней поставлено на кон, – ответил Ал.
– Я правильно понял, что вы собираетесь воспользоваться обрывками якорных канатов для буксировки отеля? – спросил Мортон, стоявший с противоположной стороны стола. – Мне сказали, что судно НУМА – океанский буксир.
– Когда-то «Морская фея» была им, – ответил Питт. – Но это в прошлом. Ее переоборудовали из ледокольного буксира в исследовательское судно. Большую лебедку и буксирный трос при этом сняли. Сейчас на ней есть только кран для подъема спускаемых аппаратов. Придется импровизировать и обойтись тем, что есть.
– Тогда какой от вашего судна толк? – сердито спросил Мортон.
– Поверьте мне, – посмотрел ему прямо в глаза Питт, – если мы сможем зацепить отель, то у «Феи» хватит мощности, чтобы его отбуксировать.
– А как вы доставите концы тросов на «Морскую фею»? – поинтересовался Браун. – Стоит их размотать, и они опустятся на дно.
Питт перевел глаз на главного инженера:
– Мы переправим их на плаву.
– На плаву?
– У вас на борту должны быть пятидесятигаллонные бочонки?
– Здорово придумано, мистер Питт. Я понял, что вы имеете в виду.
Браун немного помолчал, размышляя:
– У нас есть несколько с машинным маслом для генераторов, с пищевым маслом для камбуза и с жидким мылом для уборки.
– Нам пригодятся все пустые бочонки, сколько сможете наскрести.
Браун обернулся к четверым рабочим, стоявшим в сторонке.
– Как можно быстрее соберите все пустые бочонки и освободите остальные.
– Когда вы и ваши люди будете разматывать канаты, – объяснил Питт, – привязывайте, пожалуйста, по бочонку через каждые двадцать футов. Мы придадим тросам плавучесть, и их можно будет подтащить к «Морской фее».
Браун кивнул.
– Считайте, дело сделано...
– Если четыре троса не удержали нас на якоре, – вмешался Мортон, – какие у вас основания считать, что эти два выдержат нагрузку и не лопнут?
– Во-первых, – терпеливо объяснил Питт, – шторм заметно утих. Во-вторых, концы будут короче и меньше подвержены чрезмерным нагрузкам. И наконец, мы потащим отель узким торцом вперед. Когда же он стоял на якоре, натиск шторма приходился на его широкую фронтальную стену.
Не дожидаясь реакции Мортона, Питт вновь обернулся к Брауну:
– Дальше. Мне понадобится хороший механик или машинист, чтобы сплести тросы и сделать на их концах проушины. Тогда их можно будет завести за ворот лебедки «Морской феи» и соединить.
– Это я сделаю сам, – заверил его Браун. Он остановился на мгновение, а затем продолжил: – Надеюсь, вы знаете, как переправить тросы на ваше судно? Они ни за что не поплывут туда сами, по крайней мере при таком волнении.
– Это самое интересное, – ответил Питт. – Нам потребуется линь длиной в несколько сотен футов, желательно маленького диаметра, но с прочностью на разрыв, как у стального троса.
– У меня в кладовой есть две пятисотфутовые катушки подходящего фалькронового линя. Он плотного плетения, тонкий, легкий и способен выдержать танк Паттона.
– Привяжите к концу каждого каната по двухсотфутовому концу линя.
– Я понимаю, что с помощью линя можно будет подтащить тяжелый трос к вашему судну, но как вы собираетесь доставить туда линь?
Питт и Джордино обменялись понимающими взглядами.
– Это уже наша задача, – сказал Питт с мрачной улыбкой.
– Надеюсь, что на это не потребуется много времени, – угрюмо произнес Мортон, указывая за окно. – Время – товар, которого нам может и не хватить.
Головы всех присутствующих синхронно повернулись к окну, как будто следили за мячом во время теннисного матча. Люди увидели, что до грозной береговой линии осталось чуть больше двух миль. И по обе стороны, насколько хватало взгляда, громадные волны неустанно бились о бесконечную, казалось, гряду скал.
* * *
Оказавшись в аппаратной с работающим кондиционером в одном из углов отеля, Питт быстро разложил на полу содержимое своего тюка. Первым делом он натянул на себя привычный укороченный мокрый гидрокостюм из неопрена. Он выбрал в данном случае именно укороченный гидрокостюм, так как температура воды, слава богу, оставалась тропической и Питт не видел необходимости в более тяжелом гидрокостюме – хоть сухом, хоть мокром. Кроме того, ему всегда нравилась свобода движений, которую давал укороченный гидрокостюм, так как руки ниже локтей и ноги ниже колен оставались открытыми. За гидрокостюмом последовали компенсатор плавучести и лицевая маска «Скуба Про». Он застегнул на себе пояс с грузами и проверил предохранительную защелку, которая при необходимости должна расстегиваться мгновенно.
Затем он присел, чтобы один из работников отеля помог ему поднять на спину ребризер – дыхательный аппарат, работающий по замкнутому циклу. И Питт, и Джордино полагали, что компактный ребризер даст им большую свободу движений, чем два громоздких стальных баллона со сжатым воздухом. В замкнутом ребризере, как и в акваланге, пловец делает вдох через регулятор и дышит при этом сжатым газом из баллона. Но после этого выдыхаемый воздух сохраняется и перерабатывается. Воздух проходит через поглотитель, который удаляет из него двуокись углерода, а запас кислорода в баллоне пополняется. Аппарат SIVA-55, которым пользовались Питт и Джордино, был разработан военными для проведения под водой тайных операций.
В последнюю очередь Питт проверил систему подводной связи фирмы «Оушен Текнолоджи Системз». Ее приемник был прикреплен к ремешку маски.
– Ал, ты меня слышишь?
Джордино, проделывавший эту же операцию в противоположном конце отеля, ответил будто через подушку:
– Каждое слово.
– Что-то ты необычно связно разговариваешь.
– Только попробуй давить на меня. Будешь давить, я подам в отставку и отправлюсь наверх пить коктейли.
Питт улыбнулся чувству юмора, без которого Ала невозможно было себе представить. Если Дирк и мог положиться на кого-то в этом мире, то именно на Джордино.
– Я готов, жду тебя.
– Командуй.
– Мистер Браун!
– Эмлин.
– О'кей, Эмлин, пусть ваши люди дежурят у лебедок, пока мы не дадим сигнал выпускать потихоньку тросы и бочки.
Из зала, где располагались громадные лебедки для якорных канатов, отозвался Браун:
– Будем ждать вашего сигнала.
– Держите пальцы скрещенными, – сказал Питт, натягивая ласты.
– Бог вам в помощь, ребята, и удачи, – ответил Браун.
Питт кивнул одному из рабочих Брауна, стоявшему рядом с катушкой фалькронового линя. Этот крепкий коротышка настаивал, чтобы его звали Криттер.
– Выпускайте линь понемногу. Если почувствуете, что он натянулся, быстро отпустите, иначе вы можете помешать моему продвижению.
– Пойдет легко и непринужденно, – заверил его Криттер.
Затем Питт вызвал «Морскую фею»:
– Пол, вы готовы принять буксирные концы?
– Как только вы их доставите, – раздался в приемнике твердый голос Барнума. Его слова посылал в эфир специальный передатчик, который спустили в воду с кормы «Морской феи».
– Мы с Алом можем подтащить к вам под водой только двести футов линя. Вам придется подойти поближе, чтобы подобрать нас.
И Питт, и Барнум понимали, что при таком волнении одной чудовищной волны будет достаточно, чтобы швырнуть «Морскую фею» на отель и отправить их вместе на дно. И все же Барнум готов был без колебаний сделать эту одну-единственную попытку.
– Хорошо, так и поступим.
Питт накинул петлю фалькронового линя себе через плечо. Он встал и попытался толчком открыть дверь, ведущую на маленький балкончик в двадцати футах над водой, но давление ветра не позволило ему это сделать. Он даже не успел попросить о помощи, как рабочий отеля оказался рядом.
Они вдвоем навалились на дверь. Как только она чуть приоткрылась, в образовавшуюся щель ворвался ветер и, распахнув дверь, с силой бросил ее на упоры, как будто дверь лягнул мул. Рабочий при этом остался стоять в дверном проеме, и ветер выстрелил его обратно в аппаратную, как из катапульты.
Питт сумел устоять на ногах. Но когда он поднял глаза и увидел идущую прямо на него громадную волну, он поспешил перепрыгнуть через невысокое ограждение балкончика и с переворотом полетел в воду.
Ярость урагана миновала. Глаз бури уже несколько часов назад ушел от «Океанского скитальца», и отель каким-то образом перенес прощальное неистовство Лиззи. Скорость ветра упала до сорока узлов, а средняя высота волн до тридцати футов. Море по-прежнему оставалось бурным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить. Ураган Лиззи ушел на запад и продолжал теперь сеять смерть и разрушения на острове Гаити, чтобы затем съехать с противоположной стороны в Карибское море. Еще двадцать четыре часа, и волнение в тех местах, где прошел величайший шторм в истории, окончательно уляжется.
Грохочущий прибой с каждой минутой угрожающе придвигался все ближе и ближе. Отель уже достаточно приблизился к скалам, чтобы сотни гостей и служащих могли видеть тучи водяных брызг, взлетающих в небо, когда огромные водяные валы разбивались о скалистые утесы. По силе каждый удар напоминал горную лавину. Пена на гребнях волн наталкивалась на отступающую предыдущую волну и целыми пластами взлетала в воздух. До смерти оставалось не больше мили, а скорость дрейфа «Океанского скитальца» приближалась к миле в час.
Взгляды людей то и дело перебегали с берега на «Морскую фею». Маленькое суденышко, как жирная утка, покачивалось на волнах всего в нескольких сотнях ярдов.
Барнум, с ног до головы укутанный в желтый непромокаемый костюм, не обращал внимания на ливень, заряды которого ветер по-прежнему швырял в корму его судна. Он стоял под большим краном и смотрел на палубу, на то место, где раньше находилась большая лебедка, и думал о том, насколько с ней было бы проще. Придется, однако, обойтись лебедкой поменьше, а трос каким-то образом закрепить вручную.
Барнум стоял под прикрытием крана и неотрывно смотрел в бинокль на основание отеля. Все находившиеся на палубе «Морской феи» – и капитан, и четверо членов экипажа, – были привязаны к релингам, чтобы не смыло за борт. Барнум наблюдал, как Питт и Джордино погрузились в воду и исчезли в бурлящей воде. Он различал людей, которые стояли под ударами ветра в дверных проемах и вытравливали концы красного фалькронового линя, которые находились у пловцов под водой.
– Бросьте за борт пару концов с буйками, – приказал Барнум, не отрываясь от бинокля. – И приготовьте багры.
Он молился, чтобы не пришлось подцеплять баграми тела пловцов в том крайнем случае, если они потеряют сознание или не сумеют добраться до высокой кормы судна. Багры прикрепили к восьмифутовым алюминиевым рукояткам, вставленным в трубки, что добавило им дополнительные тридцать футов длины.
Моряки с нетерпением и одновременно с опаской наблюдали за поверхностью моря, но были не в состоянии разглядеть в бушующих волнах Питта или Джордино или заметить пузыри, так как ребризеры пловцов не выпускали выдыхаемый воздух.
– Стоп машина, – приказал Барнум старшему механику.
– Есть стоп машина, капитан, – отозвался механик из машинного отделения.
– Да, пловцы сейчас доставят нам буксирные концы, и тогда нас понесет на отель. Мы должны подойти к ним ближе чем на двести футов, иначе тросов не хватит.
Затем он навел свой бинокль на убийственную береговую линию, которая, казалось, приближалась к ним с невероятной стремительностью.
* * *
Отплыв на сотню футов от отеля, Питт ненадолго всплыл к поверхности, чтобы сориентироваться. Громада «Океанского скитальца», которую ветер и волны неумолимо относили прочь, вздымалась над ним подобно Манхэттену. «Морскую фею» Питту удалось разглядеть только с верхушки волны. Ему показалось, что судно качается на волнах где-то в миле от него, хотя на самом деле до него было меньше ста ярдов. Он засек по компасу направление на судно и вновь ушел в глубину, подальше от волнения, царящего на поверхности.
Линь, который он тащил за собой, с каждым следующим футом становился все тяжелее и все больше затруднял продвижение. Питт благодарил Бога за то, что линь такой тонкий и легкий, – в противном случае он был бы слишком неповоротливым и задача пловца стала бы просто невыполнимой. Чтобы минимизировать гидродинамическое сопротивление, он плыл опустив голову и сложив руки за спиной, под ребризером.
Он старался держаться на такой глубине, чтобы долины между волнами проходили чуть выше и волнение не мешало бы его продвижению вперед. Не однажды он терял направление, но одного взгляда на компас было достаточно, чтобы вернуться на правильный курс. Он изо всех сил работал ластами и упрямо тащил за собой линь. Петля линя врезалась ему в плечо. При продвижении вперед на каждые два фута сильное встречное течение относило пловца на фут назад.
Мышцы на ногах Питта начали болеть, и его продвижение замедлилось. Голова стала кружиться от избытка кислорода, сердце заколотилось от тяжелой нагрузки, дыхание стало затрудненным. Он не мог остановиться или ослабить усилия, потому что в этом случае течение быстро отнесло бы его назад и все труды пошли бы насмарку. Медлить было нельзя. Безразличное море продолжало нести «Океанский скиталец» навстречу катастрофе, и каждая минута была на счету.
Еще десять минут изматывающей работы, и Питт почувствовал, что ему изменяют силы. Тело отказывалось служить. Сознание диктовало удвоить усилия, но мышцы и плоть отказывались повиноваться. Всякой выносливости есть предел. От отчаяния Питт принялся грести руками, пытаясь облегчить нагрузку на ноги, которые с каждым мгновением двигались все тяжелее.
«Интересно, – подумал он, – как дела у Джордино, в каком он положении». Питт твердо знал, что Ал скорее умрет, чем сдастся, тем более что ставкой в игре служила жизнь множества людей, в том числе женщин и детей. Кроме того, Ал здоров как бык. Если в человеческих силах переплыть бурный океан, пользуясь только одной рукой, то Ал это сделает.
Питт не тратил дыхание на разговоры и не спрашивал по радио, как обстоят дела у его друга. Были мгновения, когда он с ужасом чувствовал, что может и не добраться до судна. Тем не менее он усилием воли отбросил пораженческие мысли и заглянул глубоко в себя, пытаясь вызвать к жизни внутренние резервы.
Дыхание Питта теперь с трудом вырывалось из легких, грудь ходила ходуном. Линь за спиной все сильнее тянул назад. Питту казалось, что он взялся перетягивать канат против целого стада слонов. Он попытался припомнить старые рекламные проспекты, в которых силач Чарлз Атлант тащил по рельсам целый локомотив. Испугавшись вдруг, что сбился с пути, он бросил взгляд на компас. Как ни странно, он каким-то чудом умудрился сохранить курс на «Морскую фею».
Перед глазами уже начало темнеть от полного изнеможения. Вдруг он услышал, как какой-то голос произнес его имя.
– Держись, Дирк! – прозвучал в его наушниках крик Барнума. – Мы видим тебя под водой. Теперь всплывай!
Питт послушно поплыл вверх и выскочил на поверхность.
Барнум снова закричал:
– Посмотри налево!
Питт повернулся. До оранжевого буйка на конце линя, ведущего к «Морской фее», было не больше десяти футов. Питт не стал отвечать. Сил у него осталось примерно на пять хороших взмахов ластами, и он потратил их без остатка, чтобы добраться до буйка. Ни разу в жизни он не испытывал такого облегчения, как в тот момент, когда схватился за спасательный линь и перекинул через него руку. Теперь линь оказался прочно зажат у него под мышкой, а буек уперся сзади в плечо.
Пока Барнум и его люди подтягивали его к корме судна, Питт смог наконец расслабиться. Затем они осторожно подцепили багром линь в трех футах позади Питта и подняли его на палубу.
Питт поднял руки, и Барнум ловко снял с его плеча завязанный петлей конец линя. Он прицепил его к крановой лебедке, на которой уже висел линь, доставленный Джордино. Два моряка помогли Питту снять загубник и лицевую маску. Он глубоко вдохнул чистый соленый океанский воздух и обнаружил, что смотрит прямо в ухмыляющуюся физиономию Джордино.
– Копуша, – выговорил не успевший отдышаться Джордино. – Я обогнал тебя на добрые две минуты.
– Мне повезло, что я вообще добрался, – пробормотал Питт между двумя судорожными вздохами.
Пловцы, превратившиеся теперь в зрителей, уселись под прикрытие борта, чтобы до них не доставала вода, которая продолжала захлестывать палубу. Они ждали, пока уляжется сердцебиение и дыхание вернется в норму. Сидя там, они наблюдали, как Барнум подал сигнал Брауну и пятидесятигалонные бочонки, служившие поплавками для невидимого под водой троса, начали один за другим выскакивать откуда-то из-под отеля. Крановая начала вращаться, линь выбрал слабину, и бочонки медленно поползли к «Морской фее». Трос, висящий в воде под стальными поплавками, извивался в воде как змея. Через десять минут первые бочонки уже стучали в корпус исследовательского судна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Я правильно понял, что вы собираетесь воспользоваться обрывками якорных канатов для буксировки отеля? – спросил Мортон, стоявший с противоположной стороны стола. – Мне сказали, что судно НУМА – океанский буксир.
– Когда-то «Морская фея» была им, – ответил Питт. – Но это в прошлом. Ее переоборудовали из ледокольного буксира в исследовательское судно. Большую лебедку и буксирный трос при этом сняли. Сейчас на ней есть только кран для подъема спускаемых аппаратов. Придется импровизировать и обойтись тем, что есть.
– Тогда какой от вашего судна толк? – сердито спросил Мортон.
– Поверьте мне, – посмотрел ему прямо в глаза Питт, – если мы сможем зацепить отель, то у «Феи» хватит мощности, чтобы его отбуксировать.
– А как вы доставите концы тросов на «Морскую фею»? – поинтересовался Браун. – Стоит их размотать, и они опустятся на дно.
Питт перевел глаз на главного инженера:
– Мы переправим их на плаву.
– На плаву?
– У вас на борту должны быть пятидесятигаллонные бочонки?
– Здорово придумано, мистер Питт. Я понял, что вы имеете в виду.
Браун немного помолчал, размышляя:
– У нас есть несколько с машинным маслом для генераторов, с пищевым маслом для камбуза и с жидким мылом для уборки.
– Нам пригодятся все пустые бочонки, сколько сможете наскрести.
Браун обернулся к четверым рабочим, стоявшим в сторонке.
– Как можно быстрее соберите все пустые бочонки и освободите остальные.
– Когда вы и ваши люди будете разматывать канаты, – объяснил Питт, – привязывайте, пожалуйста, по бочонку через каждые двадцать футов. Мы придадим тросам плавучесть, и их можно будет подтащить к «Морской фее».
Браун кивнул.
– Считайте, дело сделано...
– Если четыре троса не удержали нас на якоре, – вмешался Мортон, – какие у вас основания считать, что эти два выдержат нагрузку и не лопнут?
– Во-первых, – терпеливо объяснил Питт, – шторм заметно утих. Во-вторых, концы будут короче и меньше подвержены чрезмерным нагрузкам. И наконец, мы потащим отель узким торцом вперед. Когда же он стоял на якоре, натиск шторма приходился на его широкую фронтальную стену.
Не дожидаясь реакции Мортона, Питт вновь обернулся к Брауну:
– Дальше. Мне понадобится хороший механик или машинист, чтобы сплести тросы и сделать на их концах проушины. Тогда их можно будет завести за ворот лебедки «Морской феи» и соединить.
– Это я сделаю сам, – заверил его Браун. Он остановился на мгновение, а затем продолжил: – Надеюсь, вы знаете, как переправить тросы на ваше судно? Они ни за что не поплывут туда сами, по крайней мере при таком волнении.
– Это самое интересное, – ответил Питт. – Нам потребуется линь длиной в несколько сотен футов, желательно маленького диаметра, но с прочностью на разрыв, как у стального троса.
– У меня в кладовой есть две пятисотфутовые катушки подходящего фалькронового линя. Он плотного плетения, тонкий, легкий и способен выдержать танк Паттона.
– Привяжите к концу каждого каната по двухсотфутовому концу линя.
– Я понимаю, что с помощью линя можно будет подтащить тяжелый трос к вашему судну, но как вы собираетесь доставить туда линь?
Питт и Джордино обменялись понимающими взглядами.
– Это уже наша задача, – сказал Питт с мрачной улыбкой.
– Надеюсь, что на это не потребуется много времени, – угрюмо произнес Мортон, указывая за окно. – Время – товар, которого нам может и не хватить.
Головы всех присутствующих синхронно повернулись к окну, как будто следили за мячом во время теннисного матча. Люди увидели, что до грозной береговой линии осталось чуть больше двух миль. И по обе стороны, насколько хватало взгляда, громадные волны неустанно бились о бесконечную, казалось, гряду скал.
* * *
Оказавшись в аппаратной с работающим кондиционером в одном из углов отеля, Питт быстро разложил на полу содержимое своего тюка. Первым делом он натянул на себя привычный укороченный мокрый гидрокостюм из неопрена. Он выбрал в данном случае именно укороченный гидрокостюм, так как температура воды, слава богу, оставалась тропической и Питт не видел необходимости в более тяжелом гидрокостюме – хоть сухом, хоть мокром. Кроме того, ему всегда нравилась свобода движений, которую давал укороченный гидрокостюм, так как руки ниже локтей и ноги ниже колен оставались открытыми. За гидрокостюмом последовали компенсатор плавучести и лицевая маска «Скуба Про». Он застегнул на себе пояс с грузами и проверил предохранительную защелку, которая при необходимости должна расстегиваться мгновенно.
Затем он присел, чтобы один из работников отеля помог ему поднять на спину ребризер – дыхательный аппарат, работающий по замкнутому циклу. И Питт, и Джордино полагали, что компактный ребризер даст им большую свободу движений, чем два громоздких стальных баллона со сжатым воздухом. В замкнутом ребризере, как и в акваланге, пловец делает вдох через регулятор и дышит при этом сжатым газом из баллона. Но после этого выдыхаемый воздух сохраняется и перерабатывается. Воздух проходит через поглотитель, который удаляет из него двуокись углерода, а запас кислорода в баллоне пополняется. Аппарат SIVA-55, которым пользовались Питт и Джордино, был разработан военными для проведения под водой тайных операций.
В последнюю очередь Питт проверил систему подводной связи фирмы «Оушен Текнолоджи Системз». Ее приемник был прикреплен к ремешку маски.
– Ал, ты меня слышишь?
Джордино, проделывавший эту же операцию в противоположном конце отеля, ответил будто через подушку:
– Каждое слово.
– Что-то ты необычно связно разговариваешь.
– Только попробуй давить на меня. Будешь давить, я подам в отставку и отправлюсь наверх пить коктейли.
Питт улыбнулся чувству юмора, без которого Ала невозможно было себе представить. Если Дирк и мог положиться на кого-то в этом мире, то именно на Джордино.
– Я готов, жду тебя.
– Командуй.
– Мистер Браун!
– Эмлин.
– О'кей, Эмлин, пусть ваши люди дежурят у лебедок, пока мы не дадим сигнал выпускать потихоньку тросы и бочки.
Из зала, где располагались громадные лебедки для якорных канатов, отозвался Браун:
– Будем ждать вашего сигнала.
– Держите пальцы скрещенными, – сказал Питт, натягивая ласты.
– Бог вам в помощь, ребята, и удачи, – ответил Браун.
Питт кивнул одному из рабочих Брауна, стоявшему рядом с катушкой фалькронового линя. Этот крепкий коротышка настаивал, чтобы его звали Криттер.
– Выпускайте линь понемногу. Если почувствуете, что он натянулся, быстро отпустите, иначе вы можете помешать моему продвижению.
– Пойдет легко и непринужденно, – заверил его Криттер.
Затем Питт вызвал «Морскую фею»:
– Пол, вы готовы принять буксирные концы?
– Как только вы их доставите, – раздался в приемнике твердый голос Барнума. Его слова посылал в эфир специальный передатчик, который спустили в воду с кормы «Морской феи».
– Мы с Алом можем подтащить к вам под водой только двести футов линя. Вам придется подойти поближе, чтобы подобрать нас.
И Питт, и Барнум понимали, что при таком волнении одной чудовищной волны будет достаточно, чтобы швырнуть «Морскую фею» на отель и отправить их вместе на дно. И все же Барнум готов был без колебаний сделать эту одну-единственную попытку.
– Хорошо, так и поступим.
Питт накинул петлю фалькронового линя себе через плечо. Он встал и попытался толчком открыть дверь, ведущую на маленький балкончик в двадцати футах над водой, но давление ветра не позволило ему это сделать. Он даже не успел попросить о помощи, как рабочий отеля оказался рядом.
Они вдвоем навалились на дверь. Как только она чуть приоткрылась, в образовавшуюся щель ворвался ветер и, распахнув дверь, с силой бросил ее на упоры, как будто дверь лягнул мул. Рабочий при этом остался стоять в дверном проеме, и ветер выстрелил его обратно в аппаратную, как из катапульты.
Питт сумел устоять на ногах. Но когда он поднял глаза и увидел идущую прямо на него громадную волну, он поспешил перепрыгнуть через невысокое ограждение балкончика и с переворотом полетел в воду.
Ярость урагана миновала. Глаз бури уже несколько часов назад ушел от «Океанского скитальца», и отель каким-то образом перенес прощальное неистовство Лиззи. Скорость ветра упала до сорока узлов, а средняя высота волн до тридцати футов. Море по-прежнему оставалось бурным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить. Ураган Лиззи ушел на запад и продолжал теперь сеять смерть и разрушения на острове Гаити, чтобы затем съехать с противоположной стороны в Карибское море. Еще двадцать четыре часа, и волнение в тех местах, где прошел величайший шторм в истории, окончательно уляжется.
Грохочущий прибой с каждой минутой угрожающе придвигался все ближе и ближе. Отель уже достаточно приблизился к скалам, чтобы сотни гостей и служащих могли видеть тучи водяных брызг, взлетающих в небо, когда огромные водяные валы разбивались о скалистые утесы. По силе каждый удар напоминал горную лавину. Пена на гребнях волн наталкивалась на отступающую предыдущую волну и целыми пластами взлетала в воздух. До смерти оставалось не больше мили, а скорость дрейфа «Океанского скитальца» приближалась к миле в час.
Взгляды людей то и дело перебегали с берега на «Морскую фею». Маленькое суденышко, как жирная утка, покачивалось на волнах всего в нескольких сотнях ярдов.
Барнум, с ног до головы укутанный в желтый непромокаемый костюм, не обращал внимания на ливень, заряды которого ветер по-прежнему швырял в корму его судна. Он стоял под большим краном и смотрел на палубу, на то место, где раньше находилась большая лебедка, и думал о том, насколько с ней было бы проще. Придется, однако, обойтись лебедкой поменьше, а трос каким-то образом закрепить вручную.
Барнум стоял под прикрытием крана и неотрывно смотрел в бинокль на основание отеля. Все находившиеся на палубе «Морской феи» – и капитан, и четверо членов экипажа, – были привязаны к релингам, чтобы не смыло за борт. Барнум наблюдал, как Питт и Джордино погрузились в воду и исчезли в бурлящей воде. Он различал людей, которые стояли под ударами ветра в дверных проемах и вытравливали концы красного фалькронового линя, которые находились у пловцов под водой.
– Бросьте за борт пару концов с буйками, – приказал Барнум, не отрываясь от бинокля. – И приготовьте багры.
Он молился, чтобы не пришлось подцеплять баграми тела пловцов в том крайнем случае, если они потеряют сознание или не сумеют добраться до высокой кормы судна. Багры прикрепили к восьмифутовым алюминиевым рукояткам, вставленным в трубки, что добавило им дополнительные тридцать футов длины.
Моряки с нетерпением и одновременно с опаской наблюдали за поверхностью моря, но были не в состоянии разглядеть в бушующих волнах Питта или Джордино или заметить пузыри, так как ребризеры пловцов не выпускали выдыхаемый воздух.
– Стоп машина, – приказал Барнум старшему механику.
– Есть стоп машина, капитан, – отозвался механик из машинного отделения.
– Да, пловцы сейчас доставят нам буксирные концы, и тогда нас понесет на отель. Мы должны подойти к ним ближе чем на двести футов, иначе тросов не хватит.
Затем он навел свой бинокль на убийственную береговую линию, которая, казалось, приближалась к ним с невероятной стремительностью.
* * *
Отплыв на сотню футов от отеля, Питт ненадолго всплыл к поверхности, чтобы сориентироваться. Громада «Океанского скитальца», которую ветер и волны неумолимо относили прочь, вздымалась над ним подобно Манхэттену. «Морскую фею» Питту удалось разглядеть только с верхушки волны. Ему показалось, что судно качается на волнах где-то в миле от него, хотя на самом деле до него было меньше ста ярдов. Он засек по компасу направление на судно и вновь ушел в глубину, подальше от волнения, царящего на поверхности.
Линь, который он тащил за собой, с каждым следующим футом становился все тяжелее и все больше затруднял продвижение. Питт благодарил Бога за то, что линь такой тонкий и легкий, – в противном случае он был бы слишком неповоротливым и задача пловца стала бы просто невыполнимой. Чтобы минимизировать гидродинамическое сопротивление, он плыл опустив голову и сложив руки за спиной, под ребризером.
Он старался держаться на такой глубине, чтобы долины между волнами проходили чуть выше и волнение не мешало бы его продвижению вперед. Не однажды он терял направление, но одного взгляда на компас было достаточно, чтобы вернуться на правильный курс. Он изо всех сил работал ластами и упрямо тащил за собой линь. Петля линя врезалась ему в плечо. При продвижении вперед на каждые два фута сильное встречное течение относило пловца на фут назад.
Мышцы на ногах Питта начали болеть, и его продвижение замедлилось. Голова стала кружиться от избытка кислорода, сердце заколотилось от тяжелой нагрузки, дыхание стало затрудненным. Он не мог остановиться или ослабить усилия, потому что в этом случае течение быстро отнесло бы его назад и все труды пошли бы насмарку. Медлить было нельзя. Безразличное море продолжало нести «Океанский скиталец» навстречу катастрофе, и каждая минута была на счету.
Еще десять минут изматывающей работы, и Питт почувствовал, что ему изменяют силы. Тело отказывалось служить. Сознание диктовало удвоить усилия, но мышцы и плоть отказывались повиноваться. Всякой выносливости есть предел. От отчаяния Питт принялся грести руками, пытаясь облегчить нагрузку на ноги, которые с каждым мгновением двигались все тяжелее.
«Интересно, – подумал он, – как дела у Джордино, в каком он положении». Питт твердо знал, что Ал скорее умрет, чем сдастся, тем более что ставкой в игре служила жизнь множества людей, в том числе женщин и детей. Кроме того, Ал здоров как бык. Если в человеческих силах переплыть бурный океан, пользуясь только одной рукой, то Ал это сделает.
Питт не тратил дыхание на разговоры и не спрашивал по радио, как обстоят дела у его друга. Были мгновения, когда он с ужасом чувствовал, что может и не добраться до судна. Тем не менее он усилием воли отбросил пораженческие мысли и заглянул глубоко в себя, пытаясь вызвать к жизни внутренние резервы.
Дыхание Питта теперь с трудом вырывалось из легких, грудь ходила ходуном. Линь за спиной все сильнее тянул назад. Питту казалось, что он взялся перетягивать канат против целого стада слонов. Он попытался припомнить старые рекламные проспекты, в которых силач Чарлз Атлант тащил по рельсам целый локомотив. Испугавшись вдруг, что сбился с пути, он бросил взгляд на компас. Как ни странно, он каким-то чудом умудрился сохранить курс на «Морскую фею».
Перед глазами уже начало темнеть от полного изнеможения. Вдруг он услышал, как какой-то голос произнес его имя.
– Держись, Дирк! – прозвучал в его наушниках крик Барнума. – Мы видим тебя под водой. Теперь всплывай!
Питт послушно поплыл вверх и выскочил на поверхность.
Барнум снова закричал:
– Посмотри налево!
Питт повернулся. До оранжевого буйка на конце линя, ведущего к «Морской фее», было не больше десяти футов. Питт не стал отвечать. Сил у него осталось примерно на пять хороших взмахов ластами, и он потратил их без остатка, чтобы добраться до буйка. Ни разу в жизни он не испытывал такого облегчения, как в тот момент, когда схватился за спасательный линь и перекинул через него руку. Теперь линь оказался прочно зажат у него под мышкой, а буек уперся сзади в плечо.
Пока Барнум и его люди подтягивали его к корме судна, Питт смог наконец расслабиться. Затем они осторожно подцепили багром линь в трех футах позади Питта и подняли его на палубу.
Питт поднял руки, и Барнум ловко снял с его плеча завязанный петлей конец линя. Он прицепил его к крановой лебедке, на которой уже висел линь, доставленный Джордино. Два моряка помогли Питту снять загубник и лицевую маску. Он глубоко вдохнул чистый соленый океанский воздух и обнаружил, что смотрит прямо в ухмыляющуюся физиономию Джордино.
– Копуша, – выговорил не успевший отдышаться Джордино. – Я обогнал тебя на добрые две минуты.
– Мне повезло, что я вообще добрался, – пробормотал Питт между двумя судорожными вздохами.
Пловцы, превратившиеся теперь в зрителей, уселись под прикрытие борта, чтобы до них не доставала вода, которая продолжала захлестывать палубу. Они ждали, пока уляжется сердцебиение и дыхание вернется в норму. Сидя там, они наблюдали, как Барнум подал сигнал Брауну и пятидесятигалонные бочонки, служившие поплавками для невидимого под водой троса, начали один за другим выскакивать откуда-то из-под отеля. Крановая начала вращаться, линь выбрал слабину, и бочонки медленно поползли к «Морской фее». Трос, висящий в воде под стальными поплавками, извивался в воде как змея. Через десять минут первые бочонки уже стучали в корпус исследовательского судна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55