..
– Черт возьми, что он творит? – опешил Джонс. – Такое впечатление, будто отсюда выметают всех, кто попадется под руку.
– Именно это он и делает, – сказал Казье. – Но зачем?
– Внимание всем самолетам, опасность в зоне воздушного движения. Борт американского самолета два-ноль-девять-девять, разрешаю заходить на посадку, вам отведена запасная полоса один-девять правая. “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вижу вас на радаре, вы находитесь в десяти милях к северу от порта Сан-Франциско. Каковы ваши намерения?
– Я “Фокстрот Ромео” ноль-первый, прошу дать разрешение на экстренное вхождение в аэронавигационную зону класса Б, скорость пять-ноль-ноль узлов, и предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя, – прозвучал ответ.
– “Фокстрот Ромео” ноль один... Опять этот проклятый истребитель! – вырвалось у Джонса. – Командир, он снова у нас на хвосте!
– Ему ни за что на свете не позволят спикировать сюда на скорости пятьсот узлов, – сказал Казье. – Это невозможно.
– Ладно, “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вам разрешено на максимально допустимой скорости войти в аэронавигационную зону класса Б, чтобы блокировать пространство в радиусе пяти морских миль вокруг аэропорта Сан-Франциско и принять предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя. Оставайтесь на этой частоте.
– О боже, ему дали карт-бланш! – Казье опешил. – Никакой оператор не вправе давать такие разрешения!
– И все-таки он получил их, – Джоне хмыкнул. – И теперь собирается стереть нас в порошок. Что будем делать, командир?
Казье стал оседать на пол. Сейчас он напоминал проколотый автомобильный баллон, из которого медленно выходит воздух.
Джоне впервые за все время увидел настоящий ужас, отразившийся на его лице. Казье смотрел в открытый грузовой люк L-600, как будто пытался разглядеть в темноте истребитель, выбирающий позицию для стрельбы.
– Дружище, мы можем сдаться в плен, – добавил Джонс. – Скажи ему, что мы сдаемся. По-моему, это лучше, чем умереть.
– Я никогда не сдамся! – выпалил Казье. – Слышишь, никогда!
Он подошел к панели бортовой связи и нажал кнопку микрофона.
– Аист, а ну-ка, живо лети в Сан-Франциско, к зданиям терминала.
L-600 тотчас накренился на левое крыло и начал снижаться. Казье переключил рацию на ультракоротковолновый диапазон.
– Внимание истребителю F-16, говорит Анри Казье. У меня на борту несколько тонн взрывчатки, и я готов сбросить ее на международный аэропорт Сан-Франциско, если вы не покинете этот район.
– Казье, ты отправишься на тот свет намного раньше, чем думаешь, – произнес мужской голос на той же частоте. – Я настигну тебя в двух минутах лета от аэропорта, а ракеты могу выпустить хоть сейчас – ты уже находишься в пределах их досягаемости (Винсенти блефовал, у него вообще не было ракет, а на расстояние прицельного огня он мог выйти не раньше чем через тридцать-сорок секунд). Бросай взрывчатку прямо сейчас, в залив, и уходи от берега. Потом повернешь на север, и я провожу тебя на базу морской авиации Аламеда.
Повернувшись к Джонсу, Казье крикнул:
– Готовь к сбрасыванию вторую тележку. Затем произнес в микрофон:
– А откуда мне знать, что вы меня не убьете после того, как я выполню все ваши приказы?
– Я не собираюсь давать тебе, сукин сын, никаких ручательств, кроме одного: если ты сейчас же не отвернешь от берега, то через три секунды будешь трупом. Какой вариант тебя больше устраивает?
– Хорошо, я сбрасываю взрывчатку. Только не выпускайте ракеты.
Он направился к Круллу. Общими усилиями они вытолкнули вторую тележку в грузовой люк, когда до мыса Фуллерс, начинавшегося к северу от аэропорта, оставалось несколько сотен ярдов. Затем Казье взял в руки микрофон и нажал кнопку бортовой связи.
– Аист, сбавь скорость и поверни на север... а потом снова возьми курс на международный аэропорт и газуй на всю катушку.
И еще раз переключил рацию на УКВ.
– Готово. Взрывчатка сброшена, теперь я поворачиваю на север. Ваша взяла! Я хочу выступить с официальным обращением ко всем, кто слышит меня на этой частоте. Я, Анри Казье, сдаюсь в плен военно-воздушным силам Соединенных Штатов Америки при условии, что по мне не будет открыт огонь. А чтобы не было так называемого “несчастного случая”, призываю вас быть моими свидетелями.
– Черт возьми, да ты совсем рехнулся! – заорал Джонс, пытаясь перекричать свист ветра и рев авиационных турбин. – Ты собираешься сбросить последнюю тележку на международный аэропорт? Господи, тогда-то уж он наверняка выпустит по нам ракету... Иисус, пресвятая богородица...
– Будь у него ракеты, он бы уже давно сбил нас, – резонно заметил Казье. – У него только пушки, как и у предыдущего истребителя. Скорее всего, этот пилот хочет подождать, пока мы вылетим на середину залива, чтобы потом открыть огонь. Поэтому, я надеюсь, он не успеет догнать нас, когда мы повернем и наберем скорость. Вот так, безнаказанно, мне еще никто не угрожал. – Он бросил микрофон, затем подошел к стойке с парашютами и надел один из них. – Мы сбросим взрывчатку на аэропорт Сан-Франциско, а чуть позже незаметно парашютируемся. Аист включит автопилот и прыгнет с нами.
– Ошибаешься, никто никуда прыгать не будет, – сказал Джонс.
Пока Казье застегивал лямки парашюта, Джоне быстро нагнулся, одной рукой приподнял штанину своей спецовки, а другой вынул небольшой автоматический пистолет из кобуры, прикрепленной к его лодыжке.
– Заложи руки за голову и поворачивайся ко мне спиной.
– Что такое? – изумленно уставившись на пистолет, спросил Казье.
– Полиция, Казье. – Свободной рукой Джонс достал из заднего кармана бумажник, раскрыл, чтобы показать пятиконечную звезду, закрыл и сунул за пояс. – Ты задержан, подонок. Поворачивайся, живо.
– Шериф Джонс, если вы начнете стрелять в этом отсеке, мы оба окажемся в аду.
– Да, но сначала я увижу твою смерть, – сказал Джонс. – Отойди в тот конец отсека и повернись лицом к борту. Ну, пошевеливайся.
Когда Казье, который медленно двинулся к левому борту транспортника, обошел третью тележку с грузом, Джонс шагнул к переговорному устройству и нажал кнопку.
– Аист, это Джонс. Поворот на Сан-Франциско отменяется, держи курс на середину залива. Именем закона ты арестован. Я федеральный шериф, и, если ты поведешь самолет к берегу...
Внезапно L-600 накренился – так резко, будто выполнял “бочку”. Услышав слово “шериф”, Корхонен бросил самолет на левое крыло, и Джонс на несколько секунд потерял равновесие. Этого времени бельгийцу оказалось достаточно. Казье мгновенно упал на колени, – вот почему первая пуля Джонса пролетела мимо, – выхватил из правого голенища сапога автоматический “вальтер”, увернулся от второго выстрела, отпрыгнул в сторону грузового люка, а затем несколько раз нажал на курок. Он целился в сердце Джонса, но попал в горло и голову. Переодетый шериф успел сделать еще три выстрела и замертво рухнул на пол.
– Пора кончать с этим проклятым занятием, – пытаясь подняться на ноги, пробормотал Казье. – Если дела так и дальше пойдут, то скоро власти начнут залезать ко мне в постель.
Одна пуля задела его левую ногу, разодрав кожу от колена до лодыжки. Превозмогая боль, он встал, проковылял вперед и сел рядом с Корхоненом. Затем сказал:
– Молодчина, Аист. Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Таких, как ты, в моей организации всего несколько человек.
– Спасибо, сэр. – Аист осклабился, обнажив два ряда гнилых зубов. – У нас падает давление во втором двигателе. Должно быть, пуля попала в маслопровод. В воздухе продержимся не больше десяти минут. Какие будут приказания?
– Нам нужно кое с кем свести счеты. Потом мы уберемся отсюда, получим деньги и укроемся в Мексике, – сказал Казье и показал в сторону международного аэропорта Сан-Франциско. – Веди самолет к главному терминалу, Аист. Начнешь огибать его справа, но в последнее мгновение свернешь прямо к нему. Тележку я приготовлю заранее. После этого ты возьмешь курс на юг, вдоль берега, поднимешься на среднюю высоту, поставишь автопилот, и мы оба выпрыгнем с парашютами. Проберемся к центральной равнине и свяжемся с нашими мексиканскими агентами. Еще раз спасибо, Дружище.
Он хлопнул Корхонена по плечу и вернулся в грузовой отсек.
Однако там он наткнулся на непредвиденное препятствие. Тело Джонса лежало в хвостовой части отсека между оставшейся тележкой и грузовым люком. Как Казье ни старался, со своей раненой ногой он не мог сдвинуть с места трехсотфунтовую тушу убитого шерифа. Взрывчатка оказалась запертой в самолете.
Он пожал плечами, запихнул “вальтер” поглубже в голенище сапога, сунул за пазуху несколько пачек стодолларовых купюр, затянул лямки парашюта и взвесил на руке две оставшиеся гранаты.
– Ну, прощай, Аист, – ни к кому не обращаясь, сказал он. – Ты был хорошим пилотом.
Затем вынул из каждой гранаты предохранительную чеку, положил обе на штабель ящиков со взрывчаткой и выпрыгнул в грузовой люк, держа руку на кольце парашюта.
На последних трехстах футах, оставшихся до коммерческого терминала международного аэропорта Сан-Франциско” Тадделе Корхонен уже не смотрел на красные индикаторы работы двигателей. К чему жалеть эту допотопную посудину, думал он, если ее все равно придется бросить? Увидев внизу посадочные полосы девятнадцать-левая и девятнадцать-правая, он немного отвернул на север. На рулежных дорожках Х-образного бетонного поля стояло множество готовых к вылету самолетов, круглое здание главного терминала было окружено широкофюзеляжными аэробусами и машинами обслуживания. Когда купол терминала скрылся под носом транспортника, Аист дважды нажал кнопку бортовой связи, давая знать хозяину, что пора сбрасывать груз, а затем резко потянул штурвал на себя и круто пошел вверх...
Первый взрыв был не слишком громким. Корхонен, сосредоточившийся на наборе высоты, просто не обратил на него внимания.
Следующий взрыв оказался в сотни раз мощнее. Он и сейчас не успел ничего понять, лишь почувствовал жгучую боль в затылке, прежде чем его тело и остальное содержимое транспортного самолета L-600 было разорвано на части ударной волной от взрыва двух с лишним тонн сдетонировавшей взрывчатки.
* * *
Винсенти выругался. Проклятье, он ведь знал, что Казье выкинет что-нибудь подобное. Дерьмо! Та же самая уловка, на которую поддалась Маккензи: сделать вид, что сдается, а затем нанести удар и скрыться. Ну нет, он этого так не оставит. Винсенти решил во что бы то ни стало покончить с Казье. Он блефовал, когда сказал, что готов сбить транспортник ракетой, но ничуть не кривил душой, говоря о своем желании увидеть Казье мертвым. Это не было блефом.
К несчастью, ему не удалось вовремя начать атаку.
Когда Казье отвернул от международного аэропорта Сан-Франциско, Винсенти расслабился – был уверен в победе, – и вот, всего несколько секунд спустя, со всем своим огромным преимуществом в высоте, скорости, маневренности и вооружении, уже не мог угнаться за тихоходным гражданским транспортником, не рискуя при этом свалиться в штопор или на выходе из пике врезаться в постройки на берегу залива. У него не было выбора – только уменьшить тягу до минимальной и как можно больше увеличить радиус виража, вследствие чего L-600 ненадолго выпал из сектора радарного наблюдения. Тем временем Казье сообщил о том, что сбросил груз в залив, – Винсенти не поверил, что террорист такого пошиба может добровольно избавиться от всей своей взрывчатки, – а еще позже погасил бортовые огни и вновь взял курс на Сан-Франциско. Винсенти оказался в положении, не позволявшем ни атаковать, ни даже уследить за целью. Через несколько секунд он” правда, догнал транспортник, но Казье уже на полной скорости летел над аэропортом. В тот самый миг, когда Винсенти положил палец на гашетку и увидел на электронном табло шлема надпись “В ЗОНЕ ПРИЦЕЛЬНОЙ СТРЕЛЬБЫ”, нос транспортника начал подниматься, и...
И затем L-600 исчез в клубах ослепительно яркого пламени. Взрыв последовал сразу за вспышкой, сверкнувшей в открытом отверстии грузового люка. Винсенти машинально включил дожигатель топлива, до предела выжал педаль газа, дернул на себя рычаг управления и взмыл в черное небо, подальше от этой смертоносной кометы.
Когда его глаза вновь обрели способность видеть, он снизился и облетел вокруг аэропорта. Тот представлял собой ужасающее зрелище. Объятые пламенем останки . L-600 рухнули на центральный терминал, превратив в руины диспетчерскую вышку и все западное крыло здания, а оставшуюся часть залив морем огня. Всего через несколько секунд после их падения терминал горел так, будто пожар бушевал не меньше часа. Искореженные обломки транспортника разлетелись гигантским веером, искромсав и сметя в сторону южного терминала сотни машин и автобусов, стоявших у выходов на летное поле. Пламя с невероятной скоростью перекидывалось с одного уцелевшего самолета на другой. Винсенти насчитал двенадцать горящих авиалайнеров. Из дыма то и дело поднимались столбы огня – взрывались топливные баки, – почти достигавшие высоты, на которой Винсенти кружил над аэропортом...
И вдруг он увидел освещенного снизу отблесками пожара парашютиста, вынырнувшего из темноты приблизительно в полумиле от него.
Невообразимо! Кому-то удалось выпрыгнуть из транспортника всего за несколько секунд до взрыва!
Казье! Не раздумывая, Винсенти повернул истребитель к быстро снижающейся белой точке. Сейчас он смотрел только на нее. Вероятно, Казье услышал рев приближающегося реактивного самолета или разглядел его бортовые огни, потому что парашют заскользил по наклонной траектории – человек, паривший под его куполом, натянул две правые стропы – и стал опускаться еще быстрее.
Дальнейшие события произошли с молниеносной быстротой. С середины летного поля всего в нескольких сотнях футов перед носом F-16 внезапно взмыл в небо вертолет – то ли пожарный, то ли спасательный. Чтобы избежать столкновения, Винсенти резко отвернул влево и тотчас потерял парашютиста из виду. Когда он смог вернуться на прежний курс, Казье уже бежал по земле. У Винсенти мелькнула мысль расстрелять его из пушки, но в район аварии как раз начали прибывать пожарные вертолеты. Стрельба на бреющем полете сейчас грозила новыми катастрофами. Ему оставалось лишь снова набрать высоту, покинуть аэронавигационную зону класса Б международного аэропорта Сан-Франциско и взять курс на базу ВВС Бил, стараясь не думать о предстоящем разговоре с начальством.
* * *
Двое служащих со станции воздушной береговой охраны, находившейся к северу, за международным аэропортом Сан-Франциско, не могли поверить своим глазам, когда увидели взрыв над центральным терминалом. Это зрелище можно было сравнить разве что с кадрами видеосъемки, запечатлевшей какой-нибудь удачный бомбовый удар во время войны в Персидском заливе. Они слышали рев достаточно большого двухмоторного транспортного самолета, пронесшегося над их ангаром, вышли посмотреть, а затем увидели взрыв, от которого земля под ногами заходила ходуном.
Но даже последовавшие разрушения поразили их меньше, чем парашютист, камнем свалившийся с неба и едва не угодивший на ограду аэропорта.
– Боже... неужели он выпрыгнул из этого транспортника? – вырвалось у одного.
– Везучий парень, – заметил другой. – Вовремя выпрыгнуть из самолета, да еще пролететь в нескольких дюймах от ограды! По-моему, он повредил ногу.
Они подбежали к человеку, лежавшему на земле. Один служащий склонился над ним, другой бросился к парашюту, чтобы сложить его и не дать ветру потянуть парашютиста в сторону залива.
– Эй, Тод! – стараясь перекричать рев пламени и грохот взрывов, окликнул его первый моряк. – Сходи за рацией и...
Второй моряк, занятый парашютом, не расслышал его слов. В этот миг мимо пронеслись пожарные машины, спешившие к месту катастрофы.
– Что ты сказал, Уилл?
Ответа не последовало.
Он расстелил парашют на земле и обернулся.
– Что ты сказал?
Уилл лежал на траве в нескольких футах от ограды. Вся верхняя часть его головы была снесена пулей крупного калибра. Парашютист стоял на ногах, нацелив пистолет прямо в лицо второму служащему. Он увидел вспышку огня, услышал хлопок выстрела, а затем наступила темнота.
Казье отстегнул парашют, скатал его и отнес в ангар. Там стоял пикап, принадлежавший двум убитым служащим. Бросив парашют за заднее сиденье пикапа, он вернулся к их телам, вынул из нагрудных карманов удостоверения личности и переоделся в спецовку, снятую с одного из них. Затем сел за руль машины и включил зажигание.
* * *
Рассвет застал его уже на мексиканской границе. Еще через некоторое время он укрылся в одном из своих убежищ в Мексике. Вспоминая о транспортнике, врезавшемся в центральный терминал международного аэропорта Сан-Франциско, Казье криво усмехался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Черт возьми, что он творит? – опешил Джонс. – Такое впечатление, будто отсюда выметают всех, кто попадется под руку.
– Именно это он и делает, – сказал Казье. – Но зачем?
– Внимание всем самолетам, опасность в зоне воздушного движения. Борт американского самолета два-ноль-девять-девять, разрешаю заходить на посадку, вам отведена запасная полоса один-девять правая. “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вижу вас на радаре, вы находитесь в десяти милях к северу от порта Сан-Франциско. Каковы ваши намерения?
– Я “Фокстрот Ромео” ноль-первый, прошу дать разрешение на экстренное вхождение в аэронавигационную зону класса Б, скорость пять-ноль-ноль узлов, и предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя, – прозвучал ответ.
– “Фокстрот Ромео” ноль один... Опять этот проклятый истребитель! – вырвалось у Джонса. – Командир, он снова у нас на хвосте!
– Ему ни за что на свете не позволят спикировать сюда на скорости пятьсот узлов, – сказал Казье. – Это невозможно.
– Ладно, “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вам разрешено на максимально допустимой скорости войти в аэронавигационную зону класса Б, чтобы блокировать пространство в радиусе пяти морских миль вокруг аэропорта Сан-Франциско и принять предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя. Оставайтесь на этой частоте.
– О боже, ему дали карт-бланш! – Казье опешил. – Никакой оператор не вправе давать такие разрешения!
– И все-таки он получил их, – Джоне хмыкнул. – И теперь собирается стереть нас в порошок. Что будем делать, командир?
Казье стал оседать на пол. Сейчас он напоминал проколотый автомобильный баллон, из которого медленно выходит воздух.
Джоне впервые за все время увидел настоящий ужас, отразившийся на его лице. Казье смотрел в открытый грузовой люк L-600, как будто пытался разглядеть в темноте истребитель, выбирающий позицию для стрельбы.
– Дружище, мы можем сдаться в плен, – добавил Джонс. – Скажи ему, что мы сдаемся. По-моему, это лучше, чем умереть.
– Я никогда не сдамся! – выпалил Казье. – Слышишь, никогда!
Он подошел к панели бортовой связи и нажал кнопку микрофона.
– Аист, а ну-ка, живо лети в Сан-Франциско, к зданиям терминала.
L-600 тотчас накренился на левое крыло и начал снижаться. Казье переключил рацию на ультракоротковолновый диапазон.
– Внимание истребителю F-16, говорит Анри Казье. У меня на борту несколько тонн взрывчатки, и я готов сбросить ее на международный аэропорт Сан-Франциско, если вы не покинете этот район.
– Казье, ты отправишься на тот свет намного раньше, чем думаешь, – произнес мужской голос на той же частоте. – Я настигну тебя в двух минутах лета от аэропорта, а ракеты могу выпустить хоть сейчас – ты уже находишься в пределах их досягаемости (Винсенти блефовал, у него вообще не было ракет, а на расстояние прицельного огня он мог выйти не раньше чем через тридцать-сорок секунд). Бросай взрывчатку прямо сейчас, в залив, и уходи от берега. Потом повернешь на север, и я провожу тебя на базу морской авиации Аламеда.
Повернувшись к Джонсу, Казье крикнул:
– Готовь к сбрасыванию вторую тележку. Затем произнес в микрофон:
– А откуда мне знать, что вы меня не убьете после того, как я выполню все ваши приказы?
– Я не собираюсь давать тебе, сукин сын, никаких ручательств, кроме одного: если ты сейчас же не отвернешь от берега, то через три секунды будешь трупом. Какой вариант тебя больше устраивает?
– Хорошо, я сбрасываю взрывчатку. Только не выпускайте ракеты.
Он направился к Круллу. Общими усилиями они вытолкнули вторую тележку в грузовой люк, когда до мыса Фуллерс, начинавшегося к северу от аэропорта, оставалось несколько сотен ярдов. Затем Казье взял в руки микрофон и нажал кнопку бортовой связи.
– Аист, сбавь скорость и поверни на север... а потом снова возьми курс на международный аэропорт и газуй на всю катушку.
И еще раз переключил рацию на УКВ.
– Готово. Взрывчатка сброшена, теперь я поворачиваю на север. Ваша взяла! Я хочу выступить с официальным обращением ко всем, кто слышит меня на этой частоте. Я, Анри Казье, сдаюсь в плен военно-воздушным силам Соединенных Штатов Америки при условии, что по мне не будет открыт огонь. А чтобы не было так называемого “несчастного случая”, призываю вас быть моими свидетелями.
– Черт возьми, да ты совсем рехнулся! – заорал Джонс, пытаясь перекричать свист ветра и рев авиационных турбин. – Ты собираешься сбросить последнюю тележку на международный аэропорт? Господи, тогда-то уж он наверняка выпустит по нам ракету... Иисус, пресвятая богородица...
– Будь у него ракеты, он бы уже давно сбил нас, – резонно заметил Казье. – У него только пушки, как и у предыдущего истребителя. Скорее всего, этот пилот хочет подождать, пока мы вылетим на середину залива, чтобы потом открыть огонь. Поэтому, я надеюсь, он не успеет догнать нас, когда мы повернем и наберем скорость. Вот так, безнаказанно, мне еще никто не угрожал. – Он бросил микрофон, затем подошел к стойке с парашютами и надел один из них. – Мы сбросим взрывчатку на аэропорт Сан-Франциско, а чуть позже незаметно парашютируемся. Аист включит автопилот и прыгнет с нами.
– Ошибаешься, никто никуда прыгать не будет, – сказал Джонс.
Пока Казье застегивал лямки парашюта, Джоне быстро нагнулся, одной рукой приподнял штанину своей спецовки, а другой вынул небольшой автоматический пистолет из кобуры, прикрепленной к его лодыжке.
– Заложи руки за голову и поворачивайся ко мне спиной.
– Что такое? – изумленно уставившись на пистолет, спросил Казье.
– Полиция, Казье. – Свободной рукой Джонс достал из заднего кармана бумажник, раскрыл, чтобы показать пятиконечную звезду, закрыл и сунул за пояс. – Ты задержан, подонок. Поворачивайся, живо.
– Шериф Джонс, если вы начнете стрелять в этом отсеке, мы оба окажемся в аду.
– Да, но сначала я увижу твою смерть, – сказал Джонс. – Отойди в тот конец отсека и повернись лицом к борту. Ну, пошевеливайся.
Когда Казье, который медленно двинулся к левому борту транспортника, обошел третью тележку с грузом, Джонс шагнул к переговорному устройству и нажал кнопку.
– Аист, это Джонс. Поворот на Сан-Франциско отменяется, держи курс на середину залива. Именем закона ты арестован. Я федеральный шериф, и, если ты поведешь самолет к берегу...
Внезапно L-600 накренился – так резко, будто выполнял “бочку”. Услышав слово “шериф”, Корхонен бросил самолет на левое крыло, и Джонс на несколько секунд потерял равновесие. Этого времени бельгийцу оказалось достаточно. Казье мгновенно упал на колени, – вот почему первая пуля Джонса пролетела мимо, – выхватил из правого голенища сапога автоматический “вальтер”, увернулся от второго выстрела, отпрыгнул в сторону грузового люка, а затем несколько раз нажал на курок. Он целился в сердце Джонса, но попал в горло и голову. Переодетый шериф успел сделать еще три выстрела и замертво рухнул на пол.
– Пора кончать с этим проклятым занятием, – пытаясь подняться на ноги, пробормотал Казье. – Если дела так и дальше пойдут, то скоро власти начнут залезать ко мне в постель.
Одна пуля задела его левую ногу, разодрав кожу от колена до лодыжки. Превозмогая боль, он встал, проковылял вперед и сел рядом с Корхоненом. Затем сказал:
– Молодчина, Аист. Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Таких, как ты, в моей организации всего несколько человек.
– Спасибо, сэр. – Аист осклабился, обнажив два ряда гнилых зубов. – У нас падает давление во втором двигателе. Должно быть, пуля попала в маслопровод. В воздухе продержимся не больше десяти минут. Какие будут приказания?
– Нам нужно кое с кем свести счеты. Потом мы уберемся отсюда, получим деньги и укроемся в Мексике, – сказал Казье и показал в сторону международного аэропорта Сан-Франциско. – Веди самолет к главному терминалу, Аист. Начнешь огибать его справа, но в последнее мгновение свернешь прямо к нему. Тележку я приготовлю заранее. После этого ты возьмешь курс на юг, вдоль берега, поднимешься на среднюю высоту, поставишь автопилот, и мы оба выпрыгнем с парашютами. Проберемся к центральной равнине и свяжемся с нашими мексиканскими агентами. Еще раз спасибо, Дружище.
Он хлопнул Корхонена по плечу и вернулся в грузовой отсек.
Однако там он наткнулся на непредвиденное препятствие. Тело Джонса лежало в хвостовой части отсека между оставшейся тележкой и грузовым люком. Как Казье ни старался, со своей раненой ногой он не мог сдвинуть с места трехсотфунтовую тушу убитого шерифа. Взрывчатка оказалась запертой в самолете.
Он пожал плечами, запихнул “вальтер” поглубже в голенище сапога, сунул за пазуху несколько пачек стодолларовых купюр, затянул лямки парашюта и взвесил на руке две оставшиеся гранаты.
– Ну, прощай, Аист, – ни к кому не обращаясь, сказал он. – Ты был хорошим пилотом.
Затем вынул из каждой гранаты предохранительную чеку, положил обе на штабель ящиков со взрывчаткой и выпрыгнул в грузовой люк, держа руку на кольце парашюта.
На последних трехстах футах, оставшихся до коммерческого терминала международного аэропорта Сан-Франциско” Тадделе Корхонен уже не смотрел на красные индикаторы работы двигателей. К чему жалеть эту допотопную посудину, думал он, если ее все равно придется бросить? Увидев внизу посадочные полосы девятнадцать-левая и девятнадцать-правая, он немного отвернул на север. На рулежных дорожках Х-образного бетонного поля стояло множество готовых к вылету самолетов, круглое здание главного терминала было окружено широкофюзеляжными аэробусами и машинами обслуживания. Когда купол терминала скрылся под носом транспортника, Аист дважды нажал кнопку бортовой связи, давая знать хозяину, что пора сбрасывать груз, а затем резко потянул штурвал на себя и круто пошел вверх...
Первый взрыв был не слишком громким. Корхонен, сосредоточившийся на наборе высоты, просто не обратил на него внимания.
Следующий взрыв оказался в сотни раз мощнее. Он и сейчас не успел ничего понять, лишь почувствовал жгучую боль в затылке, прежде чем его тело и остальное содержимое транспортного самолета L-600 было разорвано на части ударной волной от взрыва двух с лишним тонн сдетонировавшей взрывчатки.
* * *
Винсенти выругался. Проклятье, он ведь знал, что Казье выкинет что-нибудь подобное. Дерьмо! Та же самая уловка, на которую поддалась Маккензи: сделать вид, что сдается, а затем нанести удар и скрыться. Ну нет, он этого так не оставит. Винсенти решил во что бы то ни стало покончить с Казье. Он блефовал, когда сказал, что готов сбить транспортник ракетой, но ничуть не кривил душой, говоря о своем желании увидеть Казье мертвым. Это не было блефом.
К несчастью, ему не удалось вовремя начать атаку.
Когда Казье отвернул от международного аэропорта Сан-Франциско, Винсенти расслабился – был уверен в победе, – и вот, всего несколько секунд спустя, со всем своим огромным преимуществом в высоте, скорости, маневренности и вооружении, уже не мог угнаться за тихоходным гражданским транспортником, не рискуя при этом свалиться в штопор или на выходе из пике врезаться в постройки на берегу залива. У него не было выбора – только уменьшить тягу до минимальной и как можно больше увеличить радиус виража, вследствие чего L-600 ненадолго выпал из сектора радарного наблюдения. Тем временем Казье сообщил о том, что сбросил груз в залив, – Винсенти не поверил, что террорист такого пошиба может добровольно избавиться от всей своей взрывчатки, – а еще позже погасил бортовые огни и вновь взял курс на Сан-Франциско. Винсенти оказался в положении, не позволявшем ни атаковать, ни даже уследить за целью. Через несколько секунд он” правда, догнал транспортник, но Казье уже на полной скорости летел над аэропортом. В тот самый миг, когда Винсенти положил палец на гашетку и увидел на электронном табло шлема надпись “В ЗОНЕ ПРИЦЕЛЬНОЙ СТРЕЛЬБЫ”, нос транспортника начал подниматься, и...
И затем L-600 исчез в клубах ослепительно яркого пламени. Взрыв последовал сразу за вспышкой, сверкнувшей в открытом отверстии грузового люка. Винсенти машинально включил дожигатель топлива, до предела выжал педаль газа, дернул на себя рычаг управления и взмыл в черное небо, подальше от этой смертоносной кометы.
Когда его глаза вновь обрели способность видеть, он снизился и облетел вокруг аэропорта. Тот представлял собой ужасающее зрелище. Объятые пламенем останки . L-600 рухнули на центральный терминал, превратив в руины диспетчерскую вышку и все западное крыло здания, а оставшуюся часть залив морем огня. Всего через несколько секунд после их падения терминал горел так, будто пожар бушевал не меньше часа. Искореженные обломки транспортника разлетелись гигантским веером, искромсав и сметя в сторону южного терминала сотни машин и автобусов, стоявших у выходов на летное поле. Пламя с невероятной скоростью перекидывалось с одного уцелевшего самолета на другой. Винсенти насчитал двенадцать горящих авиалайнеров. Из дыма то и дело поднимались столбы огня – взрывались топливные баки, – почти достигавшие высоты, на которой Винсенти кружил над аэропортом...
И вдруг он увидел освещенного снизу отблесками пожара парашютиста, вынырнувшего из темноты приблизительно в полумиле от него.
Невообразимо! Кому-то удалось выпрыгнуть из транспортника всего за несколько секунд до взрыва!
Казье! Не раздумывая, Винсенти повернул истребитель к быстро снижающейся белой точке. Сейчас он смотрел только на нее. Вероятно, Казье услышал рев приближающегося реактивного самолета или разглядел его бортовые огни, потому что парашют заскользил по наклонной траектории – человек, паривший под его куполом, натянул две правые стропы – и стал опускаться еще быстрее.
Дальнейшие события произошли с молниеносной быстротой. С середины летного поля всего в нескольких сотнях футов перед носом F-16 внезапно взмыл в небо вертолет – то ли пожарный, то ли спасательный. Чтобы избежать столкновения, Винсенти резко отвернул влево и тотчас потерял парашютиста из виду. Когда он смог вернуться на прежний курс, Казье уже бежал по земле. У Винсенти мелькнула мысль расстрелять его из пушки, но в район аварии как раз начали прибывать пожарные вертолеты. Стрельба на бреющем полете сейчас грозила новыми катастрофами. Ему оставалось лишь снова набрать высоту, покинуть аэронавигационную зону класса Б международного аэропорта Сан-Франциско и взять курс на базу ВВС Бил, стараясь не думать о предстоящем разговоре с начальством.
* * *
Двое служащих со станции воздушной береговой охраны, находившейся к северу, за международным аэропортом Сан-Франциско, не могли поверить своим глазам, когда увидели взрыв над центральным терминалом. Это зрелище можно было сравнить разве что с кадрами видеосъемки, запечатлевшей какой-нибудь удачный бомбовый удар во время войны в Персидском заливе. Они слышали рев достаточно большого двухмоторного транспортного самолета, пронесшегося над их ангаром, вышли посмотреть, а затем увидели взрыв, от которого земля под ногами заходила ходуном.
Но даже последовавшие разрушения поразили их меньше, чем парашютист, камнем свалившийся с неба и едва не угодивший на ограду аэропорта.
– Боже... неужели он выпрыгнул из этого транспортника? – вырвалось у одного.
– Везучий парень, – заметил другой. – Вовремя выпрыгнуть из самолета, да еще пролететь в нескольких дюймах от ограды! По-моему, он повредил ногу.
Они подбежали к человеку, лежавшему на земле. Один служащий склонился над ним, другой бросился к парашюту, чтобы сложить его и не дать ветру потянуть парашютиста в сторону залива.
– Эй, Тод! – стараясь перекричать рев пламени и грохот взрывов, окликнул его первый моряк. – Сходи за рацией и...
Второй моряк, занятый парашютом, не расслышал его слов. В этот миг мимо пронеслись пожарные машины, спешившие к месту катастрофы.
– Что ты сказал, Уилл?
Ответа не последовало.
Он расстелил парашют на земле и обернулся.
– Что ты сказал?
Уилл лежал на траве в нескольких футах от ограды. Вся верхняя часть его головы была снесена пулей крупного калибра. Парашютист стоял на ногах, нацелив пистолет прямо в лицо второму служащему. Он увидел вспышку огня, услышал хлопок выстрела, а затем наступила темнота.
Казье отстегнул парашют, скатал его и отнес в ангар. Там стоял пикап, принадлежавший двум убитым служащим. Бросив парашют за заднее сиденье пикапа, он вернулся к их телам, вынул из нагрудных карманов удостоверения личности и переоделся в спецовку, снятую с одного из них. Затем сел за руль машины и включил зажигание.
* * *
Рассвет застал его уже на мексиканской границе. Еще через некоторое время он укрылся в одном из своих убежищ в Мексике. Вспоминая о транспортнике, врезавшемся в центральный терминал международного аэропорта Сан-Франциско, Казье криво усмехался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55