– Началось! Все та же хрень!
– А ты как думала? На него давят по-черному.
– И он давит на тебя, а ты – на меня. Как поется в песне «Наша служба и опасна, и трудна».
Калитин скорчил обиженную мину.
– Зубами я вырвал у него два-три дня. Свет, я сошка мелкая, а ты еще мельче. Мы с тобой можем только то, что можем.
В серых глазах Светланы блеснула сталь.
– Я не сошка, Леш. Хотя бы потому, что сошкой себя не считаю. А что я могу и чего не могу… Узнаю, когда попробую.
Алексей скривил губы.
– Ну да, помню: «Мир таков, каким мы его видим». Давненько ты Француза не цитировала.
Светлана посмотрела на него в упор.
– Иди в жопу, Калитин: не до цитат. Давай в двух словах, на пальцах, и погнали. Стихи Саши Колесникова ты читал… Не перебивай! «Людей в сумраке» ты видел. Или будешь ссылаться на дефект зрения?
– Не буду, – буркнул Алексей.
– Не такой уж тупой, значит. Про Ньюгартов, про клан Черная Саранча и про «субстанцию» я тебе рассказала, не спросясь Глеба.
– Сычиха, ты даешь…
– Заткнись, мелкая сошка! Куроедов – гнида и сам по себе, а тут еще и в «черном сумраке». Они распространяют какую-то хрень, Калитин. Хочешь ты это остановить?
Алексей опустил взгляд.
– Такого задания нам не давали. Но давай попробуем.
– Поэтому, Леш, мы вцепились в это длинноволосое пугало, проводили его до пустыря и… Если честно, Калитин, просто не врубаюсь: какая-то стрелка, с каким-то криминалом…
– Не с каким-то, – поправил Калитин, – а с Игнатом Докой. Весьма влиятельный в Москве авторитет.
Светлана задумчиво кивнула.
– Доку разглядела. Иногда он оказывает Глебу услуги… Ой, а может… Надо у Глеба спросить.
Майор Калитин в досаде проворчал:
– Опять Глебу, у Глеба… Только и слышишь: Глеб! На кого, Сычова, ты работаешь? На бывшего подозреваемого?
– Допер наконец, – улыбнулась Светлана. – Но сделаем уточнение: бывший подозреваемый работает на… в общем, как объяснить… Если б я не встретила его, Леш, я бы… Черт, не могу выговорить. – Глаза Светланы повлажнели. – Поехали! Что мы тут застряли на хрен?!
Включив зажигание, майор Калитин пробормотал:
– Впервые такое вижу. Сдохнуть можно.
Светлана прокашлялась.
– Так, значит… Сперва к бабке заедем.
– К какой еще бабке?
– Не придуряйся, Калитин. К свидетельнице, которая из окна заметила типов, входящих в гараж Волобуева за полчаса до убийства.
Алексей скуксился.
– Сычова, я жрать хочу. Из этой бабки песок сыплется, вряд ли она сумеет опознать…

– Сперва к ней, – отрезала Светлана. – Потом заскочим к твоим соседям, проведаем их сыночка «в сумраке»: жив ли еще? А потом – жрать…
Прибавив газу, Алексей буркнул:
– Задолбала. Я не начальник, а… Повторять надоело.
– Сам же сказал: у нас два дня, – оправдалась Светлана.
После молчания майор Калитин произнес:
– Знаешь, Сычова, еще лет пять назад, быть может, я попросился бы к вам в компанию. Возьмите, мол, с испытательным сроком, и все такое. – Он вздохнул. – Но теперь я мент, склонный к полноте, ленивый и… хочу жрать.
Светлана строго на него посмотрела.
– Вообще-то, Калитин, у нас иногда кормят. Даже тех, кто с испытательным сроком.


5

Дождь то прекращался, то возобновлялся с удвоенной силой. На парковке у ресторана «Прага» майор ФСБ Луганский вышел из своего золотистого «Опеля» и пересел в черный «Мерседес» Куроедова. Толстяк успел отослать Гаврилыча в джипе с охраной и сам громоздился за рулем.
– В чем дело, Володь? – Луганский в досаде хлопнул дверцей. – Право слово, ты меня изматываешь.
В нескольких шагах тем временем остановилось такси, из окна которого Ямото Кае зафиксировал очередную встречу приятелей. Чокнутый толстяк, племянник Люси Ньюгарт, заключал в себе главный интерес предводителя клана Черная Саранча.
Куроедов в «Мерседесе» выпалил:
– На меня урки наехали. Чуть до стрельбы не дошло.
Луганский хмуро разгладил усики.
– В штаны наложил?
– Юрик, это не смешно. – Куроедов красочно описал «стрелку» на пустыре и заключил вопросом: – Игнат Дока, кликуха Папаня – слыхал про такого?
Луганский пожал плечами.
– Мало ли их. Но психанул ты зря.
Куроедов откинул со лба прядь.
– Не потерплю бандитского хамства.
Майор глянул на него с прищуром.
– Вас послушать, Владимир Сергеевич, так вы агнец божий. Не взрывали никого, не мочили…
– Хватит! – взвизгнул Куроедов. – Нельзя сравнивать: у меня были основания!
Луганский поморщился.
– Володь, тебе правда лечиться надо. Не опоздай. Кто меня удивляет – так это наш учитель. Знал, что у него завязки в криминале, но чтоб такие…
– Юрий Васильевич, вы собираетесь помочь мне с этим разобраться?
– Владимир Сергеевич, я не успеваю уже разбираться то с тем, то с этим. Посиди хоть немного, не высовываясь. Можешь?
– Нет, дражайший Юрик, – елейно проговорил Куроедов. – Покамест ты ни с чем еще не разобрался и толку от тебя, как от козла молока. О'кей, танцуй свои лубянские танцы, а с урками я поступлю по-свойски. Потом займусь учителем, без твоих выкрутасов.
Взглянув на часы, Луганский приоткрыл дверцу.
– Будешь сидеть тихо. Не зли меня. – Он вышел и пересел в свой «Опель».
Затем «Опель» и «Мерседес» разъехались.
Ямото собрался последовать за «Мерседесом», но таксист внезапно воспротивился и отказался продолжить слежку, невзирая на демонстрацию долларовых купюр.
Ямото не решился его придушить: слишком много народу вертелось возле «Праги». Пришлось покинуть такси. Впрочем, огорчился Ямото не очень: еще день-другой и через племянника он неизбежно выйдет на Ньюгартов. Главное, не совершить ошибки – не спугнуть чокнутого толстяка. А возобновить поиск всегда можно от Лубянки, без проблем. Настораживали только два соотечественника из посольства, которые тоже охотились за Ньюгартами. Но Ямото, зная теперь столько, сколько знали они, был уверен, что и с этой проблемой справится.
Предвкушая успешное завершение миссии, глава клана Черная Саранча решил пообедать в «Праге». Возможно, в этом внушительном кабаке официанты умеют объясняться по-английски.


6

На первых двух переменах Глеб несколько раз забегал в учительскую, намереваясь позвонить Светлане. Однако там оказалось столпотворение, и к телефону было не пробиться. Да и обсуждать со Светланой полученную от Сато информацию при таком скоплении коллег Глеб не считал удобным. На третьей перемене положение еще ухудшилось: телефон в учительской чуть ли не дымился, и к нему образовалась очередь. Прогуливаясь с Дашей по коридору, Глеб посетовал:
– Просто кошмар. Рождество нынче, что ли?
– Давно пора завести мобильники, – заметила Даша.
Глеб выставил ладонь.
– Хочешь – заводи. Только не я.
– Консерватор фигов, – упрекнула Даша. – Может, я сумею прорваться?
Тут прозвенел звонок на четвертый урок.
Глеб мотнул головой.
– Это мне наказание за консерватизм. Схожу к Стасу.
Даша пятилась в сторону кабинета английского.
– Разве у Стаса еще есть уроки?
Глеб кивнул.
– По средам – четвертый последний, у десятого «Б». Могла бы запомнить.
Они разбежались.
– Зайдя в кабинет французского, Глеб загрузил восьмиклассников заданием и помчался по лестнице на первый этаж.
– Разговорчики в сторону! – донесся из спортзала рык Стаса. – Рюмин, вперед и с песней!
Глеб приоткрыл дверь. Взору его предстала знакомая до боли картина: 10-й «Б» расположился на скамейках вдоль стены, а Леня Рюмин, вздернув чубчик, держался за свисающий канат. В картине этой, правда, появилось дополнение: рядом со Стасом стоял улыбающийся Такэру.
– Давай, – подбадривал он Леню. – Это нетрудно.
Глеб затаил дыхание, предвкушая спектакль.
Леня глубокомысленно кивнул.
– В принципе, запросто. Главное, медитация.
– Концентрация, – поправила со скамейки Гуля Шарипова.
– Какая разница, – отмахнулся Леня. – Концентрация, медитация… Важно достичь просветления, чтобы не замечать препятствий.
Гуля дополнила:
– Чтобы тело само устремилось вверх.
Класс захихикал. Стас пророкотал:
– Ленька с Гулькой, умолкните! Рюмин, лезь!
Леня мотнул чубчиком.
– Только после японского товарища, – кивнул он на Такэру. – По законам гостеприимства.
Глеб рассмеялся. Взоры обратились на него.
Гуля приглашающе махнула.
– Заходите, Глеб Михайлович! У нас тут русско-японский залаз по канатам!
– Не залаз, а залезон, – поправил Леня.
Класс прыснул.
Такэру улыбался до ушей.
– Добрый день, сэнсэй!
– Ленька с Гулькой! – рыкнул Стас, направляясь к двери.
Такэру поспешил за ним.
За дверью спортзала Глеб полюбопытствовал:
– Экскурсия у вас, что ли?
Стас усмехнулся.
– Вроде того. Привез самурая, чтоб не скучал. Пообедаем – отвезу в посольство.

Такэру похлопал его по плечу.
– Рыжий хвалится педагогическими приемами. Увы, не впечатляет.
Глеб взглянул на часы.
– Хорошо с вами, ребята, но у меня урок. Срочно информирую: Куроедов – племянник Люси Ньюгарт.
Стас азартно щелкнул пальцами.
Такэру воскликнул:
– Ни фига себе!
– Твой брат это раскопал, – сообщил Глеб. – Пожалуйста, Стас, позвони Светке. Нужен адрес Куроедова. Домашний, разумеется: вряд ли он прячет их в офисе.
Кивнув, Стас извлек из кармана мобильник и обратился к Такэру:
– Проводи пока урок.
– Как это? – растерялся юноша.
– Каком кверху. Пусть лезет, заставь его.
Такэру вернулся в спортзал.
Глеб помахал было ручкой, Стас удержал его.
– Постой. Минутой больше, минутой… Черт, занято у нее!
– Пойду, – сказал Глеб. – А то они кабинет у меня разворотят.
– У тебя-то! Подожди… – Стас продолжал дозваниваться. – Вдруг оперативное решение понадобится… Елки, что у нее там?! Дознание по телефону, что ли?!
Тут из зала донеслись смешки, затем сердитый голос Такэру произнес:
– Ленька с Гулькой, умолкните!
Глеб и Стас заглянули в дверь.
Держа ноги углом, Такэру красиво лез по канату. Леня Рюмин авторитетно ему советовал:
– Направьте волю против тяготения!
Глеб со Стасом расхохотались.
– Дозвонись без меня, – махнул рукой Глеб и помчался на урок.
Взбегая по лестнице, он продолжал хохотать.


7

В лаборатории на даче Куроедова супруги Ньюгарты вновь готовились к демонстрации красителя. Их белые халаты были тщательно выстираны, колбы и пробирки блестели, как елочные игрушки, только лица биохимиков не выглядели празднично. Уставясь в пространство, Джордж сидел на табурете. Нос его, похожий на картофелину, поник, кудряшки вокруг лысины как бы увяли, а в голубых глазах затаилась обреченность.
– Не хочешь помочь, дорогой? – обратилась к нему Люси, закрепляющая материю на деревянной болванке. – Подержи, пока я булавки воткну.
Джордж встал, подошел и буркнул:
– Что? Куда?
Взяв его палец, Люси прижала им нужное место.
– Нарядим нашу куколку. – Она критически оглядела болванку.
– Когда явится наш благодетель? – осведомился Джордж. – Что-то я соскучился.
Люси осторожно воткнула булавку под палец мужа.
– Приедет вот-вот. Звонил с дороги, просил провести все в темпе.
– Просил или приказал?
– Ты ведь знаешь, дорогой, это вопрос интерпретации.
Джордж скривил губы.
– Ну, конечно, в твоей интерпретации он «просил».
Люси переставила его палец повыше.
– Должна признать, пирожки с капустой были превосходными. Не хуже маминых.
– Иди к черту! – взорвался Джордж.
Люси воткнула очередную булавку под его палец.
– Как скажешь, дорогой.
– Он звонил пьяный? Только попробуй заявить, что это вопрос интерпретации!
– Насколько я могла судить по голосу, Владимир действительно был слегка навеселе.

– Черт побери! – рявкнул Джордж. – У кого переняла ты эту дебильную викторианскую манерность?!
Люси гордо задрала нос.
– Джо-ордж! Я похожа на леди Макбет?
Сбитый с толку супруг пробормотал:
– При чем тут вообще…
– Отвечай на вопрос, Джордж!
– Ты не только не похожа на леди Макбет, но вдобавок…
– Черт тебя дери, Джордж! – вскричала Люси. – Я не леди Макбет! Но клянусь Господом, я зарежу этого ублюдка, вытяну из него кишки и буду на них плясать, плясать!.. Ты хочешь этого, дорогой?! Ты этого хочешь?! – Глаза Люси сверкали, и в наступившей тишине слышалось ее прерывистое дыхание.
Лысина Джорджа покрылась капельками пота.
– Ну-ну, детка, – проговорил он. – Подержи-ка палец вот тут, а булавки отдай мне… Отдай, Люси: я сам закреплю. Обожаю, когда ты так орешь.


8

Ежась под моросящим дождем, Леня и Гуля шли к метро. Желтые листья лежали на тротуаре не слишком густо, и, возможно, лишь поэтому Леня старался пошуршать каждым листом. Это было хлопотно, зато продлевало прогулку.
– Хочу шоколадный торт, – объявил Леня, покачивая портфелем. – Там такой выбор – глаза разбегаются.
– Где «там»? – уточнила Гуля.
– В кондитерской, за углом от школы.
Гуля покачала головой.
– Неохота возвращаться. И денег нет.
Леня похлопал себя по карману.
– Джигит обязан иметь заначку. На тот случай, когда без торта джигиту крышка. Прикинь, дождь кончился…
– Это называется «кончился»?
– Ну, почти. Только по средам у нас пять уроков. Упускать момент – преступление.
Гуля встала в нерешительности.
– Где будем есть? У тебя?
– Вопрос неуместен, – тряхнул чубчиком Леня. – Позвонишь в кишлак, предупредишь… Не гневи меня, восточная женщина.
Гуля наградила его шлепком по затылку, после чего они зашагали обратно к школе. Вернее, мимо школы – к той кондитерской, которая «за углом».
– Между прочим, – напомнила Гуля, – кто-то обещал торт Саше за стихи.
Леня кивнул.
– Сейчас выберем, съедим и, если понравится, такой же купим вундеркинду.
Гуля иронически на него покосилась.
– А если не понравится?
– В следующий раз купим другой. Все перепробуем и выберем лучший. Чтоб у юного дарования память о нас осталась.
– Отличный способ. Лень, а ты жук.
Леня остановился.
– В смысле?
– Сам знаешь! – блеснула глазами девушка.
– Гуль, ты думаешь, я собираюсь кинуть эту малявку? Конечно, я завидую ему… по-хорошему, но… Гуль, я уважаю его: он личность. Хотел бы, чтоб он считал меня другом. А что касается долбаного торта… если ты, Гуля, так обо мне думаешь – пока! – Леня сердито продолжил путь.
Гуля догнала его и взяла за руку.
– Поздняк метаться. Угощай.
– Главное, я жук, – проворчал Леня. – Прямо-таки душитель вундеркиндов.
Миновав школу, они свернули за угол, прошли метров Двести и оказались у вожделенной кондитерской. Оставалось лишь дорогу перейти.
– Денег-то хватит? – осведомилась Гуля.
Леня тряхнул тощим портмоне.
– Не на шербет падишаха, конечно…
Тут из переулка вышли трое подростков того же примерно возраста, что Леня и Гуля. Не слишком здоровенные были эти подростки и не такие уж страшные, если б не темная дымка вокруг их тел. И глаза у пареньков этих были красными.
Гуля сжала Ленину руку, Леня спешно сунул бумажник в карман. Однако было поздно. Один из «сумрачных» указал на них.
– Вот кто нам ханку пробашляет! – И троица обступила Леню с Гулей, отрезав пути к отходу.
Редкие прохожие поглядывали в их сторону и торопились мимо. Побелев, как полотно, Леня изобразил раскованность.
– Какие проблемы, мужики?
– Гони бабки, тормоз! – Подросток выразительно пошевелил пальцами.
– Телка тоже ништяк, – встрял другой. – Узкоглазая, но для чердака сгодится.
Третий лишь гоготнул.
Сквозь ткань куртки ощущая Гулины ногти, Леня пригрозил:
– Валите, пока целы! – И добавил: – Козлы!
Теперь загоготали все трое. Очень злобно загоготали. Сумрак вокруг них сгустился, а глаза буквально стали багровыми. Леня полез в карман за бумажником: пес с ним, с тортом.
Кто-то хлопнул Леню по спине, и ломающийся басок произнес:
– Че ты ссышь, Рюмин?! Дай ему в бубен!
Дернув головой, Леня узрел Медведева из 10-го «А». Того самого Медведева, с которым в прошлом учебном году из-за Гули у него состоялось кулачное выяснение отношений.
– Не лезь, – буркнул Леня.
Сумрак вокруг троих подростков стал еще гуще, и вожак указал на Медведева.
– А этот яйцами заплатит.
– Очко не слипнется? – Медведев вступил в круг – куртка нараспашку, на тугих щеках румянец. Он подтолкнул Гулю. – Сваливай, Шарипова. Нечего тебе тут.
Троих шпанят его натиск слегка озадачил, но не смутил. Они сомкнулись, и сумрак вокруг них превратился в единое облако, внутри которого, было очевидно, они ориентировались без труда.
– Не свалит никто! – произнес голос вожака. – В асфальт закатаем!
– А не обхезаетесь? – усмехнулся Медведев.
Из темного облака вылезла рука и, удлиняясь на глазах, схватила Медведева за горло.
Гуля взвизгнула, повиснув на Лене.
Леня размахнулся портфелем для удара.
Медведев, однако, растерялся менее всех. Выхватив из кармана шариковую авторучку, он вонзил ее в душащую кисть.
Раздался вопль, и запястье с торчащей в нем авторучкой втянулись обратно в сумрак. Медведев отскочил шагов на пять и заорал:
– Бей копченых!
– Из-за ближайшего дома тотчас выскочили четыре юных качка с обрезками стальных труб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35