.. Я лично отступать не собираюсь.
Паркер шагал, не обращая на него внимания. Тифтус, задыхаясь, уже почти бежал за Паркером, словно некрупная собака.
— Куда ты, в натуре, так чешешь-то, Паркер?.. Ты, что ли, знаешь, где дом Джо?..
Паркер непроницаемо молчал. Тифтус, обливаясь потом, еще и задавал на бегу вопросы:
— Ты, значит, у него и раньше бывал?.. Вы ведь были кореши, да, Паркер?..
Его спутник по-прежнему не считал нужным ему отвечать.
— Ох, я ведь все знаю, Паркер, все знаю! Ты к нему даже и в гости ездил. Мне говорили... Ну постой хоть минутку, дай отдышаться... Все-таки ты очень самоуверенный фраер... Думаешь, надыбал об этом деле больше меня?.. Фу, не могу больше... Ты ж меня знаешь, Паркер, я мужик веселый, легкий, не жадный. Всегда шиковал, когда мог... Давай договоримся, а?..
Рассчитывая, что Тифтус в конце концов вольно или невольно проболтается, Паркер, не сбавляя шагу, бросил:
— О чем, собственно, договоримся?
— Да о дележке, — упоенно завопил Тифтус, точно это слово было для него магическим, и повторил: — Всего-навсего о дележке... Ведь я, в натуре, не прошу у тебя половину, — с потешным самодовольством, крайне гордый своей широтой и щедростью, проговорил он. — Ясное дело, Джо был тебе ближе, у тебя и прав на его бабки больше... Я понимаю... но я, Паркер, тоже здесь, и ты меня не можешь просто так, за здорово живешь, отстегнуть... У меня есть свой, хоть и небольшой, интерес. Мою долю все же надо по совести обговорить...
— Сколько?..
— Да уж как скажешь...
Идиотский Тифтус! Тараторил он без устали, вел себя так, словно на руках у него — карты-козыри, но при этом исходил от него все тот же ноль информации. Треп, треп, и ничего существенного... Ясно лишь одно: он примчался в Сагамор, учуяв запах денег, и денег немалых, уповая на заначку старого Джо Шира. Пребывание Паркера в городке Тифтус расценил соответственно... Но вот нет ли связи между нынешней прытью Тифтуса и предсмертными, судя по всему, просто чудовищными неприятностями Джо Шира? А может быть, и самой смертью старика? Да и капитан Янгер в своей дурацкой ковбойской шляпе все торчит у отеля, караулит кого-то... Чересчур много вопросов, практически нет ответов и катастрофически мало времени...
Грустно, что сюда заявился именно Тифтус — хронический неудачник, очень плохой партнер, редкостный промах и ляп расточительной матушки-природы. Был бы вместо него другой, с которым можно хоть нормально работать, — Сале или, скажем, Генди Мак-Кей, — Паркер уж давно бы имел информацию и стал хозяином положения... С любым другим напарником — пожалуйста, но только не с Тифтусом!..
Никогда в жизни Паркер не станет с таким иметь дело! Эта вечная пошлость, дурной пошиб, вульгарные ходы и поступки! Надо же было додуматься привезти с собою на дело девицу! Натурально, у Паркера имелась женщина, но она осталась там, где ей и положено, — в Майами. Он же не “радостный” — как говорят в тюрьме о психах, — чтобы везти ее с собой-. Если кто-то, взять хоть их волчью породу, карабкается к добыче, но не в силах бросить на время изящную жизнь, — пиши пропало!..
Тифтус дышал ему в плечо:
— Скажи свое слово, Паркер!..
Да, иного выхода нет, от него так просто не отделаться: липуч, как пластырь. Паркер внезапно стал, повернулся к жалкому своему преследователю и захватил в кулак его апельсиновую рубашку.
— Ну, держись. Это будет в третий раз, как обещано...
— Не бей меня, — затравленно дернулся Тифтус.
Паркер ударил, но так, чтобы Тифтус, получая свое, честно им заработанное, не потерял сознания.
Тифтус от удара осел, да так и остался сидеть, потерянно глядя перед собой, — старообразный, нелепый в своей разноцветной одежде.
Паркер склонился к нему, остывая от гнева:
— Не рекомендую больше привязываться ко мне, следующий раз для тебя будет последним... Надеюсь, ты успел изучить меня за это время: если я сказал — сделаю...
Тифтус безмолвствовал. Он просто понуро сидел на газоне, не смел двинуться с места.
Паркер осмотрелся. Обычная захолустная улица, тихая, широкая, превосходно заасфальтированная, с жилыми коттеджами типовой постройки, с цветниками, множеством деревьев, малахитовыми газонами. Несколько автомобилей проехало мимо них, они притормаживали, видимо, в машинах с интересом наблюдали своеобразное общение двух незнакомцев. Впрочем, ни один из водителей не решился остановиться. Праздных горожан, гуляющих перед обедом, не было видно.
— Пока, Тифтус, — бросил, уходя, Паркер. Тифтус все так же безучастно и неподвижно глядел перед собой. Местные автомобилисты, проезжающие по своим надобностям, некоторое время пялились на безвкусно одетого небольшого незнакомого человека, почему-то облюбовавшего их сагаморский ухоженный малахитовый газон. Наконец Тифтус неуверенно поднялся и тронулся своим путем в сторону, противоположную той, куда уходил от него Паркер.
Глава 4
За увитой плющом чугунной оградой возвышался двухэтажный коттедж с двумя флигелями, каждый из которых имел самостоятельный вход. Медная табличка у парадной двери отсвечивала на солнце. Лишь подойдя вплотную, Паркер смог прочесть: “Доктор А. Д. Рейборн”.
Паркер ступил на просторную террасу, у дверей которой была табличка с надписью: “Приемная”. Он понюхал воздух — того противного медицинского запаха, которым пахнут даже волосы медсестер, не говоря уж о их руках, халатах, сумках и чулках, — того мерзкого запаха слышно пока не было... От руки нарисованная на картоне стрелка показывала направо. Паркер двинулся в соответствии с обозначением по дощатым половицам, краска с которых была стерта подошвами многочисленных посетителей доктора. Стены и оконные переплеты застекленной террасы недавно покрасили сияющей голубой масляной краской, мебель отсюда вынесли, эхо шагов Паркера гулко отдавалось в пустом, словно бы нежилом, помещении. Терраса примыкала к внутренней комнате, над дверью которой красовалась табличка: “Позвонив, пожалуйста, входите!” Паркер поступил, как ему предлагали, но войти не смог — дверь оказалась заперта. Паркер уже с некоторым раздражением позвонил вновь — длительно и настойчиво.
Он уже собирался отправляться ко входу в коттедж, на поиски хоть какой-то живой души, но ручка повернулась, дверь отворилась, и разгневанная женщина в белом, видимо, медсестра, и абсолютно не в его вкусе, встала на пороге, загораживая вход:
— Мы принимаем лишь с двух часов! Паркер сурово объяснил:
— Мне по личному делу. Я не пациент.
— Очень жаль, но мы принимаем с двух.
— Тогда я сам его поищу! — Паркер спокойно повернулся и направился к выходу на пахнущую краской террасу.
— Да не примет он вас, — как заведенная крикнула зануда-медсестра вдогонку. — Мы с двух работаем...
Паркер проследовал по все тем же сбитым ногами половицам к еще одной двери, выходящей в эту застекленную, наполненную сентябрьским солнцем террасу и вновь позвонил. Из глубины дома послышались тяжелые шаги, и грузный человек в заляпанных краской рабочих брюках и нечистой футболке вышел к нему.
— Слушаю. Что вам угодно?
— Я хотел бы видеть доктора Рейборна.
— А это я, как ни странно, — доверительно глянул на него грузный мужчина, почесывая на груди седые волосы, приоткрытые вырезом футболки. Иронически указывая на испачканные краской брюки, он сообщил: — Решил вот собственноручно сделать кой-какой ремонт...
Было ему где-то под пятьдесят. Иронически-доверительная, профессиональная манера общения казалась даже симпатичной.
— Коли вы пациент — я обычно веду прием от двух до пяти... Конечно, когда случай не из ряда вон выходящий, — сказал он весьма хладнокровно.
И Паркер мгновенно представил себе эти экстраординарные случаи: какого-нибудь малыша, проглотившего пуговицу и захлебывающегося от рева на руках у помертвелой от ужаса мамаши, или обильную телом городскую матрону, решившую родить “птенчика” на радость себе и мужу, и чуть не падающую в обморок от внезапно открывшегося кровотечения... Паркер сумрачно проговорил:
— Я не лечиться пришел. Мне надо узнать о Джо Шардине...
— Джозеф Шардин!.. — доктор вскричал это таким тоном, словно большей радости Паркер просто не мог ему доставить. — Так вы его знали, голубчик?
— Мы старые приятели, — все так же сумрачно сказал “голубчик” и представился: — Чарльз Виллис.
— О, милости прошу, проходите!.. С громадным удовольствием поговорю с вами. — Рейборн радушно похлопал Паркера по предплечью и, закрывая дверь, выходящую на террасу, пригласил, мотнув головой в сторону расположенных в глубине дома апартаментов:
— Пожалуйста сюда, в гостиную...
Грузный доктор двигался впереди. Они оказались в просторной комнате с высокими потолками, заполненной антикварной мебелью; в окна лился роскошный солнечный свет; боковая стена была расписана по штукатурке изысканным растительным узором, глаз выхватил темно-зеленые стебли, лимонные пятна, белые лилии...
Рейборн возбужденно говорил:
— Джозеф Шардин был превосходнейшим человеком. Такое существо горько и больно терять, вы меня понимаете... Прошу садиться.
Паркер не исключал, что Глифф уже позвонил Рейборну о своем посетителе. В тихих провинциальных городках, где все знают друг друга с лицо, и из поколения в поколение дружат семьями, владелец похоронного бюро в любом случае позвонил бы доктору, лечившего умершего пациента, узнав, что кто-то интересуется последним... Стало быть, доктор весьма артистично играет в свою неосведомленность, и ему для чего-то нужно казаться таким радушным и общительным говоруном...
Усевшись в полотняный шезлонг, явно принесенный с террасы (доктор не хотел рабочей одеждой пачкать свою драгоценную мебель), Рейборн увлеченно продолжал:
— Так вы, по всей видимости, были другом Джозефа Шардина?
— Мы вместе работали, — уклончиво ответил Паркер, глядя на парусину шезлонга, провисшую под тяжестью доктора почти до самого паркета. — И это было много лет назад...
Паркер не то чтобы уходил от расспросов о Джо Шире, он просто не знал толком, какую легенду тот выбрал для себя, обретаясь в Сагаморе, и от каких, соответственно ей, дел, ушел на покой; Паркер элементарно боялся попасть впросак.
— Давно ли, по вашим сведениям, Джозеф Шардин оставил работу? — любезно спросил доктор, все более в своем парусиновом кресле приближаясь к наборному паркету.
— Как вам сказать... Лет пять-шесть назад...
— Когда он здесь объявился, — доктор значительно кивнул, словно только что заключил с Паркером весьма важное соглашение, — ходили какие-то разговоры о его родственниках, кажется, живущих в тридцати пяти милях отсюда, в Омахе... Послушайте, а может, я все напутал? Или у другого моего пациента родственники в Омахе? Ах, память, память... С другой стороны: передо мной проходит такая уйма разного народу... Так что же родственники? На похоронах никого не было...
Ситуация становилась критической, и Паркер лихорадочно соображал, как ему поступить. Джо, поселившись в Сагаморе, периодически навещал Омаху, и вот там-то, в своей квартире, в недрах многолюдного города, словно зверь в родном убежище глухого и темного леса, жил в свое удовольствие. Иногда встречался с друзьями, изредка консультировал разработчиков какого-нибудь крупного дела... А вот здесь, в Сагаморе, это был ничем не примечательный пожилой господин, страстный рыболов, любящий, к тому же, сыграть с каким-нибудь соседом в шахматы, поговорить на вечерней заре на крылечке, покуривая трубочку... И ежели свои отъезды в Омаху он объяснял, рассказывая тут сказки о родственниках, — после его смерти эти сказки развеялись как дым, потому что ни одна живая душа не приехала из Омахи на похороны старика и никто не предъявлял прав на его наследство...
Лучше всего, безусловно, притвориться незнающим.
— Я, честно говоря, не имел особых сведений о его родственниках... — неопределенно прищурился на дымчатую люстру Паркер.
— Он не был одинок, — высокопарно проговорил доктор, — хоть и любил одиночество... Мне, во всяком случае, не верилось, что он заброшен, как многие старики, сохнет от тоски, стоит в могиле одной ногой... Все это вздор, он был подтянут и бодр, он жадно любил жизнь... или я не прав?..
— Долго вы наблюдали его как пациента?
— Три последних года, — мгновенно ответил Рейборн и поощрительно кивнул сам себе.
— А давно ли?.. — начал Паркер, но вопрос задать не удалось — в соседней комнате прозвучала резкая трель телефонного звонка. Предостерегающе подняв руку, доктор чутко вслушивался в плохо различимый тихий женский голос, отвечающий на звонок.
Паркер слушал вместе с доктором, храня полное молчание; он вглядывался в Рейборна — тот напоминал охотничью собаку — весь напружинившийся, устремленный вдаль, только что не дрожали крупные ноздри носа...
Послышались шаги в коридоре, и давешняя медсестра-зануда вошла в комнату. Она значительно взглянула на доктора, предварительно смерив негодующим взором Паркера, который все же пробрался в комнаты, и кротко сказала:
— Доктор, вас!..
— Благодарю, я поговорю из этой комнаты... — Медсестра-зануда удалилась, а Рейборн с усилием выбрался из шезлонга.
— Прошу извинить, я быстро...
— Ну разумеется...
Доктор прошел к высокому и узкому окну, перегородив своей грузной фигурой поток меловых солнечных лучей, и устроился из весьма неудобным для сидения, на взгляд Паркера, резном антикварном стуле, стоящем у пестрого инкрустированного столика. Телефон на нем не был виден Паркеру то ли из-за лакированного разноцветного дерева, то ли из-за сложного сплетения растительных узоров на занавесях, на фоне которых он стоял.
Взяв трубку, доктор приглушенно сказал:
— Рейборн у телефона.
На фоне ослепительного светового потока он был вполоборота повернут к Паркеру, и тому, не видящему выражения лица доктора, оставалось только гадать о сути телефонного разговора по интонации да обмолвкам.
Доктор, между тем, ворковал в трубку:
— ...То, о чем мы говорили? Да, он звонил мне! — Рейборн чуть повернулся к Паркеру и покивал головой, давая понять, что вот-вот завершит разговор; затем продолжил: — Да, это именно он. Разумеется, нет. — Доктор некоторое время выслушивал какой-то треск в трубке, потом безрадостно сказал: — Постараюсь, но обещать не могу. — Ему вновь что-то протрещали, на что он с неудовольствием повысил голос: — Знаешь что, сам занимайся!.. Привет... — На этом доктор аккуратно опустил трубку.
Из всего услышанного нельзя было заключить доподлинно, что разговор велся о нем, Паркере, но если предположить, что это так, то восстановить таинственный диалог труда не составляло. В случае, если Глифф, Рейборн и Янгер связаны между собой, Глифф не только позвонит доктору, но поставит в известность и капитана полиции... Чтобы найти капитана Янгера, вероятно, понадобилось время: не исключено, что он, разинув рот, долго торчал перед отелем, наконец какой-нибудь нарочный из полицейских доложил ему о звонке Глиффа, Янгер обследовал номер Паркера, понял, что он пуст, и вот теперь позвонил Рейборну.
Итак, Паркер мысленно прокрутил весь разговор сначала. Когда Рейборн отвечал: “Да, он звонил мне”, — он имел в виду Глиффа. Когда повернулся, покивал Паркеру, зорко оглядев его залитое светом из окна лицо и подтвердил: “Да, это именно он”, — сие означало, что доктору сказали приметы именно его, Паркера, и Паркер собственной персоной эти приметы продемонстрировал. Когда он уверил кого-то: “Разумеется, нет”, — надо было понимать, что он ничего не сказал своему незваному гостю. Когда же безрадостно промолвил: “Постараюсь, но обещать не могу”, — стало быть, подтверждал, что постарается задержать Паркера до появления Янгера. Такой расклад реален, если верно, что речь шла о Паркере, а Янгер, Глифф и Рейборн орудуют вместе.
Между тем, Рейборн вернулся в свой отвисший до пола шезлонг.
— Пациент звонил, — искательно улыбаясь Паркеру и пожимая плечами, заметил он. — У врачей это вечная история... Так на чем нас прервали, простите?
— Года три, если не больше, я не имел известий от Джо, — солгал Паркер. — Когда у него стало болеть сердце?
— Последние года два началась аритмия, — в свою очередь солгал доктор. — Но поначалу его беспокоило только высокое давление...
Сердце у Джо Шира забарахлило лишь месяца за три до смерти, и Паркер на все сто процентов уверен в этом... Он прекрасно был осведомлен, что в Омахе Джо Шир посещал своего лечащего врача, но по другим поводам. Стало быть, шквальная, кинжальная боль сердечного приступа настигла старика внезапно, без всяких предупредительных звонков, если он доверился здешнему эскулапу, а не своему высокооплачиваемому медицинскому светилу в Омахе... Итак, это объяснение, и объяснение единственно верное, так же как очевидно, что доктор городит явную ерунду, в то время, как полицейский капитан Янгер находится на пути сюда.
Что ж, Паркер и сам не прочь поговорить с капитаном, выяснить и явные, и потенциальные его возможности, но время тому пока не пришло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17