Хамфри попытался в свойственной ему манере отмахнуться, но я не доставил ему такого удовольствия.
– Нет-нет, Хамфри, этот вопрос должен быть решен немедленно. В ту или другую сторону. Впрочем, равно как и с вашим ключом…
По его мгновенно напрягшемуся лицу было видно, что до него все дошло. Пока он мучительно боролся сам с собой, я попробовал дать ему возможность «спасти лицо».
– А знаете, мне бы очень хотелось услышать вашу личную точку зрения на все это. В каком-то смысле она имеет ключевое значение. Как вы считаете?
Он как бы глубоко задумался, якобы в поисках взвешенного решения и достойного компромисса. Затем медленно произнес:
– Знаете, господин премьер-министр, при здравом размышлении, мне тоже кажется, что… миссис Уэйнрайт на самом деле нужно сидеть где-то рядом с вашим кабинетом.
Слава богу, все наконец-то образовалось. Мы все вздохнули с облегчением.
– Значит, возвращаем ее на старое место? – спросил я. Он согласно кивнул. – Немедленно? Прямо сейчас? – Он снова кивнул.
Я попросил Бернарда дать ему новый ключ, поблагодарил за помощь и взаимопонимание и позволил им всем идти заниматься своими делами.
В тот же день, только несколько позже, Бернард сообщил мне, что звонил сэр Хамфри и просил разрешения поговорить со мной с глазу на глаз.
– Конечно же! Пусть приходит, – довольный, разрешил я.
Бернард великодушно пригласил его. Хамфри вошел в кабинет с куда большей степенью уважительности, чем раньше, и сразу же вежливо поинтересовался, решена ли другая проблема.
Другая проблема? Ума не приложу, что он, собственно, имеет в виду… Он прочистил горло.
– Могу я… э-э-э… спросить, кто будет главой государственной службы?
– Возможно, вы, – сказал я. Он расплылся в улыбке. – Или, возможно, сэр Фрэнк, – добавил я. Его улыбку будто стерли с лица. – Или, возможно, вы продолжите делить эти обязанности между собой. Как и раньше. Но, что бы не случилось, это будет мое решение, так ведь, Хамфри?
– Да, господин премьер-министр, – покорно ответил он; теперь передо мной стоял куда более печальный, но и более мудрый человек!

5
Настоящее партнерство


9 марта

Сегодня я, слегка пошатываясь от усталости, поднялся по лестнице в нашу квартиру, чтобы перекусить. К счастью, Энни оказалась дома. Она бросила на меня всего один взгляд и сразу же поняла, что заседание Кабинета прошло из рук вон плохо.
– Есть у нас что-нибудь для смывания крови с ковров? – спросил я, с глубоким вздохом опускаясь в свое кресло с яркой ситцевой обивкой.
– Чьей крови? – поинтересовалась Энни, доставая графинчик.
– Всех и каждого.
Она спросила, налить ли мне порцию виски или двойную. Я предпочел тройную.
Главной причиной моей внезапной депрессии послужил отчет казначейства, который нам прислали только сегодня утром. Финансовый кризис оказался куда хуже, чем кто-либо из нас мог предположить. Никто не заметил, даже не почувствовал его наступления – меньше всего лично я – кроме одного человека: моего предшественника, последнего премьер-министра. Ничего удивительного, что он так неожиданно подал в отставку!
Энни это совсем не удивило.
– Я всегда удивлялась, с чего бы ему подавать в отставку, освободив место человеку, который старше его. Странно, не правда ли?
– Я совсем не старше его, – с обидой заметил я.
– О, вот как? – Она бросила на меня сочувственный взгляд. – Может, ты просто так выглядишь…
Я выгляжу так только сейчас, это уж точно! От свалившихся проблем у меня просто пухнет голова: прежде всего, что мне делать с необходимыми бюджетными урезаниями в расходной части? Далеко не все члены моего Кабинета будут готовы на них пойти. Наоборот, у большинства из них в голове амбициозные планы развития. Тем более, что в свое время я сам попросил их об этом.
До нас донеслись звуки медленных, тяжелых, каких-то безжизненных шагов на лестнице, и в гостиную вошел мой главный личный секретарь. Энни предложила ему виски.
– Тройной, пожалуйста, – уныло попросил он.
Энни сочувственно кивнула, но мудро предпочла промолчать.
– Бернард, – обратился я к нему, – почему Хамфри не предупредил меня о приближении кризиса?
Он сел на низенькую тахту и отпил из своего бокала.
– Вряд ли сэр Хамфри что-нибудь понимает в экономике, господин премьер-министр, у него ведь чисто классическое образование, сами знаете.
– Ну а сэр Фрэнк? Разве он не глава казначейства?
Бернард отрицательно покачал головой.
– Боюсь, он разбирается в экономике еще хуже, господин премьер-министр. Он ведь экономист.
Энни присоединилась к нашей беседе с бокалом вина в руке.
– Джим, если на страну надвигается кризис, то неужели члены Кабинета не понимают простой истины – надо урезать расходы?
– Нет, они прекрасно понимают, что расходы надо урезать, но… у других, не у них.
– Но это же чистейшей воды эгоизм, – заметила она, делая глоток из своего бокала.
Моя жена почему-то все еще считает, что Кабинет – это единая команда. На деле же все совсем наоборот. Члены Кабинета постоянно конкурируют друг с другом и то и дело строят различные козни. А популярность легче всего завоевать, тратя деньги. Государственные деньги! Они делают членов Кабинета популярными у министерств, партии, парламента, прессы, в то время, как сокращение расходов неизбежно ведет к падению их популярности. Энни не поняла, зачем Бернард попытался, как он выразился, «популярно ей все объяснить», но, так или иначе, делал он это настолько многословно и в свойственной ему на редкость путанной манере, долго и нудно говоря о каких-то шляпах, что понять его мысль оказалось просто невозможно.

Вспоминает сэр Бернард Вули:

«На самом деле мое объяснение было предельно четким и ясным. Насколько мне помнится, по мнению миссис Хэкер, люди будут только рады, если расходы будут сокращены, хотя бы потому, что все они являются налогоплательщиками. Я терпеливо объяснил ей, что все дело в шляпах. Избиратель, который носит свою шляпу избирателя, всегда жутко рад, когда правительство платит за что-то, поскольку он искренне считает, что все это бесплатно! Он не осознает, что когда на нем шляпа налогоплательщика, он платит за все, что получает в своей шляпе избирателя. А члены Кабинета, которые носят свои шляпы министров, постоянно соперничают сами с собой, потому что, нося также шляпы членов Кабинета, они обязаны вынимать экономические успехи из шляпы и одновременно позволять налогоплательщику, на котором его шляпа избирателя, считать, что правительство тратит чьи-то другие деньги, а если нет, то свои, и поэтому им приходится стараться держать все это под своими шляпами».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

Энни спросила меня:
– Послушай, Джим, ты поощрял все эти планы увеличения расходов, потому что тебе нужна популярность?
Единственным возможным ответом было «и да, и нет». Конечно же, мне нужна популярность, что в этом плохого? Только так можно быть избранным. Кроме того, популярность составляет одну из неотъемлемых основ демократии. Но мне также казалось, что нам это вполне по плечу. Тогда я не знал, и никто меня даже не предупредил о надвигающихся проблемах с инфляцией, финансовым кризисом и низкой производительностью труда.
Энни поинтересовалась, что я собираюсь со всем этим делать.
– Ты уже отдал требуемые распоряжения? – спросила она.
– Я не могу отдавать распоряжения, Энни, – жалобно ответил я.
Ей это было непонятно.
– Он всего лишь премьер-министр, миссис Хэкер, – объяснил Бернард. – У него нет даже своего министерства.
Энни всегда вполне искренне считала и, насколько мне известно, считает и сейчас, что премьер-министр полностью управляет ситуацией. Это явное заблуждение. Лидер может вести за собой других только по общему согласию.
– Так кто же тогда управляет ситуацией, если не ты? – озадаченно спросила она.
Ее вопрос, в свою очередь, озадачил меня. Потому что ответа на него, собственно, нет. Я немного подумал.
– Вообще-то никто…
Энни, похоже, была еще больше озадачена.
– А это что, хорошо?
– Должно быть, – безнадежно пробормотал я. – Это же одна из неотъемлемых основ демократии.
– Это сделало Британию тем, чем она является сегодня, – с искренним убеждением добавил Бернард.
Энни попробовала осмыслить все, что услышала.
– Значит, страной управляет Кабинет, а не ты…
Она совершенно все не так поняла.
– Нет, конечно же, нет! – воскликнул я. – Вспомни, Энни! Ведь не я управлял ситуацией, когда был простым министром, разве нет?
– Нет, – согласилась она. – Хотя мне казалось, именно ты.
Моя жена, подобно прессе и другим СМИ, все время цепляется к слову «управлять». Хотя все дело в том, что в правительстве ни у кого нет власти управлять! Многие имеют власть остановить что-либо, но почти ни у кого нет власти сделать хоть что-либо. У нас система управления с мотором газонокосилки и тормозами «Роллс-Ройса»!
На публике, само собой разумеется, я такого никогда не скажу. Мой электорат примет это за пораженчество. Хотя, на мой взгляд, совсем нет! Это истина! И я твердо намерен за нее сражаться. (Нам с трудом верится, что Хэкер хотел заставить своих читателей поверить в то, что он собирался сражаться за истину. – Ред.)
Затем мы затронули тему возможных последствий надвигающейся финансовой неразберихи. Завтра ко мне явится делегация заднескамеечников палаты общин – они хотели бы узнать, как обстоят дела с обещанным мной повышением зарплаты. Естественно, мне придется сообщить им, что теперь мол, сами понимаете, это, к сожалению, вряд ли возможно. Они будут в бешенстве. И наверняка заявят:
1. Что я не должен отказываться от обещания.
2. Что они получают оскорбительно низкие зарплаты.
3. Что меня это совершенно не волнует, потому что я сам получаю пятьдесят тысяч фунтов в год.
4. Что дело не в деньгах, это вопрос принципа.
5. Что они требуют прибавки не для себя лично.
6. Что тем самым я наношу удар по самим основам парламентской демократии.
Откуда мне известно, что они будут говорить именно это? Очень просто – именно это в свое время говорил я сам, когда тоже был заднескамеечником.
Единственный возможный ответ в таких случаях – придумать что-нибудь достаточно правдоподобное:
1. Что я глубоко и искренне им сочувствую – чего я, конечно же, не делаю.
2. Что они, безусловно, заслуживают прибавки – что, безусловно, совсем не так!
3. Что я сделаю это своим приоритетом номер один, как только нам удастся преодолеть нынешний финансовый кризис – чего даже и не подумаю делать!
4. Что если члены парламента сначала голосуют за несоразмерно большое повышение уровня своих собственных выплат, а затем говорят, что на повышение заработных плат всем нет денег, чести парламенту это не добавляет – если не сказать наоборот!
Умолчать надо будет только об одном: когда кто-либо говорит «дело не в деньгах, это вопрос принципа», они, как правило, хотят сказать, что дело именно в деньгах!
Я объяснил все это своей жене. К моему удивлению, она стала на их сторону.
– Но ведь членам парламента действительно серьезно недоплачивают, разве нет?
Поразительно! Недоплачивают? Серьезно недоплачивают? Пришлось объяснить Энни, что членство в парламенте – это не более чем шикарно субсидированное удовлетворение собственного эго. Это работа, не требующая ни квалификации, ни профессионализма, ни результативности, ни даже обязательных рабочих часов, но которая при этом предоставляет комфортабельный кабинет, телефон и дотированное питание целой толпе чванливых краснобаев и надутых бездельников, которые вдруг обнаруживают, что многие воспринимают их серьезно только потому, что они могут ставить буквы ЧП после своих имен. Как можно говорить о каких-то недоплатах, когда на каждое свободное место претендуют, по меньшей мере, около двухсот кандидатов? Их было бы не меньше двадцати, даже если бы им пришлось за такую работу платить самим!
– Но ведь всего лет пять тому назад ты сам был заднескамеечником, – не без язвительности заметила моя жена.
Пришлось объяснить ей, что я был исключением. Считался одним из лучших, поэтому-то и сумел подняться на самую вершину.
Энни поинтересовалась, уверен ли я, что мои ответы смогут заставить их замолчать.
Вряд ли. Но и им никогда не заткнуть мне рот.
– Впрочем, выбора в любом случае нет, – сказал я, слегка пожав плечами. – Страна просто не примет повышения зарплаты депутатам, когда мы урезаем таковую медсестрам и учителям.
– Медсестрам и учителям? – обеспокоенным тоном повторила Энни. – Но это ведь куда как более серьезно, разве нет?
Иногда мне кажется, что моя жена никогда не научится разбираться в нашей политической кухне.
– Нет, Энни, – устало сказал я, – намного менее серьезно. Медсестры и учителя не могут голосовать против меня до следующих выборов, а заднескамеечники могут проголосовать против меня сегодня в десять часов вечера.

10 марта

Как я и предполагал, встреча с моими заднескамеечниками прошла очень бурно. Они сказали все, что, по-моему, и должны были сказать. Я сказал все, что, в соответствии со своим собственным предсказанием, и должен был сказать, а они посоветовали мне не забывать, что если я потеряю поддержку своих собственных заднескамеечников, то больше вообще ничего никому не смогу сказать.
Позже я вызвал к себе секретаря кабинета и укоризненно сказал ему, что если бы меня заблаговременно предупредили, накал этой встречи наверняка можно было бы несколько смягчить.
Он согласился, что да, отсутствие заблаговременного предупреждения, безусловно, достойно сожаления.
Что означало: он не понял сути вопроса.
– Это ведь ваша прямая обязанность, Хамфри, – намеренно подчеркнул я. – Вы секретарь Кабинета и должны позаботиться о том, чтобы нужные бумаги рассылались заблаговременно.
Он виновато опустил голову.
– Увы, господин премьер-министр, но у нас всегда серьезные проблемы с рассылкой документов до того, как они написаны.
Да, но если нужные документы не были написаны, то тогда почему они не были написаны? Я бросил на Хамфри сердитый взгляд.
– Ведь казначейство наверняка знало о наступающем кризисе, разве нет?
– Господин премьер-министр, – ответил Хамфри, пожав плечами. – Я не постоянный заместитель канцлера казначейства, вы же знаете. Вам лучше спросить об этом самого сэра Фрэнка.
– Ну и какого ответа, интересно, от него можно ждать? – спросил я. – Как вы считаете? Вы лично…
Хамфри снова пожал плечами.
– Смиренному смертному, подобно мне, не пристало даже догадываться о сложных и возвышенных побуждениях небожителей. Хотя, говоря в более общем плане, полагаю, сэр Фрэнк считает: если казначейство знает, что что-то надо сделать, то у Кабинета не должно быть слишком много времени, чтобы подумать об этом.
Это привело меня в бешенство.
– Но это же возмутительно!
– Да, – согласился он с сочувственной улыбкой. – Такой подход называется у нас «политикой казначейства».
– Ну а предположим, у Кабинета возникают такие вопросы, на которые требуются ответы?
– Мне кажется, точка зрения сэра Фрэнка заключается в том, что в редких случаях, когда казначейство понимает такие вопросы, Кабинет не понимает ответы, – как можно более осторожно произнес секретарь Кабинета.
Его слова возмутили меня еще больше.
– Ну а вы, Хамфри, вы тоже разделяете его точку зрения?
– Я, господин премьер-министр? – с искренним изумлением воскликнул он. – Я всего лишь пытаюсь честно выполнять желания моего премьер-министра и Кабинета.
Ну раз так, я немедленно выразил свое сильное желание, чтобы в будущем все должные бумаги и документы рассылались, по меньшей мере, за сорок восемь часов до заседания Кабинета. И настоятельно попросил его передать мои слова сэру Фрэнку.
Хамфри заверил меня, что сделает это с превеликим удовольствием, для чего попросит встречи с ним незамедлительно. И, откланявшись, торопливо вышел из кабинета.
Его высокопарная абракадабра не ускользнула от моего внимания и не ввела в заблуждение. Он явно считает, что Фрэнк становится слишком самонадеянным. Или… до сих пор беспокоится насчет моей недвусмысленной угрозы назначить Фрэнка главой государственной службы. Конечно же, опасается! Причем еще как! Вот почему он с такой готовностью хочет преподнести ему горькую пилюлю. Во всяком случае, сейчас.
А может, стоит избавить его от переживаний? Ну а если продолжать держать их обоих в подвешенном состоянии? Интересно, я что-нибудь от этого приобретаю? Да, безусловно – обеспокоенного и лояльного секретаря Кабинета!
(Позже в тот же день сэр Хамфри Эплби встретился с сэром Фрэнком Гордоном, постоянным заместителем канцлера казначейства. В клубе «Риформ». «Риформ» – Лондонский клуб, членами которого являются высшие государственные чиновники, политические деятели, видные журналисты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79