Но впрочем, если сравнить пение посла с тем, как орки-жрецы пели в честь Гангмара на болоте – то у него получалось даже лучше… гораздо лучше. Он спел некую торжественную песнь о взятии Валаннанетинии, в которой прославлялось величие Фаларика Великого и храбрость его дружины (подозреваю, что при императорском дворе положено любой концерт начинать с чего-то подобного – торжественного и политически верного, ведь императорская династия происходит от Фаларика), а затем перешел к любовной лирике и спел несколько баллад, за что слушатели наградили его аплодисментами и одобрительными возгласами…
Вернувшись за стол, Кенперт вновь принялся выспрашивать именинницу о ее происхождении, о наследственных владениях, она что-то ответила о том, что в данный момент является моей воспитанницей, посол снова о чем-то спросил, Ннаонна заявила, что попала в Альхеллу в качестве военного приза и что я спас ее…
– Ого! Становится все интереснее, – заявил сэр Кенперт, – не расскажете ли?
– А я думаю, что вы все знаете. Ведь отправляясь послом к нам, вы несомненно выяснили все, что происходило здесь в последний год.
– М-да, прекрасная Ннаонна, но я что-то… Скажите по крайней мере, как называлось владение ваших благородных предков?
– А вы, сэр Кенперт, разве не слышали? Замок вампиров!
При этом шалунья сделала какое-то движение в сторону посла, наверное, улыбнувшись при этом – такой улыбочкой, какой она любит пугать мою прислугу, ощерив свои зубки – во всяком случае, ее ухажер, мгновенно побледнев, отшатнулся… А я, наблюдая за этой сценой, думал все о том же – ведь только что я увидел точно такую же улыбку у другого участника пира. И вспомнил, где я видел ее раньше. Так улыбался Филька, натягивая свой лук в бою – так же он улыбался и сегодня, слушая песню посла о той давней победе над эльфами… И щурился при этом, словно нацеливал на певца стрелу… Но додумать эти мысли мне не дал второй посол – гигант-маршал. Он, видимо, тоже прислушивался к разговору его партнера с именинницей (хотя при этом притворялся, что совершенно увлечен лишь своим блюдом – и до того ловко притворялся, что перед ним возвышались уже целые горы объедков, а на уставленном яствами столе – в пределах досягаемости маршала – образовались изрядные проплешины) – во всяком случае, он заявил:
– Я, мадам, весьма наслышан обо всем этом и очень хотел бы узнать поподробнее. Говорят, ваши родичи были геройские воины и настоящие великаны?.. Это правда?
Ннаонна смерила его неприязненным взглядом (ей не по душе те, кто не пугается ее специальной улыбки) и процедила сквозь зубы:
– Правда, господин посол, так действительно говорят…
На следующий день, как и было объявлено заранее, состоялся турнир. Послам было предложено обождать с делами денек-другой, впрочем в этом не было ничего оскорбительного, поскольку рыцарский турнир – дело первостепенной важности. Ингви предложил послам для начала переговорить во время турнира и обещал предоставить места в своей «ложе», но маршал Каногор отрезал:
– Благодарю, ваше величество, но я не из тех, кто сражается на пиру красивым пением, я – воин и намереваюсь принять участие в турнире, дабы… э-э-э… дабы восстановить пошатнувшийся престиж ванетских дворян в этом благороднейшем из искусств!
Сэр Кенперт, разумеется, принял этот своеобразный вызов и также заявил, что меч в его руке звенит громче, чем струны…
Словом, во время турнира оба посла оказались среди бойцов и король занял свое место на балконе Альхеллы в обычном обществе «нелюдей» и колдунов плюс принц Алекиан с Коклосом…
Турнир начался. Поначалу, как это обычно и бывает, свои силы пробовали молодые неопытные рыцари (в основном те, кто взял «напрокат» трофейные доспехи), признанные чемпионы не спешили с выходом на ристалище. Наконец кому-то из молодежи бросил вызов сэр Мернин из Арника. Ему сопутствовала удача – он победил одного за другим трех соперников. В третьей схватке его шлем был поврежден и он, хотя и победил, был вынужден покинуть ристалище. Сам сэр Мернин не возражал – он уходил победителем. Если он пожелает сразиться еще – и шлем его успеют привести в порядок – его допустят к поединкам без очереди. Сразились еще несколько пар… Трибуны оживились, когда очередному победителю бросил вызов Кенперт. И одолел его. Ко всеобщему удивлению, очередным противником ванетца оказался его товарищ по посольству, маршал Каногор. Когда он выехал на ристалище, зрители разом загомонили – выглядел маршал весьма опасным соперником. Чудовищно огромный, на таком же огромном коне. А его доспехи вызвали всеобщее восхищение. «Наверняка гномья работа» – пояснил королю Кендаг.
Исход поединка ни у кого не вызывал сомнения – разумеется маршал запросто разделался со своим земляком, нанеся тому не слишком точный, но зато сокрушительно-мощный удар. Рыцарь Кенперт сделал все что мог, его удар был просто идеальным – точно в шлем противника – но Каногор совершенно никак не отреагировал – даже не шелохнулся, в то время, как бедняга Кенперт, вылетев из седла, покатился по песку, перевернувшись несколько раз… Несомненно, маршал намеренно хотел унизить противника. Ингви тут же подозвал Коклоса (шут сопровождал своего хозяина, решительно отказавшегося принять участие в турнире) и принялся шепотом что-то у него выспрашивать.
Тем временем имперский маршал разделался еще с несколькими противниками – причем очень легко, словно играючи. Наконец наступил момент, когда в воротах напротив победителя некоторое время никто не показывался – не было желающего бросить вызов непобедимому, как казалось, воину.
Прошла минута, другая… И площадь огласилась громкими криками – в воротах ристалища показался новый боец – сэр Валент из Гранлота.
Затрубили трубы. Рыцари пустили коней, склоняя одновременно копья… Крики смолкли… тем громче в наступившей тишине раздался грохот, когда противники сшиблись в центре ристалища. И снова разъехались к противоположным концам арены, швырнув на песок обломки копий. Четырежды бойцы съезжались – и четырежды победителя не было, сломав друг о друга копья, маршалы разъезжались невредимыми… Постепенно шум на трибунах стал нарастать – многие выражали недовольство. Оруженосцы подбежали к сеньорам с копьями, но те не спешили их брать, делая друг другу какие-то знаки, затем противники спешились и не спеша двинулись к центру ристалища, помахивая оружием рукопашного боя.
Валент был вооружен своей привычной палицей и выглядел он весьма внушительно, но лишь до тех пор, пока не приблизился к противнику – тот был еще крупнее и массивнее, на его фоне альдийский маршал становился словно стройнее и легче. В руке Каногора было оружие наподобие моргенштерна – три шипастых шара, подвешенные на цепях к довольно длинной рукоятке. Пока противники обменивались первыми пробными ударами, Кендаг, знаток оружия, принялся объяснять демону тонкости владения «виноградной гроздью» – так, по его словам, называлось оружие имперского маршала. Из объяснений лорда явствовало, что для владения такой «гроздью» требуется большая физическая сила и немалое умение. Первого у сэра Каногора хоть отбавляй, а вот что касается мастерства…
– …То ли он притворяется нарочно – а опытные бойцы иногда так поступают – то ли и впрямь он – не слишком искусный воин. – заявил Лорд Внешнего Мира. – Пока что он использует только выигрыш в силе, даваемый этим видом оружия, а настоящий мастер пользуется и другими его качествами… С ним можно такие финты выделывать…
Тем временем соперники принялись орудовать своим оружием в полную силу. Они и впрямь не слишком уж маневрировали, их тактика была проста – принять удар врага на щит и – пока он замахивается – нанести удар самому. Если один из соперников и был сильнее другого – то это в глаза не бросалось.
Однако постепенно стало очевидным, что Каногор несколько превосходит силой своего противника – он постепенно, шаг за шагом теснил альдийца. Тогда Валент поменял тактику – в общем-то не избегая ударов, он все же время от времени делал шаг в сторону, уклонялся – так что Каногор, промахиваясь, терял темп, поскольку ему приходилось бороться с инерцией собственного оружия.
– Смотри, смотри, – в волнении чуть ли не вскрикнул Кендаг, – Валент молодец! Рано или поздно этот имперский верзила потеряет равновесие, его занесет от силы собственного размаха… и тогда наш маршал может попытаться сбить его с ног, нанеся точный удар.
Очевидно, эта простая мысль пришла и графу Эстака – он стал действовать осторожнее, темп поединка замедлился. Впрочем, уже было ясно, что победитель этой схватки будет признан и победителем турнира…
Зрители на трибунах, затаив дыхание, следили за ходом поединка. Звон удара – мягкий топот по песку арены – тишина – снова удар…
Ингви, пошептавшись с Сарнаком, затем с Мертенком, встал и щелкнув пальцами – что, как обычно, сопровождалось громом, швырнул вниз, на арену, резной жезл. Это означало, что турнир окончен. Соперники, отступив друг от друга на шаг, продолжали топтаться на месте, бросая друг на друга испепеляющие взгляды сквозь решетки забрал.
– Повелеваю остановиться! Вы оба славные бойцы и мне не хотелось бы, чтобы один из вас покалечил другого! Сегодня вы оба объявляетесь победителями…
– Мы еще встретимся, не так ли? – заявил маршал Каногор.
– Непременно, – ответил его противник.
Затем, взгромоздясь на подведенных оруженосцами коней, оба рыцаря объехали арену по периметру, описывая своего рода «круг почета», в то время, как трибуны приветствовали их криками…
Завершал этот день Большой пир. Согласно установленным правилам дамы рано покинули стол (причем Ингви взял с Ннаонны слово, что уж сегодня она точно не покажется в зале) и дворяне приступили…
Основательно заправившись вином, маршал Каногор обиженным голосом заявил королю (сегодня они были соседями – Кенперт сказался нездоровым и на пир не явился):
– Не дело, знаете ли, мешать двум добрым бойцам завершить поединок…
– Не дело давать советы королю! – отрезал Ингви. – Я прекратил бой, когда заметил, что вы, господа, слишком уж увлеклись. Я знаю, это – ваше право, но если бы пострадал посол…
Король выразительно развел руками.
– Ха! Пострадал! – не унимался маршал. – Я-то был в полной безопасности. Простите, сэр Валент, я имею в виду не ваше воинское искусство, а свой панцырь! Это доспех работы самого Гревина! Мой дед отдал за него половину его же веса золотом, если хотите знать!
– Работы Гревина… – протянул король. – Подразумевается, что я должен знать, кто это…
– Гревин – величайший мастер-оружейник. Гном. – пояснил Кендаг.
– Верно, – подхватил Каногор, – величайший! Никто не пробьет лат работы Гревина, а его мечи никогда не тупятся! Мой дед отдал за него половину…
– …Его же веса золотом, – закончил Ингви, – слышали. А давайте заключим на эту же сумму пари. Я сам своим мечом пробью ваши латы.
– Да вы шутите! – маршал смерил недоверчивым взглядом тщедушную фигуру собеседника. – Никому это не под силу.
– Не шучу. Вы согласны?
– Еще бы, эти деньги все равно что уже мои! Я сам одену доспех – и бейте хоть до утра!
– Ну нет, в доспех мы засунем мешок с тряпьем, а до утра не придется – я собираюсь обойтись одним ударом.
Все разговоры за столом смолкли – десятки дворян заинтересованно вслушивались в условия пари. Каногор горячился и требовал приступать немедленно, как только слуги принесут его доспехи и меч демона. Тот спокойно отвечал:
– Погодите – нам понадобятся еще мешок тряпья и весы.
– А весы-то зачем?
– Сначала взвесим ваш панцирь, потом – золото. Только вот не знаю, где вы сейчас столько золота возьмете. Впрочем, я согласен подождать, пока его доставят сюда из Эстака. Говорят, сокровищница вашего родового замка в Эстаке набита сокровищами, которые вы присвоили после того, как вам сдалась армия гномов Вабидуса. И на перепродаже земли в Винукате вы, говорят, неплохо заработали… Да и конфискованное имущество Карикана и Слепнега, которое так и не попало в казну…
– Откуда вы, Гангмар побери…
– Так говорят, – пожал плечами Ингви, в то время как сидевший неподалеку Коклос нырнул под стол и затаился.
Неприятное молчание прервалось приходом слуг, доставивших все необходимое для разрешения спора…
Латы быстро взвесили, набили тряпьем (при этом Коклос, все еще сидя под столом, тихо пробормотал, обращаясь к Алекиану: «Смотри, братец, особенно хорошо удалась голова – ну точь-в-точь как у маршала») и установили в сторонке от пиршественного стола. Ингви внимательно осмотрел доспех, затем поводил руками, словно оглаживая его на некотором расстоянии и заявил:
– А ваши латы заколдованы, сэр маршал. По-моему, это как-то нечестно.
Маршал в ответ просто пожал плечами – этот жест мог означать что угодно…
Затем король обнажил Черную Молнию и принялся разгуливать по залу, держа меч так, что губами почти касался лезвия – и что-то при этом нашептывал.
– Ваше величество, – обратился к нему Каногор (альдийцы молчали, опасаясь нарушить сосредоточенность своего монарха), – вы прижимаете к себе этот меч, как мой друг Кенперт – какую-нибудь бабенку. Он у нас известный сердцеед!
Если Ингви его и слышал, то никак не прореагировал. Он походил еще немного, затем приблизился к латам, еще немного смотрел на них, словно намечая цель, потом приложил к шлему свой меч, занес его, снова приложил, снова занес, как бы репетируя удар. В зале воцарилась тишина…
Ингви снова приблизил черное лезвие к губам, пошептал что-то украшающим его кусочкам янтаря, опять приложил оружие к шлему, занес над головой… и замер…
Прошла минута… И вдруг с шумным выдохом демон нанес удар. Меч со свистом разрезал воздух, но на какое-то мгновение раньше, чем он коснулся лат, в щель забрала вонзилась стрела. Это стрелял вдрызг пьяный Филлиноэртли, стоявший в дальнем конце зала. Его выходка, видимо, несколько помешала Ингви – во всяком случае, меч ударил не по шлему, а, пройдя несколько наискось, вонзился в шейные латы. Разрубив нашейник и верхнюю часть кирасы, лезвие застряло на уровне живота.
– Филька, – в гробовой тишине голос короля прозвучал неестественно резко, – если бы ты помешал мне выиграть пари – ох и досталось бы тебе…
– Ха-ха, – весело отвечал тот, – я всего лишь хотел показать господину послу, что даже в непробиваемых латах ему лучше бы не попадаться в бою эльфу, вооруженному добрым луком!
– Т-там д-двойн-ное з-за-б-б-ррало, – дрожащим голосом ответил маршал Каногор, – а з-закрыто б-было т-толь-ко од-дно. Спе-пе… специально от стрел.
Посол никак не мог совладать с голосом, да и рука его неосознанным жестом все время поглаживала то место у основания шеи, в котором с его доспехами встретился черный меч демона…
Ингви сделал шаг вперед, зачем-то потрогал рваные края прорубленного им разреза и заявил:
– А надо было еще и щит на доспехи навесить – получилось бы интереснее.
Выглядел он совершенно спокойным, но его пальцы, касающиеся лат, сильно дрожали…
ГЛАВА 43
Влюблённая Офелия плыла себе вдаль
Сияла ночь, звенела земля.
Стремительно спешили никого не таясь
Часы в свою нелепую смешную страну.
Егор Летов
Разумеется, я нарочно злил маршала, напоминая ему о нажитых неправедным путем капиталах – мне хотелось, чтобы он разозлился как следует и увлекся покрепче нашим спором – а то еще мог передумать. Обо всех его грехах, на которые я намекал, мне рассказал Коклос. Вообще, благодаря карлику я был в курсе множества дворцовых интриг, а потому догадывался, что из двух присланных ко мне для переговоров вельмож Кенперт будет склонен принять мои условия, а Каногор постарается их оспорить, а то и вовсе сорвать мирный договор… Для того, чтобы внушить ему более миролюбивые мысли, я и затеял это рискованное пари. Зато теперь маршал, пожалуй, у меня в руках…
После завершения испытания мои вассалы принялись шумно поздравлять меня с победой и, разумеется, с удвоенной энергией взялись за кубки – Большой пир вступал в завершающую стадию. Я, как обычно, не спеша потягивал винцо и наблюдал за гостями, которые один за другим «выпадали в осадок», затем мое внимание привлекли Филька с Кендагом, как обычно спорящие между собой:
– …А я тебе говорю, она – вылитая эльфийская княжна знатного рода! Не будь она такой бледной…
– Как же – эльфийская! Она, скорее, похожа на человека…
– Ну нет! Ты только вспомни – какая грация, какое изящество! Только у эльфов и встретишь такую красавицу.
– Да уж, конечно… Она – как человек! А вот насчет красоты – это ты прав. Странно, что раньше она скрывала… Хороша… Только уж очень худенькая…
– Много ты понимаешь!..
– А сам-то!..
Да-а… И на этих двоих Ннаонна произвела неизгладимое впечатление… А кстати, что-то не то… Ах да – амулет, который я ей подарил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Вернувшись за стол, Кенперт вновь принялся выспрашивать именинницу о ее происхождении, о наследственных владениях, она что-то ответила о том, что в данный момент является моей воспитанницей, посол снова о чем-то спросил, Ннаонна заявила, что попала в Альхеллу в качестве военного приза и что я спас ее…
– Ого! Становится все интереснее, – заявил сэр Кенперт, – не расскажете ли?
– А я думаю, что вы все знаете. Ведь отправляясь послом к нам, вы несомненно выяснили все, что происходило здесь в последний год.
– М-да, прекрасная Ннаонна, но я что-то… Скажите по крайней мере, как называлось владение ваших благородных предков?
– А вы, сэр Кенперт, разве не слышали? Замок вампиров!
При этом шалунья сделала какое-то движение в сторону посла, наверное, улыбнувшись при этом – такой улыбочкой, какой она любит пугать мою прислугу, ощерив свои зубки – во всяком случае, ее ухажер, мгновенно побледнев, отшатнулся… А я, наблюдая за этой сценой, думал все о том же – ведь только что я увидел точно такую же улыбку у другого участника пира. И вспомнил, где я видел ее раньше. Так улыбался Филька, натягивая свой лук в бою – так же он улыбался и сегодня, слушая песню посла о той давней победе над эльфами… И щурился при этом, словно нацеливал на певца стрелу… Но додумать эти мысли мне не дал второй посол – гигант-маршал. Он, видимо, тоже прислушивался к разговору его партнера с именинницей (хотя при этом притворялся, что совершенно увлечен лишь своим блюдом – и до того ловко притворялся, что перед ним возвышались уже целые горы объедков, а на уставленном яствами столе – в пределах досягаемости маршала – образовались изрядные проплешины) – во всяком случае, он заявил:
– Я, мадам, весьма наслышан обо всем этом и очень хотел бы узнать поподробнее. Говорят, ваши родичи были геройские воины и настоящие великаны?.. Это правда?
Ннаонна смерила его неприязненным взглядом (ей не по душе те, кто не пугается ее специальной улыбки) и процедила сквозь зубы:
– Правда, господин посол, так действительно говорят…
На следующий день, как и было объявлено заранее, состоялся турнир. Послам было предложено обождать с делами денек-другой, впрочем в этом не было ничего оскорбительного, поскольку рыцарский турнир – дело первостепенной важности. Ингви предложил послам для начала переговорить во время турнира и обещал предоставить места в своей «ложе», но маршал Каногор отрезал:
– Благодарю, ваше величество, но я не из тех, кто сражается на пиру красивым пением, я – воин и намереваюсь принять участие в турнире, дабы… э-э-э… дабы восстановить пошатнувшийся престиж ванетских дворян в этом благороднейшем из искусств!
Сэр Кенперт, разумеется, принял этот своеобразный вызов и также заявил, что меч в его руке звенит громче, чем струны…
Словом, во время турнира оба посла оказались среди бойцов и король занял свое место на балконе Альхеллы в обычном обществе «нелюдей» и колдунов плюс принц Алекиан с Коклосом…
Турнир начался. Поначалу, как это обычно и бывает, свои силы пробовали молодые неопытные рыцари (в основном те, кто взял «напрокат» трофейные доспехи), признанные чемпионы не спешили с выходом на ристалище. Наконец кому-то из молодежи бросил вызов сэр Мернин из Арника. Ему сопутствовала удача – он победил одного за другим трех соперников. В третьей схватке его шлем был поврежден и он, хотя и победил, был вынужден покинуть ристалище. Сам сэр Мернин не возражал – он уходил победителем. Если он пожелает сразиться еще – и шлем его успеют привести в порядок – его допустят к поединкам без очереди. Сразились еще несколько пар… Трибуны оживились, когда очередному победителю бросил вызов Кенперт. И одолел его. Ко всеобщему удивлению, очередным противником ванетца оказался его товарищ по посольству, маршал Каногор. Когда он выехал на ристалище, зрители разом загомонили – выглядел маршал весьма опасным соперником. Чудовищно огромный, на таком же огромном коне. А его доспехи вызвали всеобщее восхищение. «Наверняка гномья работа» – пояснил королю Кендаг.
Исход поединка ни у кого не вызывал сомнения – разумеется маршал запросто разделался со своим земляком, нанеся тому не слишком точный, но зато сокрушительно-мощный удар. Рыцарь Кенперт сделал все что мог, его удар был просто идеальным – точно в шлем противника – но Каногор совершенно никак не отреагировал – даже не шелохнулся, в то время, как бедняга Кенперт, вылетев из седла, покатился по песку, перевернувшись несколько раз… Несомненно, маршал намеренно хотел унизить противника. Ингви тут же подозвал Коклоса (шут сопровождал своего хозяина, решительно отказавшегося принять участие в турнире) и принялся шепотом что-то у него выспрашивать.
Тем временем имперский маршал разделался еще с несколькими противниками – причем очень легко, словно играючи. Наконец наступил момент, когда в воротах напротив победителя некоторое время никто не показывался – не было желающего бросить вызов непобедимому, как казалось, воину.
Прошла минута, другая… И площадь огласилась громкими криками – в воротах ристалища показался новый боец – сэр Валент из Гранлота.
Затрубили трубы. Рыцари пустили коней, склоняя одновременно копья… Крики смолкли… тем громче в наступившей тишине раздался грохот, когда противники сшиблись в центре ристалища. И снова разъехались к противоположным концам арены, швырнув на песок обломки копий. Четырежды бойцы съезжались – и четырежды победителя не было, сломав друг о друга копья, маршалы разъезжались невредимыми… Постепенно шум на трибунах стал нарастать – многие выражали недовольство. Оруженосцы подбежали к сеньорам с копьями, но те не спешили их брать, делая друг другу какие-то знаки, затем противники спешились и не спеша двинулись к центру ристалища, помахивая оружием рукопашного боя.
Валент был вооружен своей привычной палицей и выглядел он весьма внушительно, но лишь до тех пор, пока не приблизился к противнику – тот был еще крупнее и массивнее, на его фоне альдийский маршал становился словно стройнее и легче. В руке Каногора было оружие наподобие моргенштерна – три шипастых шара, подвешенные на цепях к довольно длинной рукоятке. Пока противники обменивались первыми пробными ударами, Кендаг, знаток оружия, принялся объяснять демону тонкости владения «виноградной гроздью» – так, по его словам, называлось оружие имперского маршала. Из объяснений лорда явствовало, что для владения такой «гроздью» требуется большая физическая сила и немалое умение. Первого у сэра Каногора хоть отбавляй, а вот что касается мастерства…
– …То ли он притворяется нарочно – а опытные бойцы иногда так поступают – то ли и впрямь он – не слишком искусный воин. – заявил Лорд Внешнего Мира. – Пока что он использует только выигрыш в силе, даваемый этим видом оружия, а настоящий мастер пользуется и другими его качествами… С ним можно такие финты выделывать…
Тем временем соперники принялись орудовать своим оружием в полную силу. Они и впрямь не слишком уж маневрировали, их тактика была проста – принять удар врага на щит и – пока он замахивается – нанести удар самому. Если один из соперников и был сильнее другого – то это в глаза не бросалось.
Однако постепенно стало очевидным, что Каногор несколько превосходит силой своего противника – он постепенно, шаг за шагом теснил альдийца. Тогда Валент поменял тактику – в общем-то не избегая ударов, он все же время от времени делал шаг в сторону, уклонялся – так что Каногор, промахиваясь, терял темп, поскольку ему приходилось бороться с инерцией собственного оружия.
– Смотри, смотри, – в волнении чуть ли не вскрикнул Кендаг, – Валент молодец! Рано или поздно этот имперский верзила потеряет равновесие, его занесет от силы собственного размаха… и тогда наш маршал может попытаться сбить его с ног, нанеся точный удар.
Очевидно, эта простая мысль пришла и графу Эстака – он стал действовать осторожнее, темп поединка замедлился. Впрочем, уже было ясно, что победитель этой схватки будет признан и победителем турнира…
Зрители на трибунах, затаив дыхание, следили за ходом поединка. Звон удара – мягкий топот по песку арены – тишина – снова удар…
Ингви, пошептавшись с Сарнаком, затем с Мертенком, встал и щелкнув пальцами – что, как обычно, сопровождалось громом, швырнул вниз, на арену, резной жезл. Это означало, что турнир окончен. Соперники, отступив друг от друга на шаг, продолжали топтаться на месте, бросая друг на друга испепеляющие взгляды сквозь решетки забрал.
– Повелеваю остановиться! Вы оба славные бойцы и мне не хотелось бы, чтобы один из вас покалечил другого! Сегодня вы оба объявляетесь победителями…
– Мы еще встретимся, не так ли? – заявил маршал Каногор.
– Непременно, – ответил его противник.
Затем, взгромоздясь на подведенных оруженосцами коней, оба рыцаря объехали арену по периметру, описывая своего рода «круг почета», в то время, как трибуны приветствовали их криками…
Завершал этот день Большой пир. Согласно установленным правилам дамы рано покинули стол (причем Ингви взял с Ннаонны слово, что уж сегодня она точно не покажется в зале) и дворяне приступили…
Основательно заправившись вином, маршал Каногор обиженным голосом заявил королю (сегодня они были соседями – Кенперт сказался нездоровым и на пир не явился):
– Не дело, знаете ли, мешать двум добрым бойцам завершить поединок…
– Не дело давать советы королю! – отрезал Ингви. – Я прекратил бой, когда заметил, что вы, господа, слишком уж увлеклись. Я знаю, это – ваше право, но если бы пострадал посол…
Король выразительно развел руками.
– Ха! Пострадал! – не унимался маршал. – Я-то был в полной безопасности. Простите, сэр Валент, я имею в виду не ваше воинское искусство, а свой панцырь! Это доспех работы самого Гревина! Мой дед отдал за него половину его же веса золотом, если хотите знать!
– Работы Гревина… – протянул король. – Подразумевается, что я должен знать, кто это…
– Гревин – величайший мастер-оружейник. Гном. – пояснил Кендаг.
– Верно, – подхватил Каногор, – величайший! Никто не пробьет лат работы Гревина, а его мечи никогда не тупятся! Мой дед отдал за него половину…
– …Его же веса золотом, – закончил Ингви, – слышали. А давайте заключим на эту же сумму пари. Я сам своим мечом пробью ваши латы.
– Да вы шутите! – маршал смерил недоверчивым взглядом тщедушную фигуру собеседника. – Никому это не под силу.
– Не шучу. Вы согласны?
– Еще бы, эти деньги все равно что уже мои! Я сам одену доспех – и бейте хоть до утра!
– Ну нет, в доспех мы засунем мешок с тряпьем, а до утра не придется – я собираюсь обойтись одним ударом.
Все разговоры за столом смолкли – десятки дворян заинтересованно вслушивались в условия пари. Каногор горячился и требовал приступать немедленно, как только слуги принесут его доспехи и меч демона. Тот спокойно отвечал:
– Погодите – нам понадобятся еще мешок тряпья и весы.
– А весы-то зачем?
– Сначала взвесим ваш панцирь, потом – золото. Только вот не знаю, где вы сейчас столько золота возьмете. Впрочем, я согласен подождать, пока его доставят сюда из Эстака. Говорят, сокровищница вашего родового замка в Эстаке набита сокровищами, которые вы присвоили после того, как вам сдалась армия гномов Вабидуса. И на перепродаже земли в Винукате вы, говорят, неплохо заработали… Да и конфискованное имущество Карикана и Слепнега, которое так и не попало в казну…
– Откуда вы, Гангмар побери…
– Так говорят, – пожал плечами Ингви, в то время как сидевший неподалеку Коклос нырнул под стол и затаился.
Неприятное молчание прервалось приходом слуг, доставивших все необходимое для разрешения спора…
Латы быстро взвесили, набили тряпьем (при этом Коклос, все еще сидя под столом, тихо пробормотал, обращаясь к Алекиану: «Смотри, братец, особенно хорошо удалась голова – ну точь-в-точь как у маршала») и установили в сторонке от пиршественного стола. Ингви внимательно осмотрел доспех, затем поводил руками, словно оглаживая его на некотором расстоянии и заявил:
– А ваши латы заколдованы, сэр маршал. По-моему, это как-то нечестно.
Маршал в ответ просто пожал плечами – этот жест мог означать что угодно…
Затем король обнажил Черную Молнию и принялся разгуливать по залу, держа меч так, что губами почти касался лезвия – и что-то при этом нашептывал.
– Ваше величество, – обратился к нему Каногор (альдийцы молчали, опасаясь нарушить сосредоточенность своего монарха), – вы прижимаете к себе этот меч, как мой друг Кенперт – какую-нибудь бабенку. Он у нас известный сердцеед!
Если Ингви его и слышал, то никак не прореагировал. Он походил еще немного, затем приблизился к латам, еще немного смотрел на них, словно намечая цель, потом приложил к шлему свой меч, занес его, снова приложил, снова занес, как бы репетируя удар. В зале воцарилась тишина…
Ингви снова приблизил черное лезвие к губам, пошептал что-то украшающим его кусочкам янтаря, опять приложил оружие к шлему, занес над головой… и замер…
Прошла минута… И вдруг с шумным выдохом демон нанес удар. Меч со свистом разрезал воздух, но на какое-то мгновение раньше, чем он коснулся лат, в щель забрала вонзилась стрела. Это стрелял вдрызг пьяный Филлиноэртли, стоявший в дальнем конце зала. Его выходка, видимо, несколько помешала Ингви – во всяком случае, меч ударил не по шлему, а, пройдя несколько наискось, вонзился в шейные латы. Разрубив нашейник и верхнюю часть кирасы, лезвие застряло на уровне живота.
– Филька, – в гробовой тишине голос короля прозвучал неестественно резко, – если бы ты помешал мне выиграть пари – ох и досталось бы тебе…
– Ха-ха, – весело отвечал тот, – я всего лишь хотел показать господину послу, что даже в непробиваемых латах ему лучше бы не попадаться в бою эльфу, вооруженному добрым луком!
– Т-там д-двойн-ное з-за-б-б-ррало, – дрожащим голосом ответил маршал Каногор, – а з-закрыто б-было т-толь-ко од-дно. Спе-пе… специально от стрел.
Посол никак не мог совладать с голосом, да и рука его неосознанным жестом все время поглаживала то место у основания шеи, в котором с его доспехами встретился черный меч демона…
Ингви сделал шаг вперед, зачем-то потрогал рваные края прорубленного им разреза и заявил:
– А надо было еще и щит на доспехи навесить – получилось бы интереснее.
Выглядел он совершенно спокойным, но его пальцы, касающиеся лат, сильно дрожали…
ГЛАВА 43
Влюблённая Офелия плыла себе вдаль
Сияла ночь, звенела земля.
Стремительно спешили никого не таясь
Часы в свою нелепую смешную страну.
Егор Летов
Разумеется, я нарочно злил маршала, напоминая ему о нажитых неправедным путем капиталах – мне хотелось, чтобы он разозлился как следует и увлекся покрепче нашим спором – а то еще мог передумать. Обо всех его грехах, на которые я намекал, мне рассказал Коклос. Вообще, благодаря карлику я был в курсе множества дворцовых интриг, а потому догадывался, что из двух присланных ко мне для переговоров вельмож Кенперт будет склонен принять мои условия, а Каногор постарается их оспорить, а то и вовсе сорвать мирный договор… Для того, чтобы внушить ему более миролюбивые мысли, я и затеял это рискованное пари. Зато теперь маршал, пожалуй, у меня в руках…
После завершения испытания мои вассалы принялись шумно поздравлять меня с победой и, разумеется, с удвоенной энергией взялись за кубки – Большой пир вступал в завершающую стадию. Я, как обычно, не спеша потягивал винцо и наблюдал за гостями, которые один за другим «выпадали в осадок», затем мое внимание привлекли Филька с Кендагом, как обычно спорящие между собой:
– …А я тебе говорю, она – вылитая эльфийская княжна знатного рода! Не будь она такой бледной…
– Как же – эльфийская! Она, скорее, похожа на человека…
– Ну нет! Ты только вспомни – какая грация, какое изящество! Только у эльфов и встретишь такую красавицу.
– Да уж, конечно… Она – как человек! А вот насчет красоты – это ты прав. Странно, что раньше она скрывала… Хороша… Только уж очень худенькая…
– Много ты понимаешь!..
– А сам-то!..
Да-а… И на этих двоих Ннаонна произвела неизгладимое впечатление… А кстати, что-то не то… Ах да – амулет, который я ей подарил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58