Я чувствую что-то еще... Тетраграмматон свидетель - я не могу разобрать, что именно".
Огве пощелкал языком.
"Что нам известно? Их трое. Различиями в возрасте, если пользоваться вселенскими мерками, можно пренебречь, однако им эта разница представляется весьма значительной. Я предлагаю начать с установления связи с тем, кто пользуется большим авторитетом".
"Возражений не имею", - ответил ему Ягве.
"Позвольте, я попытаюсь, - вызвался Эгве, толчкообразно сжимаясь и расширяясь. - Я буду осторожен".
Он медленно расплылся, окутывая капсулу полупрозрачным коконом. Воцарилась мертвая тишина.
"Не понимаю, - сказал, наконец, Эгве с досадой. - Старший хочет передать мне некие предметы".
"Точнее?"
"Я в затруднении. Назначение предметов мне непонятно".
"Возможно, это средства самообороны?"
Эгве помолчал.
"Нет, не думаю, - возразил он после паузы. - В его сердце я прочел, что вижусь ему в образе дракона, сотканного из огня и дыма. Он рад бы защититься, но не представляет, как, а потому и не собирается. Вместо этого... опять то странное ощущение! Не могу его определить. Предметов два: продолговатый, который побольше, и округлый, который поменьше. Округлый передан ему его младшим спутником. Похоже, они считают, будто эти вещи могут быть для нас чрезвычайно ценными".
"Что может быть ценно для нас?" - спросил Ягве озадаченно.
"Вот именно - что? Продолговатый предмет является шестом, к которому привязано полотнище красного цвета спектра. Округлый напоминает яйцо, изготовленное из смеси неблагородных металлов, полое внутри... Полость содержит, если я не ошибаюсь, свиток..."
Огве вздохнул:
"Трудно проникнуть в мысли жителей преисподней".
"Да, нелегко".
Время тянулось.
Содрогание, волной прокатившееся по телу Эгве, эхом отозвалось в остальных.
"Ужасно, - пробормотал Эгве. - Я понял, какое это было чувство. Это даже не чувство, а качество: идиотизм."
"Да-да, ты прав, - энергично поддержал его Ягве. - Теперь и мне это совершенно очевидно. Положение значительно осложняется. Бесовский менталитет и без того плохо поддается пониманию, когда же он сопровождается умственной недостаточностью, чрезмерной даже для бесов, то..."
"Тем не менее, дело должно быть завершено", - заявил Огве категоричным тоном.
"Ты прав".
"Следует выбрать отправную точку, - продолжал Огве. - Поскольку нам все равно, с чего начинать, предлагаю остановиться на свитке. Похоже, он настолько важен для демонов, что разум их затуманился, и они даже рассчитывают осчастливить этим предметом мир Сердцевины. Стало быть, с самого важного и начнем. Мы потолкуем с ними о свитке".
"Постой, - остановил его Эгве. - Не все так просто. Я не нахожу почтения к свитку в сознании предводителя".
"Тогда обратись к его младшему спутнику. Коль скоро именно он владел полым предметом со свитком, естественно предположить почтение в нем".
"В нем тоже нет почтения", - сообщил Эгве.
"Он тоже идиот?"
"Он юн. Но - да, сдается мне, ты угадал: он ничем не лучше".
"С чего мы взяли, будто в них должно найтись какое-либо почтение? включился в беседу Ягве. - Мы имеем дело с демонами. Мы не в состоянии понизиться субстанциально настолько, чтобы говорить с ними на одном языке. Их действия выходят за рамки постижимого".
"Мы ограничимся общими впечатлениями и ощущениями, - ответил Огве не без раздражения. - Этого достаточно. Стоит нам уловить общий дух и основные векторы намерений - миссия будет исполнена. Настроившись на соответствующую волну, мы предложим им урезанное, во многом искаженное, но в сути верное представление о Сердцевине".
"Мне кажется, в твоих словах есть здравый смысл, - молвил Эгве. Насчет того, что начинать разговор следует с младшего спутника. Старший, по-моему, с некоторых пор не в состоянии адекватно отражать действительность. Он невменяем".
"Я рад, что убедил тебя. Приступай. Исследуй глубины его души, надкуси яблоко".
Эгве глубоко вздохнул, и вздох его расцвел, подобно бесшумному скорбному звону многих тысяч колоколов. Сердцевина отвечала сочувственной, осторожной пульсацией.
"Ты жесток. Ты говоришь о яблоке - великий грех вонзать в него зубы! Познания, которые я приобрету, могут нанести мне непоправимый вред".
"Мы будем рядом. Не нужно горевать без повода, помни - ты только эманация, производное, дериват. Твоя сущность пребудет неповрежденной. Может быть. Ведь мы - одно, и в мире нет ничего такого, что грозило бы нам гибелью. Может быть".
"О Тетраграмматон! Сколь Ты велик и милостив! Отдаю себя в Твои руки," - и Эгве вздохнул вторично: глубоко, словно готовясь нырнуть на опасную глубину.
"Вот это мудро. Когда один из нас, покорный и кроткий, унизился до немыслимой, граничащей с отрицательным числовым рядом величины и сошел в самое пекло, желая внушить неисправимым нечестивцам..."
"Помню, помню, - проворчал Эгве. - Ведь это я ходил".
"Да? Разве? Вот видишь! И ничего, не дался в лапы смерти! Напротив, был прославлен в веках и осыпан милостями."
"Так-то оно так. Только воплощение было другое. Я тогда даже толком не понимал, во что ввязался. Когда припекло, так даже к Отцу воззвал - мне, вообрази, померещилось, будто Его нет вовсе. А сейчас я как-никак еще в рассудке, вот и боюсь".
"Отойди от него, сатана!"- вдруг гаркнул молчавший до сих пор Ягве, хотя вокруг никого, кроме них и злополучных пришельцев, не было. Но все-таки что-то беззвучно лопнуло, исчезая, и Эгве почувствовал облегчение. Направив товарищам и Сердцевине - а, стало быть, и себе самому - мощный любовный импульс, он свернулся, сжался, съежился и без оглядки прыгнул в сердце того из демонов, что был помоложе.
Глава 3
Потянулось напряженное ожидание.
Низкородный предмет висел неподвижно, успешно отражая многочисленные воздействия, способные обратить его в пар. Впрочем, в том не было его заслуги.
Наконец Огве воскликнул:
"Он там! Я слышу его!"
"Эгве! - позвал Ягве негромко. - Ответь нам. Ты в порядке?"
"Я в порядке, - донесся до них слабый голос Эгве. - Здесь... короче говоря, врагу не пожелаешь".
"Что ты такое говоришь? У тебя не может быть врага. Опомнись!"
"Я стараюсь. Юный демон пытается сопротивляться. Его спутники мне здорово мешают. Они суетятся вокруг, бьют его по лицу, дают понюхать что-то с кошмарным, нестерпимым запахом".
"Погрузи его в транс".
"Это нетрудно. Но я боюсь спровоцировать остальных на какие-нибудь безумства. Невозможно предугадать, что придет в их головы".
"Отключи их тоже".
"Возможно ли? Подобное насилие убьет в них остатки свободной воли".
"Вот и замечательно. Делай, как тебе говорят".
"Будь по-вашему".
Ягве прислушался. Высочайшие пищеварительные соки деликатно омывали вместилище уснувших бесов.
"Эгве! Отзовись".
"Я здесь. Я пытаюсь установить взаимопонимание".
"Он как-то неуверенно говорит, - заметил Огве.- Что-то его смущает".
Эгве, слышавший эти слова, тут же сказал:
"Мне никак не подобрать понятия, в которых я мог бы с ним объясниться. Он понятия не имеет о Подлинном Писании. И не знаком с Создателем."
"Совсем?"
"Совсем. Он знает о Его существовании, и это все".
"Тогда зачем он здесь?"
"Он считает, что путешествует в ад".
"Это простительно, в конце концов, - Ягве попытался его успокоить. Это обычное дело у демонов - ставить все и вся с ног на голову".
"Я знаю", - ответил Эгве уныло.
"Что же он читает, если не Подлинное Писание?"
Тот долго молчал. Потом нерешительно пробормотал:
"Странно. Какие-то свитки, обновляющиеся однажды каждые семь заходов и восходов своего Пустотного Светила".
"И что в этих свитках?"
"Не понимаю. Текст, например, из последнего, что содержится в его сознании, озаглавлен так: "Как голубые поросята ремонтировали волка-натурала"".
"И что это означает? Попробуй проникнуть!"
Последовала пауза.
"Не требуйте этого от меня! - взмолился вдруг Эгве. - Это... это... мой разум вопиет..."
"Хорошо, хорошо, успокойся. Отступись. Узнай про другой свиток - тот, что с ними. Там то же самое?"
"Нет. Если я не ошибаюсь, в нем содержится приветствие".
"Приветствие - кому? Нам?"
"Да нет. Некой несуществующей структуре, имеющей свой аналог в преисподней. Похоже, правило, согласно которому что вверху, то и внизу, им хоть и в искаженном виде, но известно. Постойте, тут не только приветствия. Тут еще указания и поручения".
"Какого рода указания?"
"Дьявольщина! - воскликнул далекий Эгве. - Им хочется, чтобы мы передрались".
"Им? Ты хочешь сказать - вот этим?"
"Нет. Этим безразлично. Они даже не знают, о чем говорится в письме. Им - это тем, кто их послал. Честно говоря, в искренности желаний там, наверху, я тоже сомневаюсь".
"Тогда к чему такое послание?"
"Трудный вопрос. Я не готов на него ответить".
"Продолжай".
"Здесь жутко, - пожаловался Эгве. - Мое могущество бесполезно. Я, вооруженный до зубов, готовый карать и миловать, растерянно стою в пустыне и не вижу, к чему приложить усилия. Проще всего было бы отдать его червям, но демон не оценит оказанной услуги".
"По-моему, ему грозит падение, - молвил Огве озабоченно. - Не пора ли обратно?"
"Еще чуть-чуть, - сказал Ягве после недолгого колебания. - Эгве! Ты цел? Не молчи, пожалуйста. О чем он думает еще?"
"Он хочет размножиться".
"Как? Прямо здесь, сейчас?"
"Не то, чтобы сейчас, но он постоянно этого хочет. Это желание служит фоном для всех прочих его действий и мыслей. Способность к размножению обретена им относительно недавно и до сих пор не реализована".
"Больше тебе добавить нечего?"
"Ну разве что... Удивительное дело! Образы, которые я нахожу в его душе, с одной стороны, имеют отношение к размножению, а с другой - полностью его исключают".
"Как это возможно?"
"Не знаю. Он думает о чем-то вроде карт Таро, но вместо фигур на них изображены обычные демоны, занятые друг другом".
"Что же они делают?"
"Они... Ягве, мне придется еще немного понизиться в статусе. Дело такое, что по уму либо блистательному Тетраграмматону, знающему все наперед и назад, либо ничтожнейшему бесу из ничтожных".
"Прошу тебя, возвращайся. Не надо новых понижений. Не стоит рисковать".
"Как скажешь, - в ответе Эгве прозвучало несомненное облегчение. - Но я еще не явил ему картину яблока".
"Брось. Побереги свои силы. Оставим это для Огве".
"Тогда я возвращаюсь. Привести его в чувство?"
"Не нужно, пусть лежит, как лежит. Мы еще не закончили".
"И все же, Ягве, меня смущает свобода их воли..."
"Брось, не бери в расчет. Что их свобода? Барахтанье в пучине зла, метание от скверного к чудовищному, и обратно. Предусмотрительный Тетраграмматон не дает им возвыситься даже до нашего нынешнего убогого существования. Познание ничтожной эманации Всевышнего спалит их на месте, заживо. Покинь его, Эгве, вернись".
"Да будет по-твоему".
И мигом позже Огве и Ягве с удовольствием приняли в объятия усталого, потрепанного, но ни в чем не поврежденного собрата.
Глава 4
Когда радость воссоединения несколько остыла, Огве спросил:
"Между прочим, на ковчеге, в котором прибыли демоны, имеется надпись. Ты, Эгве, случаем не выяснил, что она означает?"
"Мне было не до того, - повинился Эгве. - Мне никогда еще не приходилось стоять так близко к небытию. Я чудом избежал абсолютного отчаяния, и лишь общение с вами уберегло меня от лютой смерти. Представьте: пустота - равнодушная, самодостаточная. Хочется верить, что даже в ней сумел оставить свой след великий Тетраграмматон, но я, грешник, этого следа не разглядел".
"Я думаю, что в надписи таится заклинание, - предположил Ягве. Наверно, это имя кого-то из высших демонов, обладающее известной силой".
"Не исключено. Огве, если успеешь - выясни, чье это имя".
"Я сделаю все возможное. Но прежде всего познакомлю их с яблочной сутью. Мне кажется, что правильнее будет обратиться к старшему бесу".
"Нет, не к нему. Войди в их спутницу. Надеюсь, она поймет скорее: ведь яблоки, пусть адские, но яблоки - они по части тех, кто сотворен из ребер".
"Воистину так. Я усыплю юного демона, и пробужу его подругу касанием языка".
"Коснись и надписи. Возможно, тебе, как повелителю вкуса, откроется ее тайный смысл".
"Надеюсь. Боюсь лишь, что соприкосновение с чем-то подобным охладит мой язык до запредельно низкой температуры и я не смогу им владеть".
"Оставь, пустое. Мы поймем тебя. Мы примем тебя и излечим".
Огве, обласканный, собрался с силами и прикоснулся языком к юному демону, находившемуся на грани помешательства - самым кончиком. Этого оказалось достаточно, незваный гость обмяк и смежил веки.
"Сейчас меня стошнит", - предупредил своих спутников Огве.
"Что ты сказал? Повтори. Что это значит - стошнит?"
"Это значит, что я могу осквернить Эдем, извергнув содержимое моих внутренностей".
"Опомнись, Огве! Твои внутренности содержат чистейший нектар. Как можно осквернить нектаром райские кущи?"
Огве промолчал, не находя ответа. Будь у него плечи, он обязательно пожал бы ими в раздраженном непонимании. Наконец, он решил положиться на волю Неизреченного и быстро лизнул бездыханную отроковицу. Та вздрогнула и напряглась, впитывая слюну.
"Контакт установлен, - прошепелявил Огве. - Страх этой несчастной, похоже, еще сильнее, чем у первого. Я не уверен, что созерцание яблочных истин пойдет ей на пользу".
"Польза вездесуща, - напомнил ему Ягве. - Ты что, забыл?"
"Нет, Ягве, я не забыл, но как-то уже не уверен".
"Перестань рассуждать. Чем скорее ты возьмешься за дело, тем раньше все закончится".
"Будь по-твоему".
Огве так долго не подавал голоса, что Эгве и Ягве успели отметить, до чего же это омерзительная штука - время.
В конце концов Огве заговорил:
"Их женщины более понятливы. Она мигом признала во мне могущественную, многократно ее превосходящую силу. И просит от чего-то вылечить".
"Это обнадеживает, - заметил Ягве с энтузиазмом. - Исполни ее желание. Вероятно, после этого она будет меньше нас бояться".
"Я не знаю, что такое триппер", - возразил ему Огве.
"Что с того? Я тоже не знаю. Приведи соки ее тела в согласие, и дело с концом".
"Это нетрудно, однако в этом случае начнет развиваться двухмесячный плод, который к данному моменту уже некоторое время как мертв. В сердце пришелицы я прочитал, что это нежелательно".
"Мы, конечно, в силах оживить умершее, но... - Ягве задумался. - Нет, оставь все, как есть. Объясни ей, что ее недуг есть высшее наказание за совершенный грех".
"Я так и объяснил. Она говорит, что и без меня это знает".
"Переходи к яблоку, - вмешался Эгве, потерявший терпение. - Не трать свои силы на убогий спор, не то он, неровен час, преобразуется в постыдный торг".
"Хорошо, перехожу", - повиновался Огве и смолк.
"Не могу понять, - заговорил Эгве, намереваясь скрасить ожидание беседой, - зачем мы все это делаем? Чего мы от них добиваемся?"
"Они пришли за знанием, - объяснил ему Ягве. - А в правилах Неизреченного - всегда давать то, о чем Его просят".
"Нет, - задумчиво молвил его собрат, - сдается мне, они пришли не за знанием. Насколько я успел понять, у них совсем другие задачи".
Ягве не успел ему ответить: Огве снова вышел на связь.
"Но это дико! - воскликнул он без предисловий. - Вообразите - они считают демонами нас!"
"Мы знаем, - мягко откликнулся Ягве. - Ты тоже знаешь - отчего же так волнуешься?"
"Одно дело понимать умом, и совсем другое - ощутить собственным сердцем, - пожаловался Огве. - Там, наверху, они считают себя Сердцевиной некой сферы с бесконечно удаленной поверхностью. Мы же... нет, я не в силах повторить! Вообразите: самый процесс избавления от адских мук, само возвращение в землю и встреча с червями, поглощающими бренную плоть, видятся им кошмарным наказанием. Они рассчитывают рано или поздно избавиться от этой скорбной, по их мнению, участи и жить на поверхности вечно".
Ягве и Эгве переглянулись - вернее, осуществили акт, являвшийся в высших пределах аналогом переглядывания.
"Им что же - не хочется в Эдем?" - осторожно осведомился Эгве.
"Хотеть-то хочется, но только они полагают, что здесь, в Сердцевине, никакой не Эдем, а самая настоящая преисподняя".
Новая пауза была неизбежной. Наконец, Ягве спросил:
"Но как такое возможно? Великий Тетраграмматон, верни мне ясность ума! Любой, даже самой несовершенной эманации известно, что ад располагается на поверхности. Но ладно, оставим на миг это неслыханное заблуждение, вопрос в другом: зачем, о сферы, они спустились сюда, коль скоро предполагали свидание с Врагами?"
"Тут я и сам не очень понял, - сознался Огве. - Все упирается в свиток. Создается впечатление, что они ждали встретить здесь какие-то сущности, объединенные в отряды наподобие тех, что орудуют на поверхности, заверить их в дружеских чувствах и склонить к деятельности, направленной на понижение уровня эманации. Или - в их представлении - на повышение. У них даже имеются конкретные предложения.".
"Ты хочешь сказать, что они сознательно ищут в аду союзников?"
"Можно выразиться и так. И вот еще что: они явились сюда, привлеченные Вратами Скорби.
1 2 3 4 5
Огве пощелкал языком.
"Что нам известно? Их трое. Различиями в возрасте, если пользоваться вселенскими мерками, можно пренебречь, однако им эта разница представляется весьма значительной. Я предлагаю начать с установления связи с тем, кто пользуется большим авторитетом".
"Возражений не имею", - ответил ему Ягве.
"Позвольте, я попытаюсь, - вызвался Эгве, толчкообразно сжимаясь и расширяясь. - Я буду осторожен".
Он медленно расплылся, окутывая капсулу полупрозрачным коконом. Воцарилась мертвая тишина.
"Не понимаю, - сказал, наконец, Эгве с досадой. - Старший хочет передать мне некие предметы".
"Точнее?"
"Я в затруднении. Назначение предметов мне непонятно".
"Возможно, это средства самообороны?"
Эгве помолчал.
"Нет, не думаю, - возразил он после паузы. - В его сердце я прочел, что вижусь ему в образе дракона, сотканного из огня и дыма. Он рад бы защититься, но не представляет, как, а потому и не собирается. Вместо этого... опять то странное ощущение! Не могу его определить. Предметов два: продолговатый, который побольше, и округлый, который поменьше. Округлый передан ему его младшим спутником. Похоже, они считают, будто эти вещи могут быть для нас чрезвычайно ценными".
"Что может быть ценно для нас?" - спросил Ягве озадаченно.
"Вот именно - что? Продолговатый предмет является шестом, к которому привязано полотнище красного цвета спектра. Округлый напоминает яйцо, изготовленное из смеси неблагородных металлов, полое внутри... Полость содержит, если я не ошибаюсь, свиток..."
Огве вздохнул:
"Трудно проникнуть в мысли жителей преисподней".
"Да, нелегко".
Время тянулось.
Содрогание, волной прокатившееся по телу Эгве, эхом отозвалось в остальных.
"Ужасно, - пробормотал Эгве. - Я понял, какое это было чувство. Это даже не чувство, а качество: идиотизм."
"Да-да, ты прав, - энергично поддержал его Ягве. - Теперь и мне это совершенно очевидно. Положение значительно осложняется. Бесовский менталитет и без того плохо поддается пониманию, когда же он сопровождается умственной недостаточностью, чрезмерной даже для бесов, то..."
"Тем не менее, дело должно быть завершено", - заявил Огве категоричным тоном.
"Ты прав".
"Следует выбрать отправную точку, - продолжал Огве. - Поскольку нам все равно, с чего начинать, предлагаю остановиться на свитке. Похоже, он настолько важен для демонов, что разум их затуманился, и они даже рассчитывают осчастливить этим предметом мир Сердцевины. Стало быть, с самого важного и начнем. Мы потолкуем с ними о свитке".
"Постой, - остановил его Эгве. - Не все так просто. Я не нахожу почтения к свитку в сознании предводителя".
"Тогда обратись к его младшему спутнику. Коль скоро именно он владел полым предметом со свитком, естественно предположить почтение в нем".
"В нем тоже нет почтения", - сообщил Эгве.
"Он тоже идиот?"
"Он юн. Но - да, сдается мне, ты угадал: он ничем не лучше".
"С чего мы взяли, будто в них должно найтись какое-либо почтение? включился в беседу Ягве. - Мы имеем дело с демонами. Мы не в состоянии понизиться субстанциально настолько, чтобы говорить с ними на одном языке. Их действия выходят за рамки постижимого".
"Мы ограничимся общими впечатлениями и ощущениями, - ответил Огве не без раздражения. - Этого достаточно. Стоит нам уловить общий дух и основные векторы намерений - миссия будет исполнена. Настроившись на соответствующую волну, мы предложим им урезанное, во многом искаженное, но в сути верное представление о Сердцевине".
"Мне кажется, в твоих словах есть здравый смысл, - молвил Эгве. Насчет того, что начинать разговор следует с младшего спутника. Старший, по-моему, с некоторых пор не в состоянии адекватно отражать действительность. Он невменяем".
"Я рад, что убедил тебя. Приступай. Исследуй глубины его души, надкуси яблоко".
Эгве глубоко вздохнул, и вздох его расцвел, подобно бесшумному скорбному звону многих тысяч колоколов. Сердцевина отвечала сочувственной, осторожной пульсацией.
"Ты жесток. Ты говоришь о яблоке - великий грех вонзать в него зубы! Познания, которые я приобрету, могут нанести мне непоправимый вред".
"Мы будем рядом. Не нужно горевать без повода, помни - ты только эманация, производное, дериват. Твоя сущность пребудет неповрежденной. Может быть. Ведь мы - одно, и в мире нет ничего такого, что грозило бы нам гибелью. Может быть".
"О Тетраграмматон! Сколь Ты велик и милостив! Отдаю себя в Твои руки," - и Эгве вздохнул вторично: глубоко, словно готовясь нырнуть на опасную глубину.
"Вот это мудро. Когда один из нас, покорный и кроткий, унизился до немыслимой, граничащей с отрицательным числовым рядом величины и сошел в самое пекло, желая внушить неисправимым нечестивцам..."
"Помню, помню, - проворчал Эгве. - Ведь это я ходил".
"Да? Разве? Вот видишь! И ничего, не дался в лапы смерти! Напротив, был прославлен в веках и осыпан милостями."
"Так-то оно так. Только воплощение было другое. Я тогда даже толком не понимал, во что ввязался. Когда припекло, так даже к Отцу воззвал - мне, вообрази, померещилось, будто Его нет вовсе. А сейчас я как-никак еще в рассудке, вот и боюсь".
"Отойди от него, сатана!"- вдруг гаркнул молчавший до сих пор Ягве, хотя вокруг никого, кроме них и злополучных пришельцев, не было. Но все-таки что-то беззвучно лопнуло, исчезая, и Эгве почувствовал облегчение. Направив товарищам и Сердцевине - а, стало быть, и себе самому - мощный любовный импульс, он свернулся, сжался, съежился и без оглядки прыгнул в сердце того из демонов, что был помоложе.
Глава 3
Потянулось напряженное ожидание.
Низкородный предмет висел неподвижно, успешно отражая многочисленные воздействия, способные обратить его в пар. Впрочем, в том не было его заслуги.
Наконец Огве воскликнул:
"Он там! Я слышу его!"
"Эгве! - позвал Ягве негромко. - Ответь нам. Ты в порядке?"
"Я в порядке, - донесся до них слабый голос Эгве. - Здесь... короче говоря, врагу не пожелаешь".
"Что ты такое говоришь? У тебя не может быть врага. Опомнись!"
"Я стараюсь. Юный демон пытается сопротивляться. Его спутники мне здорово мешают. Они суетятся вокруг, бьют его по лицу, дают понюхать что-то с кошмарным, нестерпимым запахом".
"Погрузи его в транс".
"Это нетрудно. Но я боюсь спровоцировать остальных на какие-нибудь безумства. Невозможно предугадать, что придет в их головы".
"Отключи их тоже".
"Возможно ли? Подобное насилие убьет в них остатки свободной воли".
"Вот и замечательно. Делай, как тебе говорят".
"Будь по-вашему".
Ягве прислушался. Высочайшие пищеварительные соки деликатно омывали вместилище уснувших бесов.
"Эгве! Отзовись".
"Я здесь. Я пытаюсь установить взаимопонимание".
"Он как-то неуверенно говорит, - заметил Огве.- Что-то его смущает".
Эгве, слышавший эти слова, тут же сказал:
"Мне никак не подобрать понятия, в которых я мог бы с ним объясниться. Он понятия не имеет о Подлинном Писании. И не знаком с Создателем."
"Совсем?"
"Совсем. Он знает о Его существовании, и это все".
"Тогда зачем он здесь?"
"Он считает, что путешествует в ад".
"Это простительно, в конце концов, - Ягве попытался его успокоить. Это обычное дело у демонов - ставить все и вся с ног на голову".
"Я знаю", - ответил Эгве уныло.
"Что же он читает, если не Подлинное Писание?"
Тот долго молчал. Потом нерешительно пробормотал:
"Странно. Какие-то свитки, обновляющиеся однажды каждые семь заходов и восходов своего Пустотного Светила".
"И что в этих свитках?"
"Не понимаю. Текст, например, из последнего, что содержится в его сознании, озаглавлен так: "Как голубые поросята ремонтировали волка-натурала"".
"И что это означает? Попробуй проникнуть!"
Последовала пауза.
"Не требуйте этого от меня! - взмолился вдруг Эгве. - Это... это... мой разум вопиет..."
"Хорошо, хорошо, успокойся. Отступись. Узнай про другой свиток - тот, что с ними. Там то же самое?"
"Нет. Если я не ошибаюсь, в нем содержится приветствие".
"Приветствие - кому? Нам?"
"Да нет. Некой несуществующей структуре, имеющей свой аналог в преисподней. Похоже, правило, согласно которому что вверху, то и внизу, им хоть и в искаженном виде, но известно. Постойте, тут не только приветствия. Тут еще указания и поручения".
"Какого рода указания?"
"Дьявольщина! - воскликнул далекий Эгве. - Им хочется, чтобы мы передрались".
"Им? Ты хочешь сказать - вот этим?"
"Нет. Этим безразлично. Они даже не знают, о чем говорится в письме. Им - это тем, кто их послал. Честно говоря, в искренности желаний там, наверху, я тоже сомневаюсь".
"Тогда к чему такое послание?"
"Трудный вопрос. Я не готов на него ответить".
"Продолжай".
"Здесь жутко, - пожаловался Эгве. - Мое могущество бесполезно. Я, вооруженный до зубов, готовый карать и миловать, растерянно стою в пустыне и не вижу, к чему приложить усилия. Проще всего было бы отдать его червям, но демон не оценит оказанной услуги".
"По-моему, ему грозит падение, - молвил Огве озабоченно. - Не пора ли обратно?"
"Еще чуть-чуть, - сказал Ягве после недолгого колебания. - Эгве! Ты цел? Не молчи, пожалуйста. О чем он думает еще?"
"Он хочет размножиться".
"Как? Прямо здесь, сейчас?"
"Не то, чтобы сейчас, но он постоянно этого хочет. Это желание служит фоном для всех прочих его действий и мыслей. Способность к размножению обретена им относительно недавно и до сих пор не реализована".
"Больше тебе добавить нечего?"
"Ну разве что... Удивительное дело! Образы, которые я нахожу в его душе, с одной стороны, имеют отношение к размножению, а с другой - полностью его исключают".
"Как это возможно?"
"Не знаю. Он думает о чем-то вроде карт Таро, но вместо фигур на них изображены обычные демоны, занятые друг другом".
"Что же они делают?"
"Они... Ягве, мне придется еще немного понизиться в статусе. Дело такое, что по уму либо блистательному Тетраграмматону, знающему все наперед и назад, либо ничтожнейшему бесу из ничтожных".
"Прошу тебя, возвращайся. Не надо новых понижений. Не стоит рисковать".
"Как скажешь, - в ответе Эгве прозвучало несомненное облегчение. - Но я еще не явил ему картину яблока".
"Брось. Побереги свои силы. Оставим это для Огве".
"Тогда я возвращаюсь. Привести его в чувство?"
"Не нужно, пусть лежит, как лежит. Мы еще не закончили".
"И все же, Ягве, меня смущает свобода их воли..."
"Брось, не бери в расчет. Что их свобода? Барахтанье в пучине зла, метание от скверного к чудовищному, и обратно. Предусмотрительный Тетраграмматон не дает им возвыситься даже до нашего нынешнего убогого существования. Познание ничтожной эманации Всевышнего спалит их на месте, заживо. Покинь его, Эгве, вернись".
"Да будет по-твоему".
И мигом позже Огве и Ягве с удовольствием приняли в объятия усталого, потрепанного, но ни в чем не поврежденного собрата.
Глава 4
Когда радость воссоединения несколько остыла, Огве спросил:
"Между прочим, на ковчеге, в котором прибыли демоны, имеется надпись. Ты, Эгве, случаем не выяснил, что она означает?"
"Мне было не до того, - повинился Эгве. - Мне никогда еще не приходилось стоять так близко к небытию. Я чудом избежал абсолютного отчаяния, и лишь общение с вами уберегло меня от лютой смерти. Представьте: пустота - равнодушная, самодостаточная. Хочется верить, что даже в ней сумел оставить свой след великий Тетраграмматон, но я, грешник, этого следа не разглядел".
"Я думаю, что в надписи таится заклинание, - предположил Ягве. Наверно, это имя кого-то из высших демонов, обладающее известной силой".
"Не исключено. Огве, если успеешь - выясни, чье это имя".
"Я сделаю все возможное. Но прежде всего познакомлю их с яблочной сутью. Мне кажется, что правильнее будет обратиться к старшему бесу".
"Нет, не к нему. Войди в их спутницу. Надеюсь, она поймет скорее: ведь яблоки, пусть адские, но яблоки - они по части тех, кто сотворен из ребер".
"Воистину так. Я усыплю юного демона, и пробужу его подругу касанием языка".
"Коснись и надписи. Возможно, тебе, как повелителю вкуса, откроется ее тайный смысл".
"Надеюсь. Боюсь лишь, что соприкосновение с чем-то подобным охладит мой язык до запредельно низкой температуры и я не смогу им владеть".
"Оставь, пустое. Мы поймем тебя. Мы примем тебя и излечим".
Огве, обласканный, собрался с силами и прикоснулся языком к юному демону, находившемуся на грани помешательства - самым кончиком. Этого оказалось достаточно, незваный гость обмяк и смежил веки.
"Сейчас меня стошнит", - предупредил своих спутников Огве.
"Что ты сказал? Повтори. Что это значит - стошнит?"
"Это значит, что я могу осквернить Эдем, извергнув содержимое моих внутренностей".
"Опомнись, Огве! Твои внутренности содержат чистейший нектар. Как можно осквернить нектаром райские кущи?"
Огве промолчал, не находя ответа. Будь у него плечи, он обязательно пожал бы ими в раздраженном непонимании. Наконец, он решил положиться на волю Неизреченного и быстро лизнул бездыханную отроковицу. Та вздрогнула и напряглась, впитывая слюну.
"Контакт установлен, - прошепелявил Огве. - Страх этой несчастной, похоже, еще сильнее, чем у первого. Я не уверен, что созерцание яблочных истин пойдет ей на пользу".
"Польза вездесуща, - напомнил ему Ягве. - Ты что, забыл?"
"Нет, Ягве, я не забыл, но как-то уже не уверен".
"Перестань рассуждать. Чем скорее ты возьмешься за дело, тем раньше все закончится".
"Будь по-твоему".
Огве так долго не подавал голоса, что Эгве и Ягве успели отметить, до чего же это омерзительная штука - время.
В конце концов Огве заговорил:
"Их женщины более понятливы. Она мигом признала во мне могущественную, многократно ее превосходящую силу. И просит от чего-то вылечить".
"Это обнадеживает, - заметил Ягве с энтузиазмом. - Исполни ее желание. Вероятно, после этого она будет меньше нас бояться".
"Я не знаю, что такое триппер", - возразил ему Огве.
"Что с того? Я тоже не знаю. Приведи соки ее тела в согласие, и дело с концом".
"Это нетрудно, однако в этом случае начнет развиваться двухмесячный плод, который к данному моменту уже некоторое время как мертв. В сердце пришелицы я прочитал, что это нежелательно".
"Мы, конечно, в силах оживить умершее, но... - Ягве задумался. - Нет, оставь все, как есть. Объясни ей, что ее недуг есть высшее наказание за совершенный грех".
"Я так и объяснил. Она говорит, что и без меня это знает".
"Переходи к яблоку, - вмешался Эгве, потерявший терпение. - Не трать свои силы на убогий спор, не то он, неровен час, преобразуется в постыдный торг".
"Хорошо, перехожу", - повиновался Огве и смолк.
"Не могу понять, - заговорил Эгве, намереваясь скрасить ожидание беседой, - зачем мы все это делаем? Чего мы от них добиваемся?"
"Они пришли за знанием, - объяснил ему Ягве. - А в правилах Неизреченного - всегда давать то, о чем Его просят".
"Нет, - задумчиво молвил его собрат, - сдается мне, они пришли не за знанием. Насколько я успел понять, у них совсем другие задачи".
Ягве не успел ему ответить: Огве снова вышел на связь.
"Но это дико! - воскликнул он без предисловий. - Вообразите - они считают демонами нас!"
"Мы знаем, - мягко откликнулся Ягве. - Ты тоже знаешь - отчего же так волнуешься?"
"Одно дело понимать умом, и совсем другое - ощутить собственным сердцем, - пожаловался Огве. - Там, наверху, они считают себя Сердцевиной некой сферы с бесконечно удаленной поверхностью. Мы же... нет, я не в силах повторить! Вообразите: самый процесс избавления от адских мук, само возвращение в землю и встреча с червями, поглощающими бренную плоть, видятся им кошмарным наказанием. Они рассчитывают рано или поздно избавиться от этой скорбной, по их мнению, участи и жить на поверхности вечно".
Ягве и Эгве переглянулись - вернее, осуществили акт, являвшийся в высших пределах аналогом переглядывания.
"Им что же - не хочется в Эдем?" - осторожно осведомился Эгве.
"Хотеть-то хочется, но только они полагают, что здесь, в Сердцевине, никакой не Эдем, а самая настоящая преисподняя".
Новая пауза была неизбежной. Наконец, Ягве спросил:
"Но как такое возможно? Великий Тетраграмматон, верни мне ясность ума! Любой, даже самой несовершенной эманации известно, что ад располагается на поверхности. Но ладно, оставим на миг это неслыханное заблуждение, вопрос в другом: зачем, о сферы, они спустились сюда, коль скоро предполагали свидание с Врагами?"
"Тут я и сам не очень понял, - сознался Огве. - Все упирается в свиток. Создается впечатление, что они ждали встретить здесь какие-то сущности, объединенные в отряды наподобие тех, что орудуют на поверхности, заверить их в дружеских чувствах и склонить к деятельности, направленной на понижение уровня эманации. Или - в их представлении - на повышение. У них даже имеются конкретные предложения.".
"Ты хочешь сказать, что они сознательно ищут в аду союзников?"
"Можно выразиться и так. И вот еще что: они явились сюда, привлеченные Вратами Скорби.
1 2 3 4 5