Почти все действие происходит в Тихом океане. Быть может, мои слова могут показаться не совсем скромными, но честное слово, когда я перечитываю собственные книги, то порой забываю, что являюсь их автором…
– С тем большей объективностью вы можете судить о своих ранних романах. Едва ли не самый знаменитый из них – «Двадцать тысяч лье под водой»!..
– А знаете ли вы, что одним из самых больших моих успехов я обязан Жорж Санд? Это она навела меня на мысль написать «Двадцать тысяч лье под водой».
– Жорж Санд? Как странно…
– Но это так. В 1865 году по просьбе Этцеля – он принадлежал к числу ее друзей – я послал ей «Пять недель на воздушном шаре» и «Путешествие к центру Земли». Вскоре я получил ответ – собственноручное письмо Жорж Санд, которое я берегу как реликвию. Вот оно, можете сами прочесть…
Жюль Верн достал из секретера и протянул собеседнику, парижскому литератору Адольфу Бриссону, конверт с драгоценным письмом. Бриссон попросил разрешения скопировать его и воспроизвести в своем очерке.
Вот что писала Жорж Санд:
«Благодарю Вас за приятные надписи на обеих книгах. Ваши великолепные произведения вывели меля из состояния глубокой апатии и заставили испытать волнение. Огорчена я только тем, что слишком быстро их проглотила и лишена возможности прочесть еще дюжину подобных романов. Я надеюсь, что скоро вы увлечете нас в глубины моря и заставите Ваших героев путешествовать в подводных лодках, усовершенствовать которые Вам помогут Ваши знания и Ваше воображение. Когда „Англичане на Северном полюсе“ выйдут отдельной книгой, прошу Вас не забыть прислать их мне. У Вас восхитительный талант и сердце, способное еще больше его возвысить. Тысячу раз благодарю Вас за те приятные минуты, которые Вы помогли мне испытать среди моих горестей».
О капитане Немо и «Наутилусе» речь заходила почти в каждом интервью. Англичанин Даубарн, навестивший писателя в 1904 году, заметил, что новейшие конструкции подводных лодок свидетельствуют самым поразительным образом о воплощении в жизнь его идей.
– Тут опять-таки, – возразил Жюль Верн, – нет никакого пророчества. Подводная лодка существовала и до появления моего романа. Я просто взял то, что уже намечалось в действительности, и развил в воображении. Капитан Немо желает оградить себя от всякого общения с людьми – отсюда и его имя. Поэтому я погружаю его в стихию, которая дает ему возможность не только получать двигательную силу – электрическую энергию – из самого океана, но и добывать в морской пучине все необходимое для жизни…
– В связи с появлением подводных лодок морская война становится не той, что прежде. Каковы ваши прогнозы на этот счет?
– Самые мрачные. В морской стратегии произошел полный переворот. Военное судно уже не может чувствовать себя в безопасности, имея против себя подводную лодку и торпеду. Если обыкновенный динамитный патрон производит взрыв, достаточный для расщепления стального рельса, что же тогда говорить о торпедах, начиненных куда более сильными взрывчатыми веществами! Какие адские силы вырвутся на свободу, если военная техника будет совершенствоваться с такой быстротой!
– К несчастью, мы ежедневно видим появление все новых и новых усовершенствованных смертоносных орудий…
– Цивилизованное варварство! – воскликнул Жюль Верн. – Тем более дипломаты должны стараться сохранить мир… Но что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собой и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству.
Однажды – это было в 1902 году – Жюля Верна посетил незнакомый молодой человек – корреспондент «Новой Венской газеты». По-видимому, он попал в удачный час: старый писатель был более словоохотлив и откровенен, чем обычно. На вопрос журналиста, чем можно объяснить столь широкое распространение его книг, Жюль Верн ответил:
– Я стараюсь учитывать запросы и возможности юных читателей, для которых написаны все мои книги. Работая над своими романами, я всегда думаю о том – пусть иногда это идет даже в ущерб искусству, – чтобы из-под моего пера не вышло ни одной страницы, ни одной фразы, которую не могли бы прочесть и понять дети.
Когда разговор зашел о науке, Жюль Верн заметно воодушевился.
– Я считаю себя счастливцем, что родился в такой век, когда на наших глазах сделано столько замечательных открытий и еще более удивительных изобретений. Можно не сомневаться, что науке суждено открыть людям много удивительного и чудесного. Я убежден, что открытия ученых совершенно изменят условия жизни на Земле, и многие из этих чудесных открытий будут сделаны на глазах нынешнего поколения. Ведь наши знания о силах природы, взять хотя бы электричество, находятся еще в зачаточном состоянии. В будущем, когда мы вырвем у природы еще много ее тайн, все чудеса, которые описывают романисты, и в частности ваш покорный слуга, покажутся простыми и неинтересными по сравнению с еще более редкими и удивительными явлениями, свидетелями которых можете быть и вы…
Еще немного времени, и наши телефоны и телеграфы покажутся смешными, а железные дороги слишком шумными и отчаянно медлительными. Культура проникнет в самые глухие деревенские углы… Реки и водопады дадут во много раз больше двигательной энергии, чем сейчас. Одновременно будут разрешены и задачи воздухоплавания. Дно океана станет предметом широкого изучения и целью путешествий… Настанет день, когда люди смогут эксплуатировать недра океана так же, как теперь золотые россыпи. Двадцатый век создаст новую эру…
Моя жизнь была полным-полна действительными и воображаемыми событиями. Я видел много замечательных вещей, но еще более удивительные создавались моей фантазией. Если бы вы только знали, как я сожалею о том, что мне так рано приходится завершить свой земной путь и проститься с жизнью на пороге эпохи, которая сулит столько чудес!..
Жюль Верн замолчал. Журналист, взволнованный его искренним признанием, торопливо записывал только что произнесенные слова.
– Теперь вы, наверное, спросите меня, – снова заговорил писатель, – каков общий замысел «Необыкновенных путешествий» и что собираюсь делать дальше?
– Вы угадали, мосье Верн.
– Я поставил своей задачей описать в «Необыкновенных путешествиях» весь земной шар. Следуя из страны в страну по заранее установленному плану, я стараюсь не возвращаться без крайней необходимости в те места, которые уже были описаны. Мне предстоит еще описать довольно много стран, чтобы полностью расцветить узор. Но это сущие пустяки по сравнению с тем, что уже сделано. Быть может, я еще закончу мою сотую книгу! Закончу обязательно, если проживу еще пять или шесть лет…
– И вы знаете, чему будет посвящена ваша сотая книга?
– Да, я часто думаю об этом. Я хочу в своей последней книге дать в виде связного обзора полный свод моих описаний земного шара и небесных пространств и, кроме того, напомнить о всех маршрутах, которые были совершены моими героями… Но независимо от того, успею ли я выполнить этот замысел или нет, могу вам сказать, что у меня накопилось в запасе несколько готовых книг, которые будут изданы после моей смерти…
Жюль Верн угасал в своем кабинете, у стола, заваленного законченными и неопубликованными рукописями.
Он умер на семьдесят восьмом году, 24 марта 1905 года в восемь часов утра. Но до конца 1910 года каждое полугодие, как это делалось на протяжении сорока двух лет, он продолжал дарить читателям новый том «Необыкновенных путешествий».
1 2
– С тем большей объективностью вы можете судить о своих ранних романах. Едва ли не самый знаменитый из них – «Двадцать тысяч лье под водой»!..
– А знаете ли вы, что одним из самых больших моих успехов я обязан Жорж Санд? Это она навела меня на мысль написать «Двадцать тысяч лье под водой».
– Жорж Санд? Как странно…
– Но это так. В 1865 году по просьбе Этцеля – он принадлежал к числу ее друзей – я послал ей «Пять недель на воздушном шаре» и «Путешествие к центру Земли». Вскоре я получил ответ – собственноручное письмо Жорж Санд, которое я берегу как реликвию. Вот оно, можете сами прочесть…
Жюль Верн достал из секретера и протянул собеседнику, парижскому литератору Адольфу Бриссону, конверт с драгоценным письмом. Бриссон попросил разрешения скопировать его и воспроизвести в своем очерке.
Вот что писала Жорж Санд:
«Благодарю Вас за приятные надписи на обеих книгах. Ваши великолепные произведения вывели меля из состояния глубокой апатии и заставили испытать волнение. Огорчена я только тем, что слишком быстро их проглотила и лишена возможности прочесть еще дюжину подобных романов. Я надеюсь, что скоро вы увлечете нас в глубины моря и заставите Ваших героев путешествовать в подводных лодках, усовершенствовать которые Вам помогут Ваши знания и Ваше воображение. Когда „Англичане на Северном полюсе“ выйдут отдельной книгой, прошу Вас не забыть прислать их мне. У Вас восхитительный талант и сердце, способное еще больше его возвысить. Тысячу раз благодарю Вас за те приятные минуты, которые Вы помогли мне испытать среди моих горестей».
О капитане Немо и «Наутилусе» речь заходила почти в каждом интервью. Англичанин Даубарн, навестивший писателя в 1904 году, заметил, что новейшие конструкции подводных лодок свидетельствуют самым поразительным образом о воплощении в жизнь его идей.
– Тут опять-таки, – возразил Жюль Верн, – нет никакого пророчества. Подводная лодка существовала и до появления моего романа. Я просто взял то, что уже намечалось в действительности, и развил в воображении. Капитан Немо желает оградить себя от всякого общения с людьми – отсюда и его имя. Поэтому я погружаю его в стихию, которая дает ему возможность не только получать двигательную силу – электрическую энергию – из самого океана, но и добывать в морской пучине все необходимое для жизни…
– В связи с появлением подводных лодок морская война становится не той, что прежде. Каковы ваши прогнозы на этот счет?
– Самые мрачные. В морской стратегии произошел полный переворот. Военное судно уже не может чувствовать себя в безопасности, имея против себя подводную лодку и торпеду. Если обыкновенный динамитный патрон производит взрыв, достаточный для расщепления стального рельса, что же тогда говорить о торпедах, начиненных куда более сильными взрывчатыми веществами! Какие адские силы вырвутся на свободу, если военная техника будет совершенствоваться с такой быстротой!
– К несчастью, мы ежедневно видим появление все новых и новых усовершенствованных смертоносных орудий…
– Цивилизованное варварство! – воскликнул Жюль Верн. – Тем более дипломаты должны стараться сохранить мир… Но что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собой и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству.
Однажды – это было в 1902 году – Жюля Верна посетил незнакомый молодой человек – корреспондент «Новой Венской газеты». По-видимому, он попал в удачный час: старый писатель был более словоохотлив и откровенен, чем обычно. На вопрос журналиста, чем можно объяснить столь широкое распространение его книг, Жюль Верн ответил:
– Я стараюсь учитывать запросы и возможности юных читателей, для которых написаны все мои книги. Работая над своими романами, я всегда думаю о том – пусть иногда это идет даже в ущерб искусству, – чтобы из-под моего пера не вышло ни одной страницы, ни одной фразы, которую не могли бы прочесть и понять дети.
Когда разговор зашел о науке, Жюль Верн заметно воодушевился.
– Я считаю себя счастливцем, что родился в такой век, когда на наших глазах сделано столько замечательных открытий и еще более удивительных изобретений. Можно не сомневаться, что науке суждено открыть людям много удивительного и чудесного. Я убежден, что открытия ученых совершенно изменят условия жизни на Земле, и многие из этих чудесных открытий будут сделаны на глазах нынешнего поколения. Ведь наши знания о силах природы, взять хотя бы электричество, находятся еще в зачаточном состоянии. В будущем, когда мы вырвем у природы еще много ее тайн, все чудеса, которые описывают романисты, и в частности ваш покорный слуга, покажутся простыми и неинтересными по сравнению с еще более редкими и удивительными явлениями, свидетелями которых можете быть и вы…
Еще немного времени, и наши телефоны и телеграфы покажутся смешными, а железные дороги слишком шумными и отчаянно медлительными. Культура проникнет в самые глухие деревенские углы… Реки и водопады дадут во много раз больше двигательной энергии, чем сейчас. Одновременно будут разрешены и задачи воздухоплавания. Дно океана станет предметом широкого изучения и целью путешествий… Настанет день, когда люди смогут эксплуатировать недра океана так же, как теперь золотые россыпи. Двадцатый век создаст новую эру…
Моя жизнь была полным-полна действительными и воображаемыми событиями. Я видел много замечательных вещей, но еще более удивительные создавались моей фантазией. Если бы вы только знали, как я сожалею о том, что мне так рано приходится завершить свой земной путь и проститься с жизнью на пороге эпохи, которая сулит столько чудес!..
Жюль Верн замолчал. Журналист, взволнованный его искренним признанием, торопливо записывал только что произнесенные слова.
– Теперь вы, наверное, спросите меня, – снова заговорил писатель, – каков общий замысел «Необыкновенных путешествий» и что собираюсь делать дальше?
– Вы угадали, мосье Верн.
– Я поставил своей задачей описать в «Необыкновенных путешествиях» весь земной шар. Следуя из страны в страну по заранее установленному плану, я стараюсь не возвращаться без крайней необходимости в те места, которые уже были описаны. Мне предстоит еще описать довольно много стран, чтобы полностью расцветить узор. Но это сущие пустяки по сравнению с тем, что уже сделано. Быть может, я еще закончу мою сотую книгу! Закончу обязательно, если проживу еще пять или шесть лет…
– И вы знаете, чему будет посвящена ваша сотая книга?
– Да, я часто думаю об этом. Я хочу в своей последней книге дать в виде связного обзора полный свод моих описаний земного шара и небесных пространств и, кроме того, напомнить о всех маршрутах, которые были совершены моими героями… Но независимо от того, успею ли я выполнить этот замысел или нет, могу вам сказать, что у меня накопилось в запасе несколько готовых книг, которые будут изданы после моей смерти…
Жюль Верн угасал в своем кабинете, у стола, заваленного законченными и неопубликованными рукописями.
Он умер на семьдесят восьмом году, 24 марта 1905 года в восемь часов утра. Но до конца 1910 года каждое полугодие, как это делалось на протяжении сорока двух лет, он продолжал дарить читателям новый том «Необыкновенных путешествий».
1 2