Он приехал в Каир не для осмотра пирамид. Прошло уже более полугода после победы революции в Египте. Новый режим показал свою устойчивость. Настало время завязать прочные отношения со «свободными офицерами». В Вашингтоне к ним долго присматривались. Теперь руководитель американской разведки прибыл в Каир с конкретными предложениями. США сколачивали милитаристские союзы и стремились создать вокруг Советского Союза кольцо военных баз. Египту отводилась немалая роль в Багдадском пакте. Багдадский пакт – образованный в 1955 году по инициативе США военный союз, направленный против СССР и национально-освободительных движений на Ближнем Востоке. В него вошли Турция, Ирак, Великобритания, Пакистан и Иран. Другие ближневосточные страны отказались принять участие в этом пакте, несмотря на давление со стороны США.
За участие в этом военном союзе США собирались «вознаградить» Египет.
Хищнические устремления таких держав, как Англия и Франция, были хорошо известны в Египте. Колонизаторы позаботились о том, чтобы египтяне ничего не узнали об Октябрьской революции и о декретах первого рабоче-крестьянского государства. Правда, египтяне слышали о героической борьбе советского народа против фашизма в годы второй мировой войны, но их старались убедить, будто Советский Союз – страна, глубоко враждебная исламу. Россия представлялась арабам далекой снежной пустыней, в которой живут бородатые люди. Они не выпускают трубки изо рта, пытаясь обогреть дымом замерзшее лицо. Над снежными просторами носятся стаями черные вороны. На них охотятся. Ездят в этой стране на собаках и на оленях. Вода превращается там в лед, поэтому русские пьют горячую, как огонь, водку. Такой пропаганде верили.
Американцы заинтересовались Ближним Востоком еще в начале XX века, когда Египет посетил президент США Теодор Рузвельт. Выступая в университете Фуада, он всячески прославлял английский колониализм и очернял Национальную партию. Первая политическая организация в стране – «Хизб аль-Ватан». Возникла в 1891 году, когда радикально настроенные офицеры во главе с Ораби-пашой выдвинули лозунг «Египет для египтян».
Эта речь возмутила египтян. Мухаммед Фарид от имени исполкома Национальной партии выразил президенту резкий протест. В Каире состоялся массовый митинг, после которого перед отелем «Шепард», где жил президент, была проведена первая в истории Египта массовая антиамериканская демонстрация. «Как вы можете высказывать свое суждение о нации, не зная ни ее характера, ни положения, в котором она находится?» – писала в телеграмме на имя президента США группа египетских адвокатов. Впоследствии египтянам придется много раз посылать подобные телеграммы и письма.
В годы второй мировой войны американская армия высадилась в Северной Африке – в Алжире и Тунисе. Американские компании начали добывать нефть на Аравийском полуострове. Опасаясь национально-освободительных движений, американцы стали срочно создавать в арабских странах военные базы. Одновременно с этим США сделали ставку на сионистов как на непримиримых врагов коммунистической идеологии и национально-освободительных движений. Центр сионизма после второй мировой войны начал перемещаться в США. Израилю была поручена охрана американских интересов на Ближнем Востоке. Другим союзником американских империалистов стала арабская реакция. Король и его приспешники, в частности, много поработали над тем, чтобы создать в Египте впечатление об Америке как о богатой фее, которая всех одаривает и осыпает зелеными долларовыми бумажками.
И вот не искушенному в дипломатии офицеру – Гамалю Абдель Насеру предстояло вести беседу о сложных международных проблемах с матерым волком американской политики – Джоном Фостером Даллесом. Они встретились на приеме у посла США.
Египет остро нуждался в оружии. Насера беспокоило то, что египетская армия будет не способна противостоять Израилю в случае нападения. Требование обновить вооружение армии «свободные офицеры» выдвигали еще во время правления Фарука.
Когда Насер заговорил об оружии, Даллес изобразил на своем лице удивление. Разве когда-нибудь Америка давала Египту какие-либо обязательства? Насер показал секретное соглашение, заключенное с королем Фаруком в канун революции, согласно которому США обещали предоставить Египту военную помощь на пять миллионов долларов. Был даже согласован список тех видов оружия, которым США предполагали снабдить Египет. Правда, Насер считал, что список этот необходимо пересмотреть, так как король Фарук заказывал у США бронемашины, пулеметы и другое оружие, которое можно было использовать для подавления выступлений народных масс. Насеру же нужны были танки, самолеты, тяжелая артиллерия, канонерки, то есть виды вооружения, необходимого для защиты границ. В октябре 1952 года США запросили у Египта новый список. Он был передан военному атташе американского посольства. Более того, США не возражали, чтобы Али Сабри приехал в Вашингтон для переговоров. Али Сабри сообщал, что переговоры идут успешно. Он даже требовал срочно реконструировать египетские аэродромы с тем, чтобы они могли принимать реактивные истребители. Но шли дни, недели, месяцы, давно наступил новый, 1953 год, а оружие все не поступало. Военная делегация во главе с Али Сабри продолжала находиться в США. В Америке шла избирательная кампания. Али Сабри уговаривали потерпеть. Как только президент приступит к исполнению своих обязанностей, он сразу же рассмотрит египетскую просьбу, уверяли сопровождавшие делегацию офицеры Пентагона. Но Али Сабри так и вернулся в Каир ни с чем.
После мороженого Насер и Даллес встали из-за стола, вышли в гостиную, сели в мягкие кресла, закурили. Беседа, начатая во время обеда, продолжалась.
– Черчилль просил президента США не продавать египтянам оружие, – сказал Даллес. – Кроме того, – прибавил он, – Эйзенхауэру по ошибке показали старый список, составленный еще при Фаруке. Там речь идет о легком стрелковом оружии, которое «федаи» применили в свое время против англичан на Суэцком канале. Ошибку, конечно, можно исправить…
Он, Даллес, готов помочь и, в свою очередь, рассчитывает, что ненормальные отношения между Египтом и Англией надо урегулировать. Кроме того… И тут Даллес неожиданно перешел к другой теме, начав разговор о военном союзе на Ближнем Востоке.
– Против кого вы создаете этот союз? – осторожно спросил Гамаль Абдель Насер.
Даллес счел нужным быть откровенным.
– Против СССР, – ответил он, затянувшись гаванской сигарой.
– Зачем же нам вступать в этот союз? – удивился Насер. – Советский Союз за тысячи миль от нас. Между нами нет никаких противоречий. В нашей стране уже семьдесят лет находятся английские войска. Вот наши враги.
– Но англичане останутся здесь как члены союза. Они будут действовать под флагом «оборонительного сообщества», – попробовал убедить Насера Даллес.
– Если бы я сказал, что англичане, изменив вывеску, из оккупантов превратятся в союзников, египтяне бы не поверили, – заметил Насер. – Они сказали бы, что меня заставили пойти на это восемьдесят тысяч английских солдат, размещенных в зоне канала…
Этот разговор, который приводит в своей книге Хейкал, показывает, как настойчиво отстаивал Насер в беседах с американскими государственными деятелями интересы своей страны. В то же время Даллес уехал из Египта, окрыленный надеждой. Он чувствовал правоту Насера. В том, что Египет удастся втянуть в военный пакт, он не сомневался. Но Насеру, будущему союзнику, необходимо было помочь обрести «популярность и поддержку в стране». Для этого надо вывести английские войска из Египта. Даллес отправился «убеждать» Англию…
Но Насер не считал эту встречу очень успешной. Американское оружие так и не начало поступать в Египет. Даллес послал генералу Нагибу два кольта, отделанных серебром. Черчилль немедленно позвонил Эйзенхауэру и сказал, что такой подарок будет только «подогревать страсти египтян».
Однажды на заседании Совета руководства революцией обсуждался вопрос о возведении радиобашни для министерства иностранных дел и разведки. Средств на это строительство не хватало. И вот во время одной из дискуссий Насеру сообщили, что некий «частный американский источник» может предоставить деньги в его личное распоряжение. Насер пожелал выяснить, что это за «щедрый» меценат. Оказалось, что деньги предлагало ЦРУ.
Бывший агент ЦРУ Коупленд рассказывает в своей книге, что ему было поручено подкупить Насера.
«После короткой консультации с сослуживцами, – пишет Коупленд, – офицер безопасности весело предупредил, что вооруженная охрана посольства, которой было поручено сопровождать меня до дома Хасана Хасан аль-Тухами – один из «свободных офицеров».
в Маади, вызовет подозрения. Я велел ехать загородной дорогой. Возможно, что меня с двумя чемоданами, в которых находилось три миллиона долларов наличными, вез самый нечестный шофер в Каире…
Хасан с двумя телохранителями принял меня у себя дома в Маади без какого бы то ни было энтузиазма или даже интереса. Соблюдая формальности, он пересчитал деньги дважды и обнаружил в чемоданах 2999990 долларов вместо трех миллионов. «Не будем переживать из-за десяти долларов», – сказал он, садясь со своими телохранителями в «мерседес», который должен был отвезти его в резиденцию Насера, расположенную в противоположном конце города…»
Насера возмутила подобная наглость: если американцы столь бесцеремонно поступали с высшими египетскими должностными лицами, то легко было представить, как они вели себя с обычными чиновниками. Сперва Гамаль хотел вернуть деньги и сделать заявление о том, как американцы пытались его подкупить. Именно так поступил однажды президент Сингапура, которому ЦРУ пыталось вручить такую же сумму в аналогичной ситуации.
Хасан аль-Тухами, которому Коупленд передал деньги, предложил построить на них скульптурное сооружение «наподобие сфинкса»: «голова с огромным носом», и на переднем плане – «рука с большим пальцем, приставленным к носу, и четырьмя пальцами, направленными вверх».
Насеру идея показалась хорошей, однако «недостаточно тонкой». Вместо этой скульптуры он решил соорудить «что-нибудь без явного намека, но достаточно большое, заметное, дорогое и прочное…» и передал деньги на строительство радиотрансляционной башни. «Пусть наша разведка бдительно следит за деятельностью США», – добавил он.
«Так была построена „Каирская башня“, которую мы, американцы, каждое утро видим перед собой через Нил, садясь завтракать на балконе отеля „Хилтон“, – писал Коупленд.
Насер считал эту башню «монументом, напоминающим ЦРУ о провале его планов в Египте».
В период подготовки и осуществления революции у «свободных офицеров» не хватило времени развить свои политические взгляды до четкого представления о том, какое общество они хотят построить. Некоторые из них симпатизировали «братьям-мусульманам», другие марксистам, большинство же офицеров, в том числе сам Насер, считали себя «националистами».
Английский биограф Насера Мэнсфильд утверждает, что инициатор переворота руководствовался «не политической идеологией или философией, а лишь страстным национализмом, основанным на увлеченном изучении истории». Опыт развивающихся стран, однако, показывает, что честные и истинные патриоты, исповедующие националистические взгляды, рано или поздно приходят к пониманию необходимости определить свое отношение к трудящимся классам и прояснить свои идеологические позиции.
Насеру пришлось жить и работать в особых условиях. Египетское общество, отличавшееся тогда неуверенностью в собственных силах, которую привили египтянам колонизаторы, не могло представить, что страна способна обойтись без иностранцев. Насер же с юных лет был убежден, что египтяне обладают всеми качествами для того, чтобы успешно управлять своей страной. Уже одно это выделяло его среди десятков и сотен других соотечественников, смирившихся со своим положением, подавивших в своей душе чувство национального достоинства.
В то же время Насер прекрасно понимал, как трудно египтянам стать на путь национального возрождения.
«Угнетение, несправедливость и разруха были обычным явлением в Египте на протяжении долгих столетий… – писал он в „Философии революции“. – Моральный гнет, порожденный колониализмом, в значительной степени объясняет определенные моменты нашей политической жизни. Вот почему, как мне кажется, многие египтяне являются простыми наблюдателями развития революции, ожидающими результатов борьбы, в которой они не принимают участия. Большинство из нас до сих пор не способно избавиться от унаследованного чувства, будто страна не принадлежит нам, будто мы только временные гости».
Насер не скрывает своего горького разочарования, когда говорит о том, как встретил египетский народ революцию 1952 года. «Я думал, – писал он, – вся нация ожидала накануне революции 23 июля первого проблеска света, чтобы поспешить сомкнутыми рядами к великой цели. Я верил даже, что наша роль заключается в том, чтобы дать сигнал, и что стоит нам продержаться несколько часов, как массы сами придут к нам… Но действительность была совершенно иной. То, что произошло после 23 июля, было разочаровывающим. Свет вспыхнул, авангард штурмовал крепость тирании и сверг Фарука. Мы ждали священного марша и сомкнутых рядов. Долго ждали… Массы пришли, но как отличалось это от того, что рисовало воображение. Они были разобщены и хаотичны».
Революционеров, тех, кто сам ждал от народа помощи, люди «забросали петициями и жалобами». «Они, – пишет Насер, – желали не справедливости, а мести. Если бы в те дни меня спросили, чего я хочу более всего, я бы ответил – услышать египтянина, который употребил свои таланты на что-нибудь иное, кроме клеветы на другого египтянина».
«Свободные офицеры» были выходцами из различных социальных слоев. Каждый из них отстаивал в Совете руководства революцией представления и понятия своего класса, слоя, группы.
Но можно, по-видимому, говорить о том, что революция в целом испытала на себе влияние социалистических идей. Это, в частности, отмечает в одной из своих работ и Халид Мохиеддин. «Я не имею в виду только влияние, под которое подпали члены группы „свободных офицеров“ и ряд их руководителей, хотя это и заслуживает внимания, – писал он. – Я имею в виду все движение, оказавшееся под влиянием социалистических идей, что нашло отражение в мыслях, программах и публикациях его участников как до революции, так и после нее».
В одном из первых послереволюционных манифестов говорилось о необходимости издания законов, обеспечивающих подъем жизненного уровня народа, высказывались требования ограничить частную земельную собственность и отменить косвенные налоги, от которых прежде всего страдали неимущие. И в этом сказалось известное влияние марксистов. Сам Насер рассказывал однажды послу СССР С.А.Виноградову, что, будучи еще школьником, он начал посещать один из марксистских кружков Каира. Однако руководители кружка не обратили особенного внимания на любознательного, задававшего много вопросов юношу. Насер считал, что люди, с которыми он общался в этих кружках, были в основном далекими от реальной жизни «книжниками». Им плохо удавалось увязывать теорию с конкретными египетскими условиями.
Существование многих группировок марксистов усложняло их работу: в 1952 году, когда произошла революция, в стране не было единой коммунистической партии.
На одном из первых же заседаний Совета руководства революцией Халид Мохиеддин внес предложение о привлечении экспертов для разработки плана политических и экономических преобразований в Египте. Насер его поддержал. Марксисту Ахмеду Фуаду поручили составить список лиц, способных решить эти задачи. Это были преподаватели университета и юристы, врачи и инженеры, многие из которых тоже марксисты. Они с жаром принялись за работу.
Каждый вечер они собирались в здании Совета руководства революцией вместе с его членами, среди которых почти всегда был сам Насер. Начиналась оживленная дискуссия. Некоторые настаивали на проведении самых решительных мер по ограничению частной собственности, другие видели выход из положения лишь в создании рентабельных предприятий. Споры иногда затягивались до трех-четырех часов ночи, а утром каждый шел на работу.
Эти люди, придерживавшиеся прогрессивных взглядов и участвовавшие в разработке первых послереволюционных планов, сыграли весьма важную роль в жизни Насера. Хотя он так и не стал марксистом, знакомство с произведениями Маркса, Энгельса и Ленина не прошло для него бесследно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
За участие в этом военном союзе США собирались «вознаградить» Египет.
Хищнические устремления таких держав, как Англия и Франция, были хорошо известны в Египте. Колонизаторы позаботились о том, чтобы египтяне ничего не узнали об Октябрьской революции и о декретах первого рабоче-крестьянского государства. Правда, египтяне слышали о героической борьбе советского народа против фашизма в годы второй мировой войны, но их старались убедить, будто Советский Союз – страна, глубоко враждебная исламу. Россия представлялась арабам далекой снежной пустыней, в которой живут бородатые люди. Они не выпускают трубки изо рта, пытаясь обогреть дымом замерзшее лицо. Над снежными просторами носятся стаями черные вороны. На них охотятся. Ездят в этой стране на собаках и на оленях. Вода превращается там в лед, поэтому русские пьют горячую, как огонь, водку. Такой пропаганде верили.
Американцы заинтересовались Ближним Востоком еще в начале XX века, когда Египет посетил президент США Теодор Рузвельт. Выступая в университете Фуада, он всячески прославлял английский колониализм и очернял Национальную партию. Первая политическая организация в стране – «Хизб аль-Ватан». Возникла в 1891 году, когда радикально настроенные офицеры во главе с Ораби-пашой выдвинули лозунг «Египет для египтян».
Эта речь возмутила египтян. Мухаммед Фарид от имени исполкома Национальной партии выразил президенту резкий протест. В Каире состоялся массовый митинг, после которого перед отелем «Шепард», где жил президент, была проведена первая в истории Египта массовая антиамериканская демонстрация. «Как вы можете высказывать свое суждение о нации, не зная ни ее характера, ни положения, в котором она находится?» – писала в телеграмме на имя президента США группа египетских адвокатов. Впоследствии египтянам придется много раз посылать подобные телеграммы и письма.
В годы второй мировой войны американская армия высадилась в Северной Африке – в Алжире и Тунисе. Американские компании начали добывать нефть на Аравийском полуострове. Опасаясь национально-освободительных движений, американцы стали срочно создавать в арабских странах военные базы. Одновременно с этим США сделали ставку на сионистов как на непримиримых врагов коммунистической идеологии и национально-освободительных движений. Центр сионизма после второй мировой войны начал перемещаться в США. Израилю была поручена охрана американских интересов на Ближнем Востоке. Другим союзником американских империалистов стала арабская реакция. Король и его приспешники, в частности, много поработали над тем, чтобы создать в Египте впечатление об Америке как о богатой фее, которая всех одаривает и осыпает зелеными долларовыми бумажками.
И вот не искушенному в дипломатии офицеру – Гамалю Абдель Насеру предстояло вести беседу о сложных международных проблемах с матерым волком американской политики – Джоном Фостером Даллесом. Они встретились на приеме у посла США.
Египет остро нуждался в оружии. Насера беспокоило то, что египетская армия будет не способна противостоять Израилю в случае нападения. Требование обновить вооружение армии «свободные офицеры» выдвигали еще во время правления Фарука.
Когда Насер заговорил об оружии, Даллес изобразил на своем лице удивление. Разве когда-нибудь Америка давала Египту какие-либо обязательства? Насер показал секретное соглашение, заключенное с королем Фаруком в канун революции, согласно которому США обещали предоставить Египту военную помощь на пять миллионов долларов. Был даже согласован список тех видов оружия, которым США предполагали снабдить Египет. Правда, Насер считал, что список этот необходимо пересмотреть, так как король Фарук заказывал у США бронемашины, пулеметы и другое оружие, которое можно было использовать для подавления выступлений народных масс. Насеру же нужны были танки, самолеты, тяжелая артиллерия, канонерки, то есть виды вооружения, необходимого для защиты границ. В октябре 1952 года США запросили у Египта новый список. Он был передан военному атташе американского посольства. Более того, США не возражали, чтобы Али Сабри приехал в Вашингтон для переговоров. Али Сабри сообщал, что переговоры идут успешно. Он даже требовал срочно реконструировать египетские аэродромы с тем, чтобы они могли принимать реактивные истребители. Но шли дни, недели, месяцы, давно наступил новый, 1953 год, а оружие все не поступало. Военная делегация во главе с Али Сабри продолжала находиться в США. В Америке шла избирательная кампания. Али Сабри уговаривали потерпеть. Как только президент приступит к исполнению своих обязанностей, он сразу же рассмотрит египетскую просьбу, уверяли сопровождавшие делегацию офицеры Пентагона. Но Али Сабри так и вернулся в Каир ни с чем.
После мороженого Насер и Даллес встали из-за стола, вышли в гостиную, сели в мягкие кресла, закурили. Беседа, начатая во время обеда, продолжалась.
– Черчилль просил президента США не продавать египтянам оружие, – сказал Даллес. – Кроме того, – прибавил он, – Эйзенхауэру по ошибке показали старый список, составленный еще при Фаруке. Там речь идет о легком стрелковом оружии, которое «федаи» применили в свое время против англичан на Суэцком канале. Ошибку, конечно, можно исправить…
Он, Даллес, готов помочь и, в свою очередь, рассчитывает, что ненормальные отношения между Египтом и Англией надо урегулировать. Кроме того… И тут Даллес неожиданно перешел к другой теме, начав разговор о военном союзе на Ближнем Востоке.
– Против кого вы создаете этот союз? – осторожно спросил Гамаль Абдель Насер.
Даллес счел нужным быть откровенным.
– Против СССР, – ответил он, затянувшись гаванской сигарой.
– Зачем же нам вступать в этот союз? – удивился Насер. – Советский Союз за тысячи миль от нас. Между нами нет никаких противоречий. В нашей стране уже семьдесят лет находятся английские войска. Вот наши враги.
– Но англичане останутся здесь как члены союза. Они будут действовать под флагом «оборонительного сообщества», – попробовал убедить Насера Даллес.
– Если бы я сказал, что англичане, изменив вывеску, из оккупантов превратятся в союзников, египтяне бы не поверили, – заметил Насер. – Они сказали бы, что меня заставили пойти на это восемьдесят тысяч английских солдат, размещенных в зоне канала…
Этот разговор, который приводит в своей книге Хейкал, показывает, как настойчиво отстаивал Насер в беседах с американскими государственными деятелями интересы своей страны. В то же время Даллес уехал из Египта, окрыленный надеждой. Он чувствовал правоту Насера. В том, что Египет удастся втянуть в военный пакт, он не сомневался. Но Насеру, будущему союзнику, необходимо было помочь обрести «популярность и поддержку в стране». Для этого надо вывести английские войска из Египта. Даллес отправился «убеждать» Англию…
Но Насер не считал эту встречу очень успешной. Американское оружие так и не начало поступать в Египет. Даллес послал генералу Нагибу два кольта, отделанных серебром. Черчилль немедленно позвонил Эйзенхауэру и сказал, что такой подарок будет только «подогревать страсти египтян».
Однажды на заседании Совета руководства революцией обсуждался вопрос о возведении радиобашни для министерства иностранных дел и разведки. Средств на это строительство не хватало. И вот во время одной из дискуссий Насеру сообщили, что некий «частный американский источник» может предоставить деньги в его личное распоряжение. Насер пожелал выяснить, что это за «щедрый» меценат. Оказалось, что деньги предлагало ЦРУ.
Бывший агент ЦРУ Коупленд рассказывает в своей книге, что ему было поручено подкупить Насера.
«После короткой консультации с сослуживцами, – пишет Коупленд, – офицер безопасности весело предупредил, что вооруженная охрана посольства, которой было поручено сопровождать меня до дома Хасана Хасан аль-Тухами – один из «свободных офицеров».
в Маади, вызовет подозрения. Я велел ехать загородной дорогой. Возможно, что меня с двумя чемоданами, в которых находилось три миллиона долларов наличными, вез самый нечестный шофер в Каире…
Хасан с двумя телохранителями принял меня у себя дома в Маади без какого бы то ни было энтузиазма или даже интереса. Соблюдая формальности, он пересчитал деньги дважды и обнаружил в чемоданах 2999990 долларов вместо трех миллионов. «Не будем переживать из-за десяти долларов», – сказал он, садясь со своими телохранителями в «мерседес», который должен был отвезти его в резиденцию Насера, расположенную в противоположном конце города…»
Насера возмутила подобная наглость: если американцы столь бесцеремонно поступали с высшими египетскими должностными лицами, то легко было представить, как они вели себя с обычными чиновниками. Сперва Гамаль хотел вернуть деньги и сделать заявление о том, как американцы пытались его подкупить. Именно так поступил однажды президент Сингапура, которому ЦРУ пыталось вручить такую же сумму в аналогичной ситуации.
Хасан аль-Тухами, которому Коупленд передал деньги, предложил построить на них скульптурное сооружение «наподобие сфинкса»: «голова с огромным носом», и на переднем плане – «рука с большим пальцем, приставленным к носу, и четырьмя пальцами, направленными вверх».
Насеру идея показалась хорошей, однако «недостаточно тонкой». Вместо этой скульптуры он решил соорудить «что-нибудь без явного намека, но достаточно большое, заметное, дорогое и прочное…» и передал деньги на строительство радиотрансляционной башни. «Пусть наша разведка бдительно следит за деятельностью США», – добавил он.
«Так была построена „Каирская башня“, которую мы, американцы, каждое утро видим перед собой через Нил, садясь завтракать на балконе отеля „Хилтон“, – писал Коупленд.
Насер считал эту башню «монументом, напоминающим ЦРУ о провале его планов в Египте».
В период подготовки и осуществления революции у «свободных офицеров» не хватило времени развить свои политические взгляды до четкого представления о том, какое общество они хотят построить. Некоторые из них симпатизировали «братьям-мусульманам», другие марксистам, большинство же офицеров, в том числе сам Насер, считали себя «националистами».
Английский биограф Насера Мэнсфильд утверждает, что инициатор переворота руководствовался «не политической идеологией или философией, а лишь страстным национализмом, основанным на увлеченном изучении истории». Опыт развивающихся стран, однако, показывает, что честные и истинные патриоты, исповедующие националистические взгляды, рано или поздно приходят к пониманию необходимости определить свое отношение к трудящимся классам и прояснить свои идеологические позиции.
Насеру пришлось жить и работать в особых условиях. Египетское общество, отличавшееся тогда неуверенностью в собственных силах, которую привили египтянам колонизаторы, не могло представить, что страна способна обойтись без иностранцев. Насер же с юных лет был убежден, что египтяне обладают всеми качествами для того, чтобы успешно управлять своей страной. Уже одно это выделяло его среди десятков и сотен других соотечественников, смирившихся со своим положением, подавивших в своей душе чувство национального достоинства.
В то же время Насер прекрасно понимал, как трудно египтянам стать на путь национального возрождения.
«Угнетение, несправедливость и разруха были обычным явлением в Египте на протяжении долгих столетий… – писал он в „Философии революции“. – Моральный гнет, порожденный колониализмом, в значительной степени объясняет определенные моменты нашей политической жизни. Вот почему, как мне кажется, многие египтяне являются простыми наблюдателями развития революции, ожидающими результатов борьбы, в которой они не принимают участия. Большинство из нас до сих пор не способно избавиться от унаследованного чувства, будто страна не принадлежит нам, будто мы только временные гости».
Насер не скрывает своего горького разочарования, когда говорит о том, как встретил египетский народ революцию 1952 года. «Я думал, – писал он, – вся нация ожидала накануне революции 23 июля первого проблеска света, чтобы поспешить сомкнутыми рядами к великой цели. Я верил даже, что наша роль заключается в том, чтобы дать сигнал, и что стоит нам продержаться несколько часов, как массы сами придут к нам… Но действительность была совершенно иной. То, что произошло после 23 июля, было разочаровывающим. Свет вспыхнул, авангард штурмовал крепость тирании и сверг Фарука. Мы ждали священного марша и сомкнутых рядов. Долго ждали… Массы пришли, но как отличалось это от того, что рисовало воображение. Они были разобщены и хаотичны».
Революционеров, тех, кто сам ждал от народа помощи, люди «забросали петициями и жалобами». «Они, – пишет Насер, – желали не справедливости, а мести. Если бы в те дни меня спросили, чего я хочу более всего, я бы ответил – услышать египтянина, который употребил свои таланты на что-нибудь иное, кроме клеветы на другого египтянина».
«Свободные офицеры» были выходцами из различных социальных слоев. Каждый из них отстаивал в Совете руководства революцией представления и понятия своего класса, слоя, группы.
Но можно, по-видимому, говорить о том, что революция в целом испытала на себе влияние социалистических идей. Это, в частности, отмечает в одной из своих работ и Халид Мохиеддин. «Я не имею в виду только влияние, под которое подпали члены группы „свободных офицеров“ и ряд их руководителей, хотя это и заслуживает внимания, – писал он. – Я имею в виду все движение, оказавшееся под влиянием социалистических идей, что нашло отражение в мыслях, программах и публикациях его участников как до революции, так и после нее».
В одном из первых послереволюционных манифестов говорилось о необходимости издания законов, обеспечивающих подъем жизненного уровня народа, высказывались требования ограничить частную земельную собственность и отменить косвенные налоги, от которых прежде всего страдали неимущие. И в этом сказалось известное влияние марксистов. Сам Насер рассказывал однажды послу СССР С.А.Виноградову, что, будучи еще школьником, он начал посещать один из марксистских кружков Каира. Однако руководители кружка не обратили особенного внимания на любознательного, задававшего много вопросов юношу. Насер считал, что люди, с которыми он общался в этих кружках, были в основном далекими от реальной жизни «книжниками». Им плохо удавалось увязывать теорию с конкретными египетскими условиями.
Существование многих группировок марксистов усложняло их работу: в 1952 году, когда произошла революция, в стране не было единой коммунистической партии.
На одном из первых же заседаний Совета руководства революцией Халид Мохиеддин внес предложение о привлечении экспертов для разработки плана политических и экономических преобразований в Египте. Насер его поддержал. Марксисту Ахмеду Фуаду поручили составить список лиц, способных решить эти задачи. Это были преподаватели университета и юристы, врачи и инженеры, многие из которых тоже марксисты. Они с жаром принялись за работу.
Каждый вечер они собирались в здании Совета руководства революцией вместе с его членами, среди которых почти всегда был сам Насер. Начиналась оживленная дискуссия. Некоторые настаивали на проведении самых решительных мер по ограничению частной собственности, другие видели выход из положения лишь в создании рентабельных предприятий. Споры иногда затягивались до трех-четырех часов ночи, а утром каждый шел на работу.
Эти люди, придерживавшиеся прогрессивных взглядов и участвовавшие в разработке первых послереволюционных планов, сыграли весьма важную роль в жизни Насера. Хотя он так и не стал марксистом, знакомство с произведениями Маркса, Энгельса и Ленина не прошло для него бесследно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26