Фермер содрогнулся при этой мысли и отскочил – нет, наугад совать руки в дыры не годится! Его также беспокоил исходящий из щелей вокруг плиты неприятный гнилостный запах. Стив почуял его несколько минут назад, но разумно заключил, что этот факт еще не говорит о присутствии рептилий. В этом угрожающем запахе чувствовался присущий кладбищу дух тлена. Неудивительно, ведь за столько веков в замкнутом пространстве камеры наверняка образовались опасные для всего живого газы.
Досадуя на вынужденную задержку, Стив бросил кирку и вернулся в свой дом. Зайдя внутрь, он зажег спичку и направился к висящему на гвозде, вбитом в стену, фонарю. Встряхнув его, Брилл с удовлетворением отметил, что минерального масла достаточно, и зажег фонарь. Поскольку его страсть не позволяла ему даже чуть задержаться и перекусить, он сразу отправился обратно к кургану. Раскопки абсолютно заинтриговали его, а богатое воображение и найденная испанская шпора крайне обострили любопытство.
Стив почти бежал к кургану, раскачивающийся в его руках фонарь отбрасывал по сторонам длинные уродливые тени. Брилл ухмылялся, представляя, как удивится суеверный Лопес, обнаружив утром развороченный холм. Что скажет и подумает перепуганный мексиканец, узнав о вторжении в запретное место? Брилл решил, что правильно сделал, вскрыв курган не откладывая, иначе Лопес постарался бы помешать ему в этом деле.
В спокойной тишине мягкой летней ночи Стив подошел к раскопанному месту, поднял фонарь и изумленно выругался. Свет выхватил из темноты небрежно брошенные невдалеке инструменты – и черный провал ямы. Громадная замыкающая плита лежала около зловещей дыры, как будто мимоходом отброшенная в сторону. Стив все-таки спустился в раскоп и поднес фонарь к отверстию, ведущему в узкую, похожую на пещеру камеру. С опаской заглянул туда, ожидая увидеть нечто неведомое. Взгляду не открылось ничего, только голые каменные стены неширокой длинной камеры, достаточно большой, чтобы поместить тело человека. Стены были сложены из грубо отесанных каменных плит, плотно пригнанных и крепко скрепленных каким-то раствором.
– Лопес! – заорал разозленный Стив. – Грязный койот! Ты следил за мной, а когда я прервал работу и ушел за фонарем, ты спустился сюда и отвалил рычагом камень! Черт побери твою жирную шкуру! Ты схватил то, что здесь было, и удрал. Но я поймаю тебя и задам хорошую трепку!
Свет фонаря не позволял что-либо разглядеть вдалеке, и Стив сердито задул его. А затем уставился в темноту, поверх заросшей кустарником долины. Глаза, закаленные солнцем и ветром пустыни, позволяли видеть и ночью. И вдруг Брилл напряженно застьш: на краю холма, за которым находилась хижина мексиканца, маячила черная тень. В тусклом свете заходящего полумесяца легко можно было обмануться, но Стив точно знал – за кромкой холма, покрытого мескитовыми деревьями, двигалось двуногое существо.
– Мчится в свою лачугу, – зло оскалился Брилл. – Несется как угорелый, не иначе прихватил что-то ценное.
Его пробрала дрожь, и Брилл удивился, внезапно возникшему тревожному чувству. Почему фигура семенящего домой вороватого старика вызывала столь необъяснимое волнение? Брилл старался подавить в себе мысли о вдруг возникших странностях в подпрыгивающей походке исчезающего за холмом темного силуэта. Старый грузный Хуан Лопес наверняка не напрасно избрал столь необычную, но стремительную манеру передвижения.
– Я заставлю его поделить добычу поровну. Она найдена в моей земле, и я раскопал холм, – рассуждал Брилл, пытаясь отвлечься от поразившего его воображение побега мексиканца. – Теперь понятно, почему он рассказывал мне сказки о проклятии! Черта с два я поверю в эти басни! Он специально заморочил мне голову, чтобы я оставил курган в покое, а сокровища достались ему. С другой стороны, почему он давным-давно не выкопал клад? Трудно найти логику в совершенно непредсказуемом поведении мексиканца...
Занятый своими размышлениями, Брилл широко шагал по пологому склону пастбища, ведущему к руслу пересохшего ручья. Двигаясь среди деревьев и густого кустарника, растущих по берегам, он перепрыгнул сухое русло и рассеянно отметил про себя, что в темноте не слышно ни крика козодоя, ни уханья совы. Стояла напряженная, неприятная тишина, ночь, казалось, застыла в молчании. Брилл искренне пожалел, что поторопился задуть фонарь, болтающийся бесполезным грузом в левой руке, и так же искренне порадовался, что захватил смахивающую на боевой топор кирку. Парню вдруг захотелось хоть как-то нарушить тишину, например свистнуть, но он выругался и передумал. Он облегченно вздохнул, только поднявшись на пологий склон, залитый звездным светом.
Отсюда Брилл хорошо видел жалкую лачугу на прогалине, окруженной мескитовыми деревьями, из одного окна струился свет.
– Я, кажется, вовремя – старик собирает пожитки, прежде чем удрать, – пробурчал Стив и вдруг пошатнулся, как от удара.
Тишину разорвал душераздирающий крик, настолько ужасный, что хотелось зажать руками уши и упасть лицом в траву, чтобы ничего больше не дышать. Невыносимый пронзительный вопль неожиданно оборвался на самой высокой ноте.
– Боже милостивый! – Стива будто окунули в ледяную ванну – по всему телу выступил холодный тот. – Это орал Лопес... или кто-то дру...
Не закончив фразу, он помчался по склону со всей скоростью, с какой могли нести его длинные ноги. Что-то немыслимо ужасное происходит в одинокой хижине, и он должен узнать что, даже если предстоит встретиться с самим дьяволам. На бегу Стив покрепче стиснул рукоятку кирки, мгновенно забыв о своем гневе на старого мошенника мексиканца. Видно, какие-то бродяги пытаются убить Лопеса, польстившись на его добычу. Но плохо придется любым обидчикам его соседа, пусть старик и оказался вором!
Он уже добежал до прогалины, когда свет в хижине погас, и Брилл, не рассчитав, с налету врезался в мескитовое дерево. Поранившись о колючки, он вскрикнул и отскочил в сторону. Чертыхнулся и снова помчался к лачуге, приготовясь к худшему.
Подбежав к единственной двери, Стив попытался открыть ее, но сразу же обнаружил, что она заперта, и заперта изнутри. Он покричал, призывая Лопеса, но ответа не дождался. Брилл прислушался – тишина не была абсолютной, изнутри доносился шум приглушенной возни. Она сейчас же прекратилась, стоило фермеру вонзить кирку в дверь. С треском разлетелась тонкая створка, и он, занеся над головой кирку, с горящими глазами влетел в комнату, готовый и к нападению, и к обороне. Возбужденное воображение Стива уже населило темные углы лачуги ужасными фигурами, но внутри ничто не нарушало вновь наступившей тишины, и никто не шевелился.
Брилл отыскал спички и влажными от пота руками зажег одну. В хижине не было посторонних: один только Лопес – старик Лопес, лежащий на полу, широко, как на распятии, раскинув руки. Мертвый, будто каменный. Идиотская гримаса искажала рот, глаза выкачены и наполнены непереносимым ужасом. Его слипшиеся волосы слегка шевелил сквозняк из распахнутого окна. Видимо, убийца сбежал через него, а может, этим же способом и проник в дом. Брилл кинулся к окну и осторожно выглянул наружу. Но перед ним был лишь пустой склон холма и прогалина мескитовой рощицы. Он напряженно всматривался в темноту: не шевелится ли что-либо среди коротких теней мескитовых деревьев и чаппараля? Парень вздрогнул – в какой-то момент ему померещилась мелькнувшая среди деревьев темная фигура.
Спичка догорела до самых пальцев, и Брилл выругался, почувствовав ожог. Затем повернулся и, подойдя к грубому деревянному столу, зажег стоящую там старую масляную лампу, машинально отметив, что стеклянный шар лампы очень горячий, как будто она горела много часов подряд.
Наклонившись над трупом, Стив неохотно перевернул его и занялся осмотром. Не было ни ножевых ран, ни следов от удара дубинки. Но смерть, настигшая старика, была ужасна, он сам слышал дикий вопль. Но – стоп... На руке, ощупывающей старика, появилась тонкая полоска крови. И Брилл внимательно осмотрел место, до которого только что дотронулся. На горле Лопеса сочились кровью три или четыре крошечных прокола, нанесенные как будто стилетом – чрезвычайно узким, с закругленным лезвием кинжалом. Но нет, Стив много раз видел раны от удара подобным оружием, да и у него на теле осталась метка, оставленная таким клинком, но тут было что-то другое. Скорее след от укуса неизвестного животного, с очень острыми и длинными клыками.
Брилл был в полной уверенности, что такие небольшие повреждения не могут вызвать смерть, речь не шла и о большой потери крови. И парень решил, хотя эта мысль и вызывала отвращение, что Лопес умер от страха, а раны были нанесены уже трупу.
Осмотревшись, он заметил еще кое-что: по полу валялись раскиданные листки грязноватой бумаги, исписанные корявым почерком мексиканца. Старик, видимо, решил исполнить обещанное и написать о проклятии кургана. Все свидетельствовало о том, что Лопес просидел за столом несколько часов кряду – исчирканные листы, валяющийся на полу огрызок карандаша, горячий шар на масляной лампе. Но кто же тогда побывал на раскопках и украл содержимое погребальной камеры? И кто упирал вприпрыжку за холм? Что за существо успел заметить Брилл?
Теперь ему придется оседлать своего жеребца, отправиться среди ночи за десять миль, в ближайший поселок Колодец Койота, и сообщить шерифу об убийстве. А пока фермер подобрал разбросанные листки, последний из которых был зажат в руке мертвеца, – пришлось приложить некоторые усилия, чтобы разжать пальцы Лопеса.
Брилл повернулся к столу с намерением загасить лампу и задумался. Он медлил, ругая себя за страх, медленно выползающий из закоулков сознания. Вспомнился момент, когда лампа погасла первый раз, перед его приходом сюда. И промелькнувшая в освещенном окне тень, которую он успел заметить перед тем, как в хижине погас свет. Наверняка, именно длинная рука убийцы протянулась и загасила лампу. Он допускал, что возникшее ощущение необычности, искаженности пропорций могло возникнуть от недостатка освещения. Стив, как человек, проснувшийся после кошмарного сна и старающийся вспомнить подробности, попытался четко прояснить для. себя: что настолько испугало его при виде убегающей фигуры, что заставляет его покрываться холодным потом при одном воспоминании об этом?
Брилл зажег свой фонарь, решительно задул лампу и, поругивая себя для храбрости, не без опаски вышел из хижины. Крепко стискивая в руке кирку, он с недоумением прислушивался к себе, стараясь понять, почему некоторые подробности этого жестокого убийства так угнетающе подействовали на него, не отличающегося особой чувствительностью. Преступление было отвратительным, но вполне заурядным в среде мексиканцев, постоянно лелеющих свои тайные распри.
Его окружала тишина звездной теплой ночи... И вдруг послышалось дикое ржание смертельно перепуганной лошади. Забили копыта в деревянную стену корраля, треск – и вот уже вдали раздается топот уносящихся в безумной скачке животных. Стив замер, а затем, вкладывая всю душу, отчаянно выругался. Видимо, среди холмов появилась пантера, жестокий и удивительно хитрый зверь. Наверно, она и прикончила старого Лопеса. Но отчего тогда на теле не обнаружилось следов от кривых когтей свирепой кошки? И глупо думать, что она сумела погасить свет в хижине...
Ночь подкинула очередную загадку. Ковбой всегда выяснит причины поднявшейся паники в собственном стаде, и Брилл поспешил к темному пересохшему ручью. Пробираясь через колючий кустарник и дальше, он чувствовал, как его язык буквально присох к небу. Стив поминутно сглатывал слюну и нес фонарь над головой, стремясь не сбиться с дороги в тусклом пляшущем свете, едва пробивающем мрак сгустившихся теней. Среди хаоса досаждавших парню мыслей вдруг выделилось следующее соображение: он идет по земле, новой только для англосаксов, а по сути не менее древней, чем так называемый Старый Свет.
Ведь вскрытая и оскверненная могила – немое свидетельство, что человек обитал здесь с незапамятных времен. Неожиданно все – и темные в ночи холмы, и обступившие фермера тени – показалось пугающими реликтами прошлого. Многие поколения людей жили и умирали в этих местах до того, как предки Брилла только прослышали о существовании этих земель. И может, именно здесь, у темного ручья, по ночам испускали дух умерщвляемые в страшных муках жертвы.
Поглощенный такого рода мыслями, Брилл торопливо шагал и наконец облегченно вздохнул, миновав затемненный зарослями участок у русла ручья. Спешно поднимаясь по пологому склону к обнесенному оградой корралю, он высоко держал фонарь над головой и внимательно смотрел по сторонам. Ни одного животного поблизости не было, а колья не были выбиты мощными ударами копыт, а вывернуты и лежали на земле. Это указывало на то, что здесь поработал человек, и события приобретали новый, зловещий смысл. Кто-то стремился помешать его поездке в Колодцы Койота сегодняшней ночью. Этим кем-то мог быть только убийца. “Значит, парень решил сбежать и оставить между собой и блюстителями закона как можно больше миль”, – решил, зло усмехнувшись, Брилл. Но что могло так сильно испугать лошадей, что их топот с дальней мескитовой прогалины был уже еле слышен? Спины Брилла опять коснулись ледяные пальцы страха.
Направляясь к дому, он не сразу ринулся под защиту стен, а крадучись обошел хижину, осторожно заглядывая в темные окна и мучительно прислушиваясь к малейшему шороху, который выдал бы притаившегося убийцу. Наконец Брилл осмелился открыть дверь и зайти внутрь. Он резко распахнул створки, трахнув ими о стену, чтобы проверить, не притаился ли кто-то в простенке. А затем осветил пространство комнаты поднятым фонарем, свирепо сжимая в руке кирку, и переступил порог, охваченный смешанным чувством страха и слепой ярости. Слава Богу, в доме Стив был один, тщательный осмотр подтвердил это.
С облегчением вздохнув, Брилл плотно закрыл двери и окна, зажег свою старую масляную лампу и извлек из тайника свой верный кольт 45-го калибра, невесело ухмыльнулся и повращал сине-стальной барабан. Его мысли постоянно возвращались к старику Лопесу, одиноко лежащему в лачуге по ту сторону ручья, вернее, к его трупу с остекленевшими глазами. Конечно, он не собирался отправляться в поселок пешком среди ночи. Скорее всего, убийца решил не оставлять в живых свидетеля преступления. Хорошо же, пусть приходит! Молодой ковбой с шестизарядной пушкой не станет для него, или для них, столь же легкой добычей, как стал старый безоружный мексиканец. Эти размышления напомнили Бриллу о бумагах, захваченных из лачуги. Стив уселся, предварительно убедившись, что не находится на линии огня – через окно могла влететь нежданная пуля, – и занялся чтением, не переставая чутко прислушиваться к подозрительным шорохам снаружи.
И чем больше он погружался в смысл корявых, с трудом нацарапанных строк, тем более душу Стива охватывал леденящий ужас. Пугающую историю поведал старый мексиканец, историю о незапамятных временах, передающуюся из поколения в поколение.
Речь в бумагах шла о странствиях кабальеро Эрнандо де Эстрадо и его копьеносцев, бросивших вызов ранее неизведанным, пустынным землям юго-запада. Первоначально, как гласила рукопись, отряд состоял из сорока человек – солдат, слуг и офицеров. Кроме начальника экспедиции, капитана де Эстрадо, в походе участвовали молодой священник Хуан Завилла и дон Сантьяго де Вальдес. Последний присоединился к отряду случайно – его сняли с беспомощно дрейфующего по водам Карибского моря судна. Он поведал, что все члены команды и пассажиры погибли от чумы, и, боясь заразы, он был вынужден выбросить тела за борт. Де Эстрадо решил взять его на борт своего корабля, несущего испанскую экспедицию, и де Вальдес примкнул к первопроходцам.
Далее путешествие испанцев описывалось Лопесом в примитивной манере, видимо в тех выражениях, как это передавалось от отца к сыну в их семье более трехсот лет. Из рассказа следовало, с какими ужасными трудностями пришлось столкнуться отряду – засуха, жажда, наводнения, песчаные бури, копья и стрелы враждебных краснокожих. Но все эти тяготы отошли на второй план перед таинственным испытанием, постигшим одинокий караван, продвигающийся по дебрям дикой природы.
Отряд превратился в добычу неведомого, тайного ужаса, люди погибали один за другим, а убийцу не удавалось обнаружить. Страх и мрачные подозрения терзали души людей подобно язве. Меры предосторожности не срабатывали, и де Эстрадо пребывал в растерянности. Каждый в отряде знал – среди них находится дьявол в человеческом обличье.
Отчуждение в отряде росло, люди старались подальше держаться друг от друга, шли врассыпную вдоль тропы.
1 2 3