Любые слова тут были бесполезны. Все, что ему оставалось, это тянуть время и надеяться на чудо Господнее.— Но я бежал! — внезапно заорал хозяин таверны, потрясая клинком. — И объявил войну всем остальным людям, из-за которых я столько страдал!.. Что это?..Кейн готов был поклясться, что в маленьких кровожадных глазках безумца промелькнула тень смертельного страха.— Неужто мой колдун костями перекидывается? — удивленно прошептал сам себе хозяин таверны, но тут безумие опять погребло его под своими мутными водами, и он захохотал. — Чернокнижник поклялся, умирая, что когда его плоть истлеет, то сами грешные кости подстроят мне смертельную ловушку. Вот я и приковал к полу его скелет, а теперь слушаю глухими ночами, как он стучит костями и бренчит цепью, пытаясь освободиться! И уж я смеюсь-смеюсь! Хо-хо! Видать, его сильно припекает в аду, вот он и решил прогуляться по темным коридорам, точно старый Царь Смерть, чтобы пожаловать ко мне, спящему, и убить меня прямо в кровати, как я это сделал с ним!Погруженные в себя глаза помешанного каторжника вдруг озарились яростным огнем, когда он увидел отодвинутую щеколду.— Отвечай! Заходили ли вы с этим недоумком, — он опять пнул мертвое тело, — в ту комнату? Что мой колдун вам наговорил?По телу Кейна пробежал озноб, будто в комнате подул ледяной ветер. Англичанин подумал, что либо он, подобно умалишенному хозяину таверны, начал терять разум, либо из-за двери действительно послышалось громыхание костей, как если бы скелет зашевелился. Пуританин передернул плечами, успокаивая себя мыслью, что крысы, бывает, просто ради развлечения треплют обглоданные кости.Тем временем маниакальная подозрительность бородатого безумца в очередной раз сменилась не менее зловещим смехом. Издавая утробные “хо-хо”, он обошел пуританина кругом, продолжая держать его на мушке, и свободной рукой отворил дверь. Казалось, свет свечи не в состоянии пробиться за порог отвратительного склепа. Кейн даже не смог разглядеть кучу выбеленных временем костей на полу. Впрочем, куда ей было деться?— Все люди — мои враги! — сам с собой разговаривал хозяин таверны. Мысли его, как это бывает у безумцев, бессвязно перескакивали с одного предмета на другой. — С чего бы это мне кого-нибудь щадить? Может быть, меня пытались вызволить из проклятых подземелий Карлсруэ, пока я там гнил заживо?.. А им ведь так ничего и не удалось доказать! Как бы не так! В этих подземельях я и понял, что надо стать волком. Именно так! Я перегрыз глотки своим сторожам и сбежал из темницы. А потом побратался с волками Шварцвальда.Ох и славно же попировали мои серые братцы всеми теми, кто останавливался в моей таверне... Всеми, кроме одного русского чародея... — Бородач обиженно засопел. — Слышишь, это он там гремит костями в темноте! Это я здорово придумал — ободрать его кости и посадить на цепь, чтобы он не вздумал явиться по мою душу среди ночи, когда тьма властвует над миром. Ведь кто сладит с мертвым? Может, у него и не хватило колдовской силы, чтобы уничтожить меня, когда он был живым, но всем известно, что мертвый колдун еще хуже живого!Не двигайся, англичанин! Знаешь, я, пожалуй, положу и твои кости в этой каморке, рядом с костями чародея, чтобы...Каторжник-кабатчик переступил одной ногой порог потайной комнатки, и дуло его тяжелого пистолета смотрело на Кейна. Внезапно какая-то сила опрокинула его назад, увлекая в темноту, грянул не причинивший никому вреда выстрел; затем неведомо откуда налетевший порыв ветра захлопнул потайную дверь. Свеча в подсвечнике у двери испуганно мигнула и погасла. Раздался зловещий скрежет задвинувшейся по своей воле щеколды.Кейн торопливо принялся шарить руками по полу в поисках своего оружия. Нащупав пистолет, он поспешно выпрямился и прижался спиной к стене, направив дуло в сторону двери, за которой исчез сумасшедший. Пуританин стоял в абсолютной тьме, вслушиваясь в доносившиеся из дьявольского склепа страшные придушенные крики, заставлявшие стыть кровь в жилах. Сатанинским аккомпанементом звукам человеческой агонии служил сухой перестук оголенных костей. Наконец воцарилась давящая тишина, нарушаемая лишь бешеным гулом крови в ушах пуританина.Соломон Кейн извлек из кармана кремень и кресало и заново разжег свечу. Взяв ее в одну руку, а свой пистолет в другую, он вновь отодвинул щеколду и, не без опасения, отворил потайную дверцу.— Боже праведный! — вырвалось у пуританина, и по его спине заструились ручейки холодного пота. — Поистине это выходит за границы возможного, однако же я сам при сем присутствую! Вот и воплотились в действительности клятвы обоих погибших. Гастон-Мясник обещал, что даже и после смерти отплатит своему убийце — и именно его рука выпустила на свободу страшный скелет. А безвестный московит сдержал свое слово...Отвратительный хозяин таверны со зловещим названием “Раскроенный Череп” лежал на полу потайного склепа мертвее мертвого, и на звероподобном его лице застыло выражение потустороннего ужаса, будто перед смертью пред ним разверзлись адовы бездны. Бычья шея каторжника была смята, словно комок бумаги, а на ней мертвой хваткой сомкнулись лишенные плоти пальцы чародея.

1 2