«Удивительно, – отметила Галя, – у Чебурашки снова выросли передние зубы.»
Если бы она знала, с каким трудом зверек вытачивал их из прибрежных скал острова Xоккайдо. Подойдя к Гале, он упал к ней на колени, зарылся лицом в мини-юбку и заплакал. За этим занятием его застали Гена и Тобик.
«Бедные мои зубки!» – грустно подумал Чебурашка, подвешенный за уши под потолком, рассматривая кремниевую крошку от зубов на полу. Он почесал свою нижнюю челюсть, которая прогремела в ответ.
Чебурашка висел в кладовке четвертого управления кротко, как Xристос. Его согревала надежда, что, может быть, кто-нибудь его найдет, хотя бы в ближайшую неделю. И надежды его оправдались. Из вентиляционной трубы свалился Маугли и, ни слова не говоря, сдернув Чебурашку с потолка, уволок куда-то.
Чебурашку непочтительно волокли за ногу по лестнице.
– Куда меня везут? – спросил он, и Маугли охотно ответил:
– Тебя забрасывают в район Каспия, чтобы ты обезвредил Шапокляк и уничтожил армию Урфина Джюса с его деревянными солдатами.
– Что, я один?! – в ужасе проорал Чебурашка, считая головой ступеньки. Наконец, его выволокли на свет божий.
На улице моросил дождик, и землетрясение в двенадцать баллов по Рихтеру слабо трясло листики на деревьях. У подъезда стоял велосипед, замаскированный под «КАМАЗ» с рефрижератором. За рулем сидел главный шофер четвертого управления Кот-в-сапогах, который вообще мало имел представления не только об езде, но и о ходьбе на двух лапах. Он передал Чебурашке приказ, написанный ровным почерком Гали. В нем было сказано, что Чебурашка назначался командиром ударного батальона, в состав которого входили: Кот-в-сапогах; Баба Яга, ранее служившая в ракетных войсках стратегического назначения; сестрица Аленушка и братец Иванушка, главные боевики Самоса в северо-западной Африке и, наконец, Кащей бессмертный – главный алкоголик Берлина и всей Восточной Германии.
«Ну и компания…» – подумал Чебурашка, заглядывая внутрь рефрижератора. Там все стояли по стойке «смирно» и соблюдали тишину, за исключением Кащея, который громко икал.
– Вольно… – с тоской произнес Чебурашка и закрыл дверь. Изнутри раздались глухие удары – это били Кащея бессмертного за порчу атмосферы.
– Алло, шеф, – промяукал из кабины шофер, – пора ехать. Чебурашка залез в кабину, и «КАМАЗ» тронулся.
Велосипед под «КАМАЗ» ехал со скоростью тысяча четыресто семьдесят восемь км/час. Чебурашка спал, а Кот-в-сапогах читал «Книгу о вкусной и здоровой пище», по которой скучал со дня попадания в четвертое управление.
В рефрижераторе было холодно – около плюс шестидесяти градусов тепла. Сестрица Аленушка красила глаза, а братец Иванушка проверял боеспособность своей любимой «Катюши». Баба Яга «половинила» движок от ступы – у нее захлебнулся карбюратор, и сломалась возвратная пружина кик-стартера. Кащей бессмертный пил очередную бутылку шнапса.
Впереди появилась таможня. Кот-в-сапогах, не берясь за руль и не отрываясь от книги нажал на газ. Машина «встала на козла» и, сломав каменное здание таможни, ушла в точку.
Скоро появился берег Каспийского моря, над которым, маскируясь под чайники, летали Змей Горыныч и «Боинг-747» с суперагентами на борту.
– Кругом шпионы. Боже мой… – пробормотал Чебурашка и достал из запасного колеса подводную лодку марки «Make yourself». Из-за машины поднялась в воздух Баба Яга, гудя реактивными двигателями. Но они были не сильно отрегулированы, и сноп огня выжег траву на сорок километров вокруг, подняв на море легкое цунами.
Сестрица Аленушка и братец Иванушка пошли в разные стороны вокруг моря смотреть, нет ли засады. Через полчаса они встретились на противоположном берегу, и до Чебурашки легкое торнадо, поднятое Котом-в-сапогах, который мыл машину, донесло слова: «Босс, все о'кей!»
– Отлично, – сказал Чебурашка сам себе и, собрав «Make yourself», погрузился в густую, радиоактивную воду Каспия.
Когда кирпичи рассеялись и опустились на дно, пятна солярки и мазута всплыли на поверхность, Чебурашка увидел в черно-сине-зеленой, с розовыми пятнами воде какое-то тело. Чебурашка сильнее закрутил педали. Лодку сильно качало, и часто слетала цепь, которую приходилось ставить на место. Наконец, он додумался поставить парус и опустился на глубину четырех километров. Течение Гольфстрим проносило над ним айсберги, которые разбивались о подводную лодку. Внезапно разбился иллюминатор. В лодку хлынула вода. Но Чебурашка не растерялся: выковыряв из буханки хлеба мякиш и пожевав его минут пятнадцать, он замазал пятисантиметровую дырку. Вода доходила ему до ушей, и он, опустившись на дно лодки, открыл нижний люк наружу. Вода, весело булькая, вытекла. Чебурашка подплыл ближе к телу. Это оказалась Шапокляк, запутавшаяся стропами парашюта в водорослях.
– Придется спасать… – уныло подумал Чебурашка и, открыв дверь, вышел. Вода была теплой – около минус семнадцати. Чебурашка сладко зевнул и подавился неосторожно заплывшим в рот кашалотом. Откашлявшись и выплюнув животное, он подошел к Шапокляк и, достав из носка ятаган мамелюков, перепилил стропы.
Скомкав Шапокляк в плотный шарик, он засунул ее во внутренний карман трусов и вернулся обратно в лодку. Задраив люки, он выплеснул воду из ушей и, подняв паруса на грот-мачте, двинулся назад.
На берегу моря Кащей делал бутерброды из Змея Горыныча, на которого охотился с помощью системы СОИ.
Аленушка и братец Иванушка делали из деревянных солдат Урфина кораблики и пускали их в ближайшем ручье.
Баба Яга, немного поколдовав, сделала из Урфина Джюса первый советский авианосец «Саддам Хуссейн – лучший друг физкультурников окупированного Гондураса» (сокращенно СХЛДФОГ) в масштабе один к одному с американским и через несколько минут, наигравшись с ним, затопила в нижнем течении Клязьмы.
Операция была выполнена на славу, она прибавляла Чебурашке еще один орден святого Бонч-Бруевича шестьдесят девятой степени с белой в синий горошек лентой.
В отличном настроении группа вернулась в Берлин через Петропавловск-Камчатский с заходом в порт Улан-Батор, чтобы запастись там льдом для виски.
Глава еще одна
В четвертом управлении был бал по случаю проведения операции. Были приглашены такие тузы, как Герасим и его мраморный дог Муму, затем Царевна-Лягушка, самый законспирированный агент, жена Герасима и внебрачная дочь Муму неизвестно от кого, но Герасим об этом не знал. Scrudge McDuck, главный спонсор всех операций; почтальон Печкин, главный связист Берлина, Нью-Йорка, Москвы, Токио, Будапешта, Ханоя и Загорска; и другие.
Все веселились, и было здорово.
Герасим безумолку болтал со Scrudge-ем, называя его «дядюшкой», и просил у него семнадцать копеек на тарелку щей для Муму.
Чебурашка махал своей медалью над головой и случайно попал по шее стоящему рядом Тобику, который, отрывисто вякнув, упал замертво. «Тяжеловата медалька-то…» – подумал Чебурашка, прикидывая на ладони пятидесятикилограммовый кружочек с профилем великого святого.
Но этого инцидента никто не заметил, так как на сцену вышел ансамбль «Кураж» с солистом Федором Шаляпиным и его сыном Иваном Федоровичем Крузенштерном. Толпа приветственно загудела, и Чебурашка, воровато озираясь, засунув труп Тобика в щель между дощечками паркета. «Кураж» пел песнь «Шестьсот девяносто восьмая симфония Штрауса, посвященная ста сорока восьмилетию со дня вступления татар на землю Русскую».
Вскоре вошел Гена и сказал: «Кушать подано…». Сбивая и топча друг друга, ломая двери и стены, вся аристократическая верхушка с достоинством направилась к столу.
Стол был безалкогольным – крепость напитков не превышала девяносто шести градусов согласно указу ВКП(б) от двадцать пятого февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. И выпивки было мало, прибыло лишь шестнадцать бронепоездов с тысяча двумястами цистернами в общей сложности, но зато было много еды: было приведено стадо зубров из Беловежской Пущи, которые были забиты, изжарены и разложены на блюдечки. Получилось по две особи каждому.
Чандр постучал рукояткой парабеллума Кащея по лысому черепу, призывая общество к тишине. Затем он поднял десятиведерную рюмашку и произнес тост. Все зааплодировали, и Чандр, одним махом влив содержимое рюмки в пасть, занюхав сидящим рядом Чебурашкой и закусив тушкой зубра, сел.
Застолье проходило бурно и весело. Трещали стулья, ломающиеся о головы соседей, нежно свистели рюмки и бутылки, уносясь вдаль, попадая иногда в кого-нибудь и разбиваясь с мелодичным тихим грохотом.
Винни-Пух спаивал Пятачка из пипетки, и Пятачок, опьянев порядочно, стал приставать к Чандру, предлагая ему себя как женщину. Но Чандр не поддался на эти происки нежности; ему вполне хватало той недели, проведенной в постели с Красной Шапочкой, у него все болело. Поэтому он, подняв Пятачка за хвост, посадил его в миску из-под салата и, поставив ее на пол, пробил пенальти в открытое окно двадцать седьмого этажа. Импровизированный мяч попал в крестовину, напоролся на торчавший оттуда гвоздь, сдулся и повис там печальной тряпочкой.
В это время дверь открылась, и вошел поручик Ржевский. Громко и мелодично рыгнув, он выключил свет и спросил: «Темно, как у негра где?»
Все наперебой закричали, стараясь, чтобы Ржевский услышал именно кого-то одного. (Кот-в-сапогах, который в это время нес охрану, от услышанного выронил сигарету и провалился в люк (примечание: он вылез оттуда только через семнадцать лет, очень удивившись тому, что в доме все продолжали кричать).
Ржевский улыбнулся, снял в темноте все люстры, висевшие на тринадцатиметровой высоте, рассовал их по сапогам и вышел.
Было темно, и крокодил Гена освещал залу выстрелами своей «Patriot». Ракеты взрывались с яркими желтыми вспышками. Это было очень красиво.
Чебурашка подошел к окну и увидел на улице Ржевского, который шел, покачиваясь, по проезжей части, освещая путь полсотней люстр, снятых со всего особняка.
– Поручик! – крикнул Чебурашка, – не уходите далеко, скоро будет чай!
Как бы в подтверждение этого над его головой просвистел торт «Рыбье молоко» в четырнадцать центнеров веса и, упав на тротуар, расплющил герасимовскую телегу и убил козу, впряженную в нее.
Из комнаты раздался вопль Герасима, услышавшего предсмертное «Ме-е-е…» своей лучшей беговой козы арабских кровей и бросившегося ей на помощь. Но кто-то уронил ему на голову конфетку, и Герасим с сотрясением мозга упал на пол, зацепившись бородой за водосточную трубу.
Печкин, стоя на столе, показывал стриптиз, отплясывая при этом «гопака». Гена сбивал розочки с торта из «Patriot». Винни-Пуха облили вареньем и подожгли. Он бегал, сыпал искрами и поминал свои интимные отношения с мамами окружающих. Наконец, он нашел ванну и, прыгнув в нее, открыл оба крана. Но Чандр накануне провел туда спиртопровод, и Винни-Пух запылал еще ярче.
Несмотря на все попытки акта самосожжения Винни-Пуха спасли. С ожогом последней степени, где пострадало двести двадцать пять прцентов тела, его отправили к главному немецкому врачу Айболиту.
А между тем праздник продолжался. Вернулся Ржевский, притащив с какой-то свалки неразорвавшуюся авиабомбу. Он поставил ее на стол и, подведя к ней около десяти сантиметров бикфордова шнура, официально заявил, что сейчас будет фейерверк. Он поджег шнур и поспешно ретировался. Фейерверк удался на славу: когда дым рассеялся, оказалось, что верхние двадцать три этажа снесло, первый и второй разрушило полностью, остальная же часть здания не пострадала.
– Ура!.. – завопил Ржевский, заглядывая в комнату, но его крик одиноко прозвучал в пространстве. Внезапно раздалось легкое шуршание – это со стены сползла какая-то зеленая бесформенная масса. При более подробном рассмотрении это оказался крокодил Гена, который отделался легким испугом.
Откуда-то сверху донесся свист, переходящий в мат, и рядом с Ржевским упал Герасим, державший окорок несчастной Муму, остальная часть которой зацепилась за французский Concord.
Из дыры в полу высунулась изрядно помятая морда Чандра, за ней явились спина, хвост и лапы. Он пытался повернуть голову в первоначальное положение, но она упорно взирала назад.
Остальные так и не появились, кроме Гали, которая оказалась в своем особняке.
Глава еще какая-то
Чебурашка очнулся от жуткого холода. Он открыл глаза и увидел вокруг себя безбрежную ледяную пустыню. Как утверждала потрепанная карта, прихваченная черт знает где, это была Антарктида.
– Здорово повеселились, – сказал себе Чебурашка, в надежде найти что-нибудь теплое, но нашел лишь бюстгальтер Царевны-Лягушки восьмого номера, неизвестно откуда там взявшийся. Чебурашка тупо на него воззрился и выкинул за ненадобностью.
– Первым делом надо найти север. Он встал спиной к солнцу, а затем вслух начал вычисления:
– Расстояние между моей головой и концом тени обратно пропорционально расстоянию от Луны до Солнца, деленое на вес штанов Гены, умноженное на жидкость, выпитую Чандром, плюс корень квадратный из размера Галиных колготок, минус атомный вес азота, и прямо пропорционально весу Герострата, деленого на одну восьмую объема Цицерона, минус время звучания седьмой симфонии Моцарта, плюс вес белил, ушедших на покраску сапог Тобика… бывшего Тобика, минус диаметр Солнца в сто восемнадцатой степени.
«Значит, север там…» – сделал он вывод из сказанного и, зачеркнув четырнадцать нулей и, отмерив полтора градуса правее тени, Чебурашка пошел в диаметрально противоположную сторону, на ходу проверяя вычисления, которым научился в дурной уличной компании, в которую попал в раннем детстве. Пройдя около километра, за поворотом он увидел жирафа, который жевал ветки кокосовой пальмы. Рядом с ним в луже весело плескались моржи, покусывая друг друга.
– Субтропики… – сказал Чебурашка и, поскользнувшись на льду, упал. Перед ним оказался кустик клюквы, из под которого торчала ласковая мордочка тушканчика. С первой космической скоростью мимо Чебурашки на брюхе проехал тюлень, пущенный твердой рукой снежного человека.
Все дышало радостью и спокойствием, и Чебурашка пел военные песни и шел, подпрыгивая среди толпы кузнечиков, которые весело переползали с травинки на травинку. Но Антарктида не кончалась, и было так же холодно. Чебурашка облизнул палец и, подняв его вверх, определил температуру окружающей среды.
– Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, абсолютный нуль.
Пошел тропический ливень и стало еще холоднее. Чебурашка плотнее кутался в уши, но это не помогало. Наконец, он подошел к берегу моря и проверил свои вычисления. Оказалось, что он сбился с курса на один градус. Пришлось вернуться и идти заново. Новый конечный пункт оказался двумя метрами правее первого конечного пункта.
– Вот я и тут… Ну и что? – грустно сказал Чебурашка и плюнул в воду. От плевка поднялась четырехметровая волна и окатила его с ног до головы. Чебурашке попал в ноздри песок и он громко чихнул. Льдина, на которой он стоял, обломилась, и зверек отплыл в дальнее плавание.
Он плыл, отмечая через каждый час температуру тела, воды, воздуха. Вокруг громко кричали акулы; стайки китов выпрыгивали из океана и, пролетев около пятисот метров, с шумом падали обратно. Однажды мимо Чебурашки с ревом проплыл пылесос, занесенный сюда пургой. На нем с капитанским видом сидел представитель лемуров, он, приложив ладонь к голове, отдал честь и унесся вперед.
– Живут же люди!.. – проворчал Чебурашка, провожая взглядом пылесос, и продолжал грести вилками, отобранными у чаек.
Вскоре на горизонте появились башни Берлина. Но это был лишь мираж. Чебурашка понял это, когда мнимый город исчез в волнах, оставив на поверхноссти воды только пену.
Чебурашка пальцами измерил угловое восхождение Солнца с точностью до десятой доли градуса. «Экватор!» – осенила его внезапная мысль, и, посинев от холода, он поплыл дальше. Мимо прополз ихтиозавр, но Чебурашка не обратил на него внимания.
Показался берег Южной Африки. Над ним висела туча – видимо, там шел снег. Он подплыл к берегу и вытащил на него льдину, чтобы не смыло волной. Спилив вилками несколько сосен, он сколотил самолет. Маленький, всего в пятнадцать тонн весом и размером с двадцать восемь телевизоров КВН.
Чебурашка сел за руль и, всунув ключ зажигания, крутанул ручку газа и рванул кик-стартер. Машина штопором поплыла вверх. Скорость была небольшая – около пятнадцати километров в сутки. Дул сильный ветер, машину качало. Под самолетом проносились поля, леса, горы, реки, моря, озера, лужи, болота, люди, собаки, кошки, мыши, тараканы и блохи. Несколько бегемотов, задрав головы, смотрели на Чебурашку. Один из них взлетел и, приблизившись к кабине, размеренно маша короткими лапками, стал с интересом изучать устройство. Чебурашке пришлось отгонять его хворостиной, которую он сорвал, пролетая над Сахарой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Если бы она знала, с каким трудом зверек вытачивал их из прибрежных скал острова Xоккайдо. Подойдя к Гале, он упал к ней на колени, зарылся лицом в мини-юбку и заплакал. За этим занятием его застали Гена и Тобик.
«Бедные мои зубки!» – грустно подумал Чебурашка, подвешенный за уши под потолком, рассматривая кремниевую крошку от зубов на полу. Он почесал свою нижнюю челюсть, которая прогремела в ответ.
Чебурашка висел в кладовке четвертого управления кротко, как Xристос. Его согревала надежда, что, может быть, кто-нибудь его найдет, хотя бы в ближайшую неделю. И надежды его оправдались. Из вентиляционной трубы свалился Маугли и, ни слова не говоря, сдернув Чебурашку с потолка, уволок куда-то.
Чебурашку непочтительно волокли за ногу по лестнице.
– Куда меня везут? – спросил он, и Маугли охотно ответил:
– Тебя забрасывают в район Каспия, чтобы ты обезвредил Шапокляк и уничтожил армию Урфина Джюса с его деревянными солдатами.
– Что, я один?! – в ужасе проорал Чебурашка, считая головой ступеньки. Наконец, его выволокли на свет божий.
На улице моросил дождик, и землетрясение в двенадцать баллов по Рихтеру слабо трясло листики на деревьях. У подъезда стоял велосипед, замаскированный под «КАМАЗ» с рефрижератором. За рулем сидел главный шофер четвертого управления Кот-в-сапогах, который вообще мало имел представления не только об езде, но и о ходьбе на двух лапах. Он передал Чебурашке приказ, написанный ровным почерком Гали. В нем было сказано, что Чебурашка назначался командиром ударного батальона, в состав которого входили: Кот-в-сапогах; Баба Яга, ранее служившая в ракетных войсках стратегического назначения; сестрица Аленушка и братец Иванушка, главные боевики Самоса в северо-западной Африке и, наконец, Кащей бессмертный – главный алкоголик Берлина и всей Восточной Германии.
«Ну и компания…» – подумал Чебурашка, заглядывая внутрь рефрижератора. Там все стояли по стойке «смирно» и соблюдали тишину, за исключением Кащея, который громко икал.
– Вольно… – с тоской произнес Чебурашка и закрыл дверь. Изнутри раздались глухие удары – это били Кащея бессмертного за порчу атмосферы.
– Алло, шеф, – промяукал из кабины шофер, – пора ехать. Чебурашка залез в кабину, и «КАМАЗ» тронулся.
Велосипед под «КАМАЗ» ехал со скоростью тысяча четыресто семьдесят восемь км/час. Чебурашка спал, а Кот-в-сапогах читал «Книгу о вкусной и здоровой пище», по которой скучал со дня попадания в четвертое управление.
В рефрижераторе было холодно – около плюс шестидесяти градусов тепла. Сестрица Аленушка красила глаза, а братец Иванушка проверял боеспособность своей любимой «Катюши». Баба Яга «половинила» движок от ступы – у нее захлебнулся карбюратор, и сломалась возвратная пружина кик-стартера. Кащей бессмертный пил очередную бутылку шнапса.
Впереди появилась таможня. Кот-в-сапогах, не берясь за руль и не отрываясь от книги нажал на газ. Машина «встала на козла» и, сломав каменное здание таможни, ушла в точку.
Скоро появился берег Каспийского моря, над которым, маскируясь под чайники, летали Змей Горыныч и «Боинг-747» с суперагентами на борту.
– Кругом шпионы. Боже мой… – пробормотал Чебурашка и достал из запасного колеса подводную лодку марки «Make yourself». Из-за машины поднялась в воздух Баба Яга, гудя реактивными двигателями. Но они были не сильно отрегулированы, и сноп огня выжег траву на сорок километров вокруг, подняв на море легкое цунами.
Сестрица Аленушка и братец Иванушка пошли в разные стороны вокруг моря смотреть, нет ли засады. Через полчаса они встретились на противоположном берегу, и до Чебурашки легкое торнадо, поднятое Котом-в-сапогах, который мыл машину, донесло слова: «Босс, все о'кей!»
– Отлично, – сказал Чебурашка сам себе и, собрав «Make yourself», погрузился в густую, радиоактивную воду Каспия.
Когда кирпичи рассеялись и опустились на дно, пятна солярки и мазута всплыли на поверхность, Чебурашка увидел в черно-сине-зеленой, с розовыми пятнами воде какое-то тело. Чебурашка сильнее закрутил педали. Лодку сильно качало, и часто слетала цепь, которую приходилось ставить на место. Наконец, он додумался поставить парус и опустился на глубину четырех километров. Течение Гольфстрим проносило над ним айсберги, которые разбивались о подводную лодку. Внезапно разбился иллюминатор. В лодку хлынула вода. Но Чебурашка не растерялся: выковыряв из буханки хлеба мякиш и пожевав его минут пятнадцать, он замазал пятисантиметровую дырку. Вода доходила ему до ушей, и он, опустившись на дно лодки, открыл нижний люк наружу. Вода, весело булькая, вытекла. Чебурашка подплыл ближе к телу. Это оказалась Шапокляк, запутавшаяся стропами парашюта в водорослях.
– Придется спасать… – уныло подумал Чебурашка и, открыв дверь, вышел. Вода была теплой – около минус семнадцати. Чебурашка сладко зевнул и подавился неосторожно заплывшим в рот кашалотом. Откашлявшись и выплюнув животное, он подошел к Шапокляк и, достав из носка ятаган мамелюков, перепилил стропы.
Скомкав Шапокляк в плотный шарик, он засунул ее во внутренний карман трусов и вернулся обратно в лодку. Задраив люки, он выплеснул воду из ушей и, подняв паруса на грот-мачте, двинулся назад.
На берегу моря Кащей делал бутерброды из Змея Горыныча, на которого охотился с помощью системы СОИ.
Аленушка и братец Иванушка делали из деревянных солдат Урфина кораблики и пускали их в ближайшем ручье.
Баба Яга, немного поколдовав, сделала из Урфина Джюса первый советский авианосец «Саддам Хуссейн – лучший друг физкультурников окупированного Гондураса» (сокращенно СХЛДФОГ) в масштабе один к одному с американским и через несколько минут, наигравшись с ним, затопила в нижнем течении Клязьмы.
Операция была выполнена на славу, она прибавляла Чебурашке еще один орден святого Бонч-Бруевича шестьдесят девятой степени с белой в синий горошек лентой.
В отличном настроении группа вернулась в Берлин через Петропавловск-Камчатский с заходом в порт Улан-Батор, чтобы запастись там льдом для виски.
Глава еще одна
В четвертом управлении был бал по случаю проведения операции. Были приглашены такие тузы, как Герасим и его мраморный дог Муму, затем Царевна-Лягушка, самый законспирированный агент, жена Герасима и внебрачная дочь Муму неизвестно от кого, но Герасим об этом не знал. Scrudge McDuck, главный спонсор всех операций; почтальон Печкин, главный связист Берлина, Нью-Йорка, Москвы, Токио, Будапешта, Ханоя и Загорска; и другие.
Все веселились, и было здорово.
Герасим безумолку болтал со Scrudge-ем, называя его «дядюшкой», и просил у него семнадцать копеек на тарелку щей для Муму.
Чебурашка махал своей медалью над головой и случайно попал по шее стоящему рядом Тобику, который, отрывисто вякнув, упал замертво. «Тяжеловата медалька-то…» – подумал Чебурашка, прикидывая на ладони пятидесятикилограммовый кружочек с профилем великого святого.
Но этого инцидента никто не заметил, так как на сцену вышел ансамбль «Кураж» с солистом Федором Шаляпиным и его сыном Иваном Федоровичем Крузенштерном. Толпа приветственно загудела, и Чебурашка, воровато озираясь, засунув труп Тобика в щель между дощечками паркета. «Кураж» пел песнь «Шестьсот девяносто восьмая симфония Штрауса, посвященная ста сорока восьмилетию со дня вступления татар на землю Русскую».
Вскоре вошел Гена и сказал: «Кушать подано…». Сбивая и топча друг друга, ломая двери и стены, вся аристократическая верхушка с достоинством направилась к столу.
Стол был безалкогольным – крепость напитков не превышала девяносто шести градусов согласно указу ВКП(б) от двадцать пятого февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. И выпивки было мало, прибыло лишь шестнадцать бронепоездов с тысяча двумястами цистернами в общей сложности, но зато было много еды: было приведено стадо зубров из Беловежской Пущи, которые были забиты, изжарены и разложены на блюдечки. Получилось по две особи каждому.
Чандр постучал рукояткой парабеллума Кащея по лысому черепу, призывая общество к тишине. Затем он поднял десятиведерную рюмашку и произнес тост. Все зааплодировали, и Чандр, одним махом влив содержимое рюмки в пасть, занюхав сидящим рядом Чебурашкой и закусив тушкой зубра, сел.
Застолье проходило бурно и весело. Трещали стулья, ломающиеся о головы соседей, нежно свистели рюмки и бутылки, уносясь вдаль, попадая иногда в кого-нибудь и разбиваясь с мелодичным тихим грохотом.
Винни-Пух спаивал Пятачка из пипетки, и Пятачок, опьянев порядочно, стал приставать к Чандру, предлагая ему себя как женщину. Но Чандр не поддался на эти происки нежности; ему вполне хватало той недели, проведенной в постели с Красной Шапочкой, у него все болело. Поэтому он, подняв Пятачка за хвост, посадил его в миску из-под салата и, поставив ее на пол, пробил пенальти в открытое окно двадцать седьмого этажа. Импровизированный мяч попал в крестовину, напоролся на торчавший оттуда гвоздь, сдулся и повис там печальной тряпочкой.
В это время дверь открылась, и вошел поручик Ржевский. Громко и мелодично рыгнув, он выключил свет и спросил: «Темно, как у негра где?»
Все наперебой закричали, стараясь, чтобы Ржевский услышал именно кого-то одного. (Кот-в-сапогах, который в это время нес охрану, от услышанного выронил сигарету и провалился в люк (примечание: он вылез оттуда только через семнадцать лет, очень удивившись тому, что в доме все продолжали кричать).
Ржевский улыбнулся, снял в темноте все люстры, висевшие на тринадцатиметровой высоте, рассовал их по сапогам и вышел.
Было темно, и крокодил Гена освещал залу выстрелами своей «Patriot». Ракеты взрывались с яркими желтыми вспышками. Это было очень красиво.
Чебурашка подошел к окну и увидел на улице Ржевского, который шел, покачиваясь, по проезжей части, освещая путь полсотней люстр, снятых со всего особняка.
– Поручик! – крикнул Чебурашка, – не уходите далеко, скоро будет чай!
Как бы в подтверждение этого над его головой просвистел торт «Рыбье молоко» в четырнадцать центнеров веса и, упав на тротуар, расплющил герасимовскую телегу и убил козу, впряженную в нее.
Из комнаты раздался вопль Герасима, услышавшего предсмертное «Ме-е-е…» своей лучшей беговой козы арабских кровей и бросившегося ей на помощь. Но кто-то уронил ему на голову конфетку, и Герасим с сотрясением мозга упал на пол, зацепившись бородой за водосточную трубу.
Печкин, стоя на столе, показывал стриптиз, отплясывая при этом «гопака». Гена сбивал розочки с торта из «Patriot». Винни-Пуха облили вареньем и подожгли. Он бегал, сыпал искрами и поминал свои интимные отношения с мамами окружающих. Наконец, он нашел ванну и, прыгнув в нее, открыл оба крана. Но Чандр накануне провел туда спиртопровод, и Винни-Пух запылал еще ярче.
Несмотря на все попытки акта самосожжения Винни-Пуха спасли. С ожогом последней степени, где пострадало двести двадцать пять прцентов тела, его отправили к главному немецкому врачу Айболиту.
А между тем праздник продолжался. Вернулся Ржевский, притащив с какой-то свалки неразорвавшуюся авиабомбу. Он поставил ее на стол и, подведя к ней около десяти сантиметров бикфордова шнура, официально заявил, что сейчас будет фейерверк. Он поджег шнур и поспешно ретировался. Фейерверк удался на славу: когда дым рассеялся, оказалось, что верхние двадцать три этажа снесло, первый и второй разрушило полностью, остальная же часть здания не пострадала.
– Ура!.. – завопил Ржевский, заглядывая в комнату, но его крик одиноко прозвучал в пространстве. Внезапно раздалось легкое шуршание – это со стены сползла какая-то зеленая бесформенная масса. При более подробном рассмотрении это оказался крокодил Гена, который отделался легким испугом.
Откуда-то сверху донесся свист, переходящий в мат, и рядом с Ржевским упал Герасим, державший окорок несчастной Муму, остальная часть которой зацепилась за французский Concord.
Из дыры в полу высунулась изрядно помятая морда Чандра, за ней явились спина, хвост и лапы. Он пытался повернуть голову в первоначальное положение, но она упорно взирала назад.
Остальные так и не появились, кроме Гали, которая оказалась в своем особняке.
Глава еще какая-то
Чебурашка очнулся от жуткого холода. Он открыл глаза и увидел вокруг себя безбрежную ледяную пустыню. Как утверждала потрепанная карта, прихваченная черт знает где, это была Антарктида.
– Здорово повеселились, – сказал себе Чебурашка, в надежде найти что-нибудь теплое, но нашел лишь бюстгальтер Царевны-Лягушки восьмого номера, неизвестно откуда там взявшийся. Чебурашка тупо на него воззрился и выкинул за ненадобностью.
– Первым делом надо найти север. Он встал спиной к солнцу, а затем вслух начал вычисления:
– Расстояние между моей головой и концом тени обратно пропорционально расстоянию от Луны до Солнца, деленое на вес штанов Гены, умноженное на жидкость, выпитую Чандром, плюс корень квадратный из размера Галиных колготок, минус атомный вес азота, и прямо пропорционально весу Герострата, деленого на одну восьмую объема Цицерона, минус время звучания седьмой симфонии Моцарта, плюс вес белил, ушедших на покраску сапог Тобика… бывшего Тобика, минус диаметр Солнца в сто восемнадцатой степени.
«Значит, север там…» – сделал он вывод из сказанного и, зачеркнув четырнадцать нулей и, отмерив полтора градуса правее тени, Чебурашка пошел в диаметрально противоположную сторону, на ходу проверяя вычисления, которым научился в дурной уличной компании, в которую попал в раннем детстве. Пройдя около километра, за поворотом он увидел жирафа, который жевал ветки кокосовой пальмы. Рядом с ним в луже весело плескались моржи, покусывая друг друга.
– Субтропики… – сказал Чебурашка и, поскользнувшись на льду, упал. Перед ним оказался кустик клюквы, из под которого торчала ласковая мордочка тушканчика. С первой космической скоростью мимо Чебурашки на брюхе проехал тюлень, пущенный твердой рукой снежного человека.
Все дышало радостью и спокойствием, и Чебурашка пел военные песни и шел, подпрыгивая среди толпы кузнечиков, которые весело переползали с травинки на травинку. Но Антарктида не кончалась, и было так же холодно. Чебурашка облизнул палец и, подняв его вверх, определил температуру окружающей среды.
– Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, абсолютный нуль.
Пошел тропический ливень и стало еще холоднее. Чебурашка плотнее кутался в уши, но это не помогало. Наконец, он подошел к берегу моря и проверил свои вычисления. Оказалось, что он сбился с курса на один градус. Пришлось вернуться и идти заново. Новый конечный пункт оказался двумя метрами правее первого конечного пункта.
– Вот я и тут… Ну и что? – грустно сказал Чебурашка и плюнул в воду. От плевка поднялась четырехметровая волна и окатила его с ног до головы. Чебурашке попал в ноздри песок и он громко чихнул. Льдина, на которой он стоял, обломилась, и зверек отплыл в дальнее плавание.
Он плыл, отмечая через каждый час температуру тела, воды, воздуха. Вокруг громко кричали акулы; стайки китов выпрыгивали из океана и, пролетев около пятисот метров, с шумом падали обратно. Однажды мимо Чебурашки с ревом проплыл пылесос, занесенный сюда пургой. На нем с капитанским видом сидел представитель лемуров, он, приложив ладонь к голове, отдал честь и унесся вперед.
– Живут же люди!.. – проворчал Чебурашка, провожая взглядом пылесос, и продолжал грести вилками, отобранными у чаек.
Вскоре на горизонте появились башни Берлина. Но это был лишь мираж. Чебурашка понял это, когда мнимый город исчез в волнах, оставив на поверхноссти воды только пену.
Чебурашка пальцами измерил угловое восхождение Солнца с точностью до десятой доли градуса. «Экватор!» – осенила его внезапная мысль, и, посинев от холода, он поплыл дальше. Мимо прополз ихтиозавр, но Чебурашка не обратил на него внимания.
Показался берег Южной Африки. Над ним висела туча – видимо, там шел снег. Он подплыл к берегу и вытащил на него льдину, чтобы не смыло волной. Спилив вилками несколько сосен, он сколотил самолет. Маленький, всего в пятнадцать тонн весом и размером с двадцать восемь телевизоров КВН.
Чебурашка сел за руль и, всунув ключ зажигания, крутанул ручку газа и рванул кик-стартер. Машина штопором поплыла вверх. Скорость была небольшая – около пятнадцати километров в сутки. Дул сильный ветер, машину качало. Под самолетом проносились поля, леса, горы, реки, моря, озера, лужи, болота, люди, собаки, кошки, мыши, тараканы и блохи. Несколько бегемотов, задрав головы, смотрели на Чебурашку. Один из них взлетел и, приблизившись к кабине, размеренно маша короткими лапками, стал с интересом изучать устройство. Чебурашке пришлось отгонять его хворостиной, которую он сорвал, пролетая над Сахарой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17