Они вели со счетом 2:1. «Спартак» – соперник ростовской команды – пошел в последнюю атаку, это был штурм отчаяния.
По воротам Кудасова ударил Геннадий Логофет. Ударил из положения, из которого в Лужниках, наверное, до этого никто не забивал, и вряд ли когда-либо забьет – под очень острым углом к воротам. Казалось, что мячу уготован путь куда угодно, только не в ворота. Логофет бил, как принято говорить, по принципу «вдруг повезет». И что же? Кудасов ухитрился пропустить мяч от Логофета.
Ростовчане не успели начать игру с центра, так мало секунд оставалось до окончания матча. В добавочное время ничейный счет не изменился, а повторный матч выиграл «Спартак». Вот какой была цена роковой ошибки Кудасова.
Когда Бобров стал старшим тренером ЦСКА, Владимиру Федотову было 24 года. В этом возрасте футболисты, хорошо зарекомендовавшие себя, уже регулярно выступают в сборной СССР. Но Федотова, впервые появившегося в основном составе родного клуба в 18 лет, пригласили в главную команду страны в 1970 году, когда ему было 27 лет. Тогда сборную возглавил старший тренер ЦСКА Николаев, который пригласил в ее состав едва ли не всех подопечных из армейского клуба, после 19-летнего перерыва вновь ставшего чемпионом страны.
Бобров считал, что у сына его замечательного партнера нет характера, отсюда и вся проблема. Уж кто-кто как не Бесков мог ввести в сборную Федотова, который под его началом занимался в футбольной школе Центрального стадиона имени Ленина. Тем более, что это был старательный ученик, буквально благоговевший перед Бесковым. Но даже Константин Иванович, вроде бы ни в чем не упрекавший Федотова, не набрался решимости взять Володю в сборную СССР.
До Боброва доходили слухи, что Валентина Ивановна Федотова обвиняет его в необъективном отношении к мужу в последние месяцы его жизни. На ее взгляд, Боброву, в то время начальнику футбольной команды ЦСК МО, следовало уступить свое место в составе делегации, направлявшейся в Англию (предстояли три встречи с известными клубами, включая «Челси»), ее мужу, но он этого не сделал. Григория Ивановича, расстроенного отлучением от зарубежной поездки и чувствовавшего себя обиженным, направили в командировку в Тбилиси, где проходили несыгранные в свое время матчи на первенство СССР с участием трех московских команд (этакий междусобойчик!). На обратном пути в Москву Федотов сильно простудился и на домашнем диване умер.
Ни о каком сведении счетов с младшим Федотовым в мыслях не было. Было другое. Всеволода всегда огорчало, что Володя лишь внешне стал напоминать отца, но только не игрой.
Нередко случались встречи, в которых Владимир Федотов не до конца выполнял бобровские установки на матч, бывало, что он не участвовал в попытках команды найти победную игру. После этого Бобров сердился, на какой-то миг ему казалось, что происходящее с Володей – результат козней его близких родных: матери и трех ее братьев, известных футболистов Жарковых – Георгия, Василия, Виктора. Но Всеволод быстро остывал и никогда не ставил вопрос «или-или», поднимаемый иными тренерами в аналогичных ситуациях в отношении некоторых игроков. И тем не менее руководители ЦСКА, спортивного комитета Министерства обороны СССР порой укоряли, правда, вскользь Боброва; «И чего это вы с Федотовым между собой не поделили?!»
К сожалению, у Владимира Федотова карьера тренера не задалась. Где он только ни работал. Почти никогда не может провести в одной команде весь сезон. Наибольший успех выпал на его долю весной 1981 года, когда возглавляемый им ростовский СКА выиграл Кубок СССР. Но по итогам чемпионата ростовчане в том сезоне выбыли из высшей лиги.
«Красная звезда», анализируя их игру, писала, что армейцам Ростова были присущи такие пороки, как слабая дисциплина, отсутствие порядка. Федотов, старший тренер команды, по свидетельству газеты, по ходу сезона без всякой нужды и соответствующего разрешения мог покинуть команду, что, конечно, ослабляло ее, лихорадило, да и подрывало авторитет самого наставника.
«Звездочка» пожалела (в очередной раз) Владимира Федотова и не раскрыла скобки, не сказала, почему и куда отбывал он. А отлучался старший тренер СКА по вызовам своего тестя Константина Бескова, возглавлявшего сборную команду страны. Получалось, что Федотов, не успевший ничем проявить себя на работе в клубе, нашел себе место в тренерском штабе сборной СССР.
Но вернусь к моменту начала службы Боброва в спорткомитете Министерства обороны. На работу он неизменно приезжал в хорошем настроении. Перед началом очередного рабочего дня намечал, чем будет заниматься в ближайшие часы – кому позвонит, кому направит телеграмму, кого пригласит на беседу, когда попросит генерала принять его.
Будучи от природы любознательным, Бобров всегда всем интересовался и на новом для себя месте оказался верен своей натуре все схватывать на лету – быстро научился составлять отчетные документы, заявки, планы командировок. Со стороны посмотришь, ни дать ни взять исполнительный чиновник, да еще у него очки появились, когда он садился за письменный стол. Даже не верилось, что обработкой бумаг занимается гроза самых знаменитых в мире футбольных и хоккейных вратарей.
Добрым помощником Боброва в те дни оказался сосед по кабинету – офицер Грязнов, которого в скором времени избрали председателем Всесоюзной федерации акробатики (Александр Александрович немало сделал для успешного проведения в Москве чемпионата мира в 1974 году), Хорошо знакомый с футболом и хоккеем, Бобров на новом месте работы постарался побыстрее узнать ситуацию в других спортивных играх, находил схожее, выделял отличия. У Боброва появлялись новые знакомые – тренеры, возглавлявшие армейские команды, кроме футбольных и хоккейных, офицеры, приезжавшие в командировку из военных округов. Как всегда, Боброву помогали освоиться в новой роли доброжелательное отношение к людям, простой характер.
Сам Бобров, всегда дороживший своим именем, относился к появившимся обязанностям столь же ревностно, как и раньше, когда играл или тренировал. Вспоминаю, как от имени спорткомитета министерства он приехал в редакцию «Вечерней Москвы» поздравить спортивного обозревателя газеты Алексея Пискарева с 50-летием. После традиционной церемонии – вручения адресов, подарков, подобных в таких случаях речей собравшиеся сразу же переместились на товарищеский ужин в ресторан ВТО. Бобров, слывший отменным тамадой, на этот раз произнес всего лишь один тривиальный тост – за виновника торжества – и поднялся из-за стола. Это, было непохоже на него – большой жизнелюб, он любил посидеть за дружеским столом, да еще в ресторане.
– Вы уж меня извините, – говорил он, расставаясь с журналистами, вышедшими его проводить, – спешу на баскетбол. Наши с ленинградским «Спартаком» играют. Неловко будет, если опоздаю, а еще хуже, если совсем не появлюсь. Иван Григорьевич должен приехать.
Под нашими Бобров имел в виду баскетболистов ЦСКА. Иван Григорьевич – это заместитель министра обороны СССР, главнокомандующий Сухопутными войсками, генерал армии Павловский, курировавший армейский спорт и физподготовку.
Не поехать в тот вечер на баскетбол Бобров не мог. И не потому, что на игре должен был присутствовать Павловский, с чьей семьей, включая его взрослых детей – дочь и сына, дружила семья Боброва. Оказавшись в спорткомитете министерства, Бобров, пожалуй, с особым вниманием следил за игрой баскетбольной команды ЦСКА, составленной из индивидуально сильных спортсменов, но не объединенных общими целями и интересами. Отсюда – и их неровные выступления. В отличие от армейцев, ровно играл тогда ленинградский «Спартак». Казалось, еще немного и ленинградцы, впервые после 1940 года, станут чемпионами СССР.
Боброва такой прогноз в баскетболе не устраивал. Он считал победу ЦСКА в первенстве страны вполне возможной, исходя из потенциальных возможностей игроков, их одаренности, и более справедливой. Надо было лишь внести некоторые коррективы в ее подготовку. По предложению Боброва старшим тренером команды после некоторого перерыва вновь стал Александр Гомельский. Предстояло не уступить ленинградским Спартаковцам в очном поединке. Вот на эту игру Бобров, вроде бы далекий от баскетбола, и уехал от праздничного стола. В тот вечер армейцы победили. А вскоре их в очередной раз чествовали как чемпионов СССР. На свой торжественный вечер победители во главе с Гомельским пригласили Боброва.
Где бы ни оказывался Бобров, в любом коллективе он никогда не был один. К нему всегда тянулись люди. С ним было интересно работать, интересно тренироваться, дружить, быть его знакомым. Сослуживцы, коллеги по работе, специалисты, спортивные работники ценили Боброва за деловитость, знание законов спорта, широкий кругозор. Помимо природной смекалки, пытливости, давали знать годы учебы сначала в Военно-воздушной академии, которой со временем присвоили имя первого в мире космонавта, а потом Ленинградского института физкультуры.
Бобров всегда мучился, терзался, если по какой-либо причине не сумел поздравить друга или доброго знакомого с днем рождения, знаменательной датой. В любой интересной компании всевозможные блюда и напитки были приятны для него постольку-поскольку. Куда больше он ценил сам факт общения с присутствующими. Быть может, поэтому ему нравилось вручать цветы, подарки, приветственные адреса. Делал он это красиво, со вкусом, природный юмор помогал ему при этом остроумно выступать.
Казалось бы пустячок то, о чем я хочу рассказать, но он весьма характерен для Боброва. После его прихода в спорткомитет секретарь-машинистка генерала стала получать подарки ко дню рождения и к праздникам. Это постарался Бобров. Он, едва поступив на работу, как говорится, с фуражкой прошел однажды по кругу, а затем с его легкой руки единственной женщине в коллективе стали регулярно покупать в складчину подарок.
Когда в иных спортивных обществах или клубах чествовали своих ветеранов или, скажем, героев сезона – кавалеров золотых медалей, то от имени спорткомитета приходил поздравить Бобров. Я помню его на 50-летии знаменитого динамовского «тигра» Хомича, с которым они за 25 лет до этого вместе играли в Англии.
В спорткомитете министерства, когда там служил Бобров, не знали забот, если собирались посмотреть интересное спортивное соревнование в Лужниках. О билетах или контрамарках в таких случаях заботился Бобров, отправлявшийся за ними за рулем своей «Волги».
Но долго нести службу в спорткомитете Бобров не мог. Рано или поздно в нем должен был заговорить тренер-практик по футболу или хоккею, как бы хорошо ни служилось ему на новом месте. Поскольку Бобров был дисциплинированным офицером, сам он никогда не подал бы рапорт с просьбой уйти с занимаемой должности, поскольку считал обязанностью помогать армейским спортивным работникам, спортивным клубам армии в округах.
Стало быть, кто-то должен был пригласить Боброва, находившегося в расцвете сил, накопившего громадный практический опыт, на новую работу.
Немалое участие в дальнейшем устройстве судьбы Боброва принял тогдашний ответственный секретарь Федерации хоккея СССР Кирилл Роменский. Он, пожалуй, как никто в то время, представлял, что значит Бобров как тренер, ибо в годы, когда Бобров тренировал спартаковских хоккеистов, Роменский работал заведующим отделом спортивных игр Московского городского совета «Спартак».
По инициативе Роменского Бобров был откомандирован из спорткомитета Министерства обороны СССР в Спорткомитет СССР, причем, с сохранением звания полковника, которое ему присвоили в июле 1970 года.
Немаловажно для дальнейшей судьбы Боброва было и то, что отдел хоккея в ту пору возглавлял Старовойтов, его бывший одноклубник, с которым они вместе в 1949 году входили в состав команды ЦДКА, ставшей чемпионом СССР. Старовойтов, надежный хоккейный защитник, стал со временем прекрасным судьей – никто из соотечественников чаще его не судил матчи на первенствах мира. Наконец, он в течение многих лет достойно представлял нашу страну в международной лиге хоккея на льду. Годы, проведенные среди спортсменов, тренеров, арбитров принесли Старовойтову непререкаемый авторитет в нашем хоккейном мире. Ему, всю жизнь посвятившему хоккею, никогда не было безразлично, как складывается ситуация в группе наших лидеров, а также как мы выглядим на мировой хоккейной арене.
Не случайно, что именно в 1971 году Боброва пригласили в распоряжение Спорткомитета СССР. Какого бы высокого мнения ни был Роменский о работе Боброва в «Спартаке», как бы хорошо ни относился к Боброву Старовойтов, перемещение Боброва даже с помощью высокопорядочных, доброжелательных к нему людей не могло состояться раньше. Лишь после весны 1971 года со всей остротой встал вопрос о привлечении Боброва к хоккею.
Начиная с 1963 года, сборная СССР выигрывала первенство мира и дважды за это время Олимпийские игры, причем в 1968 году, как я уже заметил, ее успех заставил забыть огорчение вторым местом в неофициальном командном зачете. На Белой Олимпиаде весной 1972 года наши хоккеисты вновь стали чемпионами.
Победы никогда не давались нам легко, Но с каждым годом они доставались все трудней. На чемпионате мира 1969 года три команды – СССР, Швеции и Чехословакии – набрали одинаковое число очков. Пришлось прибегнуть к арифметике и оказалось, что победили советские хоккеисты, у которых разность заброшенных и пропущенных шайб оказалась лучше, чем у чехословацких и шведских спортсменов. Весной 1971 года мы стали чемпионами мира, а титул чемпионов Европы пришлось впервые за много лет уступить хоккеистам Чехословакии.
Конечно, в этой неудаче не было бы ничего страшного, учитывая высокий класс чехословацких игроков, но настораживало одно обстоятельство. Самые прославленные наши чемпионы, становясь с каждым годом все старше, вполне понятно, не могли играть с прежним блеском, но их продолжали включать в состав сборной СССР.
Как это опасно, если нет в команде здоро-. вой конкуренции! По-человечески можно понять иного бывалого игрока, он, быть может, и не прочь прибавить в мастерстве, но зачем ему это, если его, как бы он ни играл, все равно оставляют в команде, ибо реальных претендентов на его место на игровой площадке не видно, не слышно.
Весной 1971 года по горячим следам чемпионата мира все отчетливей, все громче стали звучать голоса, что наши дела в мировом хоккее пошли бы лучше, а хоккейная жизнь украсилась бы, не оставайся ЦСКА в гордом одиночестве. Но некому было побороться со столичными армейцами.
Московские динамовцы были удовлетворены серебряными медалями и тем, что старшим тренером сборной СССР работает Чернышев. «Спартак» после ухода Боброва лихорадило. Правда, спартаковцы еще раз – в 1969 году, тренируемые Николаем Ивановичем Карповым, во многом применившим систему занятий и методику Боброва, выиграли первенство.
Но затем, словно испугавшись своей дерзости, вновь отступили, уже не вдохновляя другие команды на штурм бастиона, именуемого ЦСКА. Еще не наступило возрождение славы «Крыльев Советов».
Появление еще нескольких клубов под стать ЦСКА было просто необходимо. Но откуда они могли взяться и решительно пойти в наступление без сильных тренеров? Каждый такой тренер представлялся смельчаком, ведь ему предстояло подготовить команду, способную бросить вызов если не армейцам, то хотя бы динамовцам Москвы. Роль смельчака брать на себя никто не решался. Потому и звучал в нашем хоккее один и тот же припев: Чернышев – Тарасов, Тарасов – Чернышев.
Многочисленные жизненные испытания к этому времени не ожесточили Боброва, а обогатили таким опытом, который позволял поручать ему большие дела.
Для начала ему доверили одну из сборных команд, окрестив ее олимпийской. Хотя искушенные люди понимали, что на Олимпиаду в Саппоро поедет команда, возглавляемая Чернышевым и Тарасовым, название «олимпийская», тем более за несколько месяцев до Олимпийских игр, звучало. А тут еще упорно поговаривали, что в недалеком будущем намечаются встречи с профессионалами, но могут быть и осложнения, поскольку президент МОК грозил дисквалификацией всем хоккеистам, которые хотя бы раз сыграют с профессионалами. Случись такое, олимпийская команда, тренером которой стал Бобров, могла оказаться как нельзя кстати.
Но какая же это команда, если она не играет? И тут помог Роменский – команду включили в розыгрыш приза газеты «Советский спорт», хотя в подборе игроков, комплектовании звеньев Бобров не участвовал.
В один из августовских дней 1971 года Бобров вновь привычно опустился на тренерский стульчик у одного из бортиков арены в лужниковском Дворце спорта. Словно и не прошло четырех лет, как он здесь привел «Спартак» к титулу чемпиона страны, а болельщики встречали и провожали его долгой овацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
По воротам Кудасова ударил Геннадий Логофет. Ударил из положения, из которого в Лужниках, наверное, до этого никто не забивал, и вряд ли когда-либо забьет – под очень острым углом к воротам. Казалось, что мячу уготован путь куда угодно, только не в ворота. Логофет бил, как принято говорить, по принципу «вдруг повезет». И что же? Кудасов ухитрился пропустить мяч от Логофета.
Ростовчане не успели начать игру с центра, так мало секунд оставалось до окончания матча. В добавочное время ничейный счет не изменился, а повторный матч выиграл «Спартак». Вот какой была цена роковой ошибки Кудасова.
Когда Бобров стал старшим тренером ЦСКА, Владимиру Федотову было 24 года. В этом возрасте футболисты, хорошо зарекомендовавшие себя, уже регулярно выступают в сборной СССР. Но Федотова, впервые появившегося в основном составе родного клуба в 18 лет, пригласили в главную команду страны в 1970 году, когда ему было 27 лет. Тогда сборную возглавил старший тренер ЦСКА Николаев, который пригласил в ее состав едва ли не всех подопечных из армейского клуба, после 19-летнего перерыва вновь ставшего чемпионом страны.
Бобров считал, что у сына его замечательного партнера нет характера, отсюда и вся проблема. Уж кто-кто как не Бесков мог ввести в сборную Федотова, который под его началом занимался в футбольной школе Центрального стадиона имени Ленина. Тем более, что это был старательный ученик, буквально благоговевший перед Бесковым. Но даже Константин Иванович, вроде бы ни в чем не упрекавший Федотова, не набрался решимости взять Володю в сборную СССР.
До Боброва доходили слухи, что Валентина Ивановна Федотова обвиняет его в необъективном отношении к мужу в последние месяцы его жизни. На ее взгляд, Боброву, в то время начальнику футбольной команды ЦСК МО, следовало уступить свое место в составе делегации, направлявшейся в Англию (предстояли три встречи с известными клубами, включая «Челси»), ее мужу, но он этого не сделал. Григория Ивановича, расстроенного отлучением от зарубежной поездки и чувствовавшего себя обиженным, направили в командировку в Тбилиси, где проходили несыгранные в свое время матчи на первенство СССР с участием трех московских команд (этакий междусобойчик!). На обратном пути в Москву Федотов сильно простудился и на домашнем диване умер.
Ни о каком сведении счетов с младшим Федотовым в мыслях не было. Было другое. Всеволода всегда огорчало, что Володя лишь внешне стал напоминать отца, но только не игрой.
Нередко случались встречи, в которых Владимир Федотов не до конца выполнял бобровские установки на матч, бывало, что он не участвовал в попытках команды найти победную игру. После этого Бобров сердился, на какой-то миг ему казалось, что происходящее с Володей – результат козней его близких родных: матери и трех ее братьев, известных футболистов Жарковых – Георгия, Василия, Виктора. Но Всеволод быстро остывал и никогда не ставил вопрос «или-или», поднимаемый иными тренерами в аналогичных ситуациях в отношении некоторых игроков. И тем не менее руководители ЦСКА, спортивного комитета Министерства обороны СССР порой укоряли, правда, вскользь Боброва; «И чего это вы с Федотовым между собой не поделили?!»
К сожалению, у Владимира Федотова карьера тренера не задалась. Где он только ни работал. Почти никогда не может провести в одной команде весь сезон. Наибольший успех выпал на его долю весной 1981 года, когда возглавляемый им ростовский СКА выиграл Кубок СССР. Но по итогам чемпионата ростовчане в том сезоне выбыли из высшей лиги.
«Красная звезда», анализируя их игру, писала, что армейцам Ростова были присущи такие пороки, как слабая дисциплина, отсутствие порядка. Федотов, старший тренер команды, по свидетельству газеты, по ходу сезона без всякой нужды и соответствующего разрешения мог покинуть команду, что, конечно, ослабляло ее, лихорадило, да и подрывало авторитет самого наставника.
«Звездочка» пожалела (в очередной раз) Владимира Федотова и не раскрыла скобки, не сказала, почему и куда отбывал он. А отлучался старший тренер СКА по вызовам своего тестя Константина Бескова, возглавлявшего сборную команду страны. Получалось, что Федотов, не успевший ничем проявить себя на работе в клубе, нашел себе место в тренерском штабе сборной СССР.
Но вернусь к моменту начала службы Боброва в спорткомитете Министерства обороны. На работу он неизменно приезжал в хорошем настроении. Перед началом очередного рабочего дня намечал, чем будет заниматься в ближайшие часы – кому позвонит, кому направит телеграмму, кого пригласит на беседу, когда попросит генерала принять его.
Будучи от природы любознательным, Бобров всегда всем интересовался и на новом для себя месте оказался верен своей натуре все схватывать на лету – быстро научился составлять отчетные документы, заявки, планы командировок. Со стороны посмотришь, ни дать ни взять исполнительный чиновник, да еще у него очки появились, когда он садился за письменный стол. Даже не верилось, что обработкой бумаг занимается гроза самых знаменитых в мире футбольных и хоккейных вратарей.
Добрым помощником Боброва в те дни оказался сосед по кабинету – офицер Грязнов, которого в скором времени избрали председателем Всесоюзной федерации акробатики (Александр Александрович немало сделал для успешного проведения в Москве чемпионата мира в 1974 году), Хорошо знакомый с футболом и хоккеем, Бобров на новом месте работы постарался побыстрее узнать ситуацию в других спортивных играх, находил схожее, выделял отличия. У Боброва появлялись новые знакомые – тренеры, возглавлявшие армейские команды, кроме футбольных и хоккейных, офицеры, приезжавшие в командировку из военных округов. Как всегда, Боброву помогали освоиться в новой роли доброжелательное отношение к людям, простой характер.
Сам Бобров, всегда дороживший своим именем, относился к появившимся обязанностям столь же ревностно, как и раньше, когда играл или тренировал. Вспоминаю, как от имени спорткомитета министерства он приехал в редакцию «Вечерней Москвы» поздравить спортивного обозревателя газеты Алексея Пискарева с 50-летием. После традиционной церемонии – вручения адресов, подарков, подобных в таких случаях речей собравшиеся сразу же переместились на товарищеский ужин в ресторан ВТО. Бобров, слывший отменным тамадой, на этот раз произнес всего лишь один тривиальный тост – за виновника торжества – и поднялся из-за стола. Это, было непохоже на него – большой жизнелюб, он любил посидеть за дружеским столом, да еще в ресторане.
– Вы уж меня извините, – говорил он, расставаясь с журналистами, вышедшими его проводить, – спешу на баскетбол. Наши с ленинградским «Спартаком» играют. Неловко будет, если опоздаю, а еще хуже, если совсем не появлюсь. Иван Григорьевич должен приехать.
Под нашими Бобров имел в виду баскетболистов ЦСКА. Иван Григорьевич – это заместитель министра обороны СССР, главнокомандующий Сухопутными войсками, генерал армии Павловский, курировавший армейский спорт и физподготовку.
Не поехать в тот вечер на баскетбол Бобров не мог. И не потому, что на игре должен был присутствовать Павловский, с чьей семьей, включая его взрослых детей – дочь и сына, дружила семья Боброва. Оказавшись в спорткомитете министерства, Бобров, пожалуй, с особым вниманием следил за игрой баскетбольной команды ЦСКА, составленной из индивидуально сильных спортсменов, но не объединенных общими целями и интересами. Отсюда – и их неровные выступления. В отличие от армейцев, ровно играл тогда ленинградский «Спартак». Казалось, еще немного и ленинградцы, впервые после 1940 года, станут чемпионами СССР.
Боброва такой прогноз в баскетболе не устраивал. Он считал победу ЦСКА в первенстве страны вполне возможной, исходя из потенциальных возможностей игроков, их одаренности, и более справедливой. Надо было лишь внести некоторые коррективы в ее подготовку. По предложению Боброва старшим тренером команды после некоторого перерыва вновь стал Александр Гомельский. Предстояло не уступить ленинградским Спартаковцам в очном поединке. Вот на эту игру Бобров, вроде бы далекий от баскетбола, и уехал от праздничного стола. В тот вечер армейцы победили. А вскоре их в очередной раз чествовали как чемпионов СССР. На свой торжественный вечер победители во главе с Гомельским пригласили Боброва.
Где бы ни оказывался Бобров, в любом коллективе он никогда не был один. К нему всегда тянулись люди. С ним было интересно работать, интересно тренироваться, дружить, быть его знакомым. Сослуживцы, коллеги по работе, специалисты, спортивные работники ценили Боброва за деловитость, знание законов спорта, широкий кругозор. Помимо природной смекалки, пытливости, давали знать годы учебы сначала в Военно-воздушной академии, которой со временем присвоили имя первого в мире космонавта, а потом Ленинградского института физкультуры.
Бобров всегда мучился, терзался, если по какой-либо причине не сумел поздравить друга или доброго знакомого с днем рождения, знаменательной датой. В любой интересной компании всевозможные блюда и напитки были приятны для него постольку-поскольку. Куда больше он ценил сам факт общения с присутствующими. Быть может, поэтому ему нравилось вручать цветы, подарки, приветственные адреса. Делал он это красиво, со вкусом, природный юмор помогал ему при этом остроумно выступать.
Казалось бы пустячок то, о чем я хочу рассказать, но он весьма характерен для Боброва. После его прихода в спорткомитет секретарь-машинистка генерала стала получать подарки ко дню рождения и к праздникам. Это постарался Бобров. Он, едва поступив на работу, как говорится, с фуражкой прошел однажды по кругу, а затем с его легкой руки единственной женщине в коллективе стали регулярно покупать в складчину подарок.
Когда в иных спортивных обществах или клубах чествовали своих ветеранов или, скажем, героев сезона – кавалеров золотых медалей, то от имени спорткомитета приходил поздравить Бобров. Я помню его на 50-летии знаменитого динамовского «тигра» Хомича, с которым они за 25 лет до этого вместе играли в Англии.
В спорткомитете министерства, когда там служил Бобров, не знали забот, если собирались посмотреть интересное спортивное соревнование в Лужниках. О билетах или контрамарках в таких случаях заботился Бобров, отправлявшийся за ними за рулем своей «Волги».
Но долго нести службу в спорткомитете Бобров не мог. Рано или поздно в нем должен был заговорить тренер-практик по футболу или хоккею, как бы хорошо ни служилось ему на новом месте. Поскольку Бобров был дисциплинированным офицером, сам он никогда не подал бы рапорт с просьбой уйти с занимаемой должности, поскольку считал обязанностью помогать армейским спортивным работникам, спортивным клубам армии в округах.
Стало быть, кто-то должен был пригласить Боброва, находившегося в расцвете сил, накопившего громадный практический опыт, на новую работу.
Немалое участие в дальнейшем устройстве судьбы Боброва принял тогдашний ответственный секретарь Федерации хоккея СССР Кирилл Роменский. Он, пожалуй, как никто в то время, представлял, что значит Бобров как тренер, ибо в годы, когда Бобров тренировал спартаковских хоккеистов, Роменский работал заведующим отделом спортивных игр Московского городского совета «Спартак».
По инициативе Роменского Бобров был откомандирован из спорткомитета Министерства обороны СССР в Спорткомитет СССР, причем, с сохранением звания полковника, которое ему присвоили в июле 1970 года.
Немаловажно для дальнейшей судьбы Боброва было и то, что отдел хоккея в ту пору возглавлял Старовойтов, его бывший одноклубник, с которым они вместе в 1949 году входили в состав команды ЦДКА, ставшей чемпионом СССР. Старовойтов, надежный хоккейный защитник, стал со временем прекрасным судьей – никто из соотечественников чаще его не судил матчи на первенствах мира. Наконец, он в течение многих лет достойно представлял нашу страну в международной лиге хоккея на льду. Годы, проведенные среди спортсменов, тренеров, арбитров принесли Старовойтову непререкаемый авторитет в нашем хоккейном мире. Ему, всю жизнь посвятившему хоккею, никогда не было безразлично, как складывается ситуация в группе наших лидеров, а также как мы выглядим на мировой хоккейной арене.
Не случайно, что именно в 1971 году Боброва пригласили в распоряжение Спорткомитета СССР. Какого бы высокого мнения ни был Роменский о работе Боброва в «Спартаке», как бы хорошо ни относился к Боброву Старовойтов, перемещение Боброва даже с помощью высокопорядочных, доброжелательных к нему людей не могло состояться раньше. Лишь после весны 1971 года со всей остротой встал вопрос о привлечении Боброва к хоккею.
Начиная с 1963 года, сборная СССР выигрывала первенство мира и дважды за это время Олимпийские игры, причем в 1968 году, как я уже заметил, ее успех заставил забыть огорчение вторым местом в неофициальном командном зачете. На Белой Олимпиаде весной 1972 года наши хоккеисты вновь стали чемпионами.
Победы никогда не давались нам легко, Но с каждым годом они доставались все трудней. На чемпионате мира 1969 года три команды – СССР, Швеции и Чехословакии – набрали одинаковое число очков. Пришлось прибегнуть к арифметике и оказалось, что победили советские хоккеисты, у которых разность заброшенных и пропущенных шайб оказалась лучше, чем у чехословацких и шведских спортсменов. Весной 1971 года мы стали чемпионами мира, а титул чемпионов Европы пришлось впервые за много лет уступить хоккеистам Чехословакии.
Конечно, в этой неудаче не было бы ничего страшного, учитывая высокий класс чехословацких игроков, но настораживало одно обстоятельство. Самые прославленные наши чемпионы, становясь с каждым годом все старше, вполне понятно, не могли играть с прежним блеском, но их продолжали включать в состав сборной СССР.
Как это опасно, если нет в команде здоро-. вой конкуренции! По-человечески можно понять иного бывалого игрока, он, быть может, и не прочь прибавить в мастерстве, но зачем ему это, если его, как бы он ни играл, все равно оставляют в команде, ибо реальных претендентов на его место на игровой площадке не видно, не слышно.
Весной 1971 года по горячим следам чемпионата мира все отчетливей, все громче стали звучать голоса, что наши дела в мировом хоккее пошли бы лучше, а хоккейная жизнь украсилась бы, не оставайся ЦСКА в гордом одиночестве. Но некому было побороться со столичными армейцами.
Московские динамовцы были удовлетворены серебряными медалями и тем, что старшим тренером сборной СССР работает Чернышев. «Спартак» после ухода Боброва лихорадило. Правда, спартаковцы еще раз – в 1969 году, тренируемые Николаем Ивановичем Карповым, во многом применившим систему занятий и методику Боброва, выиграли первенство.
Но затем, словно испугавшись своей дерзости, вновь отступили, уже не вдохновляя другие команды на штурм бастиона, именуемого ЦСКА. Еще не наступило возрождение славы «Крыльев Советов».
Появление еще нескольких клубов под стать ЦСКА было просто необходимо. Но откуда они могли взяться и решительно пойти в наступление без сильных тренеров? Каждый такой тренер представлялся смельчаком, ведь ему предстояло подготовить команду, способную бросить вызов если не армейцам, то хотя бы динамовцам Москвы. Роль смельчака брать на себя никто не решался. Потому и звучал в нашем хоккее один и тот же припев: Чернышев – Тарасов, Тарасов – Чернышев.
Многочисленные жизненные испытания к этому времени не ожесточили Боброва, а обогатили таким опытом, который позволял поручать ему большие дела.
Для начала ему доверили одну из сборных команд, окрестив ее олимпийской. Хотя искушенные люди понимали, что на Олимпиаду в Саппоро поедет команда, возглавляемая Чернышевым и Тарасовым, название «олимпийская», тем более за несколько месяцев до Олимпийских игр, звучало. А тут еще упорно поговаривали, что в недалеком будущем намечаются встречи с профессионалами, но могут быть и осложнения, поскольку президент МОК грозил дисквалификацией всем хоккеистам, которые хотя бы раз сыграют с профессионалами. Случись такое, олимпийская команда, тренером которой стал Бобров, могла оказаться как нельзя кстати.
Но какая же это команда, если она не играет? И тут помог Роменский – команду включили в розыгрыш приза газеты «Советский спорт», хотя в подборе игроков, комплектовании звеньев Бобров не участвовал.
В один из августовских дней 1971 года Бобров вновь привычно опустился на тренерский стульчик у одного из бортиков арены в лужниковском Дворце спорта. Словно и не прошло четырех лет, как он здесь привел «Спартак» к титулу чемпиона страны, а болельщики встречали и провожали его долгой овацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25