На морском бере
гу бесконечных миров дети встречаются с криками и плясками.
Они строят домики из песка и играют пустыми раковинами. Из увядших листь
ев они делают кораблики и с улыбкой пускают их в необъятную пучину. Дети и
грают на морском берегу миров.
Они не умеют плавать, они не умеют закидывать сети. Искатели жемчуга ныря
ют за жемчужинами, купцы плывут на своих кораблях, а дети собирают камешк
и и снова разбрасывают их. Они все ищут тайных сокровищ, они не умеют закид
ывать сети.
Морская зыбь смеется, и бледно сияет улыбка прибрежья. Сеющие смерть вол
ны поют пустые песни детям, подобно матери, качающей колыбель младенца. М
оре играет с детьми, и бледно сияет улыбка прибрежья.
На морском берегу бесконечных миров встречаются дети. Буря скитается по
бездорожью небес, корабли гибнут в неизведанных водах, смерть вокруг, а д
ети играют. На морском берегу бесконечных миров великое сборище детей.
61
Когда воины впервые вышли из чертогов своего повелителя, куда они сокрыл
и свою мощь? Где были их доспехи, их оружие?
Они казались бедными и беспомощными, и стрелы сыпались на них градом в то
т день, когда они вышли из чертогов своего повелителя.
Когда воины возвращались в чертоги своего повелителя, куда скрыли они св
ою мощь?
Они бросили меч и бросили лук и стрелу; мир был на их челе, и они оставили пл
оды своей жизни позади себя в тот день, когда возвращались в чертоги свое
го повелителя.
62
Сон, что слетает на глаза ребенка, Ц кто знает, откуда он?
Да, говорят, что его жилище там, в сказочном селении, в сумраке леса, тускло
озаряемом светляками, где висят две нежных зачарованных почки. Оттуда пр
иходит он целовать глазки ребенка.
Улыбка, что порхает на устах ребенка, когда он спит, Ц кто знает, где она ро
ждается? Да, говорят, что юный бледный луч лунного серпа коснулся края таю
щего осеннего облачка, и улыбка зародилась в грезах росистого утра Ц та
улыбка, что порхает на устах ребенка, когда он спит.
Милый, нежный румянец, что цветет на щечках ребенка, Ц кто знает, где таил
ся он? Да, когда мать была молоденькой девушкой, он наполнял ее сердце крот
ким и безмолвным таинством любви Ц милый, нежный румянец, что цветет на щ
ечках ребенка.
63
Когда я приношу тебе пестрые игрушки, дитя мое, я понимаю, почему такая игр
а красок на облаках, на воде и почему цветы так ярки Ц когда я дарю тебе пе
стрые игрушки, дитя мое.
Когда я пою, чтобы заставить тебя танцевать, я понимаю, почему звучит музы
ка в листьях и почему волны шлют хоры своих голосов сердцу внимающей зем
ли Ц когда я пою, чтобы заставить тебя танцевать.
Когда я опускаю сласти в твои жадные ручки, я понимаю, почему есть мед в ча
шечке цветка и в плодах затаенная сладость Ц когда я опускаю сладости в
твои жадные ручки.
Когда я целую твое личико, чтобы заставить тебя улыбнуться, мое сокровищ
е, я понимаю, что за радость изливается с небес в утреннем свете и какое на
слаждение дарит летний ветерок моему телу Ц когда я целую тебя, чтобы за
ставить тебя улыбнуться.
64
Какой божественный напиток ты хотел бы испить, господи, из переполненной
чаши моей жизни?
Поэт, испытываешь ли ты радость, видя свое создание моими глазами и у двер
ей моего слуха молчаливо внимая своей вечной гармонии?
Твой мир рождает слова в моем уме, твоя радость добавляет к ним музыку. Ты
отдаешься мне в любви и чувствуешь во мне свою же сладость.
65
В дни праздности я печалился о потерянном времени. Но оно не потеряно, вла
дыка мой. Каждое мгновение моей жизни Ц в твоих руках.
Сокровенный в сердце сущего, ты взрощаешь семена в побеги, почки Ц в цвет
ы и цветы Ц в плоды.
Я устал и уснул на праздном ложе и думал, что труды окончены.
Утром я пробудился и увидел, что мой сад полон чудесами цветов.
66
Это мука разъединения распространяется по всему миру и порождает неисч
ислимые образы в бесконечном небе.
Это печаль разъединения всю ночь глядит в молчании от звезды к звезде и р
ождает созвучие среди шумящих листьев в дождливом сумраке июля.
Это всеобъемлющая скорбь внедряется в любовь и желание, в страдание и ра
дости, и это она вечно тает и разливается песнями в моем сердце поэта.
67
Я подобен клочку осенней тучки, бесполезно скитающемуся в небе, о мое веч
но славное солнце! Твое прикосновение еще не растопило меня, не слило мен
я воедино с твоим лучом: и вот я считаю месяцы и годы, отделяющие меня от те
бя.
Если на то твоя воля и если в том твоя отрада, возьми мою плывущую пустоту,
расцвети ее красками, позлати ее златом, развей ее по ветру и рассей чудес
ами.
И когда придет твоя воля кончить эту забаву к ночи, я растаю и исчезну во т
ьме или в улыбке белого утра, с прохладной чистоте.
68
Мать, я украшу твою грудь ожерельем из слез моей скорби.
Звезды сковали браслеты из лучей, чтобы украсить ими твои ноги, но мое оже
релье будет висеть на твоей груди.
Богатство и слава исходят от тебя, и в твоей власти давать и отнимать их. Н
о моя печаль Ц моя всецело, и когда я приношу ее тебе., как жертву, ты награж
даешь меня своей милостью.
69
Ты сделал меня другом тех, кого не знал я доселе. Ты ввел меня в жилища, досе
ле мне чуждые. Ты приблизил далекое и чужого сделал мне братом.
Мне тяжело покидать привычный кров; я забываю, что в новом живет старое и ч
то ты всюду со мной.
Сквозь рождение и смерть, в этом мире или в других мирах, куда бы ни вел ты м
еня, Ц ты все тот же единственный спутник моей бесконечной жизни, связую
щей сердце мое узами радости с неведомым.
Познавшему тебя ничто не чуждо, для него нет закрытой двери.
70
Над пустынной рекой, среди высоких трав, я сказал ей:
Ц Девушка, куда идешь ты, прикрыв свой светильник одеждой?
Дом мой одинок и темен Ц дай мне света!
Она на мгновение подняла свои темные глаза и сквозь сумрак взглянула мне
в лицо.
Ц Я пришла к реке, Ц отвечала она, Ц чтобы пустить светильник по течени
ю, когда дневной свет угаснет.
Одиноко стоял я среди высоких трав и смотрел на робкий огонек ее светиль
ника, бесплодно уносимого течением.
В молчании наступающей ночи я сказал ей:
Ц Девушка, огни зажжены Ц куда же ты несешь свой светильник? Дом мой оди
нок и темен Ц дай мне света.
Она подняла на меня свои темные глаза и мгновение была в нерешительности
.
Ц Я пришла, Ц сказала она наконец, Ц чтобы посвятить его небу.
Я стоял и смотрел на ее светильник, бесполезно пылавший в пустоте.
В безлунном мраке полуночи я сказал ей:
Ц Девушка, что заставляет тебя прижимать светильник к сердцу? Дом мой од
инок и темен Ц дай мне света!
Она постояла, подумала одно мгновение и посмотрела мне в лицо сквозь сум
рак.
Ц Я принесла свой светильник, Ц сказала она, Ц на праздник светильник
ов. Праздник
светильников, или Дивали Ц индуистский религиозный праздник в честь бо
гини Лакшми; сопровождается торжественными церемониями и шествием с за
жженными светильниками и факелами. По поверью, богиня Лакшми не приходит
в тот дом, в котором не горят светильники.
Я стоял и смотрел на ее маленький огонек, бесплодно терявшийся среди дру
гих огней.
71
Та, что всегда пребывала в глубине моего существа в полусвете мерцаний и
отблесков, та, что никогда не снимала покровов в утреннем свете, да будет м
оим последним приношением тебе, боже, облеченным в мою прощальную песнь.
Слова стремились к ней, но бессильны были достигнуть ее; призывы напрасн
о простирали к ней жаждущие руки.
Я скитался из страны в страну, храня ее в глубине сердца, и вокруг нее возв
ышалась и падала моя жизнь.
Над моими мыслями и деяниями, моими снами и мечтами царила она, но стояла в
дали и одиноко.
Многие стучали в мою дверь и спрашивали о ней и отходили в тоске.
Никто в мире не видел ее лицом к лицу, и она оставалась в одиночестве, ожид
ая, что ты узнаешь ее.
72
Твой солнечный луч слетает ко мне на землю с распростертыми объятиями и
весь долгий день стоит у моей двери, чтобы отнести к твоим стопам облака, с
озданные из моих слез, вздохов и песен.
С безумной радостью ты облекаешь свою звездную грудь этим плащом туманн
ых облаков, придавая ему бесчисленные формы и изгибы и окрашивая его в ве
чно меняющиеся цвета.
Он так воздушен, так непостоянен, так нежен, так полон слез и мрачен Ц вот
за что ты любишь его, о непорочный и чистый! И вот почему он может омрачить
твой священный белый свет своею тенью.
73
Ты небо, но ты и гнездо.
О прекрасный, в гнезде любовь твоя, облекающая душу красками, звуками и ар
оматами.
Вот приходит утро с золотой корзиной, неся в правой руке венец красоты, чт
обы молча увенчать им землю.
И вот приходит вечер по неведомым тропинкам, по безмолвным лугам, где уже
не видно стад, неся от западного океана покоя прохладную влагу мира в сво
ем золотом кувшине.
Но там, где раскинулось бесконечное небо, куда стремится улететь душа, ца
рит непорочное белое сияние. Таи нет ни дня, ни ночи, ни образа, ни цвета и ни
единого, ни единого слова.
74
Я должен был возлелеять свое «я» и поворачивать его во все стороны, броса
я цветные тени на твою лучезарность Ц такова твоя майя.
Ты сам разделяешь себя и зовешь свое отдаленное «я» мириадами звуков. И э
то отдаленное во мне.
Горькая песнь, как эхо, отозвалась по всему небу многоцветными слезами и
улыбками, тревогами и надеждами; волны поднимаются и опускаются, сны рас
сеиваются и зарождаются. Во мне Ц твое поражение тебя самого.
Эту стену, которую ты воздвиг, кисть дня и ночи расписала несметными изоб
ражениями. А за ней Ц твой престол из таинственных кривых, где нет ни един
ой прямой. Великое торжество, твое и мое, охватило все небо. Звуками, твоим
и и моими, трепещет воздух, и века проходят в том, что мы то скрываемся, то от
крываемся.
75
Это он, сокровеннейший, пробуждает мое существо своими глубокими затаен
ными прикосновениями.
Это он очаровывает глаза и радостно играет на струнах моего сердца, чере
дуя сладость с горечью.
Это он вплетает в ткань майи мимолетные оттенки серебра и золота, лазури
и зелени, и в складках видны его ноги, и я забываюсь, касаясь их.
Проходят дни и проходят века, и всегда, во многих именах, во многих видах, в
о многих порывах радости и горести, он властвует над моим сердцем.
76
Тот самый поток жизни, что течет день и ночь в моих жилах, течет во вселенн
ой и танцует размеренный танец.
Это та самая жизнь, что радостно пробивается сквозь прах земли в несметн
ых стеблях трав и разливается шумными волнами цветов и листьев.
Это та самая жизнь, что качается в океане Ц колыбели рождений и смерти, в
приливах и отливах.
Я чувствую, что члены мои становятся лучезарными в соприкосновении с это
й жизнью. И гордость моя Ц от этого векового биения жизни, танцующего в мо
ей крови.
77
Разве не в силах ты радоваться радостью этого ритма?
Кружиться, теряться, отдаваться водовороту этой страшной радости?
Все стремится вперед, безостановочно, не оглядываясь, и нет силы, могущей
остановить это стремление!
Под эту безостановочную музыку кружатся в пляске и уходят времена года
Ц краски, звуки и запахи льются бесконечными каскадами в переизбытке ра
дости, которая рассеивается и умирает каждый миг.
78
Когда мир был юн и все звезды сияли в своем первозданном великолепии, бог
и собрались в небе и пели:
О, зрелище совершенное!
Радость пречистая.
Но один из них вскричал вдруг:
Ц Мне кажется, цепь светил прервалась где-то и одной звезды не стало.
Золотая струна их арфы лопнула, их песнь замерла, и они вскричали в смятен
ии:
Ц Да, утраченная звезда была лучшая, она была славой небес!
С того дня боги неустанно ищут ее, и от одного к другому несутся вопли, что
мир утратил с ней радость.
Лишь в глубочайшем молчании ночи звезды улыбаются и шепчут друг другу:
«Тщетный труд! Ненарушенное совершенство всюду!»
79
Освобождение для меня не в отречении. В тысячах оков я чувствую объятия с
вободы.
Ты всегда изливаешь мне свежую влагу своего вина различных цветов и благ
оуханий, наполняя этот земной сосуд до края.
Мой мир зажжет сотню различных светильников и поставит их перед жертвен
ником твоего храма.
Нет, никогда я не закрою двери моих чувств. Радости зрения, и слуха, и осяза
ния вызовут твою радость.
Да, все обольщения мои горят в пламени радости, и все мои желания созреваю
т в плоды, любви.
80
День угас, тени пали на землю. Время идти к реке наполнить кувшин.
Вечерний воздух полон печальной музыкой вод. Ах, он зовет меня в сумрак! На
затерянной тропинке не видно прохожих, подымается ветер, зыбь покрывает
реку.
Я не знаю, вернусь ли домой. Я не знаю, кого я встречу. Там, у брода, в маленько
й лодке, неизвестный играет на лютне.
81
О владыка моей жизни, должен ли я изо дня в день стоять перед лицом твоим?
Сложив руки, о владыка миров, должен ли я стоять перед лицом твоим?
Под твоим великим небом, в молчании уединения, со смиренным сердцем, долж
ен ли я стоять перед лицом твоим?
В твоем трудовом мире, погруженном в борьбу и работу, среди суетливой тол
пы, должен ли я стоять перед лицом твоим?
И когда мой труд в этом мире кончен, о царь царей, должен ли я стоять одинок
о и смиренно перед лицом твоим?
82
Твои дары нам, смертным, утоляют все наши нужды и все же, не уменьшаясь, воз
вращаются к тебе.
Река совершает свой обычный труд и спешит чрез поля и селения; все же ее не
устанное течение стремится омыть твои ноги.
Цветок услаждает воздух своим ароматом, все же последний удел его Ц при
нести себя в жертву тебе.
Мир не скудеет, поклоняясь тебе.
Люди разно приемлют смысл слов поэта; все же их последний смысл Ц ты.
83
Я знаю тебя, как моего бога, и стою в стороне Ц я не смею считать тебя равны
м и приблизиться. Я знаю тебя, как моего отца, и склоняюсь перед твоими сто
пами Ц я не касаюсь руки твоей, как руки друга.
Я не стою там, куда ты нисходишь, называя себя моим, не прижимаю тебя к серд
цу и не считаю тебя товарищем.
Ц Ты Ц брат среди моих братьев, но я не замечаю их, я не разделяю с ними св
оего заработка Ц и все делю с тобою.
В радости и горе я не иду к людям Ц и иду к тебе. Я не решаюсь отдать свою жи
знь Ц и не погружаюсь в великие воды жизни.
84
Если мне не суждено встретить тебя в этой моей жизни, то дай мне вечно чувс
твовать, что я лишился созерцания твоего образа, Ц дай мне ни на мгновени
е не забывать, дай мне ощущать жало скорби в моих сновидениях и в часы бодр
ствования.
Дни мои проходят на многолюдном базаре этого мира, и руки мои наполняютс
я ежедневной прибылью, но дай мне вечно чувствовать, что я ничего не приоб
рел, Ц дай мне ни на мгновение не забывать, дай мне ощущать жало скорби в м
оих сновидениях и в часы бодрствования.
Когда я сижу у дороги, истомившись и тяжело дыша, когда я отдыхаю в пыли и п
рахе, дай мне вечно чувствовать, что еще долгий путь передо мною, Ц дай мн
е ни на мгновение не забывать, дай мне ощущать жало скорби в моих сновиден
иях и в часы бодрствования.
Когда мои покои разукрашены и звучат свирели и громкий смех, дай мне вечн
о чувствовать, что я не позвал тебя в свой дом, Ц дай ни на мгновение не заб
ывать, дай ощущать жало скорби в моих сновидениях и в часы бодрствования.
85
Ныне отпущаеши. Пожелайте мне счастливого пути, братья!
Кланяюсь вам всем и удаляюсь. Вот я возвращаю ключи моей двери Ц и отрека
юсь от всех прав на мое жилище. Только прошу у вас несколько ласковых слов.
Мы были соседями долго, но я получил более, чем мог дать. Вот наступает рас
свет, и светильник, озарявший мой темный угол, иссякает. Слышу призыв и отх
ожу в путь мой.
86
Божество разрушенного храма! Порванные струны ви'ны уже не поют тебе хва
лы. Вечерние колокола не возвещают о времени служения тебе. Воздух тих и б
езмолвен вокруг тебя.
В твое покинутое жилище веет весенний благоухающий ветер. Он несет весть
о цветах Ц цветах, которых уже не приносят тебе.
Твой дивный служитель скитается доныне, сокрушаясь о милостях, в которых
ему отказано. В вечерний час, когда огни и тени мешаются с тьмой праха, он, у
сталый, возвращается к разрушенному храму с жаждой в сердце.
Много праздничных дней проходит для тебя в молчании, божество разрушенн
ого храма. Много ночей молитвы уходят без зажженных светильников.
Много новых изображений создано искусными мастерами и брошено в священ
ный поток забвения в должный час.
1 2 3 4
гу бесконечных миров дети встречаются с криками и плясками.
Они строят домики из песка и играют пустыми раковинами. Из увядших листь
ев они делают кораблики и с улыбкой пускают их в необъятную пучину. Дети и
грают на морском берегу миров.
Они не умеют плавать, они не умеют закидывать сети. Искатели жемчуга ныря
ют за жемчужинами, купцы плывут на своих кораблях, а дети собирают камешк
и и снова разбрасывают их. Они все ищут тайных сокровищ, они не умеют закид
ывать сети.
Морская зыбь смеется, и бледно сияет улыбка прибрежья. Сеющие смерть вол
ны поют пустые песни детям, подобно матери, качающей колыбель младенца. М
оре играет с детьми, и бледно сияет улыбка прибрежья.
На морском берегу бесконечных миров встречаются дети. Буря скитается по
бездорожью небес, корабли гибнут в неизведанных водах, смерть вокруг, а д
ети играют. На морском берегу бесконечных миров великое сборище детей.
61
Когда воины впервые вышли из чертогов своего повелителя, куда они сокрыл
и свою мощь? Где были их доспехи, их оружие?
Они казались бедными и беспомощными, и стрелы сыпались на них градом в то
т день, когда они вышли из чертогов своего повелителя.
Когда воины возвращались в чертоги своего повелителя, куда скрыли они св
ою мощь?
Они бросили меч и бросили лук и стрелу; мир был на их челе, и они оставили пл
оды своей жизни позади себя в тот день, когда возвращались в чертоги свое
го повелителя.
62
Сон, что слетает на глаза ребенка, Ц кто знает, откуда он?
Да, говорят, что его жилище там, в сказочном селении, в сумраке леса, тускло
озаряемом светляками, где висят две нежных зачарованных почки. Оттуда пр
иходит он целовать глазки ребенка.
Улыбка, что порхает на устах ребенка, когда он спит, Ц кто знает, где она ро
ждается? Да, говорят, что юный бледный луч лунного серпа коснулся края таю
щего осеннего облачка, и улыбка зародилась в грезах росистого утра Ц та
улыбка, что порхает на устах ребенка, когда он спит.
Милый, нежный румянец, что цветет на щечках ребенка, Ц кто знает, где таил
ся он? Да, когда мать была молоденькой девушкой, он наполнял ее сердце крот
ким и безмолвным таинством любви Ц милый, нежный румянец, что цветет на щ
ечках ребенка.
63
Когда я приношу тебе пестрые игрушки, дитя мое, я понимаю, почему такая игр
а красок на облаках, на воде и почему цветы так ярки Ц когда я дарю тебе пе
стрые игрушки, дитя мое.
Когда я пою, чтобы заставить тебя танцевать, я понимаю, почему звучит музы
ка в листьях и почему волны шлют хоры своих голосов сердцу внимающей зем
ли Ц когда я пою, чтобы заставить тебя танцевать.
Когда я опускаю сласти в твои жадные ручки, я понимаю, почему есть мед в ча
шечке цветка и в плодах затаенная сладость Ц когда я опускаю сладости в
твои жадные ручки.
Когда я целую твое личико, чтобы заставить тебя улыбнуться, мое сокровищ
е, я понимаю, что за радость изливается с небес в утреннем свете и какое на
слаждение дарит летний ветерок моему телу Ц когда я целую тебя, чтобы за
ставить тебя улыбнуться.
64
Какой божественный напиток ты хотел бы испить, господи, из переполненной
чаши моей жизни?
Поэт, испытываешь ли ты радость, видя свое создание моими глазами и у двер
ей моего слуха молчаливо внимая своей вечной гармонии?
Твой мир рождает слова в моем уме, твоя радость добавляет к ним музыку. Ты
отдаешься мне в любви и чувствуешь во мне свою же сладость.
65
В дни праздности я печалился о потерянном времени. Но оно не потеряно, вла
дыка мой. Каждое мгновение моей жизни Ц в твоих руках.
Сокровенный в сердце сущего, ты взрощаешь семена в побеги, почки Ц в цвет
ы и цветы Ц в плоды.
Я устал и уснул на праздном ложе и думал, что труды окончены.
Утром я пробудился и увидел, что мой сад полон чудесами цветов.
66
Это мука разъединения распространяется по всему миру и порождает неисч
ислимые образы в бесконечном небе.
Это печаль разъединения всю ночь глядит в молчании от звезды к звезде и р
ождает созвучие среди шумящих листьев в дождливом сумраке июля.
Это всеобъемлющая скорбь внедряется в любовь и желание, в страдание и ра
дости, и это она вечно тает и разливается песнями в моем сердце поэта.
67
Я подобен клочку осенней тучки, бесполезно скитающемуся в небе, о мое веч
но славное солнце! Твое прикосновение еще не растопило меня, не слило мен
я воедино с твоим лучом: и вот я считаю месяцы и годы, отделяющие меня от те
бя.
Если на то твоя воля и если в том твоя отрада, возьми мою плывущую пустоту,
расцвети ее красками, позлати ее златом, развей ее по ветру и рассей чудес
ами.
И когда придет твоя воля кончить эту забаву к ночи, я растаю и исчезну во т
ьме или в улыбке белого утра, с прохладной чистоте.
68
Мать, я украшу твою грудь ожерельем из слез моей скорби.
Звезды сковали браслеты из лучей, чтобы украсить ими твои ноги, но мое оже
релье будет висеть на твоей груди.
Богатство и слава исходят от тебя, и в твоей власти давать и отнимать их. Н
о моя печаль Ц моя всецело, и когда я приношу ее тебе., как жертву, ты награж
даешь меня своей милостью.
69
Ты сделал меня другом тех, кого не знал я доселе. Ты ввел меня в жилища, досе
ле мне чуждые. Ты приблизил далекое и чужого сделал мне братом.
Мне тяжело покидать привычный кров; я забываю, что в новом живет старое и ч
то ты всюду со мной.
Сквозь рождение и смерть, в этом мире или в других мирах, куда бы ни вел ты м
еня, Ц ты все тот же единственный спутник моей бесконечной жизни, связую
щей сердце мое узами радости с неведомым.
Познавшему тебя ничто не чуждо, для него нет закрытой двери.
70
Над пустынной рекой, среди высоких трав, я сказал ей:
Ц Девушка, куда идешь ты, прикрыв свой светильник одеждой?
Дом мой одинок и темен Ц дай мне света!
Она на мгновение подняла свои темные глаза и сквозь сумрак взглянула мне
в лицо.
Ц Я пришла к реке, Ц отвечала она, Ц чтобы пустить светильник по течени
ю, когда дневной свет угаснет.
Одиноко стоял я среди высоких трав и смотрел на робкий огонек ее светиль
ника, бесплодно уносимого течением.
В молчании наступающей ночи я сказал ей:
Ц Девушка, огни зажжены Ц куда же ты несешь свой светильник? Дом мой оди
нок и темен Ц дай мне света.
Она подняла на меня свои темные глаза и мгновение была в нерешительности
.
Ц Я пришла, Ц сказала она наконец, Ц чтобы посвятить его небу.
Я стоял и смотрел на ее светильник, бесполезно пылавший в пустоте.
В безлунном мраке полуночи я сказал ей:
Ц Девушка, что заставляет тебя прижимать светильник к сердцу? Дом мой од
инок и темен Ц дай мне света!
Она постояла, подумала одно мгновение и посмотрела мне в лицо сквозь сум
рак.
Ц Я принесла свой светильник, Ц сказала она, Ц на праздник светильник
ов. Праздник
светильников, или Дивали Ц индуистский религиозный праздник в честь бо
гини Лакшми; сопровождается торжественными церемониями и шествием с за
жженными светильниками и факелами. По поверью, богиня Лакшми не приходит
в тот дом, в котором не горят светильники.
Я стоял и смотрел на ее маленький огонек, бесплодно терявшийся среди дру
гих огней.
71
Та, что всегда пребывала в глубине моего существа в полусвете мерцаний и
отблесков, та, что никогда не снимала покровов в утреннем свете, да будет м
оим последним приношением тебе, боже, облеченным в мою прощальную песнь.
Слова стремились к ней, но бессильны были достигнуть ее; призывы напрасн
о простирали к ней жаждущие руки.
Я скитался из страны в страну, храня ее в глубине сердца, и вокруг нее возв
ышалась и падала моя жизнь.
Над моими мыслями и деяниями, моими снами и мечтами царила она, но стояла в
дали и одиноко.
Многие стучали в мою дверь и спрашивали о ней и отходили в тоске.
Никто в мире не видел ее лицом к лицу, и она оставалась в одиночестве, ожид
ая, что ты узнаешь ее.
72
Твой солнечный луч слетает ко мне на землю с распростертыми объятиями и
весь долгий день стоит у моей двери, чтобы отнести к твоим стопам облака, с
озданные из моих слез, вздохов и песен.
С безумной радостью ты облекаешь свою звездную грудь этим плащом туманн
ых облаков, придавая ему бесчисленные формы и изгибы и окрашивая его в ве
чно меняющиеся цвета.
Он так воздушен, так непостоянен, так нежен, так полон слез и мрачен Ц вот
за что ты любишь его, о непорочный и чистый! И вот почему он может омрачить
твой священный белый свет своею тенью.
73
Ты небо, но ты и гнездо.
О прекрасный, в гнезде любовь твоя, облекающая душу красками, звуками и ар
оматами.
Вот приходит утро с золотой корзиной, неся в правой руке венец красоты, чт
обы молча увенчать им землю.
И вот приходит вечер по неведомым тропинкам, по безмолвным лугам, где уже
не видно стад, неся от западного океана покоя прохладную влагу мира в сво
ем золотом кувшине.
Но там, где раскинулось бесконечное небо, куда стремится улететь душа, ца
рит непорочное белое сияние. Таи нет ни дня, ни ночи, ни образа, ни цвета и ни
единого, ни единого слова.
74
Я должен был возлелеять свое «я» и поворачивать его во все стороны, броса
я цветные тени на твою лучезарность Ц такова твоя майя.
Ты сам разделяешь себя и зовешь свое отдаленное «я» мириадами звуков. И э
то отдаленное во мне.
Горькая песнь, как эхо, отозвалась по всему небу многоцветными слезами и
улыбками, тревогами и надеждами; волны поднимаются и опускаются, сны рас
сеиваются и зарождаются. Во мне Ц твое поражение тебя самого.
Эту стену, которую ты воздвиг, кисть дня и ночи расписала несметными изоб
ражениями. А за ней Ц твой престол из таинственных кривых, где нет ни един
ой прямой. Великое торжество, твое и мое, охватило все небо. Звуками, твоим
и и моими, трепещет воздух, и века проходят в том, что мы то скрываемся, то от
крываемся.
75
Это он, сокровеннейший, пробуждает мое существо своими глубокими затаен
ными прикосновениями.
Это он очаровывает глаза и радостно играет на струнах моего сердца, чере
дуя сладость с горечью.
Это он вплетает в ткань майи мимолетные оттенки серебра и золота, лазури
и зелени, и в складках видны его ноги, и я забываюсь, касаясь их.
Проходят дни и проходят века, и всегда, во многих именах, во многих видах, в
о многих порывах радости и горести, он властвует над моим сердцем.
76
Тот самый поток жизни, что течет день и ночь в моих жилах, течет во вселенн
ой и танцует размеренный танец.
Это та самая жизнь, что радостно пробивается сквозь прах земли в несметн
ых стеблях трав и разливается шумными волнами цветов и листьев.
Это та самая жизнь, что качается в океане Ц колыбели рождений и смерти, в
приливах и отливах.
Я чувствую, что члены мои становятся лучезарными в соприкосновении с это
й жизнью. И гордость моя Ц от этого векового биения жизни, танцующего в мо
ей крови.
77
Разве не в силах ты радоваться радостью этого ритма?
Кружиться, теряться, отдаваться водовороту этой страшной радости?
Все стремится вперед, безостановочно, не оглядываясь, и нет силы, могущей
остановить это стремление!
Под эту безостановочную музыку кружатся в пляске и уходят времена года
Ц краски, звуки и запахи льются бесконечными каскадами в переизбытке ра
дости, которая рассеивается и умирает каждый миг.
78
Когда мир был юн и все звезды сияли в своем первозданном великолепии, бог
и собрались в небе и пели:
О, зрелище совершенное!
Радость пречистая.
Но один из них вскричал вдруг:
Ц Мне кажется, цепь светил прервалась где-то и одной звезды не стало.
Золотая струна их арфы лопнула, их песнь замерла, и они вскричали в смятен
ии:
Ц Да, утраченная звезда была лучшая, она была славой небес!
С того дня боги неустанно ищут ее, и от одного к другому несутся вопли, что
мир утратил с ней радость.
Лишь в глубочайшем молчании ночи звезды улыбаются и шепчут друг другу:
«Тщетный труд! Ненарушенное совершенство всюду!»
79
Освобождение для меня не в отречении. В тысячах оков я чувствую объятия с
вободы.
Ты всегда изливаешь мне свежую влагу своего вина различных цветов и благ
оуханий, наполняя этот земной сосуд до края.
Мой мир зажжет сотню различных светильников и поставит их перед жертвен
ником твоего храма.
Нет, никогда я не закрою двери моих чувств. Радости зрения, и слуха, и осяза
ния вызовут твою радость.
Да, все обольщения мои горят в пламени радости, и все мои желания созреваю
т в плоды, любви.
80
День угас, тени пали на землю. Время идти к реке наполнить кувшин.
Вечерний воздух полон печальной музыкой вод. Ах, он зовет меня в сумрак! На
затерянной тропинке не видно прохожих, подымается ветер, зыбь покрывает
реку.
Я не знаю, вернусь ли домой. Я не знаю, кого я встречу. Там, у брода, в маленько
й лодке, неизвестный играет на лютне.
81
О владыка моей жизни, должен ли я изо дня в день стоять перед лицом твоим?
Сложив руки, о владыка миров, должен ли я стоять перед лицом твоим?
Под твоим великим небом, в молчании уединения, со смиренным сердцем, долж
ен ли я стоять перед лицом твоим?
В твоем трудовом мире, погруженном в борьбу и работу, среди суетливой тол
пы, должен ли я стоять перед лицом твоим?
И когда мой труд в этом мире кончен, о царь царей, должен ли я стоять одинок
о и смиренно перед лицом твоим?
82
Твои дары нам, смертным, утоляют все наши нужды и все же, не уменьшаясь, воз
вращаются к тебе.
Река совершает свой обычный труд и спешит чрез поля и селения; все же ее не
устанное течение стремится омыть твои ноги.
Цветок услаждает воздух своим ароматом, все же последний удел его Ц при
нести себя в жертву тебе.
Мир не скудеет, поклоняясь тебе.
Люди разно приемлют смысл слов поэта; все же их последний смысл Ц ты.
83
Я знаю тебя, как моего бога, и стою в стороне Ц я не смею считать тебя равны
м и приблизиться. Я знаю тебя, как моего отца, и склоняюсь перед твоими сто
пами Ц я не касаюсь руки твоей, как руки друга.
Я не стою там, куда ты нисходишь, называя себя моим, не прижимаю тебя к серд
цу и не считаю тебя товарищем.
Ц Ты Ц брат среди моих братьев, но я не замечаю их, я не разделяю с ними св
оего заработка Ц и все делю с тобою.
В радости и горе я не иду к людям Ц и иду к тебе. Я не решаюсь отдать свою жи
знь Ц и не погружаюсь в великие воды жизни.
84
Если мне не суждено встретить тебя в этой моей жизни, то дай мне вечно чувс
твовать, что я лишился созерцания твоего образа, Ц дай мне ни на мгновени
е не забывать, дай мне ощущать жало скорби в моих сновидениях и в часы бодр
ствования.
Дни мои проходят на многолюдном базаре этого мира, и руки мои наполняютс
я ежедневной прибылью, но дай мне вечно чувствовать, что я ничего не приоб
рел, Ц дай мне ни на мгновение не забывать, дай мне ощущать жало скорби в м
оих сновидениях и в часы бодрствования.
Когда я сижу у дороги, истомившись и тяжело дыша, когда я отдыхаю в пыли и п
рахе, дай мне вечно чувствовать, что еще долгий путь передо мною, Ц дай мн
е ни на мгновение не забывать, дай мне ощущать жало скорби в моих сновиден
иях и в часы бодрствования.
Когда мои покои разукрашены и звучат свирели и громкий смех, дай мне вечн
о чувствовать, что я не позвал тебя в свой дом, Ц дай ни на мгновение не заб
ывать, дай ощущать жало скорби в моих сновидениях и в часы бодрствования.
85
Ныне отпущаеши. Пожелайте мне счастливого пути, братья!
Кланяюсь вам всем и удаляюсь. Вот я возвращаю ключи моей двери Ц и отрека
юсь от всех прав на мое жилище. Только прошу у вас несколько ласковых слов.
Мы были соседями долго, но я получил более, чем мог дать. Вот наступает рас
свет, и светильник, озарявший мой темный угол, иссякает. Слышу призыв и отх
ожу в путь мой.
86
Божество разрушенного храма! Порванные струны ви'ны уже не поют тебе хва
лы. Вечерние колокола не возвещают о времени служения тебе. Воздух тих и б
езмолвен вокруг тебя.
В твое покинутое жилище веет весенний благоухающий ветер. Он несет весть
о цветах Ц цветах, которых уже не приносят тебе.
Твой дивный служитель скитается доныне, сокрушаясь о милостях, в которых
ему отказано. В вечерний час, когда огни и тени мешаются с тьмой праха, он, у
сталый, возвращается к разрушенному храму с жаждой в сердце.
Много праздничных дней проходит для тебя в молчании, божество разрушенн
ого храма. Много ночей молитвы уходят без зажженных светильников.
Много новых изображений создано искусными мастерами и брошено в священ
ный поток забвения в должный час.
1 2 3 4