Эти работ
ы ведутся; детали, тонкости, конечно, никто не разглашает, потому что огром
ная проблема, как провести эти потоки, как сфокусировать. А сама идеологи
я, в общем, она очевидна.
А.Г. После всех ваших объяснений я всё равно гадаю над тем, что м
огло бы означать ваше высказывание «эктон является первопричиной всяк
ой порционности». То есть, здесь есть попытка обобщения, которая выходит
за рамки…
Г.М. Нет, нет, это вырвано из контекста. Я, конечно, имею в виду кон
кретные процессы. Я вообще не принадлежу к числу людей, которые пытаются
делать такие мировые обобщения и сказать, что процесс в колодце и процес
с во вселенной Ц это одно и то же. Нет, я совершенно здравый человек.
А.Г. Еще вопрос о технологии. Наверное, просто в самой природе ма
териала есть ограничения на эмиссию электронов. Какой материал являетс
я, с этой точки зрения, наиболее подходящим?
Г.М. Понимаете, ограничения по самой эмиссии в природе имеется,
но оно связано не столько с материалом, сколько с самим электронным пучк
ом. Есть так называемая формула Чайльд-Ленгмюра, которая показывает, что
плотность тока пропорциональна приложенному напряжению в степени три
вторых Ц «закон трёх вторых». Когда электроны идут, собственный объемны
й заряд мешает тому, чтобы была большая эмиссия. Но дело всё в том, что, во-п
ервых, этот барьер можно преодолевать нейтрализацией пучка, положим, ион
ными потоками, плазмой и так далее.
С другой стороны, если говорить о величине тока, то сейчас можно получать
электронные пучки размером 6 метров на 1 метр. С таких площадей можно получ
ать сплошной электронный пучок. Для какой цели такая установка разработ
ана? Она разработана американцами в Лос-Аламосе для того, чтобы в огромны
х объемах накачивать и получать очень мощные лазерные излучения.
Поэтому можно говорить о плотности тока. По плотности тока есть совершен
но фантастическая вещь, состоящая в том, что когда мы получаем большой то
к, то собственное магнитное поле пучка этот пучок пережимает. То есть, кул
оновская сила расталкивания электронов становится меньше, чем магнитн
ая сила сжатия, и пучок начинает сам фокусироваться. И вот как раз на этом
были основаны идеи использования таких пучков в термоядерном синтезе. Э
ти очень интересные эксперименты начинались академиком Завойским, про
водились в Курчатовском институте, потом их продолжала группа академик
а Велехова, профессора Рудакова и так далее.
Но оказалось, что электронный пучок не может нагревать, то есть он переда
ет мишени не эффективную энергию, электроны проходят как бы на просвист,
мало оставляя энергии. Поэтому перешли на ионные пучки, тоже мощные, в мил
лионы ампер. Электронным пучком нагревают анод, образуется плазма, и эта
плазма уже испускает ионы. То есть, фактически, при помощи электронного п
учка можно получать ионные пучки. Тоже много лет существовала эта програ
мма, были затрачены огромные деньги, и получены очень мощные пучки, вплот
ь до, по-моему, 30 миллионов ампер. Ионов разных металлов, типа талия, водоро
да и так далее. Оказалось, что это тоже не эффективно Ц это тоже недостато
чно, чтобы нагреть мишень до ста миллионов градусов, которые привели бы у
же к импульсному термоядерному синтезу.
Сейчас используют ту же наносекундную мощную технику, но для нагрева исп
ользуют взрыв цилиндрических плазменных образований, цилиндрических л
айнеров, образованных из микроскопических проволочек. И получили очень
мощное и мягкое рентгеновское излучение.
Сейчас, фактически, новое направление в термоядерном синтезе с использо
ванием этих сверхбыстрых процессов Ц это так называемые зет-пиньч. Ско
ро будет международная конференция в Санкт-Петербурге, мы там как раз бу
дем рассматривать процессы сильноточной электроники, электронные пучк
и, СВЧ-излучение и так далее, и параллельно с нами же будут проводить конф
еренцию по зет-пиньчам, потому что в этом направлении очень-очень много и
нтересного в физике появилось. То есть, нагретая до фантастических темпе
ратур, плазма излучает мягкое рентгеновское излучение в диапазоне до не
скольких килоэлектрон-вольт, и это мягкое рентгеновское излучение можн
о использовать для нагрева, делать рентгеновскую баню для нагрева мишен
ей.
А.Г. Вы сказали, что мы сохранили приоритет. Мы сохранили приори
тет только в теории или и в технологии тоже?
Г.М. Я бы так сказал, что в идейном отношении мы сохранили, бессп
орно, приоритет. В частности, в области пикосекундной электроники Ц это
совершенно точно, тут не только теоретический и экспериментальный прио
ритет, но и просто уникальные пикосекундные приборы делаем только мы, их
никто больше не делает. Это работы, которые ведутся в институте, где я явля
юсь директором, в Екатеринбурге, в Институте электрофизики.
А что касается очень больших машин, когда можно получать десятки миллион
ов электрон-вольт ускоренных электронных пучков, со многими миллионами
ампер электронного тока… Это установки, которые нужны для того, чтобы мо
делировать эффекты, связанные со взрывом атомного оружия, там нужны уже
сотни миллионов долларов. Так вот, у нас есть такие установки, вне всякого
сомнения, но не такое большое количество, как, скажем, в такой богатой стра
не, как Соединенные Штаты Америки. Они позволяют себе потратить сотни ми
ллионов долларов на то, чтобы сделать такую установку.
В Томске, в том институте, который я создал в свое время, специальном Инсти
туте сильноточной электроники, созданном для исследования этих всех эф
фектов (он был создан в 76-ом году, я там работал 10 лет директором, потом перее
хал на Урал) сейчас ведутся работы в этом направлении. Ведет их академик К
овальчук, он, фактически, разработал новую идеологию получения очень мощ
ных высоковольтных импульсов. Если раньше их получали при помощи конден
саторов, собранных по схеме Эрвина Маркса, то он перешел на так называемы
е линейные трансформаторы. Это очень интересная технология, которая поз
воляет все эти огромные установки, просто циклопических размеров устан
овки, делать существенно более компактными, простыми. И сейчас, например,
при разработке многих установок эти работы используются широко.
То есть, я считаю, что даже в таком конкретном конструкторском приложени
и у нас тоже имеются очень хорошие приоритеты в этой области. Но вы сами по
нимаете, сейчас такая ситуация, что делается только то, что кому-то надо. Т
ак же, как, например, скульптор не может делать огромную скульптуру тольк
о для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, обязательно кто-то дол
жен заплатить. Такая ситуация и у нас. Если есть потребность, то, естествен
но, мы их разрабатываем. Но, разрабатывая их, мы не делаем их, как подмастер
ья, это всегда делается с какими-то новыми идеями, с попыткой использоват
ь новое предложение.
Сейчас, например, очень активно используется идея, связанная с применени
ем полупроводниковых ключей. Если обычно использовали газовые ключи, га
зовый разряд, то сейчас открыто явление так называемого SOS-эффекта (это то
же открыли в моем институте в Екатеринбурге), когда полупроводниковый пр
ибор может обрывать ток при напряжении в миллионы вольт, при плотности т
ока до сотни килоампер на квадратный сантиметр (это времена в наносекунд
ы). Не включать, а обрывать кратковременный ток. Это позволило создать сов
ершенно новые приборы. Если те приборы, о которых я говорил, обычно работа
ли в одиночном режиме, потому что в качестве коммутаторов использовалис
ь газовые разрядники и уходило время на деионизацию плазмы, то полупрово
дниковые приборы могут работать в режиме десятков тысяч импульсов в сек
унду, сейчас у нас даже килогерцы есть. И в этом направлении Ц наш полный
приоритет, не только идеологический приоритет, но и технологический. Мы
просто являемся единственными производителями таких приборов во всем
мире, и фактически, благодаря этому институту.
А .Г. А эти приборы, поясните мне, пожалуйста, для чего они исполь
зуются?
Г.М. Во-первых, мы только что, в течение последних двух лет, созда
ли абсолютно, принципиально новые рентгеновские аппараты для медицины.
Эти аппараты имеют в 30 раз меньшую дозу, то есть человек получает в 30 раз ме
ньшую дозу при том же самом эффекте. И потом они компактные, весь этот аппа
рат весит 29 килограммов и состоит из двух объемов. Вообще говоря, даже жен
щина может по одному объему переносить. Он переносной, его можно в МЧС исп
ользовать, его можно в скорой помощи использовать, и так далее. Они прошли
все испытания, сейчас мы какое-то количество приборов этих продали.
А.Г. То есть, есть заказ на них все-таки?
Г.М. Есть заказы, но очень большая конкуренция. Почему-то всем х
очется покупать за границей. Вот как-то своим не верят. И когда мы привози
м, бесплатно даем и ставим, все поражаются и говорят: ну, не может быть, чтоб
ы у нас делали такие приборы. Но такие приборы есть. Можно еще много привод
ить примеров.
Потом, что еще интересно? Оказывается, на этих компактных наносекундных
приборах можно делать прекрасные лабораторные физические устройства.
Имея буквально один импульсный генератор, можно приделывать к нему разл
ичные головки и наблюдать и рентген, и электронный пучок, и лазерное излу
чение. Я когда организовал свою кафедру в Томском университете, кафедру
физики плазмы, то мы специально сделали целую серию студенческих экспер
иментов, это как бы малозатратный способ изучения фундаментальной физи
ки, вообще говоря. Сейчас мы такой проект реализуем вместе с Министерств
ом науки и технологий, и, в общем-то, надеемся, что сможем создать приборы, к
оторые можно будет использовать, вероятно, даже в школах, а то, что в униве
рситетах, Ц это определенно. Они абсолютно безвредны, при определенной
защите, конечно. Так что предложений очень много.
А.Г. Говоря об использовании этих эффектов в оборонной промышл
енности, в том числе для моделирования ядерных взрывов, неужели и там нед
остаточное финансирование? Поскольку ведь это все-таки избавляет от дов
ольно дорогостоящего процесса испытаний, не говоря уже о политической с
оставляющей.
Г.М. Тут такая ситуация. Понимаете, все же в России достаточно це
нтрализованная система, ведь испытывают-то не само ядерное оружие, а исп
ытывают воздействие. И при хорошей организации дела, вообще говоря, на од
ну страну вполне может хватить одной большой установки. А если идет боль
шая конкуренция, например, несколько компаний делают электронные прибо
ры и друг с другом конкурируют, то естественно, каждый пытается сделать с
ебе отдельно. Кроме того, есть много стран, и каждая страна желает иметь. П
оэтому все, что нужно России, у нас есть.
А.Г. Опять, если это не военная тайна, а в чем, собственно, заключа
ется процесс моделирования воздействия ядерного оружия с помощью этой
технологии?
Г.М. Когда происходит взрыв, возникает очень много эффектов, ко
торые приводят к разрушению. Первое Ц это ударная волна, кроме того, мощн
ый свет, мощное нейтронное излучение, мощное электромагнитное излучени
е, мощное рентгеновское излучение. Каждый из компонентов моделируется р
азными методами. Так вот, электромагнитное излучение, например, мягкое р
ентгеновское и жесткое рентгеновское излучения можно моделировать тем
и методами, о которых я сказал. Это элементы общей системы моделирования.
Например, сделали какой-то прибор, но непонятно, будет ли он радиационно с
тойким, будет ли он работать при воздействии того мощного электромагнит
ного излучения, которое возникает, а оно действительно огромной мощност
и. А если он не стойкий, значит, он не выдерживает конкуренции, у тебя его ни
кто не купит. Вот поэтому такие испытания требуются. Это никакая не военн
ая тайна, это обычное стандартное испытание.
Кроме того, еще требуется стандартное испытание, связанное просто с возд
ействием на приборы, очень важно исследовать стойкость приборов.
А.Г. Если есть какие-то вопросы, которые вы не затронули, какие-т
о темы, которые вы бы хотели осветить, у нас есть еще немного времени, чтоб
ы мы могли это сделать.
Г.М. Что можно сказать? Действительно, из очень простых экспери
ментов, которые начаты были фактически студентами в Томском политехнич
еском университете, образовалось целое направление, очень интересное, к
оторое позволило развить многие представления, изучить многие явления
и создать технологию. У нас в России для исследования этих процессов соз
дано два института. Один в Сибирском отделении Академии наук, я уже говор
ил, который я создал в 76-ом году, Институт сильноточной электроники, и сейч
ас второй институт, Институт электрофизики в Уральском отделении, в Екат
еринбурге. И надо сказать, что из-за того, что мы всегда использовали вещи,
которые неизвестны, мы создавали принципиально новые приборы. И поэтому
у нас длительное время не было конкуренции. Даже не получив патент на так
называемый SOS-эффект, мы с 93-го года делаем приборы и продаем. И, вообще гово
ря, нам лучше не получать патента.
А.Г. Потому что это ноу-хау.
Г.М. Потому что никто не знает, каким образом мы делаем эти перех
оды. А если бы мы оформили патент, у нас бы все давно отобрали. Обычно все го
ворят: «Получай патент! Продавай!» А наш патент Ц это…
А.Г. Филькина грамота, да? То есть ты открываешь карты, и больше н
ичего.
Скажите, опять-таки, обойдясь без ложной скромности, вам известны еще так
ие случаи в нашей науке, чтобы студенческое увлечение привело к созданию
, по сути дела, целой отрасли науки, целого направления?
Г.М. Понимаете, это довольно необычно, может быть, это специфичн
о только для нашей страны. Вы понимаете, ты работаешь на конкретном месте,
у тебя есть квартира, у тебя есть семья, ты не можешь никуда переехать, и ты
все время этим делом занимаешься. Я знаю, что многие мои друзья, которые мн
ого что сделали, делали одно, потом переходили в другую лабораторию и дел
али другое… Консерватизм наших научных школ, вообще говоря, в некотором
смысле все-таки связан с нашей немобильностью, с нашей бедностью, и так да
лее. И этот консерватизм наших школ позволил им каким-то образом законсе
рвироваться и работать. И что парадоксально Ц чем дальше от Москвы, тем л
учше. Вот что интересно.
А.Г. Правильно, потому что летучие американцы, которые все врем
я привлекают на свою сторону чужие мозги, так или иначе решают локальные
проблемы за определенный промежуток времени.
Г.М. Совершенно верно. Им дали деньги, они решили. Но это нормаль
но. А у нас есть деньги, нет денег… Если у людей нет денег, они все равно ходя
т работать, и говорят: хоть дустом их, все равно будут работать…

Три кризиса Розанова


30.10.03
(хр. 00:40:08)

Участник:
Сукач Виктор Григорьевич Ц историк

Александр Гордон: Я вспоминаю одну заметку Василия Васильеви
ча. Однажды он с маленькой дочерью зашел в церковь, и легко и радостно было
ему стоять в церкви, и какие-то очень высокие чувства его посетили. Но вдр
уг он рассердился на себя, увидев себя со стороны, какой он, папа, стоит с до
чкой в церкви и такой благостный и хороший, и он в сердцах, чуть ли не плюну
в, ушел оттуда. Этот мгновенный поворот от одного к другому Ц то, в чем его
клеймили, и обвиняли, и проклинали Ц то, что было свойственно его характе
ру. В чем причина?
Виктор Сукач: Здесь есть основание, это биографическое основа
ние, оно связанно с его вторым браком, тайным браком, тайным венчанием, нез
аконным. Он зашел в церковь с дочерью Таней, и открылось ему, что церковь е
го не принимает, потому что дочь незаконнорожденная, а жена Ц любовница.
Так ему открылось его положение семейное, когда он зашел во Введенскую ц
ерковь в Петербурге.
С этой сцены началась его полемика с церковью, и начался его личный семей
ный вопрос. Его тема Ц семейный вопрос, которая вылилась почти в основну
ю тему его творчества. Таким образом, Розанов, который начинал свою жизнь
философом и мечтал быть философом, был вынужден уйти в публицистическую
журналистскую работу. Главный его вопрос Ц это семейный вопрос, собстве
нно, в энциклопедиях и должны писать Ц «писатель по семейным вопросам».
Все остальные темы были попутными, случайными и держались только благод
аря его колоссальной эрудиции, образованности и интересу к культурным т
емам.
Собственно, отсюда выводится его основная философия, потому что как фило
соф он вошел в литературу с первой книгой «О понимании», которую издал за
свой счет в 1886-ом году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25