раскачивающимся с левой стороны, когда он пожимал чью-то руку и смотрел собеседнику в глаза, уверенным рукопожатием и хорошо подобранной парой слов выигрывая очередной голос в свою пользу. Или стоящим на раскаленном асфальте стоянки где-нибудь около ИАКФ, пока хозяин выслушивал признания в любви от Дженнифер.
Да, именно в тот момент я хотел бы находиться поближе к нему.
И еще мне подумалось, что причина смерти Уилла кроется именно там, среди этих людей, которых он хорошо знал. Одна из заповедей Уилла, которую он повторял мне тысячекратно, гласила: любовь бесконечна, но доверие ограничено.
Прихватив кейс, я вернулся в гараж и уселся в «БМВ» Уилла на его место, где передо мной не было, как обычно, рулевого колеса. Я расположил кейс у себя на коленях, как это обычно делал сам Уилл. Потом, включив лампу для чтения, открыл его.
Передо мной лежали те вещи, которыми мой отец пользовался каждый день: блокнот и календарь; калькулятор; чековая книжка и бумажник; служебное удостоверение в желтой обложке с его личной подписью на первой странице; карманный диктофон; многоцелевой механический набор, в котором были практически все инструменты – от плоскогубцев и отверток до маленькой пилки; заряженный фотоаппарат; четыре разноцветные папки с документами по различным вопросам; протоколы последнего заседания Совета старших инспекторов и повестка следующей встречи.
В пенале с авторучками и карандашами я наткнулся на ключ, который был мне уже знаком, потому что у меня имелся точно такой же. Это были ключи от камеры хранения в банке Санта-Аны.
Я припомнил, как поинтересовался у Уилла примерно три месяца назад, когда он вручил мне копию ключа:
– Раз вы дали мне этот ключ, сэр, то хотелось бы знать, что внутри.
– Ерунда. Ничего.
И я сунул ключ в карман. Надо бы со временем проверить эту ячейку.
В кейсе же я обнаружил две вещи, которые не ожидал там найти: фотографию нашей семьи, сделанную, когда мне было шесть лет. Она была без рамки, потертая и помятая. На ней были заметны отпечатки пальцев.
Я вспомнил о том времени, когда мне было всего шесть и я прожил год в новой семье, не переставая думать, что все это лишь прекрасный сон о доме на холмах и чудных людях, которые меня не боялись. Для меня были абсолютно новыми такие забота и любовь, и я не мог свыкнуться с новыми условиями жизни.
Другой находкой, удивившей меня, была небольшая подборка статей, вырезанных из газет и сцепленных скрепкой. Всего было шесть таких вырезок. Все они касались Лурии Блас и Мигеля Доминго. И никаких пометок Уилла, только статьи. Я бегло их просмотрел и убрал назад.
Взяв блокнот-ежедневник, я открыл его на странице последней недели жизни отца и просмотрел список его встреч и собраний, обедов и заседаний, публичных выступлений и личных встреч. Мое внимание привлекли две записи. Обе касались встреч, назначенных на дневное время, когда я был на работе, и о которых он ничего мне не говорил.
Первая встреча состоялась около полудня с его коллегой, старшим инспектором Даном Миллбро, и директором транспортного управления Карлом Рупаски. Они встречались во вторник, за день до гибели Уилла, в «Лесном клубе». Уилл и Миллбро были непримиримыми членами одного и того же выборного совета. Миллбро представлял там более зажиточный южный округ, а Уилл – относительно бедный и густонаселенный центральный. Они спорили между собой и частенько голосовали друг против друга.
Однако позднее Миллбро стал поддерживать Уилла при голосовании по некоторым вопросам, связанным с транспортом.
Мне на память пришло одно из таких голосований, состоявшееся где-то в конце мая. На повестке стоял вопрос, стоит ли округу выкупить у частной фирмы одну из убыточных платных дорог, построенную несколько лет назад. Дорога была восемь миль в длину. За проезд по ней в часы пик взималась плата два доллара и шестьдесят пять центов. И ею почти никто не пользовался. Построивший ее консорциум терял до тысячи долларов в день, не считая затрат на ремонт полотна, и хотел продать ее округу за двадцать семь миллионов долларов.
Уилл выступил за категорический отказ от сделки – пусть разоряются сами частники, а не налогоплательщики. Рупаски же поддерживал это приобретение, утверждая, что транспортному управлению эксплуатация и ремонт дороги обойдутся дешевле, чем теперешним владельцам, и уже к 2010 году трасса начнет приносить доход. Он считал, что это выгодная сделка – всего за полцены.
В ответ Уилл заявил, что эта сделка выгодна только приятелям самого Рупаски – участникам консорциума – и округу ни к чему брать на поруки прогоревших дельцов. Рупаски заметил, что такие моралисты, как Уилл, довели округ до сплошных пробок на дорогах и невыносимой жизни для всех жителей. Уилл назвал Рупаски марионеткой в руках застройщиков, которых он и пытается спасти от убытков за счет округа.
Мне ясно вспомнился тот вечер.
Совет старших инспекторов состоит из семи членов. Дан Миллбро неожиданно проголосовал «против», что спасло округ от покупки убыточного предприятия у друзей Карла Рупаски.
Я отчетливо представил лица Рупаски и Миллбро после оглашения результатов голосования. Казалось, Рупаски только что попался на рыбный крючок. А Дан Миллбро – серьезный, с тихим голосом, блондин – выглядел расстроенным и почти напуганным.
Отодвинув от себя микрофон, Уилл закрыл кейс, спустился с помоста и кивнул мне в сторону выхода. По дороге домой он злорадно обсуждал итоги голосования. При этом называл Миллбро Милли, а Рупаски – самым мерзким головорезом, которого когда-либо встречал.
«Человек, у которого есть вооруженная охрана, сверхмощный автомобиль и возможность творить законы по своему усмотрению, приобретает слишком большую власть, Джо. И хорошо, что Милли все-таки выступил против этого сукина сына» – именно так он тогда выразился.
Я знал, что за автомобиль он имел в виду, поскольку у транспортного управления округа Ориндж был целый парк новеньких, с иголочки, ослепительно белых, с затемненными стеклами «шевроле-импал», которые приобретались для высшего звена.
«Джо, у меня мозги стынут, когда я вижу этих низкопробных бюрократов, которые бездарно жгут бензин в таких могучих машинах, особенно в этих тачках с затемненными стеклами, где невозможно разглядеть, что за вонючка из транспортного управления сидит за рулем».
Это была одна из причин, по которой Уилл обратился к властям округа и в результате получил разрешение на аренду этой великолепной машины невероятной мощности, в которой я сейчас и сидел. Уилл не был чужд лицемерия. Однажды он заявил мне, что если бы в мире воцарилась справедливость, то всем бы заправляли старшие инспектора, а бюрократам из транспортного управления – типа Карла Рупаски – пришлось бы гулять.
В общем, встреча всей троицы на ленче в «Лесу» выглядела весьма странно, а Уилл мне о ней даже не заикнулся. Он и после ничего не рассказал о встрече, хотя мне припоминается, что последние несколько дней перед смертью он был раздражителен и чем-то озабочен.
Другой неожиданностью была запись в календаре о встрече с некоей Эллен Э. в среду, как раз в день смерти. Время встречи – два часа дня, место встречи – маленький мексиканский ресторан на выезде из Ривер-сайд, на самой границе округа.
Достав телефонную книжку Уилла, я просмотрел страничку на букву "Э". Там я нашел имя Эллен Эрскин, а рядом адрес и два номера телефона. Я не был с ней знаком и никогда не слышал это имя. Звонить было уже поздновато.
Еще какое-то время я сидел в машине, проводя ладонью по вещам, которых Уилл когда-то касался, припоминая и взвешивая.

Глава 8

Я стоял позади большого зеркала для наблюдения в одной из комнат для допросов в управлении шерифа. Рик Берч открыл дверь и впустил Джона Гэйлена. У меня все внутренности задрожали, когда тот вошел в комнату, обернулся, сложив руки, и взглянул на меня через одностороннее зеркало. Эта дрожь сопровождалась тревожным жужжанием.
На секунду отведя взгляд, я сделал вдох поглубже и снова посмотрел через стекло. Жужжание не прекращалось.
Я постарался подавить эту реакцию, а просто наблюдать и анализировать. «Рот на замке, глаза открыты».
В комнате также находился Хармон Одеркирк, помощник Рика. Это был невысокий толстяк лет сорока. Он плотно прикрыл дверь за вошедшим.
Гэйлен опять бросил взгляд в мою сторону, хотя и не мог меня видеть. Потом обратил внимание на видеокамеру в углу, установленную на треноге. Это была ложная камера, которая большую часть времени демонстративно была повернута объективом в сторону. Рабочая камера была спрятана за решеткой кондиционера на противоположной стене.
– Вы ничего не говорили о записи.
Мои нервы снова натянулись, лоб похолодел, а в голове раздался легкий звон. Тот же голос – низкий и четкий, с ироничным, слегка искаженным оттенком.
Звук доносился до меня через микрофон видеокамеры лишь с небольшим усилением – достаточным, чтобы нормально слышать.
«Уилл! О, Уилл Трона! Давай потолкуем».
Это был голос стрелявшего.
– Запись выключена, – ответил Берч.
– Не похоже.
– Поверни эту штуковину мордой к стене, если не веришь, – предложил Одеркирк. – И выруби ее.
Гэйлен взглянул на камеру, снял плащ и, свернув его, завесил объектив и микрофон.
– А кто там за зеркалом?
– Никого.
Дыхание у меня участилось, я наблюдал за ним, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.
Он был высокого роста с бронзовой кожей и необычайно интересным лицом. Широкие скулы, выразительные кожные складки, полные губы. Настороженные и очень живые глаза. На нем был темно-синий костюм, серебристо-голубая шелковая рубашка с серебристо-синим шелковым галстуком. На запястье виднелись часы «Ролекс» или их копия.
В комнате для допросов стоял стол с четырьмя стульями по бокам – все было надежно привинчено к полу. Когда-то они были выкрашены светло-коричневой краской, которая со временем облупилась на углах, обнажив металлическую основу. На крышке стола виднелись шрамы от сигарет, оставшиеся еще с тех времен, когда при допросе разрешалось курить. Несколько лет это было запрещено, но работники управления решили оставить эти следы, рассчитывая, что напоминание о невозможности закурить может сделать сговорчивее некоторых из допрашиваемых подонков.
Под крышкой стола напротив стула номер четыре была установлена кнопка для управления рабочей видеокамерой, но Рик уже включил ее снаружи.
– Присаживайся, Джон, – предложил Рик Берч.
Гэйлен выбрал стул, стоявший в стороне от ложной камеры. Стандартная реакция. Зато это позволило яснее рассмотреть его лицо на мониторе и через зеркало.
Одеркирк остался стоять, прислонившись к двери и скрестив руки на груди. Берч, достав блокнот и ручку, сел напротив Гэйлена.
– Итак, Джон, о событиях вечера той среды, – начал Берч. – У нас есть свидетель убийства Уилла Троны. Он сообщил, что это дело рук «Кобровых королей».
– Вот с ними и разбирайтесь.
– С кем именно?
– Меня там не было.
– Так. И где же ты был?
– С женщиной.
– Хотелось бы узнать имя и номер телефона.
Гэйлен посмотрел сначала в моем направлении, потом на Одеркирка и снова на Берча.
– Держу пари, все это у вас уже есть. Не так ли?
«О, Уилл Трона!»
Берч сидел, откинувшись назад и постукивая ручкой по столу.
– Мы располагаем подробным описанием человека, стрелявшего тем вечером. И оно очень напоминает тебя. Что ты на это скажешь? – Берч снова заглянул в свой блокнот. – Высокий, среднего телосложения, длинное пальто или плащ. Темнокожий, возможно, афроамериканец. Правша. Низкий голос.
Пока Берч это читал, Гэйлен не спускал с него взгляда. Потом дважды слабо кивнул.
– Под это описание подойдет много людей.
– Не совсем так. Пять парней в длинных плащах? Какой прок устанавливать свою отличительную марку, если ей не пользоваться? Пять парней в длинных плащах – это и есть пять «Кобровых королей».
– Не знаю, не был там.
– А кто был? Помоги разобраться.
Гэйлен ухмыльнулся.
Хлопнув дверью, Одеркирк вышел из комнаты.
– Послушай, Джон. Я доберусь до всех твоих приятелей. До каждого. И как следует их потрясу. Крепко потрясу. И если тебе что-нибудь известно о том вечере, лучше выкладывай прямо сейчас. В противном случае это будет оказание сопротивления правосудию и потянет на срок от трех до пяти лет. Подумай о трех годах без той девицы, с которой ты виделся две недели назад. О трех годах без женщин вообще. Если ты, Джон, собираешься что-либо скрыть от меня, тебе придется дорого за это заплатить.
Гэйлен ответил Рику пристальным взглядом.
В мой наблюдательный пункт вошел Одеркирк.
– Это тот парень?
– Да. Такой голос невозможно спутать.
– Мы не можем задержать его только по голосу, Джо. А как насчет лица?
Я с трудом сдерживался, чтобы не ворваться в комнату, где проходил допрос, и самому не разобраться с этим Джоном Гэйленом.
– Его лицо скрывал туман. Но голос-то он скрыть не мог.
– Очень жаль. Хотя, на мой взгляд, он вполне мог замочить двух приятелей, чтобы прикрыть свою модно задрапированную задницу.
– Спроси его, знает ли Сэмми Нгуен о его отношениях с Бернадетт Ли.
– Той крошкой с фотографии?
– Ну да. Это подруга Сэмми. Он не расстается с этим снимком в своей камере. Он арестован за убийство, и у него полно приятелей на свободе.
– Схвачено.
Мы смотрели, как Берч продолжал допрос.
– Джон, может, это был и не ты с ребятами. Возможно, эти пятеро парней пытались «косить» под твою команду. Хотя не очень в это верится, не так ли? Все указывает на тебя. У нас по крайней мере один свидетель – но очень надежный. А другой – пока в больнице. Као вполне может расколоться, ты понимаешь. Такой горячий молодой человек. И он будет рад кое-чем с нами поделиться, согласен? Нам известно, как ты подстрелил его. Прекрасный свидетель, который все видел.
– Я не стреляю в друзей. Может, вы сами этим занимаетесь.
– Брось, Джон. Встань на место бедного Као, преданного собственным дружком. А если он откажется, расколем кого-нибудь из твоих парней помоложе или жаждущего срочно «ширнуться». Того, кто любит тебя не так сильно. А если уж твое имя всплывет, то держись – утопим в дерьме. Но пока у тебя есть возможность спастись, а заодно помочь нам.
– Помочь вам? Вполне веский повод отвалить отсюда, – ответил Гэйлен.
– В любое время. Дверь открыта. Откуда ты знаешь Уилла Трону?
Гэйлен тряхнул головой.
– Никогда не знал и не знаю.
– А вот сам Уилл Трона утверждал другое.
– Вам удалось его оживить?
– Я читал его ежедневник.
Последняя фраза заставила Гэйлена на секунду задуматься.
– Уж не хотите ли сказать, что он приглашал нас на ленч в ресторан «Ритц»?
– Никаких имен, Джон. Просто «Кобровый король» тот и «Кобровый король» этот.
Лицо у Гэйлена застыло.
– Возможно, это просто был кто-то из его приятелей.
Я знал, что Берч все это выдумал, потому что сам сделал копии всех страниц календаря и расписания встреч перед тем, как передать ему.
– А мне все видится по-другому. Я представляю этот факт в качестве важного звена. Та встреча и ее последствия. Еще одна причина выйти на «Кобровых королей». Остается тряхнуть цепь посильнее, чтобы разорвать слабое звено. Именно этим я и собираюсь заняться.
Поднявшись со стула, Гэйлен подошел к подставной видеокамере, забрал плащ и перекинул его через руку.
– Полагаю, мы на этом закончили.
– "Короли" обычно собирают скальпы своих жертв, а как насчет тебя?
– Нет.
– А я уверен, что «да», и ты набираешь очки для полноценного членства. Ваши ребята много об этом рассказывали, так что не стоит отпираться.
– Не пойму, о чем вы говорите.
– Возможно, твоих ребят наняли ликвидировать старшего инспектора. Неплохой шанс набрать дополнительные очки. Это могло бы объяснить, почему в тот вечер ты окликнул Трону по имени. И почему твое имя попало в его записную книжку.
Гэйлен улыбнулся.
– Договориться о встрече, чтобы самому себя заложить? Ну ты и размечтался, следователь.
Берч тоже встал.
– Мечты иногда сбываются.
– Вот и продолжай смотреть свои сны. Тебе это неплохо удается.
– Как насчет имени и телефона той красотки, с который ты встречался тем вечером?
– Обойдетесь. Меня еще не арестовали.
– Ты мог бы сэкономить нам кучу времени.
– Не привык помогать копам.
– Тогда зачем явился? Может, слегка струхнул и решил узнать, что у нас есть на тебя?
– Ни хрена у вас нет.
– Когда ты встречался с Алексом Блейзеком?
Гэйлен уставился на Берча.
– О, еще одно дело, которого я не делал.
– Откуда же ты узнал, где в тот вечер искать Саванну?
Гэйлен помотал головой.
– У вас нет причин задерживать меня. И чем больше вы говорите, тем это становится очевиднее.
Я увидел, как в комнату для допросов снова вкатился Одеркирк. В руке он что-то держал.
– Так быстро нас покидаешь? – спросил он Гэйлена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39