Вы, я смотрю, торопитесь, и мне мое время дорого, весьма дорого.С этими словами Арчер вышел из кабинета.Берта взглянула на меня:— Ну и сукин сын — пытается нас убедить, будто он не «влюбленный папуля».Я промолчал.Берта вздохнула:— Так и хотелось на него рявкнуть: «Да перестань ты сдерживать дыхание и пусть твое пузо выкатывается на свое место!» После того как мужику стукнет тридцать пять и он начинает полнеть, но при этом старается показать публике, что сохранил фигуру, двадцатидвухлетнего парня, — это значит, он потерял представление о реальности. Ну, ладно, Дональд, тебе надо браться за эту перепуганную секретаршу, посмотри, что там происходит. А я подгоню в конторе все дела, чтобы освободить нам несколько дней для новой работы. А в девять вечера я приду и тебя сменю.— В девять?— Теперь так будем работать. С девяти до девяти. И не забывай, что на расходы у нас есть только сто баксов, так что, если придется обедать, пусть она платит по счету.— Сто долларов на два дня, — сказал я. — За такие деньги мы можем себе позволить…— Иди ты знаешь куда? — воскликнула Берта. — К чему отказываться от прибыли? Пусть эта девица платит за наши обеды или остается дома и сама готовит.— Ты опаздываешь к зубному, — напомнил я.— Не опаздываю. У меня в запасе еще четверть часа.Я всегда на работе подвираю, когда говорю, в котором часу у меня деловая встреча. Это дает мне пятнадцатиминутный запас. Иначе я бы никуда не поспевала вовремя. Медсестра моего зубного врача очень много о себе воображает и устраивает разносы пациентам, если доктору хоть минуту приходится их ждать. Опоздавшему бывает туго. Не будь врач такой хороший, я бы эту воображалу сестру по стенке размазала. — Берта вздохнула. — Итак, мы получили работенку — сидеть с дитем.Она покинула свое скрипучее вращающееся кресло, шагнула к двери, обернулась и сказала:— Только не вздумай ухлестывать за милой крошкой.Этот малый — Арчер, кажется, — от ревности к ней с ума сходит. Глава 2 Молодой женщине, открывшей на мой звонок дверь квартиры номер 617, было лет двадцать семь. Блондинка, голубоглазая, с хорошей фигурой и интеллигентным выражением лица. Но в глазах — страх преследуемого зверька.— Мисс Чилан? — спросил я.— Да, — ответила она осторожно.— Я — Дональд Лэм из фирмы «Кул и Лэм». Нас пригласили в качестве ваших телохранителей.— О, да-да.— Вам об этом известно? — спросил я.Она стояла в дверях, не приглашая меня войти.— Разрешите взглянуть на ваши документы?Я вынул из кармана удостоверение, она внимательно осмотрела его, прочитала, что там написано, и улыбнулась.— Прошу вас, заходите, мистер Лэм.Квартирка у нее была, симпатичная, хотя кровать складная, прихлопывающаяся к стене гостиной. Двухкомнатная квартирка с кухонькой в нише одной из комнат.— Простите меня за то, что я такая настороженная, — сказала она, — но мне кто-то непрерывно отравляет жизнь.— Знаю.— Я ожидала, что пришлют для охраны человека более… ну, как бы сказать, более плотного телосложения.— Вы подвергаетесь физическому или психическому давлению?— Психическому.Больше я ничего не добавил, и она, нервно рассмеявшись, сказала:— Интересный у вас метод доказательств! Садитесь, пожалуйста, мистер Лэм, и чувствуйте себя как дома.Поскольку мы теперь будем проводить вместе много времени, называйте меня просто Мэрилин, а я вас буду звать Дональдом. Только что пришла еще одна такая штука — с доставкой на дом. Оттого я, признаюсь, сейчас такая расстроенная.— Что вы называете «такой штукой»? — спросил я.— Она там, на столе. Можете взглянуть.— Вот это заказное письмо с вручением адресату под расписку?— Да.Я достал из портфеля пару пинцетов и перчатки.— Зачем вам пинцет и перчатки? — спросила она.— Чтобы не испортить отпечатки пальцев на письме.И конверт я держу за краешки, чтобы как можно меньше оставить на нем своих отпечатков пальцев.— С бумаги снять отпечатки пальцев невозможно.— Вы говорите таким авторитетным тоном, Мэрилин, как будто вы — полицейский эксперт.— Нет, это мистер Арчер мне сказал, что с бумаги отпечатки снять невозможно. Ну разве что жирные отпечатки, которые проявляются в парах йода, но они встречаются так редко, что ради этого и не стоит пытаться исследовать бумагу.Я вынул бумагу из конверта и развернул ее, держа за края.Вырезанные из газеты и наклеенные буквы гласили:«УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, ПОКА НЕ ПОЗДНО. МЫ ДЕЛО ГОВОРИМ. ТЕБЕ НЕ ПОНРАВИТСЯ, ЕСЛИ ЛЮДИ КОЕ-ЧТО ПРО ТЕБЯ УЗНАЮТ. УБИРАЙСЯ».Я тщательно сложил письмо, вложил его обратно в конверт и изучил адрес: «Мисс Мэрилин Чилан, квартира 617, Недлер-Армс (проезд Недлер-Сити)». И оттиск резинового штампа, очевидно, из игрушечного набора, продающегося для детей к Рождеству. Прижимали штамп явно вручную, отчего правая сторона была чуточку светлее левой.— Это десятое по счету, — сказала она.— Содержание одинаковое?— Почти.— Что вы с ними делаете?— Сохраняю. Мистер Арчер считает, что я должна их сжечь, но… В общем, если дело еще хуже обернется, я намерена обратиться к почтовому начальству, независимо от того, понравится это кому-нибудь или нет.— Что значит «если дело обернется еще хуже»?— Ну, не знаю… хуже, чем сейчас.— Насколько хуже?— Что касается меня, то хуже, чем сейчас, быть не может. Нервы у меня — ни к черту, на работе мне дали двухнедельный отпуск. Конечно, в фирме не знают, что происходит. Они думают, что я больна.— Где находится ваша фирма?Она взглянула на меня с внезапной подозрительностью.— Вы обязаны это сами знать.— Я только хотел проверить, ведь теперь моя очередь все проверять.— Ну, такие вещи вы проверять не должны.— Еще какие были угрозы?— Да все почти что одно и то же.— Угрозы предать широкой огласке какие-то сведения, которые вы бы хотели держать в секрете?Она промолчала.— Что-то касающееся вашего прошлого?— Я думаю, что у каждого мужчины или женщины есть в прошлом такое, ну, такое, что… — Не закончив фразы, она смолкла.— А что насчет телефонных звонков?— Они идут как бы сериями, — сказала она. — То бывает четыре или пять в течение часа, а затем долгое время ни одного. Потом опять два-три подряд.— А что говорят по телефону? То же самое, что пишут в письмах?— Нет, по телефону — иначе. Звонят, я поднимаю трубку и слышу чье-то тяжелое дыхание.— Кто дышит — мужчина или женщина?— Господи, откуда я знаю! Похоже, что дышит крупный дородный мужчина, но это может быть и женщина, подражающая мужчине.— И что происходит дальше?— Он продолжает держать трубку, пока я свою не положу.— Что-нибудь говорит?— Никогда.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Он мой босс.— Я спрашиваю, вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Я его секретарша, работаю у него почти год.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?Она с вызовом посмотрела мне в глаза:— Это что, допрос в соответствии с полученными вами инструкциями?— Инструкция у меня одна — установить, кто вас допекает, и положить этому конец. Вы ведь тоже этого хотите?— Да.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Хорошо знаю.— Он женат?— Да.— Он бывал в этой квартире?— Случалось.— Он поднимал трубку, когда вам звонили?Поколебавшись, она отрицательно покачала головой:— Нет.— Почему?— Он не часто здесь бывал, и его визиты не совпадали со звонками. Как я вам говорила, звонки идут сериями.Я сказал:— Главное сейчас, когда позвонят снова, заставить его — или ее — раскрыться. Вы не думаете, что это проделки ревнивой жены?— Я не знаю, кто это может быть.— Вы опускаете трубку молча, не сказав ни слова?— Чаше всего я просто немею от ужаса. Когда это начиналось, я пыталась завязать разговор, а сейчас я чаще помалкиваю.— Вот теперь постарайтесь завести разговор. Постарайтесь сказать что-нибудь такое, что заставит ее или его отреагировать.— Но как я это смогу?..Раздался телефонный звонок. От этого звука она вздрогнула, словно ее укололи булавкой. Автоматически она подалась к аппарату, но ее протянутая рука застыла в воздухе на полдороге. Она посмотрела на меня с паническим страхом в глазах.— Наверное, он, — сказала она.— Проверьте, он или не он.Опять звонок.— Надеюсь, что нет, надеюсь, не он. Мы ведь только что сменили номер, и его еще нет ни в одном справочнике. Я надеялась, что теперь уж перемена номера положит конец этим звонкам.Телефон снова зазвонил.Я указал ей на аппарат.Она подняла трубку и произнесла:— Алло! — И лицо ее тут же исказила гримаса ужаса.Она взглянула на меня и утвердительно кивнула.Из-за ее плеча я протянул руку, забрал у нее трубку, приложил к уху и услышал тяжелое, зловещее дыхание.— Хэллло, гнида! Говорит Дональд Лэм. Если ты меня еще не знаешь, то скоро хорошо узнаешь. Я тот самый малый, который тебя выследит и засадит за решетку.Я замолчал. Тяжелое дыхание в трубке продолжалось.— А хочешь знать, почему я тебя назвал гнидой? — непринужденно сказал я в трубку.— Да потому, что ты — трус, подлец и дважды сопливая мразь. Пугать ты мастак, сделать ничего не можешь, только звонишь по телефону и дышишь как паровоз. — Я рассмеялся. — Придумал бы что-нибудь получше. Ну, на что ты еще способен?В ответ — ни слова, только тяжелое дыхание.Я сказал:— С этими дисковыми наборными аппаратами немного трудновато засечь телефонного хулигана, но это возможно. И когда мы тебя наколем, тебе не миновать довольно продолжительного отдыха в казенном доме с зарешеченными окнами. Использование почты в незаконных целях — раз, шантаж — два, попытки вымогательства — три. Ох, и устроим же мы тебе головомойку!К тому же, — продолжал я, — ты дал маху с последним письмом. Извозил палец в клею и оставил для нас на конверте шикарный отпечаточек. Ну, как тебе это нравится?Я замолчал, и на том конце провода положили трубку. Я сделал то же самое.— Что случилось? — спросила она.— Он повесил трубку.— Он повесил?— Не знаю, кто был на том конце провода — он или она.— Знаете, это впервые такое случилось. Обычно они держат трубку, пока я не положу.— А вы пытались с ними говорить в моем духе?— Нет, конечно нет. У меня на такое смелости не хватит. Я обычно спрашиваю: «Кто? Что вам нужно?Какого черта вы меня беспокоите, что я вам сделала?» — и тому подобное, но в таком тоне, как вы, я с ними никогда не говорила.— И никогда никакого ответа?— Никогда, только тяжело дышит.— И голоса никогда не слышали?— И голоса — никогда.— Давно у вас этот незарегистрированный номер?— Его дали только сутки назад, причем самым секретным образом.— Вы сами получали номер?— Нет, мистер Арчер через своих друзей, в телефонной компании. Были соблюдены все меры предосторожности, чтобы о новом номере знали только абсолютно свои, надежные люди — только моя мама, ее патронажная медсестра, ну и еще мамин доктор.— Хорошо, — сказал я. — Конфиденциальность действительно соблюдена, судя по вашим словам. А пока что и по новому номеру звонят, и заказные письма на дом идут. А бывало так, что в дверь стучали, когда вы не могли подойти к двери, потому что, скажем, принимали душ или были еще чем-то заняты?— Нет. Только звонки и письма.Я поднял трубку и позвонил в фирму звукозаписывающей аппаратуры, с которой наше агентство поддерживало деловые отношения, и сказал:— Мне нужен маленький портативный магнитофон с подключателем для записи телефонных разговоров. Требуется самый чувствительный, чтобы улавливать и точно записывать малейший звук в трубке. На федеральные законы мне плевать. Доставьте как можно скорее в дом Недлер-Армс, проезд Недлер-Сити, квартира номер 617, с хорошим запасом пленки. Счет на оплату выпишите фирме «Кул и Лэм».Мне ответили, что магнитофон пришлют в течение получаса.Я положил трубку и сел в кресло.— Будут еще звонки, — сказала Мэрилин. — Иногда бывает два-три в течение часа или полутора.— Хорошо, — сказал я. — Мне нравится говорить с этим малым, точнее, мне нравится, что он меня слушает.— Для чего вам магнитофон?— Хочу записать, как он дышит.— Какой от этого прок?— Каждый человек дышит по-своему, — объяснил я. — Поэтому при испытаниях на детекторе лжи записывают и дыхание. В больнице тоже интересуются пульсом и дыханием. Я хочу установить, имитирует ли ваш, так сказать, собеседник тяжелое дыхание или он так естественно дышит, как корова.— Имитирует тяжелое дыхание.— Я тоже так полагаю, — сказал я. — Если же это не имитация, значит, он страдает астмой или у него больное сердце и он только что торопливо поднялся по лестнице.— Я записана на сегодня в парикмахерскую, — сказала она. — Что в таком случае обязан делать мой телохранитель?— Буду сидеть рядом с вами в парикмахерской, — ответил я.— Вы что же, так все время будете со мной?— Ни на одну минуту мы не выпустим вас из виду.— Ну, это меня тоже пугает, это уж, я бы сказала, чересчур интимно получается.— Вас пугает интимность? А замужем вы были?— Да, — сказала она, слегка потупившись.— Прекрасно, в таком случае вы выдержите. Представьте себе, что я — ваш муж.Она нервно рассмеялась.— Мне придется зайти настолько далеко?Наши глаза встретились.— Не придется, — сказал я.Через сорок минут после заказа магнитофон был доставлен.Мы отправились в салон красоты. Я сел в кресло и наблюдал, как Мэрилин моют голову, сушат волосы, делают маникюр. Посетители салона красоты поглядывали на меня с любопытством. Большинству из них я казался немолодым любовником, «папулей», и на их физиономиях я читал соответствующую оценку.Когда мы вернулись в ее квартиру, я подключил магнитофон к телефону. Прошло около двадцати минут, прежде чем телефон опять зазвонил.Мэрилин кивнула мне, я подошел и нажал на клавишу магнитофона.— Ну, привет, привет, — сказал я. — Надеюсь, — мы не причинили тебе неудобств тем, что выходили из дому?Ты звонил, пока нас не было?Ответа не последовало.Я продолжал:— Обмозговав это дело, я решил обратиться в ФБР, чем самим с тобой заниматься. Конечно, они посоветовали не вступать с тобой в переговоры, но мне кажется, что стоит тебя все-таки предостеречь по-хорошему. Ты ведь жалкий любителишка. И фактически играешь нам на руку.Я обождал, прислушиваясь к его дыханию.— И вот что я тебе посоветую: включи-ка телевизор и послушай рекламу — несколько фирм предложат тебе хорошие таблетки для прочистки бронхов, чтоб ты так не хрипел и не сипел. Ты ведь чухаешь, как старый паровоз с прохудившимися клапанами. Правда, я допускаю, что это часть циркового представления, которое ты разыгрываешь. Стоишь перед зеркалом, напустив на себя зловещий вид, дышишь сквозь зубы и думаешь:«Ох и здорово же я напугал эту бабенку!»Я рассмеялся.Дыхание еще секунду-другую продолжалось, затем трубку на том конце провода положили.— Он положил трубку? — спросила Мэрилин, увидев, что я кладу трубку на рычаги аппарата.Я утвердительно кивнул и, не выключая магнитофона, набрал УЛ 3—1212 — «Службу времени». Через несколько секунд женский голос объявил: «Время — 5 часов 17 минут 10 секунд». Затем пауза и: «Время — 5 часов 17 минут 20 секунд…»Я положил трубку, отключил магнитофон и точно поставил часы.— Зачем вам это? — спросила Мэрилин.— Вы имеете в виду подключение магнитофона?— Зачем вы фиксируете время?— Изучаю периодичность звонков и время, когда звонят. Так можно кое-что узнать.— Не понимаю, — сказала она.— Обычная полицейская процедура. В случае, допустим, серии ограблений полиция втыкает в карту булавки, обозначая места преступлений. Причем используют булавки с головками разного цвета, обозначающими разное время суток, затем изучают скопление булавок по месту и времени, и таким образом проясняются кое-какие привычки преступников.— Но я не вижу, в чем фактор времени может здесь помочь.— Мы получили записанный на пленку хронометраж тяжелого дыхания, это тоже может пригодиться. А как насчет обеда?— Я вас угощаю, — сказала она. — У меня есть деньги на расходы. Или вы, быть может, предпочитаете, чтобы я передала деньги вам и для вида счет будете оплачивать вы?— Платите вы, — сказал я. — Пусть расходы пойдут на ваш счет, а не на мой. Моя партнерша весьма чувствительна ко всему, что касается денежных счетов. Она придет к девяти вечера. Мы к тому времени уже вернемся или давайте позвоним ей и предложим присоединиться к нам и пообедать вместе.— Нет, я хочу поесть пораньше, — сказала она. — Но тут есть одно обстоятельство… Один, так сказать, щекотливый вопрос. Мне бы хотелось принять душ и переодеться.— Там у вас спальня? — спросил я, указывая взглядом на дверь.— Да.— А ванная не там?— Там.— А другого выхода из ванной нет?— Нет.— Ну, идите принимайте душ, — сказал я. — Дверь оставьте открытой, я не буду смотреть, но в случае беды услышу ваш крик. Кроме того, отсюда я могу проследить, чтоб никто не взобрался по пожарной лестнице и не влез в окно.— Таких опасных происшествий здесь никогда не бывало. Звонки и письма — больше ничего.— Номы не можем рассчитывать, что и дальше они этим ограничатся, — сказал я. — Я ваш телохранитель.— Понятно. Я — тело, вы — его хранитель.— Приблизительно так оно и есть.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Дональд Лэм и Берта Кул - 24. Рыба ушла с крючка'


1 2 3