— Картер Джилман. Моя мать умерла. Я живу вместе с отцом, мачехой и ее дочерью. Мы…
— А вас как зовут?
— Мьюриель Джилман.
— Продиктуйте, пожалуйста, ваш номер телефона.
Мьюриель выполнила просьбу Деллы Стрит.
— Адрес?
— Авеню Вауксман, шестьдесят два тридцать один.
— Мистер Мейсон только что вошел, — сообщила Делла Стрит. — Я перезвоню вам через пять минут.
— Спасибо, — поблагодарила Мьюриель и повесила трубку.
2
Мейсон направился к своему письменному столу, улыбнулся Делле Стрит, недовольно посмотрел на приготовленную секретаршей пачку писем и поинтересовался:
— Кому ты обещала перезвонить, Делла?
— Некой Мьюриель Джилман. Ее отца зовут Картер Джилман. Хотела проверить нашу картотеку клиентов, однако, мне кажется, что он у нас не значится.
Мейсон нахмурился в задумчивости.
— Недавно, — сказал он, — на слушании одного дела, где я представлял обвиняемого, был присяжный по фамилии Джилман. К сожалению, я не помню его имени. А что случилось?
— Дочь считает, что он исчез.
— Джилман… Джилман… Картер Джилман. Знакомая фамилия. Делла, посмотри, пожалуйста, картотеку по присяжным. Мне кажется, что он участвовал в деле, где ошибочно идентифицировали человека.
Пальцы Деллы Стрит быстро перебирали карточки в разделе присяжных.
— Да, так и есть, — сообщила она. — Картер Джилман. Дело Джоунса. И адрес совпадает — авеню Вауксман, шестьдесят два тридцать один. Минутку… Авеню Вауксман… Сейчас вспомню. — Делла Стрит отошла от картотеки и заглянула в ежедневник, куда записывала все назначенные встречи. — Вчера звонил мужчина, представившийся как Эдвард Картер, — объявила она. — Просил назначить встречу на сегодня. Я его записала на одиннадцать тридцать. Я попросила продиктовать адрес, и он сказал, что сейчас живет у друзей на авеню Вауксман. Я только что проверила номер дома — он совпадает: шестьдесят два тридцать один.
— Он представился, как Эдвард Картер? — уточнил Мейсон.
Делла Стрит кивнула.
— А Мьюриель утверждает, что ее отца зовут Картер Джилман?
— Все правильно.
— Эдвард Картер объяснил, почему он хочет со мной встретиться?
— Чтобы проконсультироваться по конфиденциальному личному вопросу. Просил уделить ему полчаса.
— И ты назначила ему определенное время?
— Одиннадцать тридцать. Эта встреча внесена в список у тебя на столе.
— А что там с девушкой?
— Я обещала перезвонить ей. Она казалась страшно расстроенной.
— Свяжись с ней, — велел Мейсон. — Я сам с ней поговорю.
Делла Стрит набрала нужный номер.
— Будьте добры мисс Мьюриель Джилман, — попросила секретарша. — Минутку, мисс Джилман. Я передам трубку мистеру Мейсону.
— Доброе утро, мисс Джилман. Это Перри Мейсон. Что там случилось с вашим отцом?
— Наверное, все, что я скажу, покажется вам глупостью, — начала Мьюриель. — Мой отец завтракал. Я вышла на кухню, чтобы положить ему добавки. Я приготовила яичницу с домашней колбасой из оленины. Он попросил еще. Он иногда завтракает очень плотно и в таких случаях пропускает обед. Когда я вернулась со второй порцией, он исчез.
— Его нет нигде в доме? — поинтересовался Мейсон.
— Я не смогла его найти.
— Сколько он съел яиц? — уточнил Мейсон.
— Яичницу из двух штук с двумя большими кусками колбасы.
— Вашего отца зовут Картер?
— Да.
— У него есть второе кия?
Мьюриель помедлила несколько секунд, а потом сообщила:
— В общем-то, Картер — это и есть второе имя. Его зовут Эдвард, однако, он предпочитает второе имя и подписывается всегда, как Картер Джилман.
— Понятно, — задумчиво ответил Мейсон. — А теперь, пожалуйста, расскажите мне, что произошло.
— Мне не хотелось бы обсуждать это по телефону, но… Я не смогла найти его дома и начала беспокоиться. Через некоторое время я пришла в себя и решила убрать со стола. И не смогла разыскать его салфетку. То есть он ушел, взяв салфетку с собой. Я отправилась в мастерскую.
— Какую еще мастерскую?
Мьюриель нервно засмеялась.
— Мне сложно объяснять по телефону, мистер Мейсон. Я страшно расстроена, и вы, наверное, не в состоянии представить истинную картину. У моего отца два хобби — вырезает мелкие вещи из дерева и лепит из глины. Он занимается этим в своей мастерской. Я сейчас нахожусь в ней. Здесь валяется сломанный стул, по всему полу разбросаны деньги и растекается лужа… крови.
— Оставайтесь на месте, — приказал Мейсон. — Я немедленно выезжаю. Вы обсуждали с кем-нибудь то, что произошло?
— Нет.
— Молчите. Ни к чему не прикасайтесь. Оставайтесь на месте.
— Папина салфетка валяется здесь на полу и…
— Никуда но уходите, — перебил Мейсон. — Я еду к вам. Ни до чего не дотрагивайтесь. Мастерская находится в том же здании, что и гаражи, за домом?
— Да.
— Естественно, имеется подъезд к гаражу. А внутри найдется место для моей машины?
— Да.
— Значит, я заеду прямо в гараж. Ждите меня. — Мейсон повесил трубку и повернулся к секретарше. — Оставайся на месте, Делла. Я уезжаю.
— А что со встречей в одиннадцать тридцать?
— К тому времени я уже вернусь. Однако, я сомневаюсь, что мы увидим Эдварда Картера.
Мейсон схватил шляпу, бросился по коридору к лифту, спустился в холл, отправился на стоянку, сел в машину и вписался в поток движущегося автотранспорта.
Ему потребовалось двадцать пять минут, чтобы добраться до нужного дома на авеню Вауксман.
Из огромного особняка не слышалось ни звука. Адвокат завернул на подъездную дорогу, въехал в гараж и поставил машину.
Открылась дверь и появилась грациозная девушка лет двадцати с каштановыми волосами, теплым взглядом глаз цвета агата, прекрасной фигурой и длинными ногами. Она постаралась улыбнуться.
— Мистер Мейсон? — воскликнула она, увидев, как адвокат выходит из машины.
Мейсон кивнул.
— Вы — Мьюриель Джилман?
— Да.
— А это — мастерская?
— Нет, фотолаборатория моей мачехи.
— Кто ездит на спортивном автомобиле? — поинтересовался Мейсон, показывая на машину, занимающую в гараже центральное место.
— В основном, Гламис и я. Иногда Нэнси, моя мачеха. Второй машиной — той, что с двумя дверьми, — мы пользуемся, когда отправляемся куда-то всей семьей.
— Остальные члены семьи встали?
— Они обычно спят до полудня.
— Давайте посмотрим, что тут у вас, — предложил Мейсон.
— Следуйте за мной, пожалуйста, — пригласила Мьюриель. — Я покажу, куда идти.
Мейсон прошел за ней в фотолабораторию, увидел в различных углах очертания увеличительных приборов, раковину, бачок для проявления пленок и несколько ящиков, где хранились негативы и готовые снимки.
— Пожалуйста, подержите дверь в гараж открытой, — попросила Мьюриель, — пока я не доберусь до второй двери. В таком случае нам не придется зажигать свет.
Мейсон остался ждать у входа.
Мьюриель пересекла комнату и распахнула дверь.
— Вот папина мастерская, — сообщила девушка.
Мейсон заглянул внутрь, затем взял Мьюриель за плечи, не позволяя ей войти. Они остались в темной комнате, заглядывая сквозь дверной проем в мастерскую.
Там лежали пилы, стояли токарный и шлифовальный станки и другое оборудование, необходимое для работы по дереву. На стропилах по всей комнате крепились куски различных дорогих пород дерева, расположенные таким образом, чтобы поверхности не соприкасались друг с другом. Еще несколько кусков лежало на верстаке. Пахло кедром, сандаловым деревом и опилками.
Красное пятно выглядело мрачно среди множества стодолларовых купюр, устилающих пол, словно ковер.
— Это та салфетка, которой пользовался ваш отец? — уточнил Мейсон.
— Да.
— Вы уверены?
— Ну… пропала салфетка, а это одна из наших салфеток.
Мейсон нагнулся и поднял ее.
— Есть следы яйца, — заметил адвокат.
— Я уверена, что это папина салфетка, мистер Мейсон. Он ел яичницу с домашней колбасой на завтрак.
— Из скольких яиц?
— Из двух.
— Сколько кусков колбасы?
— Два больших.
— Домашняя колбаса?
— Да. Мы ее замораживаем, а потом размораживаем перед тем, как подавать на стол.
— Он еще что-нибудь ел?
— Овсяную кашу, поджаренный хлеб и кофе.
— Сок?
— Да, апельсиновый.
Мейсон внимательно осмотрел салфетку, затем свернул с задумчивым видом и опустил в карман пальто.
— А после этого ваш отец сказал, что все еще голоден?
— Попросил поджарить ему еще один кусок колбасы и одно яйцо.
— Это заняло какое-то время?
— Достаточно много времени, потому что колбаса оказалась очень сильно замороженной, и мне пришлось воспользоваться электроножом.
— Понятно.
Мейсон прошел по цементному полу к зловещему красному пятну. Пока он его рассматривал, Мьюриель продолжала описывать утренние события.
Адвокат внимательно слушал ее, а потом склонился над пятном. Вначале у него на лице появилось удивленное выражение, потом он опустил в жидкость указательный палец, потом потер большой и указательный пальцы друг о друга, понюхал и заявил:
— Это не кровь. Какая-то красная эмаль.
— О, Боже! — воскликнула Мьюриель. — Вы уверены?
— Уверен, — кивнул Мейсон, оглядываясь вокруг. — А вон там на полке стоит банка с эмалью.
Мьюриель уже сделала два шага по направлению к банке, но Мейсон не дал ей до нее дотронуться:
— Минутку. Нельзя оставлять на банке отпечатки пальцев. Ее уронили, а потом поставили на место. Вы случайно не знаете, когда это могло произойти?
Девушка покачала головой.
— А когда сломали стул?
— Не знаю. Но здесь, определенно, шла борьба и…
— Борьба была — это несомненно, однако, мы но представляем, когда именно, мисс Джилман. Нельзя приходить к поспешным выводам. Не исключено, что ваш отец зашел в мастерскую, увидел на полу банку с эмалью, сломанный стул, и решил поставить банку на место. Это банка с небольшим отверстием сверху, которое закрывается крышкой. Возможно, крышка отошла. Вероятнее всего, что вытекла не вся эмаль, однако, я не хочу припасаться к банке. Следует проявлять осторожность, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
— Мои отпечатки здесь определенно есть, — сообщила Мьюриель. — Я часто прихожу сюда посмотреть, как работает папа.
— В любом случае, не следует оставлять свежих отпечатков. Они могут перекрыть чьи-то еще. Давайте пересчитаем деньги.
Они собрали стодолларовые купюры и разложили на столе. Мейсон повернулся к Мьюриель и поинтересовался:
— Сколько вы подняли купюр?
— Сорок восемь.
— И я пятьдесят две. Значит, здесь ровно сто купюр или десять тысяч долларов. Вы знаете что-нибудь о них? Есть какие-нибудь соображения откуда они взялись?
Мьюриель покачала головой.
— Здесь найдутся резинки? — поинтересовался Мейсон.
— У Нэнси есть в лаборатории. Я помню, где она их держит.
— Принесите несколько штук, пожалуйста.
Девушка щелкнула выключателем.
— Эй! — крикнул Мейсон. — Я же предупреждал, что надо проявлять осторожность и постараться ни к чему не прикасаться.
— О, я забыла… А как мне достать резинки, не оставив отпечатков пальцев?
— Платком или подолом юбки, — объяснил Мейсон.
Мьюриель приподняла подол и открыла один из ящиков, который оказался разделенным на несколько секций. В каждой лежали резинки разных размеров.
Мейсон достал две штуки кончиком авторучки и кивнул Мьюриель, показывая тем самым, что можно закрывать ящик.
Адвокат надел резинки на пачку купюр.
— Ваша мачеха очень аккуратная, — заметил Мейсон. — В лаборатории идеальный порядок, по сравнению с полным хаосом в мастерской отца.
— Знаю. Что касается своего хобби — здесь Нэнси постоянно следит за порядком, чего нельзя сказать, обо всем доме. Она в этой комнате сдувает каждую пылинку и все вещи лежат на своих местах.
— А ваш отец — полная противоположность?
— Ну, до безукоризненной аккуратности ему далековато, — засмеялась она. — Мастерская напоминает открытый яблочный пирог, начинку для которого резали как попало.
— Понятно. Кстати, у вас есть фотография вашего отца, которую вы могли бы мне дать?
— Ну, у меня в комнате стоит одна в рамке, но…
— Вам нежелательно возвращаться в дом в настоящий момент, — перебил адвокат. — А здесь случайно нет?
— О, конечно. Несомненно. У Нэнси тут сотни снимков. Она обожает портреты. Она использует какую-то технику, помогающую нанести на бумагу лишь слабое изображение, потом работает над портретом масляными красками. В результате получается картина, причем практически невозможно определить, что она сделана на основе фотографии.
— Следовательно, где-то здесь есть фотографии вашего отца, — пришел к выводу Мейсон. — Давайте поищем. Только постарайтесь больше не оставлять здесь отпечатков пальцев.
— Мне кажется, они вот в этом ящичке, — сказала Мьюриель. Девушка взяла подол большим и указательным пальцами и потянула ручку на себя. — Да, здесь их даже несколько, — заметила она.
— Возьмем верхнюю, — решил Мейсон. Он достал снимок величиной восемь на десять дюймов. — Это ваш отец?
— Да. Правда, фотография слишком светлая, нет нужной четкости, однако, Нэнси предпочитает работать именно так. У нее свой метод.
Мейсон принялся с интересом рассматривать круглое лицо.
— Сколько ему лет?
— Так, надо посчитать. Сорок два, может, сорок три.
— А вашей мачехе?
— Бог ее знает, — засмеялась Мьюриель. — Тридцать с чем-то. Ближе к сорока. Однако, она никому не открывает свой истинный возраст, а мы не спрашиваем.
— Сколько лет дочери Нэнси, Гламис?
— Двадцать.
— А вам?
— Столько же… Мистер Мейсон, что вы планируете предпринять? Насчет папы, я имею в виду. Он уехал на седане. Мы, наверное, должны постараться его найти.
— Я вам позвоню где-то после полудня. Попытаюсь что-нибудь выяснить. У вашего отца есть контора в нашем городе?
— Да.
— Где?
— В здании «Пьедмонт».
— Чем он занимается?
— Инвестированием. Покупает и продает недвижимость, как для себя лично, так и для группы клиентов, составляющих инвестиционный пул.
— Ваш отец — владелец компании? — уточнил Мейсон.
— По-моему, дело принадлежит папе, однако, вместе с ним работает компаньон.
— Вы звонили в контору, чтобы выяснить, появился ли ваш отец на работе?
— Да… незадолго до того, как позвонила вам. Там ответили, что его ждут с минуты на минуты. Я попросила передать, чтобы он сразу же перезвонил мне, как только войдет. Я хотела сказать ему, что он оставил портфель.
— Хорошо, я постараюсь что-нибудь разузнать, — пообещал Мейсон. — Свяжусь с вами после полудня, а пока, я думаю, вам не стоит беспокоиться. Возьмите себе эти десять тысяч долларов.
На лице у Мьюриель появилось испуганное выражение.
— О, нет, мистер Мейсон. Я не хочу к ним притрагиваться. Я не представляю, откуда взялись эти деньги, в чем тут дело и… Слава Богу, что это красное пятно на полу — просто эмаль, а не кровь. Вы, наверное, считаете меня глупой. Я действовала, как идиотка… Вытащила вас сюда… Мистер Мейсон, я заплачу вам гонорар — столько, сколько скажете. У меня есть свой счет в банке и… Наверное, я просто запаниковала, увидев деньги, сломанный стул, папину салфетку и красную лужу в центре комнаты.
— Я прекрасно понимаю, что вы чувствовали, — успокоил ее Мейсон. — Думаю, что все уладится. Только никому не говорите о том, что я здесь появлялся. Я сейчас возвращаюсь в свой офис. Повторяю: никому не говорите, что я был здесь. Вы понимаете?
Мьюриель кивнула.
— По крайней мере, до тех пор, пока я не позвоню, — продолжал Мейсон, — а я свяжусь с вами вскоре после полудня. Вы никуда не уйдете?
— Конечно, нет.
— Хорошо. Ждите моего звонка.

Вернувшись к себе в контору, Мейсон обратился и Делле Стрит:
— Положи эту пачку стодолларовых банкнот в сейф. Вот фотография мистера Картера Джилмана — увеличение восемь на десять дюймов. И, кстати, для твоего сведения, зловещее красное пятно на полу оказалось содержимым перевернутой банки с эмалью. Очевидно, Картер Джилман сегодня уехал на работу на седане. Обычно он идет пешком четыре квартала до автобусной остановки. Сегодня утром он, не прощаясь, сел в машину. Если только не…
— Что? — спросила Делла Стрит.
— Не заглянул к себе в мастерскую, увидел там кого-то, подрался, у него выпало десять тысяч долларов, а его самого без сознания куда-то отвезли на седане. В таком случае, человеку, вернувшемуся за стодолларовыми купюрами, придется долго их искать.
— Возможно, не так долго, — заметила Делла Стрит, — а ты станешь мишенью какого-нибудь стрелка.
— Придется рискнуть, — ответил Мейсон. — У нас еще примерно полчаса до встречи с Картером Джилманом.
Делла Стрит посмотрела на письменный стол Мейсона.
— Остается время только, чтобы ответить на верхние письма из пачки. Они самые важные.
— Хорошо, — согласился Мейсон, — а в одиннадцать тридцать посмотрим на мистера Эдварда Картера Джилмана и выясним, почему он представился вымышленным именем.
— Он читал газету, шеф. Может, стоит сейчас заглянуть в раздел финансовых новостей и попытаться найти разгадку тайны? — предложила Делла Стрит.
1 2 3 4