Он всегда прикидывал, что там у них происходит в параллельной жизни. Элли, завязывающая Бену шнурки на кроссовках, выслушивающая по телефону жалобы своей матери, Элли в супермаркете, на ней солнечные очки. Элли читает Джулии, а вот она находит седой волосок, со злостью его выдергивает. Элли добросовестная, Элли сильная. Она живет на территории военной базы в ожидании своего техника, засунутого в консервную банку, своего солдата – лицедея в драме, поставленной политиканами. Разве не так? Он вспоминал свою жену такой, какой запомнил во время последнего отпуска: бокал вина на подлокотнике кресла, в котором она любила читать, большой альбом с репродукциями картин на коленях – на них дебелые телеса, запечатленные художниками Ренессанса. Он представлял, как она рассматривает эти репродукции, отпивает вино из бокала, с трудом заставляет себя лечь в кровать, нежно касается пальцами своей плоти. Он молился, чтобы она не ожесточилась в его отсутствие. А может быть, я себя обманываю, думал он. Может, она счастлива без меня или почти счастлива. Но этого, сколько ни думай, наверняка знать нельзя. Разумеется, ежедневные заботы о детях ее утомляли. Все время одна. И сейчас одна, верил он. Ведь Элли никогда не выказала и тени сомнения в том, что он вернется. Скрывала свою тревогу? Или ее вера в удачу, в то, что он останется цел, была абсолютной?
Сейчас, наверное, его напарник, офицер-электронщик, уже на заднем сиденье. Друг дружку они видеть не могли, только переговаривались по внутренней связи. Чарли включил левый двигатель, двинул ручку дросселя вперед, наблюдая, как растут обороты и температура выхлопа по скользившим вверх стрелкам приборов. Когда левый двигатель достиг нормального режима холостого хода, он запустил правый и переключился на внутреннее электропитание. Обслуживающий персонал выкатил тележку подзарядки из-под самолета. Он потянулся и захлопнул фонарь кабины. Обмениваясь сигналами с техниками наземной службы, проверил воздушные тормоза, закрылки, элероны. Большие пальцы взлетели вверх: всё в норме. Солнце уже появилось над кромкой леса на горизонте. Его ведомый тоже был готов.
– От винта!
– Есть от винта!
Он быстро вырулил к взлетной полосе. Техник нырнул под фюзеляж и привел в боевой режим бомбы на бомбодержателях и ракеты.
– Синие к взлету готовы, – передал он на командно-диспетчерский пункт.
– Синим добро на взлет.
Он просигналил своему ведомому и вдавил ручку дросселя, доведя обороты до максимума – 10 200 в минуту. Стрелка индикатора воздушной скорости прыгнула на отметку пятьдесят узлов, и тогда он выдвинул ручки дросселей и подал их вперед, до форсажного ограничителя. Максимальная мощность, реактивное топливо взрывается в выхлопном сопле. Дай же мне сил, пошли мне удачу, Господи, молился он, давай-ка трахнем это небо. Самолет рванулся вперед, подпрыгивая на ходу, взлетная полоса замелькала, оставаясь позади, а когда переднее колесо шасси унялось, оторвавшись от земли, истребитель дугой взмыл в небо. Чарли поднял закрылки, и опять машина рванулась вперед, спидометр уже на отметке за триста узлов. Пневматическая система издавала свистящие звуки, а самолет стонал, грохотал и содрогался, набирая скорость. Два огромных двигателя толкали ревущее цилиндрическое порождение ада, его ускорение вдавливало Чарли в кресло. Под ним, над ним, вокруг него воздушные потоки стремительно обтекали фюзеляж. Земля проваливалась вниз. Тысяча, две, три тысячи футов. В небо!
Четыре самолета построились в боевом порядке и взяли курс на север, летя на высоте сорок тысяч футов, закрылки – на расстоянии десяти футов. Он летел настолько близко к своему ведомому, что мог видеть заклепки и царапины на фонаре кабины, трафаретные предупреждающие знаки на фюзеляже. Полет проходил в условиях сплошной облачности – четыре воздушных акулы в бледной небесной беспредельности. Радио хрипело, будто кто-то полоскал рот. Угадывались переговоры различных служб ВВС, врывались язвительные женские голоса ханойских радиооператоров (ложные координаты, оскорбления, непристойности), и снова визг и клекот глушилок – северовьетнамские технические службы старались вовсю, создавая помехи на рабочих частотах американцев. Иногда шумы перекрывались взрывами музыки и невнятной речью на чужом языке.
Облака стали редкими, самолет летел над залитыми водой рисовыми полями, отражавшими небо.
– Синий ведущий, – послышался голос диспетчера наземной службы контроля, – говорит Красная Корона. Бандиты на двухстах сорока градусах, расстояние тридцать две мили.
– Роджер, – произнес он в шлемофон. – Синим поворот вправо десять градусов, пусть догоняют.
– Синий ведущий, Синий второй. Ракеты «земля – воздух» на сорока градусах, в пяти милях. Повторяю, ракеты…
– Вас понял.
Северовьетнамцы пока уходили от боя, они гнали американцев на юг, чтобы те израсходовали побольше топлива.
– Синий ведущий, Красная Корона на связи. Три ракеты впереди вверху.
– Бандитов, похоже, корректируют с земли.
– Второй, на какой высоте ракеты?
– Восемнадцать тысяч.
Устроить для них конверт-ловушку, загнать их туда. У этих ракет разные настройки детонации, их параметры для нас что надо.
– Синий ведущий, «МиГи» на позиции семь часов, восемь миль.
– Роджер.
– Синий ведущий, еще три вверху спереди.
– Синий ведущий, бери крутона север. Ракета летит на тебя, высота пять тысяч, она приближается.
Он потянул на себя ручку управления, и истребитель повернул резко на север. Он видел «МиГи» сверху и снизу. Ракеты, не причинив вреда, взорвались милей позади.
– Бандиты на высоте.
Полет принимал неожиданный оборот. Пора было решать – держать ли курс на мост, цель бомбежки, находившийся в пятидесяти милях, или ввязаться в воздушный бой с «МиГами», вившимися позади него, подобно черным москитам с красными полосками на крыльях. Теперь звено Чарли находилось в радиусе действия ракет «воздух – воздух».
– Синий ведущий, выпущено еще четыре ракеты «земля – воздух».
Он хорошо их видел, эти белые столбы, летящие по кривой прямо на него.
– «МиГи» идут на сближение.
– Синий ведущий, у тебя два «МиГа» на…
Он все, абсолютно все видел. Северовьетнамские техники на земле уже наверняка знали их высоту и успели перепрограммировать высоту детонации ракет. Прямое попадание могло превратить самолет в миллионы кусочков обгоревшего металла, которые дождем обрушатся на лес. Он набрал высоту, и ракеты разорвались в четырехстах футах под ним.
«МиГи» были близко.
– Синий ведущий, у тебя…
– Я их вижу!
Ближний «МиГ» выпустил ракету. Чарли резко нырнул вниз. Самонаводящаяся, реагирующая на инфракрасное излучение ракета летела за ним вдогонку. Перегрузки при ускорении стали чудовищными. Он напряг мускулы ног, чтобы кровь отлила к голове. И всхрюкнул. Оно приближалось – ревущее, покачивающее носом копье, оставляющее позади шлейф дыма, меняющее курс каждый раз, когда его менял истребитель Чарли. Его периферическое зрение отказало, он не мог видеть. Фюзеляж самолета деформируется при ускорении 7, 33 g. Он летел, доверяя управление интуиции, самолет вибрировал. Он резко вышел из нырка, перевел дыхание. Ракета проплыла позади. Зрение вернулось, он осмотрелся в поисках своего ведомого. Но когда он заканчивал поворот, радио завопило:
– Ракеты «земля – воздух»! – и ревущее пламя охватило правую часть истребителя.
Самолет тряхнуло, зажглась аварийная панель.
Набрать высоту!Пламя разгоралось в электронной панели бомбометателя. Он активировал кнопку отсоединения бомб и ракет, освободив самолет от груза в шестнадцать тысяч фунтов. Бомбовая консоль понеслась к земле.
– Синий ведущий, у тебя возгорание. Вижу повреждение крыла.
Самолет качнуло, он потянул на себя ручку управления, пытаясь вернуть контроль над машиной. Если перекос крыла будет слишком сильным, самолет начнет кружить, словно веретено, и тогда конец. А если он катапультируется сейчас и живым долетит до земли, то местечко в «Ханойском Хилтоне» ему обеспечено. Ракеты, похоже, не задели топливопроводы, так что ставка на форсажный режим не так уж дурна. Но увеличение скорости увеличит нагрузку на поврежденное крыло. Он решил рискнуть.
– Синие! Включить форсаж, перейти на аварийный режим! Попробую протянуть как можно дольше. Второй, свяжитесь с Воздушным спасательным патрулем по радио, доложите, что происходит.
Он переключился на внутреннюю линию связи, чтобы поговорить с напарником, сидевшим сзади.
– Лэрри, попробую потянуть еще, поищу, где бы нам удобнее выброситься.
– Понял.
Он включил форсаж. Самолет рванулся вперед. Давай, давай, приговаривал он, унеси меня отсюда, давай дотянем до дома. Сияющий факел появился на хвосте ведомого, летевшего рядом. Вот так дела. Потом три красных лампочки замигали на аварийном щитке. Гидравлика теряла давление, в главной и вспомогательной системах течь. Без них управлять самолетом невозможно. Самолет не сможет маневрировать. Он летел на потерявшем управление самолете со скоростью тысяча узлов в час. Ревущее чудовище!..
– Синие. Гидравлика отказала. Проверьте координаты района. Буду катапультироваться.
Под ним проносились джунгли. Он нащупал кольцо катапультирования, расположенное между бедрами (при падении самолета увеличивается ускорение, и пилот не может поднять руки).
– Синий ведущий. Воздушный спасательный патруль оповещен.
– Приготовься, Лэрри.
Главная приборная панель погасла. Основная электросистема отказала. Возможно, он уже перелетел демилитаризованную зону. Ручка управления застыла в руках. Огонь проникал внутрь, через фюзеляж. Был ли под ним Южный Вьетнам? Если так, то шанс оставался. Он не узнавал очертаний гор. Скорость падала. Миля за шесть секунд. Внизу, мелькая, проносилась земля.
– Синий ведущий, синий ведущий, твое крыло отваливается, катапультируйся.
Он чувствовал, что дело с самолетом дрянь. Держись! Давай еще немного! На юг, за пределы демилитаризованной зоны! Каждые шесть секунд… теряли скорость, не кружись, только не закружись, он начал отсчитывать – один, два, три, четыре… нужно пригнуть голову во время катапультирования (несовершенство конструкции), рослым пилотам иногда отрезает голову… восемь… не долбануться бы обо что-нибудь при приземлении, можно запросто сломать руки… девять… – Чарли, какого рожна…
Он отстрелил фонарь кабины. И затем катапультировался на скорости четырехсот узлов в час, сердце провалилось куда-то, плечи распластались по спинке кресла, трахею сдавило, воздух обжигал открытую кожу на запястьях и шее, крутил и переворачивал его. Рев, потом тишина. Сердце не поспевало за бешено вращающимся телом, казалось, что его кишки во рту. Оно продолжало нестись со скоростью сто узлов в час. Наконец кресло отстегнулось. С тихим шелестом раскрылся парашют, стропы натянулись, обхватив грудную клетку и бедра. Судорожными глотками он ловил разреженный воздух, чувствуя, что сердце начинает успокаиваться. О'кей. О'кей. На расстоянии мили он увидел свой «Фантом», который стремительно несся к земле, крутясь веретеном и оставляя за собой длинный шлейф дыма. Осмотрелся, ища напарника, с которым они катапультировались одновременно. Где же купол его парашюта? Ну же! Взглянув вниз, он увидел человеческую фигуру в шлеме. Пристегнутая к креслу, она камнем падала вниз. Парашют Лэрри не раскрылся. Боже!
Ему спускаться еще тридцать секунд. Он отключил бипер радиомаяка, сберегая батарею. Так северным вьетнамцам будет труднее его обнаружить, коль скоро они поблизости. Над лесом стелился легкий туман, в который он погружался, приближаясь к зеленому ковру земли. Сманеврировал стропами, чтобы приземлиться на небольшом холме, который, похоже, был недавно под обстрелом. Возможно, Воздушному спасательному патрулю знакома эта местность. Через несколько минут оставшиеся самолеты его Синего звена состыкуются с самолетами-заправщиками «КС-135», которые, как по ипподрому, кружили по овальной траектории в безопасном районе. После дозаправки они возвратятся и установят с ним радиоконтакт. Прилетят «Скайрейдеры» А-1 и АС-47 из Воздушного спасательного патруля на случай, если противник откроет зенитный огонь. Потом вертолет сядет прямо на холм, там его подберут свои. Иногда подобная схема срабатывала, но порой все шло наперекосяк. То у пилота отказывал бипер, то слишком рано темнело, то ломался вертолет, случались навигационные ошибки или мешал сильный огонь противника.
Ветер рвал стропы парашюта, стали видны деревья. Он напряг, а потом расслабил икры, готовясь к приземлению. Холм быстро мчался на него, предстояло где-то спрятать парашют. Неожиданно он заметил отблески солнца на винтовках вьетконговского патруля, который прокладывал себе путь в густой растительности. Их интересовал не только сбитый летчик, вьеты хотели занять выгодную позицию, чтобы вести огонь по воздушным целям и помешать спасательной операции. Они запросто могли использовать бипер погибшего пилота, чтобы завлечь в ловушку спасательную команду. Он видел, как один из вьетконговцев наблюдал за ним в бинокль, указывая другим, в каком направлении следует идти.
Он приземлился, перекатился, сделал кувырок и вскочил на ноги. Сорвал шлем, но не смог сразу вылезти из громоздкого противоперегрузочного снаряжения и потратил драгоценную минуту, оставаясь на открытом пространстве. Отстегнулся от строп и побежал к кромке холма, таща парашют за собой. Нашел небольшой овражек, заросший лианами, и, извиваясь, заполз в него. Затаился, обливаясь потом, среди листвы, оглушенный гулом насекомых. Взглянул на часы, нервно охлопал пистолет. Похоже, у вьетконговского патруля возникли трудности, пока он продирался сквозь заросли, или же тот затаился, выжидая начала спасательной операции. В десяти ярдах он заметил почерневшую воронку, похоже, от шальной ракеты или минометного залпа. Если начнется перестрелка, это куда лучшее укрытие, чем листья и лианы. На четвереньках, работая руками и ногами, он начал карабкаться через корни и скатился в эту воронку.
Там лежало обугленное тело, – глаза выжжены. Судя по сандалиям, северный вьетнамец. Ну что ж, дружище, подумал он, валяешься тут – и хрен с тобой. Воздух был горяч. Такая тишина. Похоже, оставалось только сидеть и ждать. Он опять взглянул на часы. Подумал о Лэрри. О его жене. Представил седан ВВС, из него выходят два офицера – жены понимали, что означало их появление. Элли прошепчет: «О нет». Затем высоко в небе он увидел «Фантомы». Включил бипер. Они будут кружить на высоте примерно шести тысяч футов, направляя вертолеты и самолеты прямо к его холму. Винтовой самолет Воздушного спасательного патруля со скрежетом пролетел над джунглями, уродливый, тупоносый летательный аппарат. Его круг – небольшого радиуса на высоте около двух тысяч футов, он займет средний ярус спасательной операции.
Раздалось низкое гудение вертолетов. Ему нужно себя обнаружить. В этот момент вертолет патруля уже начал делать свои круги, беспрерывно паля из 20-миллиметровых пушек. Чарли прижал голову к обожженной земле и сосчитал до тридцати. Два вертолета-аэромобиля, огромные зеленые насекомые, поднялись над кромкой леса. Да, чтобы вылетать на спасательные операции, нервы нужны железные. Стрелки, высунувшись из дверей вертолета, сидели наготове за пулеметами. Тогда он напялил на голову шлем, выпрыгнул из воронки и побежал к середине просеки. Одна из машин нависла над деревьями и задрала нос, готовясь к посадке.
Под непрерывным огнем вьетконговцев вертолеты сгрудились над просекой, стреляя из пулеметов и выпуская ракеты. Потом они прочесали джунгли по другую сторону этой просеки. Самолет «А-1» из воздушного патруля опустился совсем низко. Он обстреливал ракетами, которые ложились рядом с ним, ярдах в сорока. Он вжался в землю, голова его дергалась от взрывных волн. Наконец «Скайрейдеры» набрали высоту, покачивая крыльями. Из джунглей поднимался дым. Пора выбегать. Ему не верилось, что кто-то из вьетконговцев мог уцелеть.
Один из вертолетов снизился, а другой стал кружить над поляной на большой скорости. Пулеметчики не прекращали огонь. Он побежал по утоптанной траве к первому вертолету, который был в метре от земли. Стрелок вертолета прицелился, сделав ему знак пригнуться. Над головой засвистели пулеметные очереди. Он прополз вперед, на руках и коленях, – нужно было преодолеть всего ярдов тридцать. Со всех сторон раздавались выстрелы, пули рикошетом отскакивали от обшивки вертолета. Он оглянулся и увидел, как из джунглей вынырнул вьетнамский солдат с реактивным снарядом на плече. Стрелок в вертолете дал пилоту сигнал подняться выше. Чарли вскочил, чтобы пробежать оставшиеся пятнадцать ярдов. Что-то над ним просвистело, из вертолета вырвалось пламя, дверь кабины оторвалась, а лобовое стекло превратилось в осколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Сейчас, наверное, его напарник, офицер-электронщик, уже на заднем сиденье. Друг дружку они видеть не могли, только переговаривались по внутренней связи. Чарли включил левый двигатель, двинул ручку дросселя вперед, наблюдая, как растут обороты и температура выхлопа по скользившим вверх стрелкам приборов. Когда левый двигатель достиг нормального режима холостого хода, он запустил правый и переключился на внутреннее электропитание. Обслуживающий персонал выкатил тележку подзарядки из-под самолета. Он потянулся и захлопнул фонарь кабины. Обмениваясь сигналами с техниками наземной службы, проверил воздушные тормоза, закрылки, элероны. Большие пальцы взлетели вверх: всё в норме. Солнце уже появилось над кромкой леса на горизонте. Его ведомый тоже был готов.
– От винта!
– Есть от винта!
Он быстро вырулил к взлетной полосе. Техник нырнул под фюзеляж и привел в боевой режим бомбы на бомбодержателях и ракеты.
– Синие к взлету готовы, – передал он на командно-диспетчерский пункт.
– Синим добро на взлет.
Он просигналил своему ведомому и вдавил ручку дросселя, доведя обороты до максимума – 10 200 в минуту. Стрелка индикатора воздушной скорости прыгнула на отметку пятьдесят узлов, и тогда он выдвинул ручки дросселей и подал их вперед, до форсажного ограничителя. Максимальная мощность, реактивное топливо взрывается в выхлопном сопле. Дай же мне сил, пошли мне удачу, Господи, молился он, давай-ка трахнем это небо. Самолет рванулся вперед, подпрыгивая на ходу, взлетная полоса замелькала, оставаясь позади, а когда переднее колесо шасси унялось, оторвавшись от земли, истребитель дугой взмыл в небо. Чарли поднял закрылки, и опять машина рванулась вперед, спидометр уже на отметке за триста узлов. Пневматическая система издавала свистящие звуки, а самолет стонал, грохотал и содрогался, набирая скорость. Два огромных двигателя толкали ревущее цилиндрическое порождение ада, его ускорение вдавливало Чарли в кресло. Под ним, над ним, вокруг него воздушные потоки стремительно обтекали фюзеляж. Земля проваливалась вниз. Тысяча, две, три тысячи футов. В небо!
Четыре самолета построились в боевом порядке и взяли курс на север, летя на высоте сорок тысяч футов, закрылки – на расстоянии десяти футов. Он летел настолько близко к своему ведомому, что мог видеть заклепки и царапины на фонаре кабины, трафаретные предупреждающие знаки на фюзеляже. Полет проходил в условиях сплошной облачности – четыре воздушных акулы в бледной небесной беспредельности. Радио хрипело, будто кто-то полоскал рот. Угадывались переговоры различных служб ВВС, врывались язвительные женские голоса ханойских радиооператоров (ложные координаты, оскорбления, непристойности), и снова визг и клекот глушилок – северовьетнамские технические службы старались вовсю, создавая помехи на рабочих частотах американцев. Иногда шумы перекрывались взрывами музыки и невнятной речью на чужом языке.
Облака стали редкими, самолет летел над залитыми водой рисовыми полями, отражавшими небо.
– Синий ведущий, – послышался голос диспетчера наземной службы контроля, – говорит Красная Корона. Бандиты на двухстах сорока градусах, расстояние тридцать две мили.
– Роджер, – произнес он в шлемофон. – Синим поворот вправо десять градусов, пусть догоняют.
– Синий ведущий, Синий второй. Ракеты «земля – воздух» на сорока градусах, в пяти милях. Повторяю, ракеты…
– Вас понял.
Северовьетнамцы пока уходили от боя, они гнали американцев на юг, чтобы те израсходовали побольше топлива.
– Синий ведущий, Красная Корона на связи. Три ракеты впереди вверху.
– Бандитов, похоже, корректируют с земли.
– Второй, на какой высоте ракеты?
– Восемнадцать тысяч.
Устроить для них конверт-ловушку, загнать их туда. У этих ракет разные настройки детонации, их параметры для нас что надо.
– Синий ведущий, «МиГи» на позиции семь часов, восемь миль.
– Роджер.
– Синий ведущий, еще три вверху спереди.
– Синий ведущий, бери крутона север. Ракета летит на тебя, высота пять тысяч, она приближается.
Он потянул на себя ручку управления, и истребитель повернул резко на север. Он видел «МиГи» сверху и снизу. Ракеты, не причинив вреда, взорвались милей позади.
– Бандиты на высоте.
Полет принимал неожиданный оборот. Пора было решать – держать ли курс на мост, цель бомбежки, находившийся в пятидесяти милях, или ввязаться в воздушный бой с «МиГами», вившимися позади него, подобно черным москитам с красными полосками на крыльях. Теперь звено Чарли находилось в радиусе действия ракет «воздух – воздух».
– Синий ведущий, выпущено еще четыре ракеты «земля – воздух».
Он хорошо их видел, эти белые столбы, летящие по кривой прямо на него.
– «МиГи» идут на сближение.
– Синий ведущий, у тебя два «МиГа» на…
Он все, абсолютно все видел. Северовьетнамские техники на земле уже наверняка знали их высоту и успели перепрограммировать высоту детонации ракет. Прямое попадание могло превратить самолет в миллионы кусочков обгоревшего металла, которые дождем обрушатся на лес. Он набрал высоту, и ракеты разорвались в четырехстах футах под ним.
«МиГи» были близко.
– Синий ведущий, у тебя…
– Я их вижу!
Ближний «МиГ» выпустил ракету. Чарли резко нырнул вниз. Самонаводящаяся, реагирующая на инфракрасное излучение ракета летела за ним вдогонку. Перегрузки при ускорении стали чудовищными. Он напряг мускулы ног, чтобы кровь отлила к голове. И всхрюкнул. Оно приближалось – ревущее, покачивающее носом копье, оставляющее позади шлейф дыма, меняющее курс каждый раз, когда его менял истребитель Чарли. Его периферическое зрение отказало, он не мог видеть. Фюзеляж самолета деформируется при ускорении 7, 33 g. Он летел, доверяя управление интуиции, самолет вибрировал. Он резко вышел из нырка, перевел дыхание. Ракета проплыла позади. Зрение вернулось, он осмотрелся в поисках своего ведомого. Но когда он заканчивал поворот, радио завопило:
– Ракеты «земля – воздух»! – и ревущее пламя охватило правую часть истребителя.
Самолет тряхнуло, зажглась аварийная панель.
Набрать высоту!Пламя разгоралось в электронной панели бомбометателя. Он активировал кнопку отсоединения бомб и ракет, освободив самолет от груза в шестнадцать тысяч фунтов. Бомбовая консоль понеслась к земле.
– Синий ведущий, у тебя возгорание. Вижу повреждение крыла.
Самолет качнуло, он потянул на себя ручку управления, пытаясь вернуть контроль над машиной. Если перекос крыла будет слишком сильным, самолет начнет кружить, словно веретено, и тогда конец. А если он катапультируется сейчас и живым долетит до земли, то местечко в «Ханойском Хилтоне» ему обеспечено. Ракеты, похоже, не задели топливопроводы, так что ставка на форсажный режим не так уж дурна. Но увеличение скорости увеличит нагрузку на поврежденное крыло. Он решил рискнуть.
– Синие! Включить форсаж, перейти на аварийный режим! Попробую протянуть как можно дольше. Второй, свяжитесь с Воздушным спасательным патрулем по радио, доложите, что происходит.
Он переключился на внутреннюю линию связи, чтобы поговорить с напарником, сидевшим сзади.
– Лэрри, попробую потянуть еще, поищу, где бы нам удобнее выброситься.
– Понял.
Он включил форсаж. Самолет рванулся вперед. Давай, давай, приговаривал он, унеси меня отсюда, давай дотянем до дома. Сияющий факел появился на хвосте ведомого, летевшего рядом. Вот так дела. Потом три красных лампочки замигали на аварийном щитке. Гидравлика теряла давление, в главной и вспомогательной системах течь. Без них управлять самолетом невозможно. Самолет не сможет маневрировать. Он летел на потерявшем управление самолете со скоростью тысяча узлов в час. Ревущее чудовище!..
– Синие. Гидравлика отказала. Проверьте координаты района. Буду катапультироваться.
Под ним проносились джунгли. Он нащупал кольцо катапультирования, расположенное между бедрами (при падении самолета увеличивается ускорение, и пилот не может поднять руки).
– Синий ведущий. Воздушный спасательный патруль оповещен.
– Приготовься, Лэрри.
Главная приборная панель погасла. Основная электросистема отказала. Возможно, он уже перелетел демилитаризованную зону. Ручка управления застыла в руках. Огонь проникал внутрь, через фюзеляж. Был ли под ним Южный Вьетнам? Если так, то шанс оставался. Он не узнавал очертаний гор. Скорость падала. Миля за шесть секунд. Внизу, мелькая, проносилась земля.
– Синий ведущий, синий ведущий, твое крыло отваливается, катапультируйся.
Он чувствовал, что дело с самолетом дрянь. Держись! Давай еще немного! На юг, за пределы демилитаризованной зоны! Каждые шесть секунд… теряли скорость, не кружись, только не закружись, он начал отсчитывать – один, два, три, четыре… нужно пригнуть голову во время катапультирования (несовершенство конструкции), рослым пилотам иногда отрезает голову… восемь… не долбануться бы обо что-нибудь при приземлении, можно запросто сломать руки… девять… – Чарли, какого рожна…
Он отстрелил фонарь кабины. И затем катапультировался на скорости четырехсот узлов в час, сердце провалилось куда-то, плечи распластались по спинке кресла, трахею сдавило, воздух обжигал открытую кожу на запястьях и шее, крутил и переворачивал его. Рев, потом тишина. Сердце не поспевало за бешено вращающимся телом, казалось, что его кишки во рту. Оно продолжало нестись со скоростью сто узлов в час. Наконец кресло отстегнулось. С тихим шелестом раскрылся парашют, стропы натянулись, обхватив грудную клетку и бедра. Судорожными глотками он ловил разреженный воздух, чувствуя, что сердце начинает успокаиваться. О'кей. О'кей. На расстоянии мили он увидел свой «Фантом», который стремительно несся к земле, крутясь веретеном и оставляя за собой длинный шлейф дыма. Осмотрелся, ища напарника, с которым они катапультировались одновременно. Где же купол его парашюта? Ну же! Взглянув вниз, он увидел человеческую фигуру в шлеме. Пристегнутая к креслу, она камнем падала вниз. Парашют Лэрри не раскрылся. Боже!
Ему спускаться еще тридцать секунд. Он отключил бипер радиомаяка, сберегая батарею. Так северным вьетнамцам будет труднее его обнаружить, коль скоро они поблизости. Над лесом стелился легкий туман, в который он погружался, приближаясь к зеленому ковру земли. Сманеврировал стропами, чтобы приземлиться на небольшом холме, который, похоже, был недавно под обстрелом. Возможно, Воздушному спасательному патрулю знакома эта местность. Через несколько минут оставшиеся самолеты его Синего звена состыкуются с самолетами-заправщиками «КС-135», которые, как по ипподрому, кружили по овальной траектории в безопасном районе. После дозаправки они возвратятся и установят с ним радиоконтакт. Прилетят «Скайрейдеры» А-1 и АС-47 из Воздушного спасательного патруля на случай, если противник откроет зенитный огонь. Потом вертолет сядет прямо на холм, там его подберут свои. Иногда подобная схема срабатывала, но порой все шло наперекосяк. То у пилота отказывал бипер, то слишком рано темнело, то ломался вертолет, случались навигационные ошибки или мешал сильный огонь противника.
Ветер рвал стропы парашюта, стали видны деревья. Он напряг, а потом расслабил икры, готовясь к приземлению. Холм быстро мчался на него, предстояло где-то спрятать парашют. Неожиданно он заметил отблески солнца на винтовках вьетконговского патруля, который прокладывал себе путь в густой растительности. Их интересовал не только сбитый летчик, вьеты хотели занять выгодную позицию, чтобы вести огонь по воздушным целям и помешать спасательной операции. Они запросто могли использовать бипер погибшего пилота, чтобы завлечь в ловушку спасательную команду. Он видел, как один из вьетконговцев наблюдал за ним в бинокль, указывая другим, в каком направлении следует идти.
Он приземлился, перекатился, сделал кувырок и вскочил на ноги. Сорвал шлем, но не смог сразу вылезти из громоздкого противоперегрузочного снаряжения и потратил драгоценную минуту, оставаясь на открытом пространстве. Отстегнулся от строп и побежал к кромке холма, таща парашют за собой. Нашел небольшой овражек, заросший лианами, и, извиваясь, заполз в него. Затаился, обливаясь потом, среди листвы, оглушенный гулом насекомых. Взглянул на часы, нервно охлопал пистолет. Похоже, у вьетконговского патруля возникли трудности, пока он продирался сквозь заросли, или же тот затаился, выжидая начала спасательной операции. В десяти ярдах он заметил почерневшую воронку, похоже, от шальной ракеты или минометного залпа. Если начнется перестрелка, это куда лучшее укрытие, чем листья и лианы. На четвереньках, работая руками и ногами, он начал карабкаться через корни и скатился в эту воронку.
Там лежало обугленное тело, – глаза выжжены. Судя по сандалиям, северный вьетнамец. Ну что ж, дружище, подумал он, валяешься тут – и хрен с тобой. Воздух был горяч. Такая тишина. Похоже, оставалось только сидеть и ждать. Он опять взглянул на часы. Подумал о Лэрри. О его жене. Представил седан ВВС, из него выходят два офицера – жены понимали, что означало их появление. Элли прошепчет: «О нет». Затем высоко в небе он увидел «Фантомы». Включил бипер. Они будут кружить на высоте примерно шести тысяч футов, направляя вертолеты и самолеты прямо к его холму. Винтовой самолет Воздушного спасательного патруля со скрежетом пролетел над джунглями, уродливый, тупоносый летательный аппарат. Его круг – небольшого радиуса на высоте около двух тысяч футов, он займет средний ярус спасательной операции.
Раздалось низкое гудение вертолетов. Ему нужно себя обнаружить. В этот момент вертолет патруля уже начал делать свои круги, беспрерывно паля из 20-миллиметровых пушек. Чарли прижал голову к обожженной земле и сосчитал до тридцати. Два вертолета-аэромобиля, огромные зеленые насекомые, поднялись над кромкой леса. Да, чтобы вылетать на спасательные операции, нервы нужны железные. Стрелки, высунувшись из дверей вертолета, сидели наготове за пулеметами. Тогда он напялил на голову шлем, выпрыгнул из воронки и побежал к середине просеки. Одна из машин нависла над деревьями и задрала нос, готовясь к посадке.
Под непрерывным огнем вьетконговцев вертолеты сгрудились над просекой, стреляя из пулеметов и выпуская ракеты. Потом они прочесали джунгли по другую сторону этой просеки. Самолет «А-1» из воздушного патруля опустился совсем низко. Он обстреливал ракетами, которые ложились рядом с ним, ярдах в сорока. Он вжался в землю, голова его дергалась от взрывных волн. Наконец «Скайрейдеры» набрали высоту, покачивая крыльями. Из джунглей поднимался дым. Пора выбегать. Ему не верилось, что кто-то из вьетконговцев мог уцелеть.
Один из вертолетов снизился, а другой стал кружить над поляной на большой скорости. Пулеметчики не прекращали огонь. Он побежал по утоптанной траве к первому вертолету, который был в метре от земли. Стрелок вертолета прицелился, сделав ему знак пригнуться. Над головой засвистели пулеметные очереди. Он прополз вперед, на руках и коленях, – нужно было преодолеть всего ярдов тридцать. Со всех сторон раздавались выстрелы, пули рикошетом отскакивали от обшивки вертолета. Он оглянулся и увидел, как из джунглей вынырнул вьетнамский солдат с реактивным снарядом на плече. Стрелок в вертолете дал пилоту сигнал подняться выше. Чарли вскочил, чтобы пробежать оставшиеся пятнадцать ярдов. Что-то над ним просвистело, из вертолета вырвалось пламя, дверь кабины оторвалась, а лобовое стекло превратилось в осколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51