– задал свой вопрос Форан.
– Точно не знаю. Форан, мне в то время было около четырех лет. Младшие сыновья, которые неожиданно получили право наследования… ох! Хранитель Печати, Теллеридж, Дженни и еще несколько человек. Не хочешь ли ты сказать, что Тайный Путь напустил чуму? – Авар покачал головой. – Погибло много людей, Форан. Большинство не стали септами по наследству, будучи членами тайного клуба.
– Вероятно, ты прав, – улыбнулся Форан и сменил тему. – Завтра я созываю заседание Совета.
– Ты? – поразился Авар. Форан мрачно усмехнулся.
– С момента смерти моего дяди стало обычным делом, что заседание созывает Горриш, но он пользуется имперской прерогативой. Я созываю, и хотел бы, чтобы ты отправил сообщения. Позаботься довести до сознания, что это всего лишь мой глупый каприз… что я сказал что-то по поводу скуки.
Авар долго и пристально смотрел в глаза, потом кивнул.
– Сделаю. Скажи, в какое время.

В эту ночь опять пришла Память. Форан нетерпеливо ждал, когда она закончит. Наконец холодный язык лизнул, очистив от крови расположенные пунктиром раны, и Память сделала свое обычное предложение.
– Твой Вечный Странник был пойман организацией «Тайный Путь»? – спросил Форан.
– Да, – ответила она и, как всегда, неожиданно исчезла.
Испытывая легкое головокружение, император направился к платяному шкафу и надел мантию. С осторожностью – комнаты Пути находились в неприметном углу дворца – Форан вернулся к камере барда. Дверь оказалась незапертой, но когда он вошел, то увидел, что Таер без движения лежит на кровати. И что бы Форан ни делал, разбудить его не удалось.
Форан сел на край кровати и внимательно посмотрел на Таера. Его лицо, не считая легкой бледности, выглядело вполне здоровым. Форан встал, несчастно вздохнул и направился в свою опочивальню.

Когда Таер проснулся, то каким-то образом знал, что к нему кто-то заходил, хотя его последним воспоминанием была игра на музыкальном инструменте после того, как он покинул вечеринку в Орлином Гнезде. Он пошевелился, и в ребра с треском воткнулась лежащая рядом с ним лютня.
С внезапным беспокойством он сразу сел и стал осматривать ребра и грудь. В конце концов нашел только нечто похожее на царапину. Ничего серьезного. Со вздохом облегчения откинулся, прислоняясь спиной к стене. В голове пульсировало, тело болело, во рту совсем пересохло. Но лютню уже не спасти.
Он прижал к себе лютню.
Что же с ним сделали?
Кто-то постучал. Таер собрался с силами и встал.
– Обед, сэр, – воскликнула Мирцерия, как только он открыл ей дверь. – Я могу принести еду сюда, или можете есть в Орлином Гнезде с Воробышками, – она нерешительно помолчала, затем произнесла. – Вы, должно быть, заметили, что ваши передвижения были ограничены эскортом. Мне было приказано сообщить, что теперь у вас почти полная свобода передвижения и вы можете посещать все комнаты, которыми пользуются Воробышки. Если хотите остаться и пообедать позже в одиночестве, тоже можно. Еду подадут по вашему требованию в любое время.
Он осторожно встал, но оказалось, что движения разогнали почти все его неприятные ощущения.
– Да без разницы, – он был само очарование, насколько ему удалось преодолеть увядающую головную боль. – Пойдем в Орлиное Гнездо.
Комната была полна громких звуков. Как только туда вошел Таер, гам постепенно стих, потому что все молодые люди смотрели на вошедшего. Таер с сарказмом подумал, что ему повезло как той удачливой утке, которая приземлилась на минутку в гущу волчьей стаи.
На прилавке на выбор были расставлены самые различные блюда. Таер, следуя примеру Мирцерии, взял большой деревянный поднос и принялся ставить на него еду. Когда она направилась к свободному столику, он последовал за ней.
Он ел, не поднимая глаз, но у него было хорошо развито периферическое зрение. Он видел, как подростки стали аккуратно подступать к нему.
Первым подошел и сел за его стол высокий парень, слишком худой для своего роста. Он еще не успел и рта раскрыть, а Таер уже кое-что о нем знал. Прежде всего, что тот был одиночкой. Воробышки – как он заметил – обычно ходили группами, а с ним – никого. Подушки его пальцев были мозолистыми – очевидно, от струн музыкального инструмента. В руке он держал большой футляр.
Он сел рядом с Мирцерией и положил футляр на стол вместо тарелок с пищей, которые юркий официант предусмотрительно просто быстро унес.
– Вчера вечером ты сказал, что Бард может играть на любом инструменте, – произнес он. – Сыграй.
– Как тебя зовут? – спросил Таер. Он совсем не обращал внимания на то, что несколько молодых людей подтащили стулья и скамейки, чтобы послушать их разговор. Вместо этого он не отрывал взгляда от закрытого на крючки футляра, который тот принялся расстегивать.
– Колларн, – ответил парень. – Я ассистент при Имперском колледже музыки. Что ты думаешь?
В голосе Колларна звучал такой вызов, что Таер не удивился, обнаружив в футляре инструмент, который раньше никогда не видел. Он аккуратно вытащил его из плотно облегающего футляра и отодвинулся со стулом назад, чтобы положить его на колени и получше рассмотреть.
Он решил, что инструмент неким образом похож на лютню, но корпус более квадратный и глубокий. Колки существовали, но струны были скрыты внутри корпуса. Под колками размещались с каждой стороны два ряда кнопок.
С одной стороны Таер обнаружил ручку и повернул ее. Сразу же из недр инструмента вырвался странный, резкий скрип. Таер удовлетворенно улыбнулся.
Он склонил голову, закрыл глаза и снова повернул ручку.
– Как скрипка, – предположил он, – или волынка. Как вы ее называете, Колларн из колледжа музыки?
– Это симфония. Ручка поворачивает расположенный внутри натянутый механизм.
Скорее всего, Колларн пришел показать, что Бард – простофиля. Возможно, хотел узурпировать место в качестве музыкального представления для Воробышков, но он настолько глубоко разделял с Таером любовь к музыке, что не впадал в дискуссию относительно готовности опробовать возможности его непонятного инструмента.
Таер спрятал улыбку – Колларн ему понравился. Очевидно, парень воспринимал себя слишком серьезно, чтобы любить смеяться на свой счет. Чтобы понять принцип игры, Таер поворачивал симфонию, правой рукой крутил ручку, а левой перебирал кнопки.
Совсем скоро ему удалось сыграть незатейливую мелодию, но он чувствовал, что возможности инструмента гораздо мощнее. Он звучал громче лютни – лучший выбор для публичных выступлений или перед большой аудиторией. Пара струн имели длительное звучание на одной ноте, как басовые трубки волынки. Это придавало сверхъестественно звонкий аккомпанемент всем остальным звукам, которые менялись в зависимости от нажатия кнопок.
Таер встал и подал инструмент Колларну.
– Сыграй мне что-нибудь! – попросил он. – Мне бы хотелось послушать, как она звучит в умелых руках.
Парень был талантлив, однако Циро – старинный друг его дедушки – смог научить его эдакому смягчению ритма, который держал Колларн по нотам без импровизации, в то время как мелодия рвалась ввысь.
Закончив музицировать, парень поднял взгляд, его лицо светилось внутренней радостью.
– Это единственное произведение, которое я знаю, – у нас нет специально написанной музыки для этого инструмента. Мастера колледжа особо не обращают на него внимания. И попал он в колледж случайно лет двенадцать назад.
– Могу я попробовать еще раз? – спросил Таер. Мальчик передал ему симфонию.
– Отрывок, который ты играл, – Таер наиграл кусок, сознательно больше запинаясь, чем Колларн, чтобы не лишать парня своего произведения, – написан для скрипки. Это хороший выбор, и раскрывает сильные стороны инструмента.
– На скрипке я могу сыграть лучше, – пояснил Колларн. – Для симфонии нет динамического ряда. – Он улыбнулся, и неожиданно его безмятежная улыбка напомнила Таеру Джеса. – Поэтому тихо просто не получается.
– У волынок так же, – пояснил Таер. – Ты мог бы попробовать музыку для духовых инструментов.
Он замолчал и стал искать диапазон и звуковые эффекты. Когда он всего лишь повернул ручку и угадал правильную скорость, инструмент добавил гудящий звук к уже найденным аккордам, Таер остановился и открыто рассмеялся.
– Понимаю, почему у мастеров вашего колледжа проблема. Это просто груда обломков, а? Немного смелости – не так уж плохо… – Он шепотом немного напел мелодию. – Давай попробуем это…
Он понял, что сделал все правильно, когда ноги стоящих рядом с ним ребят пришли в движение. Когда Колларн вытащил из кармана маленькую серебряную свистульку и добавил несколько рулад, у Таера возникло ощущение, как будто он вечером играет со стариками в таверне Редерна. Они сыграли песню дважды – второй раз его пальцы играли самостоятельно, пока он осматривал комнату с молодыми лицами.
Он пришел сюда вечером, чтобы собрать информацию, а вместо этого приобрел друга. Таер ненавязчиво рассматривал многообещающего молодого человека, который на столе черенком ножа отбивал ритм.
Таер знал, как вербовать молодых людей.

Форан намеренно опоздал на Совет. Он хотел, чтобы они посплетничали, недовольно поволновались. Если Авар сделал, как он просил, они будут больше раздражены, чем обеспокоены.
Император остановился перед дверью, глубоко вздохнул и кивнул управляющему, чтобы тот объявил его приход.
– Встаньте в честь императора Форана, да никогда не кончится его правление!
«Если оно никогда не начиналось, – подумал Форан, – разве оно может кончиться?»
В палате заседаний сразу стало тихо, и Форан свободно вошел в дверь, следуя за юным пажом, которого он выбрал за его малый рост. Паж нес груду свитков, которая была выше, чем он сам.
Сам Форан был в своем самом блестящем, кричаще-ярком одеянии – одеянии, которое служило поводом его слуге бормотать об уличных проститутках. Форан собирался одеться более консервативно, но решил, что его не так поймут. Он не хотел объявлять: «Смотрите! Я изменился ради вас!» Он хотел заставить их признать его императором на его собственных условиях.
Его волосы были завиты, а на лицо наложен светлый тон пудры, светлее, чем у любого щеголя при дворе. Маленькая голубая звездочка, нарисованная рядом с глазом, соответствовала блестящим голубым и серебряным звездам, вышитым на пурпурных бархатных полах его костюма.
Он не спешил, заставляя себя выглядеть апатичным, в то время как нетерпение септов росло почти до осязания. Наконец он дошел до места, приготовленного для императора. Тонкий слой пыли покрывал поверхность его подиума, где он жестом приказал мальчику положить пергаменты, а потом также жестом махнул в направлении Дувера – секретаря Совета. Паж, передавший сообщение, был отпущен и секретарь поднял глаза и недоверчиво посмотрел на Форана. В ответ Форан выдержал взгляд, стараясь изо всех сил показать, что он не нервничает и не слишком самоуверен. Паж снова пришел к нему.
Дувер прочистил горло.
– Септы Империи. Объявляю перекличку, чтобы его величество знал, кто присутствует на собрании. Каждый септ отзывается, когда я читаю его имя. – Он поднял бумагу, и Форан взял из стопки верхний манускрипт, являющийся копией, сделанной клерком.
В итоге оказалось, что двадцать четыре септа отсутствуют. Совет наблюдал, что Форан аккуратно пометил каждое имя. Любой, находящийся в палате заседаний, знал, что по крайней мере восемнадцать из названных находились во дворце.
– Спасибо, – любезно поблагодарил Форан и без речей или каких-либо задержек поднял первый из предложенных законов. – Вопрос торгового соглашения между септами Исслоу и Блэкуотер объявляется признанным в качестве имперского закона.
Он отложил в сторону первый манускрипт и взял следующий. К десятому манускрипту септы начали беспокойно ёрзать на своих местах – кроме Авара, который сидел в кресле, скрестив на груди руки. Он задумчиво наблюдал за выступлением Форана.
Форан взял пятнадцатый манускрипт и прочитал.
– За услуги Империи септ Дженни награждается земельным наделом от утеса Искар Рок до восточного поля Керси Холм. Надел земли должен быть не более десяти миль шириной.
Он оторвал взгляд от бумаги и отыскал септа Дженни на своем обычном месте.
– Итак, какие же вы оказали услуги Империи, Дженни?
Человек, которому был адресован вопрос, встал. Ровесник отцу Форана, ему давно было за пятьдесят, с седыми волосами и коротко подстриженной бородой. Он опустил голову.
– Если это удовлетворит ваше императорское величество, это касалось неприятностей Гильдии ткачей в прошлом году. Я оказался в ситуации, когда смог выполнить некоторую небольшую услугу в вопросе добывания фондов для освобожденных от должности торговцев.
– А-а. Не знаем, не знаем! В любом случае, это предложение отклоняется. Можете сесть, Дженни, – Форан отложил документ в сторону от аккуратно сложенной стопки подписанных документов.
Он уже поднял следующее предложение, когда паралич прошел, и септ Горриш вскочил на ноги с приличным числом своих сторонников.
– Я протестую! – заявил он. Его единственный возглас был последним, который был ясно услышан, потому что потонул на много минут в реве Совета септов, недовольных императором.
Форан положил манускрипт на место в стопку и стал с хладнокровным видом ждать, когда стихнет рев, хотя внутри сердце билось тяжелыми ударами. Его инстинкт подсказал, что если он не сможет на этом собрании взять на себя управление септами, то не сможет этого сделать никогда.
Он видел, как покраснели лица тех, кто протестовал. Наблюдал скрытое удовлетворение в хладнокровном взгляде Теллериджа при сильном возмущении септов, хотя сам Теллеридж не сказал ни слова. Авар поймал взгляд Форана и поднял бровь, затем слабо махнул рукой, указывая на себя и как бы спрашивая: «Можно мне?» Авар думал, что может с этим что-то сделать? Форан в ответ поднял брови домиком (у него никогда не получался фокус с одной бровью) и согласно кивнул.
Авар поднялся, перепрыгнул через барьер высотой по пояс и приземлился на пол, находящийся в шести или более футах ниже рядов с сидениями. Его действие привлекло внимание септов. Шум мгновенно стих.
– Господа! – крикнул он. – Каждого, кто останется стоять и орать после того, как я досчитаю до пяти, я лично вызову на смертельную дуэль. Даже если мне придется сражаться с каждым из вас. Тогда у его императорского величества останется больше времени на приятное общение с вашими преемниками. Раз. Два. Три.
Авар мог это сделать тоже; Форан знал. Мог нанести поражение всякому и каждому из септов. Что они согласились с этим определением Форана, продемонстрировал тот факт, что они сели и замолчали на счет «четыре».
Авар внимательно просмотрел зал, чтобы убедиться, что все места заняты, затем с тем легким атлетизмом, которому так завидовал Форан, подпрыгнул, ухватился за нижние перила и одолел барьер, чтобы сесть на свое место.
– Мы благодарим септа Легея за его службу Империи, – произнес Форан с великим апломбом, хотя сам так не чувствовал. Дерзкая и эффективная уловка, заставившая замолчать септов, оставила Форану шанс проявить свой ум… или глупость, в зависимости от того, как его использовать.
Форан повернул голову к руководителю Совета.
– Итак, Омбре, септ Горриша, ты протестуешь, что я отклонил сей предложенный акт? – Он поднял служащий камнем преткновения документ и сделал вид, что изучает его более пристально.
– Пожалуйста, можно высказаться? – Горриш с трудом выплевывал слова сквозь стиснутые зубы.
– О, конечно! – удивленным тоном произнес Форан. – Мы всегда рады слышать ваше заинтересованное отношение, Горриш.
Глава Совета опустил глаза и сделал глубокий вдох.
– Этот вопрос одобрен Советом и уже запущен в производство.
– Я обращаюсь к букве закону, – легко согласился Форан. – Я решил, что акт ей не соответствует. – Он снова потянулся за следующим манускриптом.
– Пожалуйста, ваше величество, выслушайте меня, – произнес Горриш. – Специфические частности данного дела стали известны Совету в то время, когда земельные наделы были пожалованы. Не было ни одного протеста.
Форан снова поднял брови домиком, показывая свое удивление.
– Как, ни одного? – он обвел взглядом ряды. – Авар?
– Да, ваше императорское величество? – Авар встал.
– Ты, случайно, не подвергал риску свою жизнь на нашей службе? – спросил Форан.
К радости Форана, Авар посмотрел на септов и, слегка качая головой, ответил:
– Полагаю, кто-то может так считать, ваше величество, но я не ощущал, что подвергаюсь опасности.
– Тем не менее, – настаивал Форан, – была опасность, и ты не колебался в службе мне. Разве это не более великое деяние, чем консолидация фондов, чтобы помочь нескольким торговцам? Речь идет, как я понимаю, примерно о двухстах тридцати пяти золотых?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40