«Но, несмотря на единогласие рассказчиков, истинность этого не подтверждается опытом. Я провел так много испытаний, что больше этого невозможно: я опоясывал змею изумрудным ожерельем, сыпал изумруды на дно корзины со змеей, размахивал перед нею нанизанными на нитку изумрудами… на глаза же ее это не произвело никакого влияния, если не усилило остроту ее зрения».
В одном из гнездовских курганов с трупосожжением был найден иранский бронзовый светильник в виде женской головы. В сквозное отверстие в носу женщины вставлен шарик бирюзы. Крупные разработки этого нежно-голубого с матовым блеском камня велись возле Нишапура в Хорасане Из Персии бирюзу вывозили «во все окраины мира». Из-за «приятности и сладостности» цвета мусульмане почитали ее самым благородным – «небесным» камнем. «Бирюза – кости тех людей, которые умерли от любви» – гласит персидское поверье. Бируни называл ее «камнем победы», камнем «от сглаза» и «камнем сана». Замечательный талисман укреплял сердце и предохранял от ударов молнии. Если носивший бирюзу видел новую луну, это знаменовало благополучие в наступающем месяце Изразцовые узоры мусульманской архитектуры как бы впитали всю любовь к бирюзовому цвету на средневековом Востоке.
Глава 4
Посох и сума
В Булонь и в Бари, в Кельн, в Сант-Яго, в Рим
и трижды в град святой – Иерусалим –
Ходила на поклон святым мощам,
Чтобы утешиться от горя там
Джеффри Чосер
В своих мемуарах Сергей Львович Толстой вспоминал: «В 60-х и 70-х годах по шоссе (Киевскому у Ясной Поляны. – В. Д.) шло особенно много богомольцев и богомолок – в Киев, Соловки, Троицкую лавру, к Тихону оадонскому, в Оптину пустынь, в Старый Иерусалим и т. д. и обратно… Люди ходили на богомолье по разным причинам: кому плохо жилось дома, кому хотелось повидать Божий мир, кто шел потому, что паломничество уважалось, и т. д. Богомольцы и богомолки шли ровным и медленным шагом верст по 30 в день, с котомками и узлами за спиной, в мягких чунях и обмотках; они шли обыкновенно по нескольку человек вместе, питались большею частью подаянием ночевали, где придется, редко мылись и редко меняли белье.
Проходя большие расстояния и встречаясь с многими людьми, богомольцы распространяли народную поэзию, пословицы, сказки, легенды, влияли на народное воззрение и разносили разные слухи.
Отец говорил, что рассказы странников заменяют народу литературу и даже газету. Он любил разговаривать с прохожими, идя по пути с ними или присев на краю дороги».
«Хождения» XIX в. не многим отличались от паломничеств Средневековья – эпохи расцвета «божьих странничеств».
Благословляя путника в нелегкий путь, священник вручал ему суму и посох – «утешение и знак странника» (рис 35) «Сибран Шабо, собираясь идти в Иерусалим, пред лицом Господа и у мощей его святых приемлет посох и мешок в церкви святого Николая» Собираясь в дорогу, паломники заботились о благословении своих посохов и котомок Пилигримы из разных стран – «благородные и простые, богатые и бедные, миряне и клирики, мужчины и женщины» – то под дождем, то под солнцем брели по пыльным дорогам, проходили заснеженные перевалы, преодолевали вброд стремительные потоки, переплывали на кораблях бурные моря Все их достояние – плащ с капюшоном, укрывавший странника от дождя, ветра и ночного холода, мех с вином или водой, сума, в которой лежали хлеб и несколько луковиц, да посох, вырезанный из дуба.
Задумчиво идете, пилигримы,
И в ваших мыслях чуждые края
Вы миновали дальние моря,
В скитаниях своих неутомимы.
Данте Алигьери
Рис. 35. Благословение паломника перед дорогой Миниатюра рукописи из библиотеки Безансона .
Какая сила снимала этих скитальцев с насиженных мест, заставляя баронов закладывать свои имения, ремесленников – свои мастерские, а бедняков, которым продать было нечего, – пускаться в странствие наудачу и гибнуть в пути от голода, болезней и «суровой ярости диких народов»? В моменты общественных потрясений – во время первого Крестового похода или в критический 1000 год, когда Европа в великом смятении ожидала наступления Страшного суда, толпы богомольцев достигали десятков тысяч человек. Отправляясь в Рим или Иерусалим, они отказывались от многого. Выслушав страстную проповедь, бросали привычные дела и тепло домашнего очага, уходили прямо с полей, не допахав борозды. Ничто не могло отвратить этих людей от поставленной цели. Что влекло их в неведомую даль? Жажда новых впечатлений или суетное желание украсить алтарь своей скромной приходской церкви пальмовой ветвью из долины Иерихона и фиалом с иорданской водой (рис 36)?
Рис. 36. Паломники Скульптура портала собора Сен-Лазар в Отэне (Бургундия) XII в.
Благочестивые путешествия
В знаменитой сцене Страшного суда на портале собора Сен-Лазар в Отэне (Бургундия) скульптор XII в. изваял процессию праведников, восстающих из гробов. Среди них два паломника с посохами и кожаными сумками, украшенными крестом – эмблемой Иерусалима – и раковиной – атрибутом св. Иакова Компостельского. Над шествием избранных, которых спасло религиозное рвение, вырезана надпись: «Так воскреснет тот, кто не вел безбожную жизнь».
Паломническое движение – одно из сильнейших проявлений набожности в эпоху, когда религиозная экзальтация выбрасывала на дороги тысячи людей. Посетивших «святые места», соприкоснувшихся с «подлинными» следами «горнего» мира ожидали отпущение грехов и самая драгоценная награда – вечное блаженство на небесах. «Странствия Господа ради» символически расценивались как духовный путь ко Всевышнему.
Паломничество в средние века – удел многих и многих несчастных и отчаявшихся людей, их последняя надежда на перемену, к лучшему. Это не развлекательная прогулка, а суровый труд и долг, который требовал крайнего напряжения воли и сил. Даже для таких закаленных смельчаков-мореплавателей, как жители Исландии, хождение было тяжким испытанием:
«Аудун говорит:
– Я хочу совершить паломничество в Рим.
– Если бы не такое хорошее дело ты задумал, – говорит конунг, – то мне было бы не по душе, что ты хочешь уйти от меня.
И вот конунг дал ему много серебра, и Аудун отправился в Рим с паломниками…
Аудун шел своим путем, пока не пришел на юг, в Рим. Побыв там сколько ему захотелось, отправляется он обратно. Тут напала на него жестокая хворь. Отощал он страшно. Вышли тогда и все деньги, которые конунг дал ему в дорогу. Стал он побираться и просить на пропитание. Голова у него бритая и вид довольно жалкий.
Аудун попадает в Данию на Пасху и прямо туда, где был тогда конунг… Но, увидев конунга и его разряженную дружину, он не посмел показаться ему на глаза. Конунг прошел пировать в палаты, а Аудун ел на улице, как – то в обычае паломников, пока они еще не бросили посох и котомку» («Об Аудуне с Западных фьордов»).
Даже близкие с трудом узнавали в изможденном пришельце, покрытом пылью, босом и в лохмотьях, того, кто несколько лет назад отправился на поклон дальним святыням.
Поистине «крестным путем» можно назвать путешествие в Святую землю. В 1102 г. по гористой дороге из Яффы в Иерусалим прошел англосакс Зеевульф: «Бесчисленное количество человеческих тел, совершенно растерзанных дикими зверями, лежат на дороге и возле дороги… Действительно, на этой дороге погибают не только бедные и слабые, но даже богатые и сильные: многие убиваются сарацинами, многие умирают от жары и жажды, многие от недостатка пития, многие оттого, что пьют слишком много».
Но путников вела искренняя вера, что у могил христианских святых больные и калеки найдут исцеление, а горемычные – счастливую долю. Паломничеством искупали тяжкий грех, чаще всего против Церкви. Кающиеся шли в черной одежде, на железном браслете, в который была закована левая рука, позванивал кусок цепи. Этих встречали настороженно: кто мог знать, груз каких преступлений они несли в дальние края?
«Странствия притягивали людей самых разных. Среди паломников мы встретим и высокообразованного, обладающего писательским дарованием монаха, и дипломата, внимательного к обычаям и нравам соседней земли, и купца, который устремляется в путь, чтобы замолить грехи бесшабашной своей и невоздержанной молодости, и крестьянина, что возвращается на родину едва ли не с единственной реликвией – выстиранной в Иордане рубахой: теперь он будет хранить ее в сундуке до смертного часа и завещает родственникам, чтобы в домовину положили именно в ней»
Церковь предоставляла паломникам разные льготы, освобождала их от долговых обязательств, предписывала давать им пищу и кров.
Паломники пользовались правом свободного прохода через разные страны, они не платили дорожных пошлин и имели много других привилегий. Именем «божьих странников», охраняемых церковным законом, было выгодно прикрыться многим «в пути сущим». В одеяния пилигримов рядились своекорыстные торговцы, послы, отправленные с тайным поручением, праздные бродяги, живущие попрошайничеством и мелким воровством, или люди, которые оказались не в ладах с законом и спасались от суда. Уже на исходе Средневековья к ним присоединились и пытливые путешественники, желавшие увидеть свет. Безусловно поощряли только благочестивую цель. Гонорий Августодунский (XII в.) в труде «Elucidarium» наставлял: тот, кто решается на паломничество из-за любознательности или суеты, «извлекает из него только ту пользу, что осматривает приятные места и красивые здания или приобретает тщетную известность, которой жаждал». Лишь паломничество в целях покаяния заслуживает признания, в глазах автора.
«Ромеи» и «пальмоносцы»
Каковы бы ни были побудительные мотивы страннической тяги, они не должны заслонять главного: паломничества помогали обществу лучше понять окружающий мир, раздвигали его границы, открывали новые горизонты. Это – важное культурное явление эпохи. Вопреки тяжелым войнам с персами, арабами, а позднее с турками, несмотря на занятие мусульманами обширных областей Средиземноморья, безвестные пилигримы поддерживали связи между христианами Запада и Востока. Социальные масштабы паломнических передвижений возросли в период оживления общественной жизни в XI–XII вв. Они содействовали географическому познанию Земли и освоению слабо заселенных пространств. Паломническая литература, особенно путеводители-итинерарии, заключает ценные сведения о путях и городах Средневековья.
Иногда пилигримы прокладывали новые маршруты, а их одиссеи растягивались на годы, порой на всю жизнь. Выходцы из Скандинавии, изучившие морской путь в Средиземноморье, плавали в Рим и Иерусалим через Гибралтар. Путешественники Запада не ограничивались посещением Святой земли, а уроженцев Востока притягивал не только Рим с его реликвиями апостолов. Они шли от города к городу, от обители к обители, переходили с одного материка на другой. К сожалению, о далеких паломнических экспедициях известно только из кратких и отрывочных упоминаний.
Вот некоторые из них:
Галльский епископ Аркульф, о котором рассказал Беда Достопочтенный, «ходил на поклонение ко святым местам в Иерусалим и, обойдя всю Святую землю, побывал еще в Дамаске и Константинополе, а также в Александрии и на многих островах в море».
В 721 г. некий Виллибард отправился в путь и провел в скитаниях 10 лет. Из Южной Англии он пошел в Руан, пересек Францию и Альпы, посетил Неаполь, Самос и Кипр и прожил четыре года в Палестине. На родину он вернулся через Малую Азию и морем;
В IX в. рыцарь Фромон из Западнофранкского королевства отправился с двумя братьями по святым местам, чтобы искупить преступление. Кроме Рима и Иерусалима они побывали в Карфагене, Египте, Армении, Анатолии, на горе Синай и побережье Красного моря.
Адам Бременский сообщил, что в его время один монах трижды совершил паломничество в Иерусалим, а однажды добрался до Двуречья.
В X в. монахи с горы Синай предприняли путешествие в Нормандию.
На рубеже X–XI вв. армянский монах Симеон из Иерусалима отправился в Рим, Испанию (Сант-Яго де Компостелла), Англию, затем посетил Тур и, наконец, удалился в монастырь возле Мантуи.
Для передвижений богомольцев восстанавливают старые и пролагают новые дороги и тропы. Вдоль них монашеские братства строят странноприимные дома – госпиции.
Здесь, по стародавнему паломническому обычаю, путники могли омыть натруженные ноги, тут их кормили, снабжали провизией на дорогу и предоставляли ночлег. На капителях портала гостиницы около собора в Ле-Пюи (Овернь) изображен пилигрим: он получает хлеб и затем располагается на отдых. В глухих труднодоступных местах, у мостов, в деревнях предприимчивые люди строят постоялые дворы, лазареты и трактиры. Монастырские святыни, куда регулярно стекались потоки верующих всех рангов, превращаются в центры притяжения для окрестных поселений. Не случайно некоторые святилища предшествовали ярмаркам, например гробница св. Дионисия под Парижем.
Паломники – организаторы первой европейской почты: богобоязненному страннику спокойно доверяли посылку или письмо. Пилигримы переносили с юга на север и с востока на запад сказания и песни, разнообразные сведения и слухи или выдаваемые за сущую правду рассказы о чудесах. Занимательными историями этих бывалых людей заслушивались и в рыцарских замках, и в придорожных кабачках. Одних волновали повествования о чужедальних землях, звали за моря. Более трезвые осуждали «бездельников блаженных».
Когда ж из странствий возвратятся,
Каких понарасскажут небылиц!
Я слышал тех, что у святынь бывали:
Что ни рассказ, то лжи нагроможденье,
И с ложью, видно, свыкся их язык!
Уильям Ленгленд
Данте писал в «Новой жизни»: «Следует знать, что существует три названия для тех людей, которые путешествуют для служения Всевышнему: они называются „пальмоносцами", так как они отправляются в заморские пределы и часто приносят оттуда пальмовые ветви; они называются „пилигримами", когда идут в Галисию, так как гробница св. Иакова находится дальше от его отечества, чем усыпальницы других апостолов; они называются „ромеями", направляясь в Рим…».
Прибывшие из Рима рассказывали о папском городе, где при нечестивом Нероне погибли за веру апостолы Петр и Павел: о темных коридорах катакомб, где покоились мощи раннехристианских мучеников, о вмещавших бесчисленные толпы базиликах с их стройными колоннадами, наборными полами из цветного камня и золотыми мозаиками, о превращенном в крепость Колизее – месте мученичества многих подвижников, преданных смерти языческими цезарями, о светозарном куполе Пантеона, преобразованного в храм Санта Мария деи Мартири. По достопримечательностям центра католической Церкви составляли путеводители, к примеру «Mirabilia Urbis Romae» каноника Бенуа. Велико было стремление побывать в Вечном городе, откуда часто уже не возвращались: «Бьярни уехал из Исландии, и предпринял паломничество в Рим, и в пути умер. Он покоится в городе, который называется Валери. Это большой город неподалеку от Рима» («Сага о Торстейне Битом»).
Особенно приветливо встречали пальмоносцев: еще бы, они побывали за морем, видели долы Галилеи и холмы иудейские, посетили памятные места «священной истории» и принесли на родину в знак своего подвига пальмовую ветвь Палестины!
В IX в. на северо-западе Испании появилось третье святилище огромной притягательной силы, которое затмило славу большинства европейских центров паломничества.
Иаков Компостельский – покровитель полигримов
В большом сводчатом зале новгородской Грановитой палаты, где во времена заката феодальной республики на Волхове заседал Совет господ, развернута экспозиция древнерусского прикладного искусства. В одной из витрин можно увидеть нагрудную иконку с образком из гагата – блестящей разновидности ископаемого угля (рис. 37). В центре композиции фигура святого в апостольской тоге, с кубком (?) в правой руке.
Рис. 37. Образок из Новгорода с изображением ев. Иакова (Галисия, XIV –XV вв.)
Новгородский историке-архитектурный музей-заповедник .
По сторонам нимба вырезано его имя: S IAC-OB По бокам от Иакова – двое коленопреклоненных паломников в длинных рубахах и шляпах в широкими полями. В руках странников посохи с круглыми набалдашниками.
Со всей Европы бессчетные вереницы богомольцев стекались в монастырь Сант-Яго де Компостелла в глубине Галисии. В соборе этой «христианской мекки» хранились мощи апостола Иакова Заведеева (так называемого Иакова Старшего). По испанской легенде, он совершил миссионерское путешествие в Испанию для проповеди Евангелия. После казни апостола в Иерусалиме тело мученика приплыло к берегам Галисии в лодке, ведомой ангелом. Церковь провозгласила святого защитником христианских государств Северной Испании в их священной войне с маврами. С IX в. начали почитать погребение римского времени, открытое в мраморном саркофаге у городка Компостеллы Позднее на основе сфабрикованных документов его официально объявили могилой ев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
В одном из гнездовских курганов с трупосожжением был найден иранский бронзовый светильник в виде женской головы. В сквозное отверстие в носу женщины вставлен шарик бирюзы. Крупные разработки этого нежно-голубого с матовым блеском камня велись возле Нишапура в Хорасане Из Персии бирюзу вывозили «во все окраины мира». Из-за «приятности и сладостности» цвета мусульмане почитали ее самым благородным – «небесным» камнем. «Бирюза – кости тех людей, которые умерли от любви» – гласит персидское поверье. Бируни называл ее «камнем победы», камнем «от сглаза» и «камнем сана». Замечательный талисман укреплял сердце и предохранял от ударов молнии. Если носивший бирюзу видел новую луну, это знаменовало благополучие в наступающем месяце Изразцовые узоры мусульманской архитектуры как бы впитали всю любовь к бирюзовому цвету на средневековом Востоке.
Глава 4
Посох и сума
В Булонь и в Бари, в Кельн, в Сант-Яго, в Рим
и трижды в град святой – Иерусалим –
Ходила на поклон святым мощам,
Чтобы утешиться от горя там
Джеффри Чосер
В своих мемуарах Сергей Львович Толстой вспоминал: «В 60-х и 70-х годах по шоссе (Киевскому у Ясной Поляны. – В. Д.) шло особенно много богомольцев и богомолок – в Киев, Соловки, Троицкую лавру, к Тихону оадонскому, в Оптину пустынь, в Старый Иерусалим и т. д. и обратно… Люди ходили на богомолье по разным причинам: кому плохо жилось дома, кому хотелось повидать Божий мир, кто шел потому, что паломничество уважалось, и т. д. Богомольцы и богомолки шли ровным и медленным шагом верст по 30 в день, с котомками и узлами за спиной, в мягких чунях и обмотках; они шли обыкновенно по нескольку человек вместе, питались большею частью подаянием ночевали, где придется, редко мылись и редко меняли белье.
Проходя большие расстояния и встречаясь с многими людьми, богомольцы распространяли народную поэзию, пословицы, сказки, легенды, влияли на народное воззрение и разносили разные слухи.
Отец говорил, что рассказы странников заменяют народу литературу и даже газету. Он любил разговаривать с прохожими, идя по пути с ними или присев на краю дороги».
«Хождения» XIX в. не многим отличались от паломничеств Средневековья – эпохи расцвета «божьих странничеств».
Благословляя путника в нелегкий путь, священник вручал ему суму и посох – «утешение и знак странника» (рис 35) «Сибран Шабо, собираясь идти в Иерусалим, пред лицом Господа и у мощей его святых приемлет посох и мешок в церкви святого Николая» Собираясь в дорогу, паломники заботились о благословении своих посохов и котомок Пилигримы из разных стран – «благородные и простые, богатые и бедные, миряне и клирики, мужчины и женщины» – то под дождем, то под солнцем брели по пыльным дорогам, проходили заснеженные перевалы, преодолевали вброд стремительные потоки, переплывали на кораблях бурные моря Все их достояние – плащ с капюшоном, укрывавший странника от дождя, ветра и ночного холода, мех с вином или водой, сума, в которой лежали хлеб и несколько луковиц, да посох, вырезанный из дуба.
Задумчиво идете, пилигримы,
И в ваших мыслях чуждые края
Вы миновали дальние моря,
В скитаниях своих неутомимы.
Данте Алигьери
Рис. 35. Благословение паломника перед дорогой Миниатюра рукописи из библиотеки Безансона .
Какая сила снимала этих скитальцев с насиженных мест, заставляя баронов закладывать свои имения, ремесленников – свои мастерские, а бедняков, которым продать было нечего, – пускаться в странствие наудачу и гибнуть в пути от голода, болезней и «суровой ярости диких народов»? В моменты общественных потрясений – во время первого Крестового похода или в критический 1000 год, когда Европа в великом смятении ожидала наступления Страшного суда, толпы богомольцев достигали десятков тысяч человек. Отправляясь в Рим или Иерусалим, они отказывались от многого. Выслушав страстную проповедь, бросали привычные дела и тепло домашнего очага, уходили прямо с полей, не допахав борозды. Ничто не могло отвратить этих людей от поставленной цели. Что влекло их в неведомую даль? Жажда новых впечатлений или суетное желание украсить алтарь своей скромной приходской церкви пальмовой ветвью из долины Иерихона и фиалом с иорданской водой (рис 36)?
Рис. 36. Паломники Скульптура портала собора Сен-Лазар в Отэне (Бургундия) XII в.
Благочестивые путешествия
В знаменитой сцене Страшного суда на портале собора Сен-Лазар в Отэне (Бургундия) скульптор XII в. изваял процессию праведников, восстающих из гробов. Среди них два паломника с посохами и кожаными сумками, украшенными крестом – эмблемой Иерусалима – и раковиной – атрибутом св. Иакова Компостельского. Над шествием избранных, которых спасло религиозное рвение, вырезана надпись: «Так воскреснет тот, кто не вел безбожную жизнь».
Паломническое движение – одно из сильнейших проявлений набожности в эпоху, когда религиозная экзальтация выбрасывала на дороги тысячи людей. Посетивших «святые места», соприкоснувшихся с «подлинными» следами «горнего» мира ожидали отпущение грехов и самая драгоценная награда – вечное блаженство на небесах. «Странствия Господа ради» символически расценивались как духовный путь ко Всевышнему.
Паломничество в средние века – удел многих и многих несчастных и отчаявшихся людей, их последняя надежда на перемену, к лучшему. Это не развлекательная прогулка, а суровый труд и долг, который требовал крайнего напряжения воли и сил. Даже для таких закаленных смельчаков-мореплавателей, как жители Исландии, хождение было тяжким испытанием:
«Аудун говорит:
– Я хочу совершить паломничество в Рим.
– Если бы не такое хорошее дело ты задумал, – говорит конунг, – то мне было бы не по душе, что ты хочешь уйти от меня.
И вот конунг дал ему много серебра, и Аудун отправился в Рим с паломниками…
Аудун шел своим путем, пока не пришел на юг, в Рим. Побыв там сколько ему захотелось, отправляется он обратно. Тут напала на него жестокая хворь. Отощал он страшно. Вышли тогда и все деньги, которые конунг дал ему в дорогу. Стал он побираться и просить на пропитание. Голова у него бритая и вид довольно жалкий.
Аудун попадает в Данию на Пасху и прямо туда, где был тогда конунг… Но, увидев конунга и его разряженную дружину, он не посмел показаться ему на глаза. Конунг прошел пировать в палаты, а Аудун ел на улице, как – то в обычае паломников, пока они еще не бросили посох и котомку» («Об Аудуне с Западных фьордов»).
Даже близкие с трудом узнавали в изможденном пришельце, покрытом пылью, босом и в лохмотьях, того, кто несколько лет назад отправился на поклон дальним святыням.
Поистине «крестным путем» можно назвать путешествие в Святую землю. В 1102 г. по гористой дороге из Яффы в Иерусалим прошел англосакс Зеевульф: «Бесчисленное количество человеческих тел, совершенно растерзанных дикими зверями, лежат на дороге и возле дороги… Действительно, на этой дороге погибают не только бедные и слабые, но даже богатые и сильные: многие убиваются сарацинами, многие умирают от жары и жажды, многие от недостатка пития, многие оттого, что пьют слишком много».
Но путников вела искренняя вера, что у могил христианских святых больные и калеки найдут исцеление, а горемычные – счастливую долю. Паломничеством искупали тяжкий грех, чаще всего против Церкви. Кающиеся шли в черной одежде, на железном браслете, в который была закована левая рука, позванивал кусок цепи. Этих встречали настороженно: кто мог знать, груз каких преступлений они несли в дальние края?
«Странствия притягивали людей самых разных. Среди паломников мы встретим и высокообразованного, обладающего писательским дарованием монаха, и дипломата, внимательного к обычаям и нравам соседней земли, и купца, который устремляется в путь, чтобы замолить грехи бесшабашной своей и невоздержанной молодости, и крестьянина, что возвращается на родину едва ли не с единственной реликвией – выстиранной в Иордане рубахой: теперь он будет хранить ее в сундуке до смертного часа и завещает родственникам, чтобы в домовину положили именно в ней»
Церковь предоставляла паломникам разные льготы, освобождала их от долговых обязательств, предписывала давать им пищу и кров.
Паломники пользовались правом свободного прохода через разные страны, они не платили дорожных пошлин и имели много других привилегий. Именем «божьих странников», охраняемых церковным законом, было выгодно прикрыться многим «в пути сущим». В одеяния пилигримов рядились своекорыстные торговцы, послы, отправленные с тайным поручением, праздные бродяги, живущие попрошайничеством и мелким воровством, или люди, которые оказались не в ладах с законом и спасались от суда. Уже на исходе Средневековья к ним присоединились и пытливые путешественники, желавшие увидеть свет. Безусловно поощряли только благочестивую цель. Гонорий Августодунский (XII в.) в труде «Elucidarium» наставлял: тот, кто решается на паломничество из-за любознательности или суеты, «извлекает из него только ту пользу, что осматривает приятные места и красивые здания или приобретает тщетную известность, которой жаждал». Лишь паломничество в целях покаяния заслуживает признания, в глазах автора.
«Ромеи» и «пальмоносцы»
Каковы бы ни были побудительные мотивы страннической тяги, они не должны заслонять главного: паломничества помогали обществу лучше понять окружающий мир, раздвигали его границы, открывали новые горизонты. Это – важное культурное явление эпохи. Вопреки тяжелым войнам с персами, арабами, а позднее с турками, несмотря на занятие мусульманами обширных областей Средиземноморья, безвестные пилигримы поддерживали связи между христианами Запада и Востока. Социальные масштабы паломнических передвижений возросли в период оживления общественной жизни в XI–XII вв. Они содействовали географическому познанию Земли и освоению слабо заселенных пространств. Паломническая литература, особенно путеводители-итинерарии, заключает ценные сведения о путях и городах Средневековья.
Иногда пилигримы прокладывали новые маршруты, а их одиссеи растягивались на годы, порой на всю жизнь. Выходцы из Скандинавии, изучившие морской путь в Средиземноморье, плавали в Рим и Иерусалим через Гибралтар. Путешественники Запада не ограничивались посещением Святой земли, а уроженцев Востока притягивал не только Рим с его реликвиями апостолов. Они шли от города к городу, от обители к обители, переходили с одного материка на другой. К сожалению, о далеких паломнических экспедициях известно только из кратких и отрывочных упоминаний.
Вот некоторые из них:
Галльский епископ Аркульф, о котором рассказал Беда Достопочтенный, «ходил на поклонение ко святым местам в Иерусалим и, обойдя всю Святую землю, побывал еще в Дамаске и Константинополе, а также в Александрии и на многих островах в море».
В 721 г. некий Виллибард отправился в путь и провел в скитаниях 10 лет. Из Южной Англии он пошел в Руан, пересек Францию и Альпы, посетил Неаполь, Самос и Кипр и прожил четыре года в Палестине. На родину он вернулся через Малую Азию и морем;
В IX в. рыцарь Фромон из Западнофранкского королевства отправился с двумя братьями по святым местам, чтобы искупить преступление. Кроме Рима и Иерусалима они побывали в Карфагене, Египте, Армении, Анатолии, на горе Синай и побережье Красного моря.
Адам Бременский сообщил, что в его время один монах трижды совершил паломничество в Иерусалим, а однажды добрался до Двуречья.
В X в. монахи с горы Синай предприняли путешествие в Нормандию.
На рубеже X–XI вв. армянский монах Симеон из Иерусалима отправился в Рим, Испанию (Сант-Яго де Компостелла), Англию, затем посетил Тур и, наконец, удалился в монастырь возле Мантуи.
Для передвижений богомольцев восстанавливают старые и пролагают новые дороги и тропы. Вдоль них монашеские братства строят странноприимные дома – госпиции.
Здесь, по стародавнему паломническому обычаю, путники могли омыть натруженные ноги, тут их кормили, снабжали провизией на дорогу и предоставляли ночлег. На капителях портала гостиницы около собора в Ле-Пюи (Овернь) изображен пилигрим: он получает хлеб и затем располагается на отдых. В глухих труднодоступных местах, у мостов, в деревнях предприимчивые люди строят постоялые дворы, лазареты и трактиры. Монастырские святыни, куда регулярно стекались потоки верующих всех рангов, превращаются в центры притяжения для окрестных поселений. Не случайно некоторые святилища предшествовали ярмаркам, например гробница св. Дионисия под Парижем.
Паломники – организаторы первой европейской почты: богобоязненному страннику спокойно доверяли посылку или письмо. Пилигримы переносили с юга на север и с востока на запад сказания и песни, разнообразные сведения и слухи или выдаваемые за сущую правду рассказы о чудесах. Занимательными историями этих бывалых людей заслушивались и в рыцарских замках, и в придорожных кабачках. Одних волновали повествования о чужедальних землях, звали за моря. Более трезвые осуждали «бездельников блаженных».
Когда ж из странствий возвратятся,
Каких понарасскажут небылиц!
Я слышал тех, что у святынь бывали:
Что ни рассказ, то лжи нагроможденье,
И с ложью, видно, свыкся их язык!
Уильям Ленгленд
Данте писал в «Новой жизни»: «Следует знать, что существует три названия для тех людей, которые путешествуют для служения Всевышнему: они называются „пальмоносцами", так как они отправляются в заморские пределы и часто приносят оттуда пальмовые ветви; они называются „пилигримами", когда идут в Галисию, так как гробница св. Иакова находится дальше от его отечества, чем усыпальницы других апостолов; они называются „ромеями", направляясь в Рим…».
Прибывшие из Рима рассказывали о папском городе, где при нечестивом Нероне погибли за веру апостолы Петр и Павел: о темных коридорах катакомб, где покоились мощи раннехристианских мучеников, о вмещавших бесчисленные толпы базиликах с их стройными колоннадами, наборными полами из цветного камня и золотыми мозаиками, о превращенном в крепость Колизее – месте мученичества многих подвижников, преданных смерти языческими цезарями, о светозарном куполе Пантеона, преобразованного в храм Санта Мария деи Мартири. По достопримечательностям центра католической Церкви составляли путеводители, к примеру «Mirabilia Urbis Romae» каноника Бенуа. Велико было стремление побывать в Вечном городе, откуда часто уже не возвращались: «Бьярни уехал из Исландии, и предпринял паломничество в Рим, и в пути умер. Он покоится в городе, который называется Валери. Это большой город неподалеку от Рима» («Сага о Торстейне Битом»).
Особенно приветливо встречали пальмоносцев: еще бы, они побывали за морем, видели долы Галилеи и холмы иудейские, посетили памятные места «священной истории» и принесли на родину в знак своего подвига пальмовую ветвь Палестины!
В IX в. на северо-западе Испании появилось третье святилище огромной притягательной силы, которое затмило славу большинства европейских центров паломничества.
Иаков Компостельский – покровитель полигримов
В большом сводчатом зале новгородской Грановитой палаты, где во времена заката феодальной республики на Волхове заседал Совет господ, развернута экспозиция древнерусского прикладного искусства. В одной из витрин можно увидеть нагрудную иконку с образком из гагата – блестящей разновидности ископаемого угля (рис. 37). В центре композиции фигура святого в апостольской тоге, с кубком (?) в правой руке.
Рис. 37. Образок из Новгорода с изображением ев. Иакова (Галисия, XIV –XV вв.)
Новгородский историке-архитектурный музей-заповедник .
По сторонам нимба вырезано его имя: S IAC-OB По бокам от Иакова – двое коленопреклоненных паломников в длинных рубахах и шляпах в широкими полями. В руках странников посохи с круглыми набалдашниками.
Со всей Европы бессчетные вереницы богомольцев стекались в монастырь Сант-Яго де Компостелла в глубине Галисии. В соборе этой «христианской мекки» хранились мощи апостола Иакова Заведеева (так называемого Иакова Старшего). По испанской легенде, он совершил миссионерское путешествие в Испанию для проповеди Евангелия. После казни апостола в Иерусалиме тело мученика приплыло к берегам Галисии в лодке, ведомой ангелом. Церковь провозгласила святого защитником христианских государств Северной Испании в их священной войне с маврами. С IX в. начали почитать погребение римского времени, открытое в мраморном саркофаге у городка Компостеллы Позднее на основе сфабрикованных документов его официально объявили могилой ев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24