– У каждого цирка должна быть тема, от которой все и пляшут, начиная от красоток на манеже… Ну, от торжественного шествия, которым открывается представление… и до коронного номера. И костюмы должны быть придуманы в соответствии с темой.
– М-м-м.
– Хорошо бы что-нибудь возвышенное и сентиментальное.
– А, тогда все просто. Налей еще, – попросил Иоситаро.
Гарвин повиновался.
– Эта дрянь по мере потребления становится лучше, – признал Ньянгу. – Но мне кажется, все-таки ее лучше гнать по вене, чтобы не травмировать горло. Хочешь тему? Вот тебе тема. Прокатит даже при нашей ужасно секретной миссии. Назовем ее, э-э… «Парад Миров». Можно бить на старую отраву Конфедерации и на то, как мы все по ней скучаем. Одеть людей в какие угодно костюмы. Можно даже порыться, не было ли где-нибудь когда-нибудь нудистских миров… И от этого плясать.
– Знаешь, Ньянгу Иоситаро, порой я подозреваю в тебе гениальность. И даже интеллект.
– Долго ж до тебя доходило.
– Что происходит, шеф? – поинтересовалась у Ньянгу Дарод Монтагна.
Они стояли у высокого забора, начинающегося от одного из корабельных стабилизаторов. Внутри загородки находились Гарвин и Бен Дилл.
– Наш бесстрашный вождь собирается торговаться за медведя.
– За что?
– Это такая разновидность древних зверей… наверное, еще земных, – ответил Ньянгу. – Я поискал эту тварь в словаре. Там говорится, что это милое животное, которое никого не трогает, но, если его раздразнить, разнесет все на хрен, мокрого места не останется. Гарвин такое хочет.
– Зачем? Что они умеют? Или будет номер с поеданием людей?
– Хорошо обученные медведи, как сказал мне Гарвин, способны кататься на велосипеде, танцевать, немного кувыркаться… Почти все, чему можно научить очень глупого человека.
– А зачем нам такое надо?
– Затем, что, – начал Ньянгу, – цирк просто…
– …не цирк без медведя, – закончила альт Монтагна уже избитой фразой. – Или группы акробатов. Или чего там еще шарахнет в голову отцу-командиру.
– Как бы то ни было, – продолжал Ньянгу, – выяснилось, что в холмах живет придурок, который выращивает настоящих медведей. Агар-Робертес советовала нам купить пару медведей-роботов, но это же не для нашего Гарвина. Ему подавай настоящего. Смотри, это, должно быть, и есть медвежатник.
Заходивший на посадку флаер выглядел так, будто в течение некоторого времени каждую неделю исправно попадал в аварии. В открытом кузове помещалась большая клетка, в которой сидела ужасно большая, ужасно темно-коричневая, ужасно мохнатая животина с ужасно большими когтями и зубами.
– Ё! – воскликнула Дарод. – На него и смотреть-то страшно. Кто-нибудь захватил бластер?
– Гарвин сказал, что дрессировщик сказал, что медведь ласковый, как ребенок.
Зверь в кузове взревел, и прутья клетки отозвались мелодичным пением.
– Какого типа ребенок? – громко поинтересовалась девушка.
– Этого он не говорил.
Флаер приземлился, и оттуда вылез ужасно волосатый мужик. Он приветствовал Гарвина, представился как Иниас и захромал к клетке.
– Это Крошка Дони, – сказал он. – Отродясь не видал малютки сметливей. У меня на ранчо таких еще двое, если вам нужна реальная звездная власть.
– Звездная власть? – Ньянгу подавил смешок.
– Вы говорили, она ласковая. – Гарвин разглядывал рваный шрам на руке дрессировщика.
– То мамаша ейная, – пояснил Иниас. – Дони мне, рази что, ногу изорвала, да и то я сам виноватый. В основном. Давайте я ее выпущу, и вы своими глазами поглядите.
Своими глазами Гарвин поглядел на пару цепей, обмотанных вокруг передних лап Крошки. Иниас открыл клетку. Медведица с рычанием выкатилась оттуда. Встав на дыбы, она порвала обе цепи и бросилась на хозяина, благоразумно нырнувшего под флаер.
Завидев Бена Дилла, Дони поскакала к нему. Дилл последовал за Иниасом. Разобравшись с этими двумя, зверюга переключила внимание на отца-командира. Под флаером места на троих уже не хватало. Поэтому Гарвин, как он позже утверждал, забрался, а на самом деле взлетел, на крышу клетки.
Почувствовав себя хозяйкой положения, Дони, порыкивая, трижды обошла вокруг флаера, обнаружила боковое окошко и старательно его разворотила. Ньянгу ржал, прислонившись к корабельному стабилизатору.
Крошка Дони услышала Иоситаро и с яростным ревом бросилась на забор. Первый раз ее отшвырнуло словно мячик, но затем медведица влезла на него, как по лестнице.
Ньянгу взмыл на гладкий стабилизатор «Большой Берты» так, как будто это тоже была лестница.
Дарод Монтагна юркнула в корабль и захлопнула за собой люк.
В конечном счете, Иниас вылез из-под флаера, нашел еще цепи, и Крошка Дони исчезла из жизни цирка.
Спустя три дня Иоситаро подписал накладную на аренду двух медведей-роботов. И при этом настоял на том, чтобы одного из них обязательно назвали Крошкой Дони.
Его звали Раф Атертон, и Ньянгу готов был поклясться, что это реинкарнация, как минимум, шести генералов и двух диктаторов.
Седовласый; худощавый и суровый с лица дирижер не терпел ни малейших возражений ни от одного из сорока нанятых цирком музыкантов. Голос его, вроде бы негромкий, каким-то образом разносился от одного конца космопорта до другого.
– А теперь вы все внимательно послушаете. Ноты перед вами. Пьеса называется «Мирный марш Конфедерации». Вам следует выучить ее так, чтобы сыграть хоть во сне, в коем состоянии, как я заметил, некоторые из вас уже пребывают. Это одна из самых важных частей представления. «Мирный марш» – это знак беды! Пожар! Пляска ведьм! Большой набат! Катастрофа!!! Когда он исполняется, каждый участник шоу должен напрячься в попытке по мере своих возможностей выполнить задачу. Если мы выступаем в шапито, все животные вместе со всякими придурками должны взбеситься и сорваться с привязи. Таланты бесценны, чего не скажешь о вас, мои сосископалые дамы и господа. Поэтому, когда каждый повысит свое мастерство, вы присоединитесь к труженикам сцены в решении проблемы.
– У меня вопрос, сэр, – осмелился подать голос синтезаторщик. – А что, если мы на корабле и что-то происходит?
– Доигрываете мелодию, затем покидаете корабль. Или следуете приказам бригадира Янсмы.
– А если мы в космосе?
– Да, – призадумался Атертон. – Это довольно сложный вопрос.
Мужчина отпустил трапецию и кувырком преодолел открытое пространство. Женщина в это время дважды лениво перевернулась над сетью. Ловящий вытянул длинные щупальца, поймал обоих, подбросил еще выше, снова поймал, и все снова оказались на карнизе.
– Ладно, – проворчал Бен Дилл. – Полтруппы – люди или хотя бы выглядят таковыми. А к какому виду относятся эти осьминогоподобные типы?
– Они называют себя ра'фелан, – ответил Гарвин. – Директор труппы сказал, их интеллект примерно соответствует человеческому нижнего уровня.
– Как интересно, – манерно протянул Эрик Пенвит. – При наличии полудюжины ног для нажимания на кнопки и отсутствии особого интеллекта нам надо нанять их в качестве пилотов.
– Полегче, – предупредил Бен. – Они умеют говорить?
У ра'феланов были трубчатые тела с попарно свисающими через равные промежутки щупальцами. Из середины тел зловеще выпирали глаза.
– Если к ним вежливо обращаются, – ответил Гарвин.
– Вы, ублюдки, оба такие остроумные нынче, – пожаловался пилот.
– Полагаю, ты их взял, – заключил Пенвит, не обращая внимания на Бена.
Ра'фелан трижды крутанулся туда и обратно на своей трапеции, затем прыгнул прямо вверх по направлению к веревке, натянутой между двумя высокими шестами. Он… или она, или оно, ибо Гарвин так и не разобрался в их системе полов, если таковая вообще существовала, добрался, перебирая щупальцами по веревке, до шеста, зацепил трапецию, сделал один оборот и, закрутив сальто, полетел, кувыркаясь, вниз, в сеть.
– Взял, черт побери, – пылко ответил Гарвин. – Видел бы ты их пару минут назад, когда они швыряли туда-сюда десяток людей, словно бумажные самолетики.
– Думаешь, будь они настоящими моллюсками, стали бы они работать за деньги? – встрял Бен. – Видишь, я дотягиваю до твоего уровня.
– Я не буду повторяться насчет пилотов, – ответил Пенвит. – Разве что я, пожалуй, был слишком щедр по части оценки их интеллектуального развития.
– Вперед, маэстро! – крикнул Гарвин.
Он был неотразим в официальном белоснежном одеянии древних времен, включая высокую белую шляпу, черные сапоги и черный бич.
Атертон поднял палочку, и музыка грянула на весь корабль. Янсма прикоснулся к микрофону на горле.
– Дамы и господа, дети всех возрастов… Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожаловать в Цирк Галактических Восторгов. Вы мои гости на этом представлении. Итак, что у нас первое…
На арену кувырком выкатились полдюжины клоунов и начали всячески нападать на инспектора манежа, пытаясь облить его водой, повалить через вставшего на четвереньки товарища, бросать гнилые овощи. Но ничего у них не вышло, и он бичом прогнал их с арены.
– Пардон, пардон, но есть у нас эти придурки, с которыми никто не может управиться… – Гарвин, прервав треп, понизил голос. – Вот наберем полный штат, и будут у нас коверные, которые станут работать на трибунах. Затем пойдет парад со всевозможными женщинами на лошадях и слонах, если у нас будут слоны, разносчицами сладостей по трибунам, кошками, вылезающими из…
Маэстро, простите, что вынуждаю вас делать это, но нам понадобятся вставки на выход каждого номера.
– Конечно, – надменно ответил Атертон. – Я не кисейная барышня и, во всяком случае, знаю свое дело.
Гарвин, было, нахмурился, но решил промолчать.
– Парад выйдет через задние ворота шатра, или трюма, или амфитеатра – я не имею ни малейшего представления о том, где нам придется выступать, – затем пойдет первый номер. Что это будет, я еще не решил: может, какие-нибудь летуны, может, лилипуты, а может, акробаты. Хотя, по-моему, их у нас недостаточно.
– Земные кошки? – переспросил Гарвин.
– Во время оно, – несколько печально ответил круглощекий, довольно суетливый усатый мужчина. – С тех пор они явно мутировали, и вот венец творения – фантастические кошки доктора Эмтона, которые заставят вас задуматься, являетесь ли вы истинным царем природы, и поразят вас. Чудесное представление для всей семьи.
Янсма скептически разглядывал усевшихся на столе шестерых тощих, но тщательно расчесанных зверей, с абсолютным бесстрастием взиравших на него.
– Тикондерога, насекомое. На картине. Поймай его для… – Эмтон кивком головы указал на Гарвина, но никакого иного движения не сделал.
Одна из кошек внезапно прыгнула со стола к вставленному в рамку холоизображению Язифи, поймала жука, разок надкусила и изящно уронила на колени отцу-командиру.
– Интересно, но для полноценного номера маловато.
– Пирамида, – скомандовал Эмтон, и три кошки сдвинулись вместе, две запрыгнули им на спины, а последняя увенчала фигуру.
– Игра в мяч.
Дрессировщик вынул из кармана маленький красный мячик и бросил зверям. Пирамида рассыпалась, кошки образовали кольцо и начали перекидывать шарик друг другу.
– Хм-м, – произнес Гарвин. – У нас будут проекционные экраны, чтобы публика могла следить за происходящим… Может, что-нибудь с клоунами?
– Клоуны.
Шесть кошек встали на задние лапы, прошлись по столу, затем принялись крутить колесо.
– Боюсь, что нет, – вздохнул Гарвин.
– О! Прекрасно! – Эмтон поднялся. Кошки запрыгнули обратно в два контейнера, в которых он принес их. – Э… один вопрос… Я, э-э, так понял, что участников отборочных соревнований радушно принимают в ваших владениях?
– Конечно, – ответил Гарвин и отметил еле уловимый след отчаяния в облике человека. Наверное, виной тому воображение, но ему показалось, что то же выражение было и у кошек. – Мы с радостью угостим вас. И ваших зверей.
– Что ж… Как бы то ни было, спасибо, что уделили нам время. – Эмтон защелкнул крышки контейнеров.
– Минутку. Могу я задать вам личный вопрос? – Гарвин чувствовал себя полным идиотом.
По лицу Эмтона пробежал холодок, но он ответил:
– Можете.
– Можно поинтересоваться, когда вы в последний раз выходили на манеж?
Взгляд Эмтона затуманился.
– Последний раз мы участвовали в представлении… Так, разъездная шарашка, полная ерунда, просто чтобы не заржаветь… На самом деле это было, ну, почти земной год назад.
Гарвин кивнул.
– Я говорил о клоунах. Есть ли у вас какие-либо возражения против работы с ними?
– Конечно, нет, – с готовностью откликнулся Эмтон.
– Возможно, мне не удалось оценить весь потенциал вашего номера, или, может, вы сумеете использовать какой-то новый материал, – продолжал Гарвин. – Я звякну нашему профессору Ристори, чтобы он встретился с вами на главной палубе, скажем, через полчаса или около того. – И, заметив выражение лица Эмтона, быстро добавил: – Простите, через час. Чтобы вы и ваши артисты успели поесть на камбузе.
– Спасибо, – пылко произнес дрессировщик. – Обещаю, вы не пожалеете.
– Уверен, что нет.
Гарвин решил, что Язифь не возражала бы против того, чтобы часть некогда принадлежавших ей денег была потрачена подобным образом. Кроме того, эти твари могут как-нибудь пригодиться.
Клоуны и клоуны наводняли «Большую Берту», пока Янсма не подписал аж тридцать контрактов. Ристори стал директором клоунов, а Ньянгу получил другое задание.
– Хорошо, хорошо, разойдись! – кричал Гарвин. Дрессировщик роботомедведей выглядел сконфуженным, а воздушные гимнасты наверху разошлись по своим стойкам. – Народ, мы пытаемся добиться здесь какого-то подобия ритма. Давайте вернемся назад, к тому моменту, когда медведи только вступают.
– Так гораздо лучше, – сказал Монике Лир ра'фелан. – Было… Были настоящие веревочные сети. Если человек не приземляться правильно… на зад шеи… может пораниться. Ломать ногу. Может отскочить наружу, а ловитора нет. Плохо, очень плохо.
Страховочную сеть образовывали лучи антигравитационных проекторов, установленных вокруг центральной арены шатра и направленных вверх и внутрь. Если кто-то сорвется с трапеции наверху, то падение замедлится, а затем остановится в двух метрах над землей. Преимуществом сети являлось также то, что ее практически не было видно. Из жерл проекторов исходило лишь слабое свечение, так что публика получала дополнительный заряд адреналина, думая, что артисты каждый раз рискуют жизнью, поднимаясь в воздух.
Существо выкатило глаз на Лир.
– Почему ты хочешь освоить «железные челюсти»?
– А почему нет?
Ра'фелан протянул щупальце и опустил веревку с металлическим наконечником.
– Хорошо. Возьми в рот и просто сожми зубы. Держи крепко. Теперь оторвемся от земли. Только немного. Видишь, как легко? Человеческие зубы сильные. Теперь учим, как вертеться, поворачиваться, может… Ты выглядишь как сильная женщина… Толчки и прочее.
Ньянгу смотрел на животных с недоверием. Они смотрели на него с интересом. В том числе гастрономическим. Круглая дюжина зверей, определенных дрессировщиком как львы, тигры, леопарды и пантеры.
– Знаете, я был бы счастливее, гораздо счастливее, если бы между мной и вашими друзьями были прутья клетки, – поделился Ньянгу.
– Беспокоиться совершенно не о чем, – заверил его высокий, статный мужчина с лицом, покрытым шрамами.
Ньянгу припомнил, как однажды, когда они думали, что скоро умрут, Гарвин рассказывал ему, почему он, в конце концов, вступил в Корпус. Цирк, в котором ему довелось работать инспектором манежа, оказался аферой. Местные жители проведали о махинациях и начали бунтовать. Янсма увидел, как кто-то собирается поджечь конюшню, слегка, как он выразился, «поехал крышей» и выпустил больших кошек на толпу.
– Ну да, – с сомнением протянул Иоситаро.
– Дилетантам не понять, какие мои киски послушные, – вздохнул укротитель.
Он щелкнул большим кнутом, и мгновенно внутренность огромного загона, гигантская птичья клетка метров двадцати высотой, превратилась в меховой хаос. Коты рычали, визжали, выпускали когти и скакали с тумбы на тумбу. Дрессировщик палил из старинного пистолета холостыми в воздух и бросал кольца, а звери прыгали сквозь них. Затем снова все замерло.
Укротитель, назвавшийся сэром Дугласом, улыбнулся, и шрам ярко проступил на почти черном лице.
– Понимаете, что я имею в виду?
– Возможно, – ответил Ньянгу. – А… позвольте, откуда у вас этот шрам?
– Малдун… вон тот леопард… Спросонья бывает не в настроении. А я вел себя несколько назойливо. – Он небрежно махнул рукой. – Всякое случается, не так ли?
– Бывает, – согласился Ньянгу, направляясь к двери клетки. – Кстати, а что едят ваши замечательные друзья?
– Мясо, – плотоядно ухмыльнулся сэр Дуглас. – Столько, сколько дадут.
– А они еще не сообразили, что мы тоже мясо?
– Нет, – ответил дрессировщик. – Но они работают над этим вопросом.
Ньянгу заметил, что Гарвин изменил свои привычки. Теперь он дрых весь день, на закате просыпался, перекусывал и всю ночь напролет занимался делами, часто прерываясь, чтобы проверить тот или иной номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33