– А если стреляли в него? – вдруг пришла мне в голову мысль. – Ну, в смысле не в Травушкина, а этого, с татуировками? А Травушкин пострадал заодно? И взрыв утром – это просто совпадение? Бывает же такое?
– В нашей жизни все бывает, – с тяжелым вздохом сказал Андрюша. – Ты не представляешь, как они мне все надоели со своими взрывами и стрельбой!
– Начальство, что ли, с утра ЦУ давало?
– Угу, – хмуро кивнул Андрюша. – Разбудил, сволочь. Но его тоже понять можно: шефу хвост накрутили, ну он и давай мне названивать. Юль, тошно!
– Может, к нам в холдинг пойдешь? – спросил Пашка с заднего сиденья.
– Кем?! Помощником вашей Виктории Семеновны?
– Мы ее, кстати, очень любим, – заметила я. – Она совершенно нормальная баба, хотя и лесбиянка. И хвосты она нам не накручивает. Требования у нее вполне разумные.
– Только, как я посмотрю, вы работаете с утра до утра, – хмыкнул Андрюша. – А чтобы вы, ребята, особо разбогатели, я как-то не заметил. Так, ладно, вон их офис. Припаркуйся тут где-нибудь, Юля.
В офисе нас приняли радушно. Я, признаться, не представляла, какой будет встреча – могло быть все, что угодно, вплоть до забрасывания гнилыми помидорами. Вдова Травушкина отсутствовала, остальные были на месте – в смысле сотрудники офиса. Ни летчиков, ни механиков, ни стюардесс мы не увидели.
Андрюша беседовал по очереди с родственниками убитого Травушкина, мы с Пашкой вначале с разрешения мужа сестры, который, похоже, теперь тут заправлял, засняли офис.
– Надо пользоваться любой рекламой, – сказал он. – Даже такой. Витю все равно не вернешь. А жизнь продолжается. Дело у нас семейное, и все хотят кушать.
– Никакие полеты не будут отменены? – уточнила я.
– Нет, все пойдет, как и запланировано.
Предупреждая мой вопрос, который вертелся у меня на языке, мужчина попросил меня, если кто-то будет ко мне обращаться, всех клиентов успокаивать, даже – если возможно – успокоить их по телевизору. Потом он вручил свою визитку – мало ли лично мне понадобится самолет или вертолет, только просил обращаться заранее.
– А бывает так, что все ваши летающие машины задействованы?
– Часто, – удивился вопросу муж сестры Травушкина. – Мы ни от какой работы не отказываемся. И клиенты предпочитают нас, потому что мы летаем на отечественных машинах.
– Из чувства патриотизма?
– Нет, безопасности, – с самым серьезным видом ответил мужчина.
Я с большим интересом узнала от него, откуда в последнее время на просторах нашей страны взялось столько «Боингов» и других американских моделей. У наших граждан вошло в традицию отовариваться на заграничных свалках. Из Европы к нам хлынули автомобили, холодильники и стиральные машины, потом наши предприимчивые граждане выяснили, что в США имеются подобные «свалки» самолетов. Там самолет списывают сразу же после того, как он отлетает положенное время.
Наши летчики перегоняют его в Россию, здесь его «подлатывают» – и вперед, в небо.
– Так что, Юлия Владиславовна, если вам вдруг придется куда-то лететь самолетом небольшой компании, обязательно поинтересуйтесь, какая машина выполняет рейс, – посоветовал мне сотрудник «Петроаэро». – Я бы не рекомендовал садиться на иностранные. Они все давно выработали летный ресурс.
Я спросила про мужчину с татуировками, убитого вчера вместе с Травушкиным.
– Из милиции меня вчера уже задолбали этим вопросом, – ответил мужчина. – Понятия не имею, кто такой. Никогда его раньше не видел. И, думаю, дело у них было, не связанное с авиакомпанией. Иначе Витя бы его в офис привел.
– Но, может, клиент не хотел, чтобы его видели…
– Да масса клиентов не хочет, чтобы их видели! У нас вон две специальные комнатки есть. Вы думаете, у нас тут обычно столько народу толчется? Ничего подобного. Это сегодня только из-за чрезвычайных обстоятельств. Так Алка сидит на приеме и разруливает потоки. Мы же все прекрасно понимаем! Конфиденциальность – одно из условий нашей работы. Нет, с этим мужиком было что-то другое. Это я вам точно говорю.
– А за что могли убить вашего родственника?
– Конкуренция, – пожал плечами новый директор компании. – Нас уже давно хотят подвинуть с рынка. А вообще я считаю, что стреляли не в Витю. Стреляли в того мужика. Ну а Витя попался под руку. И там ведь не один Витя погиб, так? Еще кто-то пострадал в ресторане?
Я кивнула.
– Витю пытались припугнуть – взрывом. Именно припугнуть. Ведь вы же сами выезжали на место. Когда сработало устройство? Когда он только подходил к машине – чтобы у него перед носом рвануло. Его же даже не ранило. Чуть-чуть щеку поцарапало. Ерунда какая-то. А ведь устройство было радиоуправляемое – вы сами вчера в репортаже сказали. Значит, на пульт нажимали не для того, чтобы убить.
– А чего хотят конкуренты? – спросила я.
– Да каждый своего, – уклончиво ответил родственник погибшего Травушкина. – Кто самолеты, кто вертолеты, кто клиентов отбить.
– А наследство? – спросила я.
– Вы имеете в виду нас, родственников? – сразу же понял новый директор. – Витя был умным человеком. Акции компании, которые принадлежали ему, наследуются всеми родственниками-сотрудниками в равных долях. Никаких преимуществ жене и детям. Повторяю: это семейное предприятие. Всей семьи, не только Витино, хотя он и был генеральным директором и фактически создал компанию. Но мы все помогали. Хотя без него будет тяжело…
– А какие на ближайшее время запланированы чартеры?
– Да я всего и не помню. Пойдемте к компьютеру. И это вам, наверное, лучше Алла расскажет и распечаточку сделает. Давайте я вас к ней провожу.
* * *
Потом я беседовала с секретарем компании, красивой женщиной лет тридцати. Она начинала стюардессой, потом родила ребенка и регулярно покидать дом на несколько дней подряд не хотела. Тут как раз Травушкин организовал компанию и предложил ей пойти работать к нему. Она согласилась. По ее словам, работа ее полностью устраивает, и ей очень жаль Виктора Николаевича.
Убитого с Травушкиным мужчину она никогда не видела. Он, конечно, мог звонить по телефону, но за день к ним поступает слишком много звонков, чтобы она всех запомнила. Тем более вчера был просто шквал. Как и новый директор, Алла сказала мне, что никакие рейсы в связи с кончиной Виктора Николаевича не отменяются.
Она распечатала мне данные по самолетам, зафрахтованным на ближайшее время.
Больше всего меня почему-то заинтересовал прилетающий завтра из Голландии самолет с геями и лесбиянками. Вчера от Татьяны я слышала, что геи и лесбиянки летят в Голландию. Я спросила об этом Аллу.
– Вы дальше взгляните, – сказала она. – Вон есть и в Голландию. Эта компания часто пользуется нашими услугами. Сейчас у нас в городе будут какие-то дни российско-голландской дружбы, и они летят к нам. А потом наши с ответным визитом.
– Дни российско-голландской дружбы геев и лесбиянок? – уточнила я.
– Не только, – невозмутимо ответила Алла. – В том же самолете вполне могут лететь и бизнесмены стандартной ориентации. Здесь записано, кто фрахтовал. Нам все равно, пусть хоть общество макак и горилл, только бы деньги платили. А кому они потом места предоставляют, это их дело. Но в Голландию нас почему-то только на секс-туры фрахтуют, и не только геи с лесбиянками. А-а, нет, в скором времени еще Артур Небосклонов, эта супермегазвезда, полетит со своей труппой. Вначале в Сибирь, а из Сибири – в Голландию. Все на нашем самолете.
Я не стала сообщать Алле об истинной ориентации супермегазвезды, с которой мне довелось столкнуться по жизни. Эта личность со смазливой внешностью и слащавым голоском поет песенки о любви, пользующиеся бешеной популярностью у юных девушек. Продюсер, который в свое время отыскал смазливого Севу в каком-то Задрищенске и сделал из него мегазвезду Артура Небосклонова, раскручивает образ донжуана. У нас с Артуром в прошлом имелись кое-какие трения, и я предпочла бы его больше никогда в жизни не видеть, как, впрочем, и он меня.
По крайней мере после визита в офис «Петроаэро» я смогу успокоить Татьяниного знакомого. Вроде бы рейс состоится.
Год 1995-й
Брат-мечтатель, имевший в распоряжении бесплатную рабочую силу, побеседовал с каждым кандидатом в строители лично. Он обещал им досрочное освобождение с прекрасными характеристиками, а также усиленное питание и проживание «на природе» на период работ. Он видел по их глазам, что больше всего их заинтересовало последнее, и усмехался про себя.
Потом он поговорил с пятью солдатиками, которых отряжал и для охраны, и для вспомогательных работ. Они находились в лучших условиях, чем одиннадцать будущих строителей, но все равно были рады сменить обстановку: понимали, что «на природе» режим окажется более легким и начальства рядом не будет.
Потом он поговорил с прапором и сержантом. Те задачу поняли, сунули по пачке хрустящих купюр за пазуху и выразили готовность немедленно приступить к выполнению новых обязанностей.
Средства для оплаты обеспечивал брат-чиновник.
За полтора года до описываемых событий
Ничем не примечательный, тщедушный мужичонка постучал в дверь особняка и сказал открывшей прислуге, что пожаловал к Анне по поручению Николая. Его пропустили. Таким гостям здесь не удивлялись.
Вскоре появилась сама хозяйка, велела гостя накормить, потом начала вопросы задавать.
– Ты оттуда? – спросила женщина, которую за глаза все обычно именовали бой-бабой.
– Нет. Я, конечно, бывал у Хозяина…
– Но тогда как же?..
– Еще полгода назад Николай дал мне задание…
Мужичонка описал, чего от него требовал Николай и что из всего этого вышло.
Также Николай говорил, чтобы мужичонка смело обращался к Анне – если с ним что-то случится.

Глава 4

Вечером, уже из дома вместе с Татьяной позвонили Ивану Захаровичу Сухорукову с целью напроситься в гости. Нарвались на верного оруженосца Виталю по кличке Лопоухий, очень ему подходящей.
Как только Виталя меня услышал, сразу же догадался о цели звонка. Ну прямо ясновидящий.
– Убитого не знаем, – отрезал Виталя. – Иван Захарович временно недоступен.
Мы распрощались, а Татьяна тут же заявила:
– Значит, прекрасно знают и ведут свое расследование.
Я кивнула, соглашаясь.
– Что будем делать? – спросила у меня Татьяна.
– Андрюше я просто скажу, что Иван Захарович временно недоступен. Он поймет. Такое уже и раньше случалось. По своим каналам опознают. И вообще органы совсем разленились – хотят, чтобы крестный отец за них опознание проводил!
– Возможностей у Сухорукова значительно больше, – заметила Татьяна. – Да вообще-то если бы ребята из органов работали только на него, они бы себе не позволяли так лениться.
– Еще бы. Иван Захарович умеет поддерживать дисциплину в рядах своего воинства. Правда, и платит не как государство. Ну да ладно, пусть между собой разбираются.
Я задумалась, потом решила, что нам с Пашкой следует в ближайшие дни наведаться на какое-нибудь мероприятие, посвященное дружбе между русскими и голландцами. В чем, в чем, а в принадлежности к сексуальным меньшинствам меня после него обвинять не должны – я уже прославилась своими походами в тюрьму к любимым мужчинам, да и надо надеяться, что в наших странах дружат не только голубые и розовые.
На работе подала идею Виктории Семеновне.
– Ты меня подозреваешь в походах по таким мероприятиям? – странно посмотрела на меня главная. – Юля, я…
– Не подозреваю. Мне аккредитация нужна.
– Зачем? – спросила старая лесбиянка.
Я пояснила.
– А-а… – с пониманием протянула главная, потом сказала, что от холдинга туда отряжен Димон Петроградский, который у нас специализируется по шоу-бизнесу. Геи и лесбиянки – это родственная тема, поэтому и послали его. – Ну и вы с Пашкой сходите в помощь. Аккредитация будет.
Димон Петроградский предложил наведаться на самое невинное (как он предполагал по названию) мероприятие из недели дружбы – встречу деятелей культуры двух стран. Димон сказал, что приехали и нормальные люди, много бизнесменов, которые устанавливают связи с нашими фирмами.
Отечественную культуру представлял Артур Небосклонов.
– Нам туда, – тихо сказал оператор Пашка, поглядывая на столы для фуршета.
Мы с Димоном согласились, но я, как и всегда, была за рулем. К тому же я пришла сюда не слушать Артура, а собирать информацию о компании «Петроаэро». Но Димон явно стремился расширить мой кругозор и познакомить меня, как он выразился, «с интересным человеком».
Он подвел меня к уже изрядно поддатому дядечке неопределенного возраста с взъерошенными волосами. Одет тот был в обычный костюм серого цвета, белую рубашку, галстук. Выглядел помятым.
– Олег Владимирович. – Димон дотронулся до его руки. – Вот девушка с вами хочет познакомиться.
Олег Владимирович, до этого задумчиво смотревший в рюмку водки, поднял на меня печальные глаза, потом в них появилось осмысленное выражение, и глаза слегка округлились.
– Муза криминала? – спросил он.
Так меня еще никогда не величали, и я в первый момент не нашлась что ответить, но подумала, что передо мной поэт.
– Юль, мы пойдем выпьем? – прошептал мне в ухо Пашка. – За упокой русской культуры?
– Валяйте, – махнула рукой я. Здесь, как я предполагала, Пашке снимать ничего не придется.
– Чему старый поэт обязан интересом музы криминала? – спросил Олег Владимирович.
– Вы обычно сопровождаете Артура Небосклонова на гастроли? – догадалась я.
Олег Владимирович кивнул.
– И в гастрольную поездку по Сибири собираетесь?
– А вы-то про нее откуда знаете? – искренне поразился поэт.
Я не стала объяснять, что из просмотра документов компании «Петроаэро», в которой продюсер Артура зафрахтовал самолет.
– По долгу службы, – ответила я.
– Артур опять куда-то вляпался?
– А вы знаете, что убили генерального директора «Петроаэро»? – ответила я вопросом на вопрос.
– Я никогда не слышал про эту компанию.
– Вы обычно летаете на гастроли их самолетами.
– А-а… Я, признаться, не в курсе таких деталей. Мне все равно. Но что вы хотите от меня, милая девушка? Если вам нужна какая-то информация по фрахтованию самолетов на гастрольные поездки Артура, то вам к Александру Кареновичу, – он кивнул на продюсера Артура, с которым я также была знакома.
И тут у меня в голове созрела шальная мысль. Они вообще меня часто посещают. А почему бы мне не слетать в Сибирь? Есть у меня там знакомые, причем те, которых страшно хочется видеть. С родным холдингом договорюсь – привезу серию репортажей о Сибири, на свою тему, конечно. И вообще я уже неизвестно сколько времени в отпуске не была. Почему бы мне не слетать в отпуск зимой в Сибирь? Кто по Канарам с Багамами, а я по сибирским острогам! Не из европейских же тюрем мне репортажи делать? Да многие наши граждане их как увидят, тут же на последние деньги рванут в Европу, чтобы там преступление какое-нибудь совершить и в тюрьме отдохнуть от свободной жизни на родине.
– Я могу полететь вашим чартером? – спросила я у поэта.
– Почему бы и нет? К нам вечно какой-то народ примазывается. Но это опять же не со мной обсуждать надо. Хотя… – Он хитро на меня посмотрел. – Если вы готовы лететь не в кресле самолета…
– Готова, – сказала я. – Камеру как-нибудь упакуем. Мне не одной нужно, – пояснила, – а с оператором.
Мы распрощались. По-моему, поэта можно было только пожалеть. Приходится ради хлеба насущного ваять глупости для Небосклонова…
Пашка с Димоном куда-то исчезли. Наверное, напиваются в каком-то углу. Я отправилась на их поиски – не могу бросить друзей на произвол судьбы. А если их тут начнут домогаться, пока парни в бессознательном состоянии? Как Пашка потом репортажи из тюрем и колоний снимать будет?
Когда я пробиралась сквозь толпу, меня за локоть сзади вдруг схватила крепкая рука.
– Юлия Владиславовна! – сказал в ухо мужской голос с легким акцентом.
Я повернула голову. Это был Александр Каренович, продюсер Артура.
– Можно вас на минуточку?
Я кивнула. Мне самой хотелось поговорить с продюсером Небосклонова. Мы отошли в сторонку, и Александр Каренович предложил принести мне шампанского. Я сказала, что буду рада соку – я за рулем. Он вскоре вернулся с соком для меня и шампанским для себя.
– Люблю шампанское! – воскликнул он. – И сладкое люблю. – И погладил себя по животу.
– Могу ли я поинтересоваться, что привело вас на это мероприятие, уважаемая Юлия Владиславовна? Вроде как тематика не совсем ваша…
Я не стала темнить.
– Убийство Травушкина, генерального директора «Петроаэро».
– А-а… – медленно произнес Александр Каренович.
1 2 3 4 5 6