– Наверное, ты прав, – поспешно ответила вдовствующая принцесса, готовая признать что угодно, но только не то, что ее болезнь имеет физическую причину.
Принцессу навестил лорд Бьют; его встревожил ее болезненный вид и он умолял Августу показаться врачам.
– Дорогой мой, – ответила она, – какая от этого будет польза? Мне даже не на что пожаловаться. Я действительно чувствую себя хорошо. Всему виной эти семейные неприятности.
– Милая, – уговаривал ее Бьют, – ты должна показаться врачам. Может быть они смогут тебе как-нибудь помочь.
– Очень скоро со мной будет все в порядке. Повторяю, это – из-за семейных скандалов. Я слишком близко приняла их к сердцу, – убеждала принцесса Бьюта.
Оставшись одна, она посмотрела на себя в зеркало и попыталась разглядеть в нем эту ноющую, жгучую «штуку», которая сидела у нее в горле.
Она вспомнила мать своего мужа – свою упрямую свекровь, королеву Каролину, которая страдала от грыжи, но считала эту болезнь неделикатной и переносила ее молча. Вот так и Августа терпит мучения, заявляя всему свету, что с ней все в порядке и отказывается показаться врачам.
Как и королева Каролина, она ненавидела болезнь, и ни за что не признается в том, что больна.
Настал день, когда дольше скрывать болезнь уже было нельзя. Она лежала в своей кровати, не в состоянии протестовать. К ней привели врачей. Они быстро обнаружили у нее в горле эту «штуку» и сообщили свое мнение королю.
– Рак горла, Ваше Величество.
– Есть ли какая-нибудь надежда… а? Что?
– Нет, Ваше Величество. Уже ничего нельзя сделать. У Ее Высочества осталось всего несколько недель жизни.
Георг был убит горем. Его чувства к семье были слишком сильны, а к матери – особенно. Она всегда находилась с ним, руководила им, наставляла его. Даже сейчас он слышит ее строгий голос, врывающийся в его сновидения: «Георг, будь же настоящим королем!»
– Я всем обязан ей, – сказал он Шарлотте, и Шарлотта как хорошая жена заплакала вместе с ним.
Общее горе вновь сблизило Бьюта и короля. Конечно, Бьют ошибался, вел себя безнравственно, но он любил принцессу. Он был ей мужем, и все ее счастье заключалось в нем. В такие моменты нельзя допускать, чтобы вопрос о светских приличиях вторгался в сокровенные чувства людей.
– Я не могу поверить в то, что она покинет нас, – рыдал король. – Неужели моей матушки не будет, а все останется прежним без нее?
Принимая посетителей, принцесса все еще продолжала делать вид, что у нее нет ничего серьезного.
Фраза «когда я поправлюсь…» была постоянно у нее на устах. Но все знали, как знала и она сама, что ее ждет.
Она с грустью думала о тех двух мужчинах, которых оставит, и которые, как она верила, станут горевать о ней. Бьют, конечно, будет очень страдать, но мисс Вэнситтарт утешит его, кроме того, у него есть семья, а леди Бьют – хорошая, разумная жена. Он не останется одинок.
Георг? Георг теперь стал вполне взрослым мужчиной и уже больше не советуется со своей матерью. У Георга есть свои советники, но как часто они своими советами заставляют его совершать глупости! Ей не следует слишком печалиться, оставляя Георга, ему уже давно не нужна ее поддержка.
Шарлотта? Она чувствует себя виноватой перед ней. Шарлотта могла бы быть хорошей помощницей своему мужу. Она неглупая женщина. Но теперь она уже никогда не станет ему помощницей. Когда Шарлотта только приехала в Англию, принцесса и ее дорогой лорд Бьют сами определили ее положение при короле. Все это, плюс ее постоянные беременности, не дало ей возможности хоть в малейшей степени влиять на короля. И теперь он одинок – среди своих министров. Георг, который все больше и больше стал разбираться в государственных делах, который воображает себя королем, умеющим править страной, который становится все упрямее и думает, что он знает все лучше всех.
Неприятности, одни неприятности, думала принцесса Августа. Дети повзрослели и впутались в жуткие скандалы. О ее сыновьях ходили сплетни, а она не знала, были ли эти истории правдой… и теперь уже никогда не узнает. Но она действительно предвидела неприятности в своей семье, над которой просто тяготеет какой-то рок. Беда вплотную подступает к трону. Она назревает в Америке. Достаточно ли силен Георг, чтобы выдержать все это? Достаточно ли решителен Норт, чтобы направлять его? У нее не было ответа на все эти вопросы. Она знала только, что ее уже не будет и она ничего не увидит.
Фрейлины одевали ее, готовя к визиту короля и королевы. Наверное, подумала она, в последний раз. Еще одно предчувствие, что конец близок. Боль в горле становилась почти непереносимой.
– Господи, только бы не выдать себя перед ними, – молилась она.
Вошла фрейлина и сообщила, что король и королева уже прибыли. Она удивилась. Так непохоже на Георга приходить слишком рано или опаздывать. Он был почти также пунктуален как и его дедушка.
Появился Георг, подошел к ней, взял ее руку и нежно поцеловал.
– Ты сегодня рано, Георг, мой любимый сын.
– Я перепутал время, – солгал Георг, а сам подумал:
«Она умирает, но не хочет признавать этого. О, моя храбрая мама, которая жила ради меня».
Вдовствующая принцесса обняла Шарлотту теплее обычного.
Бедняжка Шарлотта, которую умышленно изолировали от общества. Это была ошибка, подумала принцесса. Но я ведь думала, что я бессмертна, что буду существовать вечно, что ему вместо меня никто не понадобится.
Она сидела выпрямившись как стрела на своем кресле, пытаясь сконцентрироваться на том, что они говорили.
Георг сел рядом с ней, сердце у него ныло, потому что он знал, что теряет ее и что вполне возможно они сидят вот так, рядом друг с другом, в последний раз.
Он готов был разрыдаться, но понимал, что это расстроит ее; ему хотелось сказать ей, как он любит ее, что она – его любимая мамочка, что он никогда не забудет ее заботу.
Но Георг не осмеливался сказать всего этого, зная, что она не захочет этого слышать. Как же трудно было сидеть здесь рядом с ней, делая вид, что все по-прежнему.
Когда сын и невестка ушли, вдовствующая принцесса рухнула на свою постель. Я уже больше не смогу их обманывать, подумала она.
Она была права. Уже больше нельзя было сторониться врачей, она слишком больна, чтобы притворяться здоровой.
Принцесса почувствовала, что король стоит у ее кровати, увидела его полные горя и слез глаза, его дрожавшие от душевных переживаний губы.
– Прощай, мой добрый сын Георг, – прошептала вдовствующая принцесса.
– О, моя самая любимая и лучшая на свете мамочка… – произнес Георг. В отчаянии он повернулся к врачам. – Неужели ничего… ничего нельзя сделать, а? Ничего… ничего? А? Что?
Врачи покачали головами. Осталось только небытие.
ТАЙНАЯ ЖЕНИТЬБА ГЛОСТЕРА
Теперь Георг не мог найти утешения даже в Кью. Он глубоко скорбел о смерти своей матери и все время думал о ней. Он чувствовал, что все его братья и сестры далеки от него, а ведь он был сентиментальным человеком и ему очень хотелось верить в то, что они – счастливая семья. Ему тяжело было думать о Каролине-Матильде, по существу, узнице в своем изгнании, и это в наказание за то, что она вступила в прелюбодейственную связь и даже не пыталась отрицать этого. Да и как она могла отрицать, когда все факты были против нее?
Из Брауншвейга тоже приходили позорные и неприятные вести, хотя он верил, что его сестра Августа мужественно переносила все трудности и, по крайней мере, не добавила ему унижения своим недостойным поведением. Он всегда недолюбливал Августу: в детстве она постоянно задирала его, а когда они стали старше, все время показывала свою обиду на то, что она, родившаяся первой, – девочка, а он – мальчик.
И теперь еще этот недостойный брак Камберленда. Об образе жизни его брата Уильяма, герцога Глостера, тоже ходили всякие слухи, которые Георг старательно пропускал мимо ушей.
Утешением ему была Шарлотта. Она никогда не давала ни малейшего повода для сплетен. Спокойно оставаясь в тени, она шила, молилась, вела тихую домашнюю жизнь, но, наводила на него скуку, он вынужден был это признать. Конечно, его жена никогда не догадывалась о том, что он так думает. Никогда, ни единым взглядом, не выдал Георг того, что часто вспоминает о Саре Леннокс, и его очень интересовали все скандальные новости о том, что она родила ребенка от другого мужчины, с которым сбежала, оставив своего мужа. Теперь, как он слышал, она бросила своего любовника и тихо живет в Гудвуд-хаусе под покровительством своего брата, герцога Ричмонда. Иногда ему казалось, что Ричмонд винит именно его за все то, что случилось с Сарой. Он часто думал о том, что Ричмонд специально оставил двор, чтобы досадить ему. Но такие мысли приходили к Георгу, когда он вспоминал многих людей. Теперь король чувствовал себя хорошо и его разум был ясным, хотя временами наступали моменты, когда он немного боялся этой мании преследования, доставившей ему так много хлопот в период той страшной болезни, на которой он даже сейчас не хотел задерживаться в своих мыслях.
Но он по-прежнему думал о Саре… со страстным желанием… и о женщинах, подобных Элизабет Пемброук. Что за прелесть эти женщины! Правда, им обеим не повезло в замужестве. А вот его брак с Шарлоттой можно было бы назвать удачным.
Хотя воображение рисовало ему совсем других женщин, но в неверности своей супруге дальше этих пределов он никогда не заходил.
Так и должно быть, говорил он себе в отчаянии. Следует оставаться примером для всех, особенно когда при его дворе творятся такие безобразия.
Например, Элизабет Чадлей, его старинная приятельница, помогавшая ему когда-то поддерживать связь с Ханной Лайтфут. Как он благодарен был ей тогда! Наверное, было бы разумнее, если бы он не прислушивался к ее советам. О, теперь, конечно, легко рассуждать, после всего случившегося. Но в то время Элизабет Чадлей хотела угодить ему и потому поступала подобным образом.
О жизни Элизабет Чадлей также ходило немало сплетен. Она объездила всю Европу, сумела стать близким другом короля Фридриха в Берлине. Это была весьма занятная дама. Будучи женой некоего Августа Харви – Элизабет в то же время стремилась выйти замуж за герцога Кингстона, любовницей которого была на протяжении многих лет. Однако тот факт, что ей не удалось получить развод, не помешал ей вступить в какой-то брак с герцогом Кингстоном.
Все так запутано, подумал король. Он не хотел слышать обо всем этом. Он не желал видеть Элизабет, потому что при виде ее он вспоминал Ханну Лайтфут. Он был бы рад отодвинуть мыли об Элизабет на задворки своей памяти, но ее странное поведение еще больше подчеркивало безнравственность, царившую при его дворе, с которой он безуспешно пытался бороться.
По-видимому, все те женщины, которыми он так восхищался, – авантюристки, а достойна восхищения, поистине, одна лишь Шарлотта, маленькая, некрасивая Шарлотта, рот которой карикатуристы любили сравнивать с крокодильим. Шарлотта – его жена. Такая некрасивая, такая добрая и такая скучная.
Поэтому ему приходится изменять супруге лишь в своих мечтах, но в реальности оставаться ей верным, добрым мужем. Всем своим поведением он доказывает это. Теперь у них уже восемь детей. Последние трое – Элизабет, потом – Эрнест и Август. Пять мальчиков и три девочки, а они женаты всего около десяти лет!
Никто не мог сомневаться в том, что они выполнили свой долг. Но его очень тревожило поведение братьев, и он все время вспоминал совет своей матери: добиться принятия закона, который не позволял бы членам королевской семьи жениться без согласия монарха.
Он думал о своих мальчиках и девочках и искренне надеялся, что они не доставят ему столько огорчений, сколько доставили ему их тети и дяди.
И тогда он решил, что его мать была права и следует что-то предпринять.
Король готовил послание для представления в парламент:
«Его Величество, проявляя отеческую любовь к своей собственной семье и горячо заботясь о будущем благоденствии своего народа, а также о чести и достоинстве своего государства, стремясь к тому, чтобы право одобрения всех браков в королевской семье (всегда принадлежавшее королям этого королевства как дело, представляющее государственный интерес) было более действенным, рекомендует обеим палатам парламента серьезно подумать о том, не было бы более разумным и целесообразным восполнить недостатки действующего сейчас закона и посредством внесения некоторых новых положений сделать его более эффективным, дабы оградить потомков Его Почившего Величества короля Георга Второго (кроме потомков принцесс, вышедших или могущих в дальнейшем выйти замуж в иностранные семьи) от заключения браков без одобрения Его Величества, его наследников и преемников».
Когда это послание было представлено обеим палатам парламента, его встретили там враждебно.
Чатем, в одно из своих редких появлений в Палате лордов, проковылял к трибуне и метал оттуда против этого закона громы и молнии.
«Новомодный и бесстыдный закон», – кричал он. Другие заявляли, что его следовало бы назвать «Законом, поощряющим внебрачные связи и супружескую неверность потомков Георга Второго».
Короля навестил лорд Норт и выразил свое сомнение по поводу этого закона:
– Он крайне непопулярен, Ваше Величество.
– А я уверен, что он правилен, – упрямо заявил король. – Он должен быть принят.
Противодействие закону продолжалось. Его называли безнравственным, но король оставался непреклонным. Он написал Норту:
«Я ожидаю, что будут приложены все усилия для того, чтобы провести этот закон через обе палаты с подобающей настойчивостью, ибо это не только вопрос, имеющий непосредственное отношение к управлению страной, но и лично ко мне, и поэтому я смею ожидать искреннюю поддержку от каждого, кто служит мне, и не забуду тех, кто уклонился от своего долга».
В последней фразе слышалась явная угроза. Хотя в стране существовала конституционная монархия, король пользовался большим влиянием, имея право назначать министров. И все же нашлись такие, кто выступил против него. Одним из них был Чарлз Джеймс Фокс, молодой человек, уже успевший заявить о себе в парламенте, весьма сильная и властная личность, сын лорда Холланда и племянник Сары Леннокс.
Чарлз Фокс решительно выступил против Закона о браке и из-за него ушел в отставку.
Черт бы побрал этого молодого Фокса! – подумал король. Мать молодого человека – дочь герцога Ричмонда – сбежала из дому и вышла замуж за Генри Фокса. Это же был мезальянс, вспомнил король, теперь понятно, почему юноша так протестует против закона.
Король был сердит на мистера Фокса. Он ему еще припомнит!
Обсуждение закона в парламенте проходило весьма бурно. Его нельзя было принять точно в таком виде, как того желал король. Внесли поправки. Согласие монарха на брак теперь требовалось лишь в том случае, если брачующимся сторонам не исполнилось двадцати шести лет. После этого срока они могли вступать в брак, если не имелось возражений со стороны парламента. За год до предполагаемого срока вступления в брак в парламент следовало представить уведомление.
Даже в таком измененном виде закон вызвал бурю негодования, но в конце концов, он был принят незначительным большинством голосов.
Сразу же после принятия Закона о браке Георг получил письмо от своего брата Уильяма Генри, герцога Глостера.
Уильям Генри признавался в том, что шесть лет тому назад женился, но поскольку считал, что король не одобрит его брака, держал его в тайне. Но, сейчас, когда принят этот Закон, он, конечно, должен заявить о своем браке в открытую.
Женщина, на которой он женился, – леди Уолгрейв, вдова их бывшего наставника, которого Георг терпеть не мог в детстве. И это еще не все. Леди Уолгрейв, по мнению короля, была самой неподходящей партией для герцога королевской крови. Она являлась незаконной дочерью сэра Эдварда Уолпола, а ее мать, как говорят, была модисткой.
Георг был оскорблен не только этим крайне неподобающим браком, но и тем фактом, что брат в течение шести лет держал это в секрете.
– Дурак! Идиот! – кричал он. – Они совсем ничего не соображают… эти мои братцы. Ни о чем не думают… ни о чем, кроме удовлетворения своих желаний. Они не смотрят вперед. Забывают о том, что принадлежат к королевской семье и позволяют этим авантюристкам завлечь себя.
Шарлотта, услышав эту новость, очень быстро ставшую известной при дворе, попыталась успокоить своего мужа.
– Но мы, по крайней мере, подаем всем хороший пример, – напомнила она ему.
Он с грустью посмотрел на нее… некрасивую, маленькую Шарлотту, мать его многочисленного потомства. Он вынужден был примириться с ней, тогда как его братья предпочли этих пленительных сирен, настолько неподходящих, что те казались вдвойне желанными, потому что, будь это иначе, даже его безрассудных братцев нельзя было бы заставить жениться на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40