А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Мое лицо залила краска гнева.– Королевский приказ? – насмешливо осведомилась Рут. Я протянула ей приглашение.– Вполне в духе тети Агари, – заметила она. – По всей видимости, она всерьез считает себя главой семьи. Хочет изучить тебя поближе.– У меня нет ни малейшего намерения подвергаться изучению, – резко отозвалась я. – К тому же мне кажется, что сейчас в этом уже нет большого смысла.– Она очень стара, – извиняющимся тоном объяснила Рут, – старше моего отца. Ей, должно быть, под девяносто. Так что отнесись к ней снисходительно.Я быстро проговорила:– В пятницу я к ней не поеду. Рут пожала плечами.– Слуга ждет, – напомнила она. – Тетя рассчитывает на твой ответ.– Она его получит. Присев к столу, я написала:«Миссис Габриель Роквелл сожалеет, что не сможет нанести визит миссис Агари Роквелл-Редверз в Келли Грейндж в пятницу в 3.30 пополудни».Рут взяла у меня записку и усмехнулась – происходящее ее явно забавляло.Стоя у окна и глядя на удаляющегося гонца из Келли Грейндж, я думала: так значит, свое высокомерие Саймон унаследовал от бабушки.В начале следующей недели я прогуливалась на лужайке перед парадным входом, когда к дому подъехал Саймон Редверз. Спрыгнув в лошади, он приветственно приподнял шляпу, после чего подозвал одного из конюхов таким тоном, словно все здесь принадлежало ему.– Миссис Кэтрин, – обратился он затем ко мне, – я рад, что застал вас дома, ибо приехал сюда из Келли Грейндж именно ради встречи с вами.Я еще не видела его после возвращения, и он показался мне более энергичным и самоуверенным, чем когда-либо. Приняв высокомерный вид, я процедила:– Какова же цель вашего визита?Он передал конюху поводья и подошел ко мне, широко улыбаясь.– Разрешено ли мне будет сказать, что видеть вас здесь опять – большое удовольствие?– Вы можете говорить все, что считаете нужным.– Все еще злитесь на меня?– Я не забыла нашего последнего разговора.– Значит, вы помните обиды?– Да, если они незаслуженны.– Я горько раскаиваюсь и приехал, чтобы принести вам свои извинения.– В самом деле?– Миссис Кэтрин, я прямой и бесхитростный йоркширец, вы тоже уроженка Йоркшира, а стало быть, тоже прямы и бесхитростны. Мы не какие-нибудь утонченные южане и не станем облекать свои мысли в красивые фразы. К чему мне изображать из себя светского лондонского джентльмена?– Тем более что вам это не удалось бы. Он расхохотался.– У вас острый язычок, миссис Кэтрин.Я ничего не имела против такого обращения: «миссис Роквелл» звучало бы чересчур официально, а «Кэтрин» – фамильярно.– Надеюсь, он не уступит вашему в тех редких случаях, когда нам придется встречаться.– А я надеюсь, что таких случаев будет много и, оттачивая свои языки, мы будем иметь возможность отточить и мозги.– Так что же вы хотели мне сказать?– Я хотел попросить у вас прощения за те невежливые замечания, которые позволил себе во время нашего последнего свидания. А также поздравить вас и пожелать доброго здоровья и процветания.– Вы что же, изменили свое мнение относительно меня?– Ни в коем случае – ведь я всегда вами восхищался. Однако я искренне прошу вас меня извинить. Как мне объяснить свои чувства? Я был потрясен смертью человека, которого считал своим братом. Когда я расстроен или рассержен, я часто бываю несдержан на язык, миссис Кэтрин. Боюсь, это лишь один из моих многочисленных недостатков.– Давайте не будем больше возвращаться к этому.– Так вы согласны простить и забыть?– Прощение дается легче, чем забвение. Обещаю вам первое. А что касается второго... возможно, со временем.– Право же, миссис Кэтрин, я не заслуживаю такого милосердия. А теперь я хочу попросить вас кое о чем.– Ах, вот оно что...– Не для себя, – поспешно объяснил он, – а для моей бабушки. Она просила вас навестить ее.– Едва ли это можно было назвать просьбой. Он усмехнулся.– Не обращайте внимания – она привыкла повелевать. Она очень расстроена тем, что до сих пор с вами не познакомилась, и вы могли бы доставить ей большое удовольствие, если бы забыли о форме ее приглашения и помнили, что она очень старая леди, которой уже не под силу выходить из дома.– Так она послала вас передать мне свой второй приказ?– Она не знает о моем визите к вам. Ваш отказ огорчил ее. И я хочу попросить вас приехать завтра в Келли Грейндж. Я сам отвезу вас туда. Вы согласны?Я колебалась, не зная, что сказать.– Прошу вас, – настаивал он. – Ведь она стара, одинока, она принимает близко к сердцу все, что касается семьи, частью которой вы стали. Пожалуйста, миссис Кэтрин, скажите «да».Саймон вдруг показался мне очень привлекательным: глаза, прищуренные от солнца, утратили дерзкое выражение; крепкие зубы сияли белизной на загорелом лице. Он был похож на Габриеля, но совершенно лишен хрупкости и нежности. Глядя на него, я почувствовала, что готова смягчиться.Он тут же уловил перемену в моем настроении.– О, благодарю вас! – воскликнул он, и лицо его осветилось улыбкой, какой прежде мне не приходилось на нем видеть. Похоже, он очень любит свою бабушку, подумала я и ощутила нечто вроде приязни к нему за то, что он способен любить кого-то кроме себя.Саймон радостно продолжал:– Она вам понравится, вот увидите, и вы ей тоже, хотя она вряд ли покажет это при первой встрече. У нее сильный характер, как и у вас.Второй раз он говорил о силе моего характера, и я почему-то внезапно совершенно расклеилась, даже глаза защипало от подступающих слез. Не хватало еще расплакаться перед этим человеком!Желая скрыть свое замешательство, я выпалила:– Хорошо, я согласна.– Вот и прекрасно. Я заеду за вами завтра в два часа, а сейчас вернусь домой и скажу бабушке, что вы приняли приглашение.Не теряя времени, он кликнул конюха, по всей видимости, совершенно забыв обо мне. Однако я уже не испытывала к нему прежней враждебности и была готова без предубеждения отнестись к миссис Роквелл-Редверз.Назавтра, ровно в два часа, Саймон Редверз приехал за мной в фаэтоне, запряженном двумя великолепными лошадьми. Всю дорогу, составлявшую около двух миль, я сидела рядом с ним.– Я могла бы пройтись пешком, – сказала я.– И лишить меня удовольствия отвезти вас? – Насмешливые нотки вернулись, однако враждебность между нами значительно ослабела. Он был благодарен мне за то, что я пошла навстречу желанию его бабушки, я сменила гнев на милость, видя его любовь к ней, – в общем, мы уже не могли ненавидеть друг друга с прежним самозабвением.Келли Грейндж оказался просторным помещичьим домом, построенным едва ли более ста лет назад, то есть в сравнении с Забавами почти современным. Он был сложен из серого камня и окружен плодородными полями. Когда мы подъехали к кованым воротам, за которыми начиналась каштановая аллея, из домика привратника вышла женщина, чей выпирающий живот говорил о ее положении, и поспешила открыть нам.Саймон Редверз приветствовал ее, дотронувшись хлыстом до шляпы, в ответ она вежливо присела. Я улыбнулась ей, и она с любопытством взглянула на меня.– Уж не сестра ли это нашей Мэри-Джейн? – спросила я, когда мы въехали в аллею.– Это Этти Хардкастл. Ее муж работает у нас.– Значит, это она. Мэри-Джейн, моя горничная, рассказывала мне о своей сестре.– В таких местах все приходятся друг другу родней. Взгляните! Как вам нравится Грейндж? Не сравнить с Забавами, не так ли?– По-моему, дом очень красив.– У него есть свои преимущества. Во всяком случае, он намного комфортабельнее Забав, можете мне поверить. Вот придет зима, и вы убедитесь. Наш дом превосходно отапливается, в то время как в Забавах повсюду гуляют сквозняки. Да и неудивительно: чтобы хорошенько натопить там зимой, пришлось бы сжечь весь уголь Ньюкасла.– Да, в небольшом доме это легче.– Но у нас не так уж и тесно, – впрочем, вы все сами увидите.Фаэтон прошуршал по гравию подъездной аллеи и остановился возле парадного входа, обрамленного статуями женщин, пристойно задрапированных и держащих в руках корзины, в которых росли герань и лобелия. По обе стороны крыльца тянулись длинные мраморные скамьи.Не успели мы подойти к двери, как она была распахнута горничной, видимо, услышавшей шум подъезжающего экипажа. Кучер, не дожидаясь приказаний отъехал от крыльца. Похоже, дом был полон слуг, предупреждавших каждое желание Саймона.Мы вошли в холл с выложенным плитками полом и широкой лестницей. Холл находился в центре дома, и, взглянув вверх, можно было увидеть крышу. Дом в самом деле был достаточно просторным, но в сравнении с Забавами казался маленьким и уютным.Саймон повернулся ко мне.– Если вы подождете здесь минутку, я поднимусь и сообщу бабушке о вашем приезде.Он взбежал по ступенькам на галерею второго этажа, постучал в одну из дверей и вошел. Через несколько минут он снова появился и сделал мне знак подняться.Посторонившись, чтобы пропустить меня в дверь, Саймон объявил торжественным тоном, если и содержавшим насмешку, то хорошо замаскированную:– Миссис Габриель Роквелл!Я вошла. Комната была заставлена громоздкой мебелью, толстые плюшевые шторы и кружевные занавески были раздвинуты и удерживались затейливыми бронзовыми кольцами. Помимо стола в центре комнаты, там и сям стояли маленькие столики; набитый конским волосом диван, высокие напольные часы, множество стульев и кресел, шкафчики с фарфором, этажерка с безделушками, большая ваза с красными и белыми розами. Однако все это я окинула лишь беглым взглядом, ибо внимание мое сразу привлекла женщина, восседавшая в кресле с высокой спинкой.Это была Агарь Редверз – или Роквелл-Редверз, как она предпочитала называть себя, – диктатор детской, сохранивший диктаторские замашки на всю жизнь.Хотя она сидела, было видно, что она высока ростом; спина ее была совершенно прямой, кресло под ней – не мягким и удобным, а жестким, с резной деревянной спинкой; седые волосы, убранные в высокую прическу, увенчивал белый кружевной чепец. В ушах красовались гранатовые серьги, платье из бледно-лилового атласа заканчивалось высоким кружевным воротничком, заколотым гранатовой брошью в цвет серьгам. Палка черного дерева с золотым набалдашником была прислонена к креслу. Глаза Агари Редверз были ярко-синими и тоже походили на глаза Габриеля, и также были лишены его мягкости – в этой женщине вообще не было ничего мягкого. Ее руки, лежавшие на резных деревянных подлокотниках, должно быть, в молодости отличались красотой; они до сих пор сохранили изящество и были унизаны бриллиантовыми и гранатовыми кольцами.Несколько мгновений мы оценивающе разглядывали друг друга. Ощутив исходившую от нее легкую враждебность, я подняла голову выше обычного и сказала с оттенком высокомерия:– Добрый день, миссис Редверз.Она протянула мне руку жестом королевы, приветствующей подданную. Вид у нее при этом был такой, словно она ожидала, что я опущусь перед ней на колени. Вместо этого я взяла ее за руку и вежливо наклонила голову.– Я рада, что вы все-таки приехали, – промолвила она, – хотя ждала вас раньше.– Это была идея вашего внука, – сообщила я.– Ах, вот как! – Ее губы дрогнули, что меня немало позабавило. – Но что же вы стоите.Саймон принес мне кресло и поставил его напротив кресла старой леди – так, что, усевшись, я оказалась лицом к свету, падавшему сквозь кружевные занавески; ее же лицо оставалось в тени, и у меня возникло чувство, что даже в такой мелочи они не хотят дать мне преимущества.– Вас, вероятно, мучает жажда после утомительной дороги, – предположила миссис Редверз, пронизывая меня взглядом, будто хотела прочитать мои мысли.– Дорога была довольно короткой.– Для чая еще рано, но, я думаю, в данном случае мы можем нарушить распорядок.– Я могла бы подождать.Она улыбнулась мне, потом повернулась к Саймону.– Позвони-ка прислуге, внучек Саймон немедленно повиновался.– Нам есть что сказать друг другу, – заметила она, – а что может быть лучше, чем разговор за чашкой чая.Появилась уже знакомая мне горничная, и старая леди распорядилась:– Доусон, принесите нам чай... пожалуйста.– Да, мадам.Дверь за ней бесшумно закрылась.– Думаю, ты не захочешь составить нам компанию, Саймон. Мы тебя охотно извиним.Трудно сказать наверняка, было ли это просто царственное разрешение удалиться, или она давала Саймону понять, что он здесь лишний, но одно было очевидно: мне удалось выдержать первое испытание, и миссис Редверз теперь была настроена ко мне более благосклонно, чем в начале. Моя внешность и мои манеры, по-видимому, произвели на нее благоприятное впечатление.– Отлично, – отозвался Саймон. – Я вас оставлю и дам возможность познакомиться поближе.– Будь готов отвезти миссис Роквелл домой в пять часов. Саймон поразил меня своей покорностью. Он склонился над рукой старой леди, и хотя в его почтительности сквозила легкая шутливость, было очевидно, что ей приятен этот знак внимания и что она, как ни старается, не может сохранить в общении с внуком привычную властность.Когда дверь за Саймоном затворилась, миссис Редверз сказала:– Я надеялась увидеть вас еще в первый ваш приезд в Забавы. Сама я не смогла нанести вам визит, а сюда вас не приглашала, потому что не сомневалась – Габриель непременно познакомит меня со своей женой. Будь он жив, он бы так и сделал – у него было развито чувство долга перед семьей.– Да, разумеется.– Я рада, что вы не из этих современных девиц, которые падают в обморок при малейшей неприятности.– Разве можно судить об этом на основании столь краткого знакомства? – осведомилась я, твердо решив не дать ей возможности обращаться со мной покровительственно.– Мои глаза так же остры, как в двадцать лет, а опыта у меня намного больше, чем тогда. К тому же Саймон рассказывал мне о том, какую замечательную выдержку вы проявили в тяжелый момент. Уверена, вы не из тех дурочек, которые избегают неприятных тем и закрывают глаза на опасность. Реальность существует независимо от того, говорим мы о ней или нет, – так к чему прятать голову в песок? Делая секрет из очевидных вещей, мы только ухудшаем ситуацию. Вы согласны?– Думаю, иногда это действительно так.– Я обрадовалась, услышав о женитьбе Габриеля. Он всегда был немного неуравновешенным – впрочем, как многие в нашей семье. Не было в нем крепкого стержня, вот что.Я окинула взглядом ее прямую фигуру и позволила себе маленькую шутку:– Вы, по всей видимости, не страдаете этой болезнью. Она была явно польщена.– Что вы думаете о Забавах? – спросила она.– О, дом великолепный!– Да, это чудесное место, в Англии таких осталось мало. Вот почему так важно, чтобы он остался в хороших руках Мой отец был прекрасным хозяином, но бывали Роквеллы, при которых поместье приходило в полное запустение. Требуется много труда и заботы, чтобы поддерживать его в приличном состоянии. Мэтью это не удалось. Помещик, занимающий такое положение, должен вести себя с большим достоинством, а он вечно попадал в истории с какими-то женщинами. Это плохо. Что же до Габриеля... Он был славный мальчик, но слабохарактерный. Вот почему я обрадовалась, услышав, что он женился на решительной молодой женщине.Появилась горничная с подносом.– Прикажете налить чай, мадам? – спросила она, склонившись над столиком.– Нет-нет, Доусон, оставьте нас.Доусон вышла, и миссис Редверз обратилась ко мне.– Могу ли я попросить вас заняться чаем? Я страдаю ревматизмом, и сегодня у меня разболелись суставы.Я поднялась и подошла к столику, на котором стоял чайный поднос. Чайник с кипятком на спиртовке, заварной чайничек, сливочник и сахарница – все серебряное. На тарелках разложены сэндвичи с огурцом, тонкие ломтики хлеба с маслом, кекс с тмином и пирожные.Я поняла, что передо мной новое испытание: я должна показать свое умение правильно выполнить важную светскую обязанность. Все-таки она невозможная старуха, подумала я, но, несмотря на это, она мне нравится.Я чувствовала, что щеки у меня немного горят, но в остальном сохраняла полнейшее спокойствие. Осведомившись о вкусах хозяйки, я налила ей чаю, добавила в него сливки и сахар и поставила чашку на круглый мраморный с золотом столик возле ее кресла.– Благодарю вас, – милостиво проронила она.Я предложила ей сэндвичи и хлеб с маслом, а сама вернулась к чайному столику.– Надеюсь, вы навестите меня еще раз в ближайшее время, – произнесла миссис Редверз, и мне стало ясно, что мы испытываем друг к другу схожие чувства. Она тоже готовилась встретить меня в штыки, но обнаружила, что между нами много общего.Интересно, может через семьдесят лет я стану вот такой же самоуверенной старой леди?С аппетитом поглощая сэндвичи, она не переставала говорить, словно ей нужно было многое мне сказать и она боялась, что не успеет. Она засылала меня вопросами, и я рассказала о том, как впервые встретила Габриеля и как мы с ним освободили Пятницу.– А потом вы узнали, кто он такой, и это вас, конечно же, обрадовало?– Узнала, кто он такой?– Ну да, что он – юноша из хорошей семьи, наследник титула баронета, огромного поместья и состояния, иными словами – завидный жених.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30