А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Есть! Я все думаю, что мне не дает покоя? А оно вот, оказывается, что! Ты читал официальный список предметов из гробницы Тути? Тот, что был опубликован Комитетом?.. Нет? А я читал! Там все подробно описано. Более трех тысяч наименований. На упаковку и консервацию всего этого помощникам Картера потребовалось бы десять лет, но американец не таков. Он все делает быстро. Так вот, в самом саркофаге из желтого кварцита должно было быть обнаружено три вставленных друг в друга гроба. Два деревянных с золотой обивкой, а последний, – внутренний – из чистого золота. В нем лежала мумия, лицо которой закрывала золотая маска. Ты, может быть, помнишь, – я даже упомянул ее в своей новелле. Так вот, мистер Пикарт, в списке Департамента древностей этой маски не значится!
– Ты не ошибся?
– Я, конечно же, перечитаю все еще раз, но и так знаю: ее там нет. Золотой гробик для внутренностей – уменьшенная копия большого золотого гроба – есть, кинжал с клинком из метеоритного железа – тоже есть, золотой воротник и еще кое-какая мелочь – есть. Все есть, а маски нет!
– То есть ты хочешь сказать, что Дэвис…
– Вот именно!
– Но зачем?
– Как зачем? – изумился вопросу Каратаев. – Любой археолог мечтает завладеть хоть чем-то из найденного им. Даже у будущего лорда Карнарвона, того самого, кого вместе с Картером мы лишили Тути, так вот, даже у Карнарвона лет через пятьдесят после его смерти обнаружат в имении краденые вещицы из Египта. А представь себя на месте Дэвиса: десять лет копать ущелье, угрохать кучу денег и сил и ничего при этом не взять? Правда, он, кажется, единственный из археологов, кто при заключении контракта с Департаментом древностей полностью отказался от своего процента. Но, увидев маску, он просто не устоял перед соблазном, и я его по-человечески понимаю. Ему наплевать на золото, которое в ней содержится, и на миллионы, которые она стоит. Он не устоял не перед золотом и деньгами, а перед страстью обладания шедевром, прекрасно понимая, что обрекает себя на любование им в полном одиночестве, скрываясь даже от родных. И все же я его понимаю. Может, ты помнишь – эта маска была на обложках всех школьных учебников по Древней истории. Она должна была стать самым прославленным экспонатом Каирского музея, хотя и намного легче золотого гроба Тути. Вряд ли в музеях мира, Вадим, найдется что-либо более ценное.
– Мда-а-а, – мечтательно произнес Нижегородский, брякая кружкой об стол. – Но как ему это удалось?
– А как Шлиман нашел свои кубки и вазы? – воскликнул возбужденный Каратаев. – Почуяв, что его рабочие на что-то наткнулись, он вдруг вспомнил, что у него сегодня день рождения, и по этому случаю отпустил всех домой. Потом вместе с женой – достаточно хрупкой женщиной – они вдвоем в течение долгих часов, да еще ночью, перетаскивали золото и серебро в свой дом. Восемь тысяч предметов! Но, в отличие от Дэвиса, он преследовал противоположную цель – не утаить, а создать. Некоторые считают, что многое они с женой попросту скупили в тех краях за предшествующие годы и тайно свезли на место раскопок, чтобы, выдав за сокровища легендарного Приама, продать потом подороже. Что до Дэвиса, то он запросто мог в самый ответственный момент, например при вскрытии золотого гроба, остановить работу, скажем, до утра. Ночью ему, как самому главному в Царской долине, не составляло труда пройти мимо охраны и спуститься в гробницу одному.
– А где он сейчас?
– Все еще в Париже. Лично следит за монтажом новых стендов в Египетских залах Лувра. Сдается мне, что он из кожи вон лезет, чтобы заработать непререкаемый авторитет хранителя. Такого не остановят на таможне и не попросят открыть чемодан. Как же! Сам сэр Теодор Дэвис – совесть научного мира!
Сразу же по возвращении домой Каратаев кинулся рыться в газетах. В «Вестнике Французской академии наук» он нашел тот самый список. Золотой маски в нем не оказалось. Не было упоминания о ней и в «Нью-Йорк таймс», где тоже приводилась подробная опись содержимого саркофага. Более того, там же некий специалист по Египту, комментируя опись, объяснял отсутствие погребальной маски спешкой, якобы имевшей место при захоронении Тутанхамона. Ведь факт, что мумию запихали в гроб, явно изготовленный для другой персоны. При этом что-то там не вошло и пришлось подпиливать прямо на месте. Так что нет ничего странного, что на изготовление маски просто-напросто не хватило времени. По другой версии этого же умника, маска в последний момент могла быть изъята родственниками в память об убиенном во цвете лет юноше. Вместо нее на забинтованное лицо мумии положили венок из васильков.
Каратаев ликовал.
– Он у нас в руках! Вадим, ты давно не был во Франции?

Воскресенье, шестнадцатое марта, Париж, Лувр, корпус Сюлли. Спрятавшись за высокой колонной из красновато-коричневого гранита, Нижегородский наблюдал за энергичными действиями Тэдди Дэвиса.
Это был очень полный человек невысокого роста, с круглой головой, обритой временем почти наголо. В светлых, чрезвычайно широких и коротких штанишках, гачи которых застегивались на пуговку чуть ниже колен, в таком же просторном пиджаке и белой манишке с черной бабочкой, он походил на комичного экскурсионного распорядителя или музейного гида, но никак не на знаменитого исследователя знойных ущелий Эль-Амарны. Наблюдая, как распаковывают статую Анубиса, Дэвис бегал вокруг, стуча каблуками своих рыжих башмаков по полированным плитам гранитного пола и со знанием дела руководил каждой операцией. Его ярко-красные чулки на коротких бульдожьих ножках мелькали то здесь, то там, то исчезали вовсе. Он приседал, наклонялся, вставал на цыпочки, иногда с кем-нибудь или с чем-нибудь сталкивался и, в зависимости от того, что это было, либо сам отскакивал в сторону, словно мячик, либо отскакивали от него. Бывало, что Дэвис внезапно пропадал, и Нижегородский, слыша его резкий голос, не мог понять, откуда он доносится. Потом он выныривал из-за какого-нибудь ящика или портьеры, снова оказываясь в центре событий.
«Как же тебя поймать», – прикидывал Вадим, не спуская глаз с толстяка. Наконец, улучив момент, он выскочил из своего укрытия и бросился на перехват:
– Мистер Дэвис!
– Что такое? Вы кто? Сопроводитель груза? А кто тогда?.. Что-что?.. Какой сотрудник? Как вы тут оказались? Зал закрыт на реконструкцию… Эй вы там, поаккуратней! – закричал он рабочим. – Это все же Анубис, а не баран какой-нибудь… Так я вас слушаю. Вы кто? Сопроводитель? А кто? Сотрудник чего?
– Я работник Берлинского Египетского музея, – в третий раз как можно почтительнее повторил Нижегородский, доставая из папки и всовывая в руки американца какую-то бумажку.
– Что это?
– Это список вещей из саркофага.
Дэвис покрутил бумажку, несколько раз перевернув ее вверх тормашками.
– Ни черта я не вижу без очков! В чем, собственно, дело?
– Видите ли, мистер Дэвис, на мой взгляд, в списке не хватает, по крайней мере, одного предмета.
– Какого предмета? Я тут при чем? Там еще ведутся работы: консервация, реставрация…
– Не хватает маски, мистер Дэвис. – Вадим хоть и с большим акцентом, но уже значительно лучше изъяснялся по-английски. – Маски Тутанхамона, которая закрывала лицо мумии.
– Какой маски? Что вы морочите мне голову? Никакой маски не было. Внимательно читайте отчеты.
В зал стали вносить новые ящики, и толстяк побежал в ту сторону.
– Ну как же не было? – плаксиво запричитал Нижегородский, устремляясь следом. – Как же не было, мистер Дэвис, когда вот в этом списке она есть.
На ходу он снова раскрыл свою папку и извлек из нее еще один листок.
– Вот, смотрите сами: золотая маска со змеей и грифом, инкрустирована лазуритом, сердоликом, полевым шпатом, кварцем, смальтой и обсидианом. Примерно девять килограммов сто пятьдесят граммов золота в двадцать четыре карата… – перечислял он на бегу.
Американец словно налетел на невидимую стену.
– Что-что-что?!
Он выхватил из рук Нижегородского листок и, отдалив его от себя в вытянутой руке, стал рассматривать.
– Вот здесь, за номером восемнадцатым, – почтительно показал пальцем Вадим.
Если первый список представлял собой страницу из «Британского исторического вестника», то второй он распечатал с компьютера. Это была виртуальная «Таймс», датированная февралем 1923 года.
– Ничего не понимаю, какая маска, какой сердолик со змеей? – пробормотал археолог. – Нет же никакой маски.
Он явно был растерян. Нижегородский с удовлетворением наблюдал, как Дэвис, вытащив из кармана платок, одной рукой вытирает внезапно появившуюся испарину на складчатой шее, продолжая держать в другой копию не существовавшего списка.
К этому моменту Анубис, вырезанный из куска черного дерева, был окончательно распечатан и освобожден от упаковочной пакли и стружек. Он походил на шакала, лежащего на богато орнаментированном ларце, был инкрустирован серебром, золотом, алебастром и обсидианом. Дэвиса окликнули.
– Вам некогда, – понимающе произнес Нижегородский, забирая список, – давайте встретимся позже. Скажем, через два часа у статуи Ники Самофракийской. Знаете, где это? Только обязательно приходите, иначе мне придется обратиться к представителю Департамента египетских древностей.
– Не нужно никуда обращаться, – американец схватил Вадима за рукав и потащил вдоль анфилады залов. – Где эта ваша статуя? Хотя что я говорю, на кой черт она нам сдалась. Пойдемте вон туда.
Они нашли совершенно тихое место возле мраморной лестницы и остановились.
– Откуда у вас сведения о маске? Кто вам рассказал? Дауд? Мудир? – зашептал Дэвис. – Не верьте им. Это проходимцы, каких свет не видывал. Они работают осведомителями в Департаменте древностей и постоянно всех шантажируют. Неужели вы думаете, что я или мои люди способны утаить что-то из найденного? Я вложил в раскопки столько личных средств и столько сил, что вполне мог бы рассчитывать на компенсацию. Но я отказался! Надо же, они даже выдумали описание мифической маски! Золото, сердолик! Послушайте, как вас… Краузе?.. Не поддавайтесь на провокацию. Я выхлопочу для вашего музея Аменхотепа I или Тутмеса П. А хотите мумию богоборца Эхнатона?.. Ту, что я нашел несколько лет назад там же, неподалеку? Самая скандальная фигура Древнего Египта! Мы организуем экспозицию…
– Простите, мистер Дэвис, но ваш Эхнатон – фуфло, – не удержался Нижегородский. – Тот, кого вы объявили Эхнатоном, умер в возрасте двадцати пяти лет, а значит, быть им не мог.
Если бы у мистера Дэвиса были брови, они от удивления уползли бы на лоб и далее на макушку до самого затылка, так его поразило прозвучавшее высказывание. И от кого он это слышит! От какой-то берлинской музейной крысы, понятия не имеющей, что такое сутками не вылезать из подземелий, спать в обнимку с мумиями, месяцами не выпускать из рук кирку и лопату. От возмущения глаза археолога широко раскрылись, а испарина выступила даже на щеках.
– Как это! Да что вы такое говорите?! Мой Эхнатон признан всеми учеными. Нет, вы только послушайте его! – Дэвис обернулся в поисках свидетелей кощунственного высказывания, но рядом находилась лишь безмолвная статуя, да и та без головы. – Вы посмотрите на него! Мелет что в голову взбредет! То маску какую-то выдумывает, то Эхнатон ему не Эхнатон! Что вы там, у себя в Берлине, вообще можете понимать? Думаете, стащили несколько скульптур, так теперь имеете право порочить всех подряд? Я десять зим не вылезаю из пустыни, а вы? Кто вы вообще такой, черт бы вас побрал?! – все более повышая тон, переходил на крик Теодор Дэвис.
Нижегородский сунул свою папку под мышку, вынул из кармана большой золотой портсигар, извлек из него длиннющую папиросину, щелкнул крышкой и в раздумье постучал о нее мундштуком. Затем он смачно дунул в мундштук, сунул его в рот, сминая зубами и пальцами и, щелкнув зажигалкой, так же задумчиво закурил.
– Все у вас? – спросил он, выпустив первое кольцо дыма, которое медленно поплыло над мраморными ступенями, помнившими еще шаги Людовиков и Наполеонов. – Я вам больше скажу: ваш Эхнатон не только не царских кровей, он даже не египтянин. Лет через сто, когда научатся делать генетические анализы, это станет ясно как дважды два.
От почтительного музейного клерка не осталось и следа. Зажав в углу рта папиросу и прищурив от дыма левый глаз, Вадим достал из кармана визитку и что-то написал на ее обратной стороне карандашом.
– Вот мои адрес и телефон, мистер Дэвис, я остановился в гостинице «Маринэ» на углу Рю де Риволи и Святого Флорентина. Это в двух шагах отсюда, сразу за Тюильри. Жду вас сутки, после чего, извините, вынужден буду предать факт пропажи маски огласке.
Вручив ошарашенному американцу карточку, Нижегородский стал не спеша спускаться по лестнице. Что-то задержало его, и он обернулся.
– А что касается Эхнатона, мистер Дэвис, то будьте философом. В 1890 году лондонский Британский музей купил статую царицы Тетишери. Так я вам скажу по секрету, что это самая настоящая подделка, умело поданный кусок раскрашенного известняка. Их развели ловкачи, промышляющие «стариной». Правда, по этому поводу английским музейщикам еще лет семьдесят предстоит пребывать в счастливом неведении. Так что не расстраивайтесь, Лувр тоже долго будет гордиться десятками, если не сотнями великих подделок. Он еще потратит миллионы на их приобретение. Вы же с Эхнатоном просто ошиблись. Всего наилучшего.
Через две минуты он вышел в большой двор и направился в сторону парка. Проходя то место, где несколько десятилетий спустя соорудят стеклянную пирамиду, Вадим увидал стоящего вдали Каратаева и помахал рукой.
– Ну что? Ты его нашел? – спросил подбежавший соотечественник.
– Найти-то нашел, да только сдается мне, что это не он.
– Не он?
– Не он стащил маску, Савва.
– Как не он? Кто же тогда?
– Кто-то другой. Но то, что ее сперли, – это факт.
Они вышли на набережную и двинулись в сторону площади Согласия. Было ветрено и холодно. Маленький буксир тянул по свинцовой Сене баржу, едва не касаясь трубой низких сводов моста Сольферин. Навстречу им бежал мальчишка-газетчик и что-то радостно кричал. Редкие прохожие устремлялись к нему, покупали газеты и тут же, на ветру, пытались их развернуть.
– Чего он кричит? – спросил Вадим. – Ты вроде понимаешь по-французски?
– Тут нечего понимать, – отвлекся от своих мыслей Каратаев. – Сегодня шестнадцатое марта, следовательно, утром должен быть убит редактор «Фигаро» Гастон Кальме.
Нижегородский остановился и вопросительно посмотрел на компаньона. Тот поплотнее запахнул пальто и неохотно пояснил:
– Его застрелила мадам Келло – супруга министра финансов Жозефа Келло. Еще в январе Кальме обвинил того в денежных махинациях. А почему ты так уверен, что это не Дэвис?

Когда Нижегородский отпирал дверь своего номера, он услышал телефонный звонок. Это оказался Дэвис. Американец был взволнован и просил о немедленной встрече. Узнав, что он будет не один, Вадим тоже решил прихватить с собой Каратаева, но тот заявил, что ему пока рано вступать в игру.
– Надень очки, – сказал он после нескольких напутственных слов.
Внизу Вадима уже ждали.
– Я сразу догадался, что вы не искусствовед, – затараторил Теодор Дэвис, когда они устроились в креслах в укромном углу вестибюля. – Вы детектив? Вас нанял Каирский музей или Департамент?.. Может быть, это мои конкуренты распускают заведомо ложные слухи? Такие, как Борхард, спят и видят, как бы перехватить у меня концессию на раскопки. Что? Нет?.. Что ж, как вам угодно, можете не отвечать, в конце концов, это сейчас не главное. И все же откуда у вас сведения о маске? Не ясновидящий же вы?
– А откуда у вас сведения о Феруамоне?
«Клин клином вышибают», – решил Нижегородский.
– Я об алмазе, лихо описанном в известном вам занимательном рассказике, – продолжил он. – Вы, мистер Дэвис, в своих высказываниях обосновываете реальность Феруамона некими древнеегипетскими текстами, которые, по вашим словам, вполне могли: во-первых, реально существовать; во-вторых, сохраниться до наших времен (на том или ином виде носителя); и, в-третьих, быть кем-то недавно прочитанными. Что, если и мне сослаться на аналогичный источник? Это объяснение вас удовлетворит?
– Ну, не хотите, как хотите, – немного обиженно произнес археолог и повернулся к своему товарищу. – Разрешите представить одного из моих экспертов и помощников: Ахмед Вахари. Ахмед египтянин и египтолог. Он из тех, кто предпочитает практический поиск протиранию штанов в библиотеках, архивах и музейных подвалах. А это господин Краузе, Ахмед. Он рассказывает удивительные вещи.
– Господин Краузе, – вступил в разговор молчавший до сих пор Вахари, – признаюсь: мы с самого начала подозревали, что маска украдена. Говоря «мы», я имею в виду ту небольшую группу людей (буквально четыре-пять человек), которые непосредственно занимались разборкой ящиков гробницы, вскрытием кварцитового саркофага и трех находящихся внутри него гробов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58