"Плохой день... или год? Пукет!" — хорошая приманка для привлечения туристов, подумал Том.Элоиза сказала, что она подождет его в магазине, и Том, выйдя на улицу, повернул налево. Магазин находился за церковью Святого Петра.И там — Том чуть не выругался, но сдержался — прямо перед ним оказался Дэвид Притчард со своей — любовницей? Том увидел их первым сквозь густой поток пешеходов (середина дня, обеденное время), но через несколько секунд и Странная Пара обратила на него внимание. Том, делая вид, что не замечает их, смотрел прямо перед собой, сожалея, что конверт с билетом на самолет все еще зажат у него в левой руке, а значит, они могли его видеть. Заметил ли Притчард конверт? Будут ли они ездить по дороге мимо Бель-Омбр, когда узнают, что он в отъезде? Или ему нечего беспокоиться и его предположения абсурдны? Том преодолел последние метры, отделявшие его от выкрашенных золотой краской окон «Mon. Luxe». Перед тем как открыть дверь, он остановился и оглянулся, чтобы проверить, куда направляется эта пара и смотрят ли они на него. Он увидел над толпой широкие плечи Притчарда, одетого в синюю спортивную куртку, его затылок. Странная Пара явно проследовала мимо бюро путешествий.Том окунулся в насыщенную ароматами атмосферу «Mon Luxe», где Элоиза разговаривала со своей знакомой, чье имя он забыл.— Привет, Том! Это Франсуаза. Ты ее помнишь? Подруга Бертленов.Том не помнил, но сделал вид, что вспомнил. Это не имело значения.Элоиза купила шампунь. Они вышли из магазина, распрощались с Франсуазой, о которой Элоиза сказала, что та учится в Париже и тоже знакома с Грэ. Антуан и Аньес Грэ были их старыми приятелями и соседями, жившими в Вильперсе к северу от Бель-Омбр.— Ты выглядишь озабоченным, дорогой, — заметила Элоиза. — С билетами все в порядке?— Думаю, да. Номер в гостинице забронирован, — сказал Том, похлопав по левому карману пиджака, из которого торчал конверт. — Пообедаем в «Черном орле»?— Да, — довольно отозвалась Элоиза. — Ну да.Они и собирались пообедать в ресторане. Тому нравилось, как она с акцентом произносит «ну да», он никогда не поправлял ее, хотя более благопристойно звучало бы «конечно» или «разумеется». Они обедали на освещенной солнцем террасе. Официанты и метрдотель знали их, помнили, что Элоизе нравятся «Blanc de Blanc», филе палтуса, солнечный свет, салат из цикория. Они болтали о приятном: о лете, о марокканских кожаных заплечных сумках. Может быть, стоит купить медный или латунный кувшин? Почему бы нет? А поездка на верблюдах? У Тома от этого кружится голова. Он как-то ездил на верблюде, или это был слон в зоопарке? Качаться в нескольких ярдах над землей, не чувствуя уверенности, что не потеряешь равновесие, — не в его вкусе. Женщины это любят. Женщины — мазохистки? Есть ли в этом смысл? Рождение детей, стоическая терпимость к боли. Нет ли во всем этом связи? Том закусил нижнюю губу.— Ты какой-то нервный, Том. — Она произнесла «нервний».— Нет, — произнес он твердо.И он заставил себя выглядеть беззаботным и во время обеда, и по дороге домой.Они намеревались улететь в Танжер примерно через две недели. Молодой человек по имени Паскаль, приятель Анри, должен был поехать с ними в аэропорт, а затем отвести машину в Вильперс. Паскаль и раньше так делал.Том направился в сад и занялся там прополкой, орудуя лопатой и, когда требовалось, вырывая сорняки вручную. Он переоделся в джинсы и надел водоотталкивающие кожаные ботики, которые ему очень нравились. Сорняки он сложил в пластиковый пакет, предназначенный для компоста, затем направился к дому и подошел к нему как раз в тот момент, когда мадам Аннет позвала его, открыв застекленную дверь на задней террасе.— Мсье Том! К телефону, пожалуйста.— Спасибо.На ходу он защелкнул садовые ножницы, оставил их на террасе и, пройдя в холл, поднял трубку.— Алло.— Алло, я... Это Том? — Голос в трубке, казалось, принадлежал молодому человеку.— Да.— Я звоню из Вашингтона, округ Колумбия. — Назойливый звук «уей-уей», как будто из-под воды, мешал слышать. — Я...— Кто со мной говорит? — спросил Том, будучи не в состоянии ничего расслышать. — Не могли бы вы повесить трубку? Я перейду к другому телефону.Мадам Аннет обычно пользовалась пылесосом для уборки гостиной, который гудел довольно далеко и не мешал телефонному разговору, но на этот раз слышимость была такой плохой, что влиял даже шум пылесоса.Том поднялся по лестнице в свою комнату и снял трубку там.— Алло, говорите.— Это Дикки Гринлиф, — произнес юношеский голос. — Помнишь меня? — Он рассмеялся.У Тома возникло побуждение повесить трубку, но он все же решил продолжить разговор.— Конечно. А где ты?— Я же сказал, в Вашингтоне. — Сейчас голос звучал фальцетом.Жулик, пожалуй, переборщил, подумал Том. А может, это женщина?— Интересно, ты что, осматриваешь достопримечательности?— Ну... после того, как я побывал под водой, как ты помнишь... может... я не в том физическом состоянии, чтобы осматривать достопримечательности. — Притворно веселый смех. — Меня... меня...Возникла какая-то путаница, разговор почти прервался, что-то защелкало, но голос возник снова:— ... нашли и воскресили, как видишь. Ха-ха. Старые времена не забыты, а, Том?— О, конечно, нет, — ответил Том.— Сейчас я в инвалидном кресле, — произнес голос. — Непоправимый...Снова возник шум на линии, как будто упали ножницы или что-то более крупное.— Инвалидное кресло опрокинулось? — спросил Том.— Ха-ха! — Пауза. — Нет, я говорил, — продолжал спокойно юношеский голос, — непоправимый вред для нервной системы.— Понимаю, — произнес любезно Том. — Рад был услышать тебя снова.— Я знаю, где ты живешь. — Юношеский голос сделал ударение на последнем слове.— Полагаю, так оно и есть — раз ты мне звонишь, — сказал Том. — Я желаю тебе доброго здоровья, выздоровления.— Ничего другого тебе не остается! До свидания, Том. — Говоривший торопливо повесил трубку, возможно, не в силах сдержать смех.Ну и ну, подумал Том, обнаружив, что его сердце бьется сильнее, чем обычно. От злости?Удивления? Но не от страха, в этом Том был уверен. У него в голове вертелась мысль, что голос мог принадлежать компаньонке Дэвида Притчарда. А кому еще? Никому другому, кого он мог припомнить в данный момент.Что за отвратительная, гнусная шутка! Душевнобольной, подумал Том, ничего нового. Но кто? И зачем? Интересно, этот звонок действительно из-за океана или его имитировали? Том не был уверен. Дикки Гринлиф. Источник его несчастий, подумал Том. Первый человек, которого он убил, и единственный, кого он на самом деле не хотел убивать, единственное преступление, о котором он сожалел. Дикки Гринлиф, состоятельный (по тем временам) американец, живший в Монжибелло на западном побережье Италии, был его другом, оказал ему гостеприимство. Том уважал его и восхищался им. Возможно, слишком сильно восхищался. Дикки отвернулся от него, и Том возмутился. Однажды после полудня, когда они оказались одни в маленькой лодке, он без какого-либо предварительного плана убил Дикки, ударив его веслом. Мертв ли тот? Конечно, Дикки мертв! Том привязал к его телу камень и выбросил из лодки, оно погрузилось в воду, пошло ко дну и... Ведь все эти годы Дикки не появлялся, так почему объявился сейчас?Нахмурившись, Том медленно шагал по комнате, уставившись в пол. Ему показалось, что его подташнивает, и он глубоко вздохнул. Конечно, Дикки Гринлиф мертв (этот голос в любом случае не его). Том носил обувь Дикки и его одежду, пользовался иногда его паспортом, но даже этому скоро пришел конец. Поддельное завещание Дикки, написанное Томом, не проверяли. Так кто же в таком случае набрался смелости вновь поднять это дело? Кто знает о его отношениях с Дикки и кому понадобилось копаться в обстоятельствах его смерти?Том почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он подумал, что его может вырвать, что ему не справиться с тошнотой — такое бывало и прежде. Том склонился над унитазом. К счастью, рвоты оказалось немного, но желудок сжимался от боли несколько секунд. Он спустил воду в унитазе, затем, склонившись над раковиной, почистил зубы.Чертовы ублюдки, вот они кто, подумал Том. У него было такое чувство, что те двое только что были на линии, один говорил, а другой слушал, отсюда и веселое хихиканье в конце разговора.Том спустился вниз по лестнице и в гостиной столкнулся с мадам Аннет. Она несла вазу с георгинами, в которой, вероятно, сменила воду. Мадам Аннет вытерла дно вазы полотенцем, прежде чем поставить ее на сервант.— Я собираюсь на полчаса выйти, мадам, — сказал Том по-французски. — К вашему сведению, если кто-нибудь позвонит.— Да, мсье Том, — ответила та, продолжая заниматься своими делами.Мадам Аннет служила у Тома и Элоизы уже несколько лет. Ее спальня и ванная располагались в левом крыле дома, если смотреть на Бель-Омбр со стороны улицы, у нее имелся свой телевизор и радио. Кухня также была в полном ее распоряжении, и туда можно было пройти из той части дома, где она жила, по короткому коридору. Родом она была из Нормандии. У нее были бледно-голубые глаза со слегка опущенными внешними уголками век. Том и Элоиза любили ее, потому что она их любила, или им казалось, что любила. В городе жили две ее закадычные подруги — мадам Женевьева и мадам Мари-Луиза, тоже домоправительницы. Они по очереди коротали свободные вечера друг у друга, болтали и смотрели телевизор.Том поднял садовые ножницы, оставленные на террасе, и положил их в неприметный деревянный ящик для хранения инструмента. Это было намного удобнее, чем идти к теплице в дальний правый угол сада. Он достал из стенного шкафа полотняный пиджак, в кармане которого лежал его бумажник с водительскими правами, их он всегда имел при себе, даже отправляясь в самую короткую поездку. Французы обожали делать выборочные проверки, используя для этой цели не местных, а потому неподкупных, полицейских. Где Элоиза? Может быть, наверху, у себя в комнате, выбирает одежду для путешествия? Хорошо, что она не подняла трубку, когда зазвонил телефон. Она, конечно же, не брала ее, иначе уже пришла бы к нему в комнату с вопросами. Однако Элоиза никогда не подслушивала, дела Тома ее не интересовали. Если она предполагала, что звонят Тому, она не торопилась снимать трубку.Элоиза знала историю с Дикки Гринлифом, даже слышала — в чем Том был уверен, — что его подозревают (или подозревали). Но она не требовала никаких объяснений, не задавала никаких вопросов. Конечно, они старались как можно меньше распространяться о подозрительной деятельности Тома, его частых поездках по необъяснимым причинам, чтобы не вызывать подозрения у отца Элоизы Жака Плиссо. Тот владел фармацевтическим заводом, и благосостояние четы Рипли частично зависело от довольно значительной суммы, которую он выделял Элоизе, своей единственной наследнице. Мать Элоизы, Арлен, даже меньше, чем сама Элоиза, интересовалась его делами. Стройная и элегантная женщина, она, кажется, старалась быть терпимой к молодежи и любила давать Элоизе всевозможные хозяйственные советы.Все это промелькнуло в голове Тома, когда на средней скорости он вел свой коричневый «рено» по направлению к центру города. Сейчас почти пять часов, сегодня пятница. Антуан Грэ, должно быть, дома, подумал Том, хотя, может, и не приехал еще из Парижа, если решил работать весь день. Он архитектор, у него двое детей-подростков. Дом, который арендовал Дэвид Притчард, стоит за домом семьи Грэ. Том свернул направо, чтобы проехать к дороге, ведущей к их дому. Почему бы не повидаться с Грэ? Том проехал по главной улице Вильперса, вдоль которой располагались почта, мясная лавка, булочная, бар — главные достопримечательности Вильперса.Дом Грэ чуть виднелся за красивыми каштанами. Он был круглый, в форме турели, в это время года почти весь увитый вьющимися розами. У Грэ имелся гараж, дверь которого сейчас была закрыта, значит, Антуан еще не приехал на уикенд, а Аньес с детьми, возможно, вышла за покупками.Теперь Том видел сквозь деревья белый дом — не первый с левой стороны дороги, а следующий за ним. Он переключил вторую передачу. Дорога, покрытая щебнем, по которой могли свободно проехать две машины, была пуста. В северной части Вильперса было всего несколько домов, окруженных лужайками.Если Притчарды звонили ему пятнадцать минут назад, они, скорее всего, дома, решил Том. Он мог бы по крайней мере увидеть, как они греются на солнышке в складных креслах на берегу пруда, который, как предполагал Том, виден со стороны дороги. Зеленая лужайка, которую не мешало бы подстричь, раскинулась между дорогой и белым домом; вымощенная плитами тропинка шла от проезжей части до ступеней, которые вели к крыльцу под крышей. Несколько ступенек сбоку были обращены к грунтовой дороге, откуда был виден пруд.Том услышал смех, вначале женский, затем мужской. Смех доносился со стороны пруда, почти скрытого изгородью и парой деревьев. Том окинул взглядом пруд, увидел в нем отражение солнечного света, и ему показалось, что он заметил две фигуры, лежащие на траве, однако он не был до конца уверен. Мужчина поднялся. Он был высокого роста, в красных шортах.Том увеличил скорость. Да, это Дэвид собственной персоной, теперь Том почти не сомневался.Знают ли Притчарды, что у него коричневый «рено»?— Мистер Рипли? — донеслось до него слабо, но достаточно внятно.Том проехал, не снижая скорости, делая вид, что не слышит. Чертовы приставалы, подумал он, свернул налево и выехал на узкую дорогу, вдоль которой стояли три или четыре дома по соседству с полем. Это был путь к центру города, но Том повернул налево, чтобы снова проехать к дому Грэ. Он двигался все на той же скорости.Наконец он увидел белый легковой автомобиль, принадлежащий семье Грэ. Он терпеть не мог вторгаться без телефонного звонка, но, возможно, ради того, чтобы узнать об их соседях, стоит нарушить этикет. Когда Том подъехал, Аньес Грэ выгружала из машины две большие хозяйственные сумки.— Привет, Аньес. Помочь тебе?— Да, было бы неплохо. Привет, Том.Том взял обе сумки, тем временем Аньес что-то еще доставала из машины.Антуан принес упаковку бутылок минеральной воды в кухню, где два подростка открывали большую бутыль кока-колы.— Привет, Антуан, — сказал Том. — Я тут проезжал мимо. Прекрасная погода, не правда ли?— Да, точно, — отозвался Антуан баритоном, из-за которого его французское произношение иногда смахивало на русское, как казалось Тому. Антуан был в шортах, носках, теннисных туфлях и зеленой футболке. Его темные волосы слегка курчавились, он всегда отличался небольшой полнотой. — Что новенького?— Да ничего особенного, — ответил Том, ставя сумки на пол.Дочь Грэ Сильвия принялась со знанием дела их разгружать.Том отказался и от кока-колы и от вина. Наверняка скоро зажужжит газонокосилка Антуана, работавшая на бензине. Антуан был бы ничего, если бы не так усердствовал в своем парижском офисе и здесь, в Вильперсе, занимаясь домашними делами.— Как поживают ваши арендаторы в Каннах нынешним летом? — Они все еще стояли в большой кухне.У Грэ была вилла не то в Каннах, не то рядом с ними, Том там никогда не бывал. Они сдавали ее в июле и августе, когда арендная плата была самой высокой.— Выплатили аванс, да еще задаток за телефон, — ответил Антуан, потом пожал плечами. — Думаю, все в порядке.— Вы знаете, что у вас новые соседи? — поинтересовался Том, указав в направлении белого дома. — Похоже, американская пара. Вам что-нибудь о них известно? Кажется, они недавно здесь.— No-on-n, — протянул Антуан, размышляя. — Но это не в соседнем доме.— Да, в следующем за ним. В большом таком.— А, в том, который продавался?— Или сдавался в аренду. Я думаю, они его сняли. Его зовут Дэвид Притчард. Он с женой. Или...— Американцы, — задумчиво произнесла Аньес, услышавшая последнюю часть разговора. Не задерживаясь, она положила салат-латук в нижнее отделение холодильника. — Вы знакомы с ними?— Нет. Он... — Том решил действовать напрямую. — Этот человек заговорил со мной в баре. Может быть, кто-то сказал ему, что я американец. Я подумал, что стоит вам рассказать.— Дети у них есть? — спросил Антуан, нахмурившись. Он любил тишину.— Да я не знаю. Вроде бы нет.— А они говорят по-французски? — поинтересовалась Аньес.Том улыбнулся.— Я не уверен.Если не говорят, Грэ не захотят знакомиться и будут смотреть на них свысока, решил Том. Антуан Грэ ратовал за Францию для французов.Они заговорили о другом — о новом ящике для удобрений, который Антуан хотел установить в эти выходные. Ящик в упаковке лежал в машине. Архитектурная работа Антуана в Париже шла успешно, и он нашел помощника, который приступит к работе в сентябре. Конечно, Антуан будет работать в августе, даже если ему придется ходить в пустой офис. Том подумал, не сказать ли Грэ, что они с Элоизой уезжают в Марокко, и решил пока подождать. Почему, спросил он себя. Может, он подсознательно решил для себя не ехать. В любом случае всегда можно позвонить и сказать по-соседски, что они с Элоизой будут отсутствовать недельку-другую.
1 2 3 4 5