Флетч предположил, что ее мужем был журналист, возможно, один из тех, чьи фамилии значились на мраморной доске на стене в вестибюле редакции, в длинном списке, берущем начало в 1898 году.
— Сейчас спустится курьер и отведет вас к нему, ответила женщина.
Во второй половине дня Флетч вышел из подъезда дома 152 на Бикон-стрит и направился к своему «форду», припаркованному у тротуара.
На лобовом стекле, под одной из щеток белели шесть штрафных квитанций за стоянку в неположенном месте.
На глазах у двух детективов в штатском, сидящих в машине на другой стороне улицы, Флетч разорвал квитанции и бросил обрывки на асфальт.
Его не арестовали за пренебрежение к закону или за нарушение правил поведения в общественном месте.
Следом за ним они доехали до здания редакции «Бостон дейли стар». В старом районе, с узкими улочками, забитыми грузовичками, развозящими газеты по городу.
В череде машин Флетч нашел два просвета для парковки. В один поставил «форд», на другой указал детективам.
Курьер провел его в большой пропахший табачным дымом зал отдела городских новостей.
Джек Сандерс поднялся навстречу Флетчу. Мужчины обменялись рукопожатием.
Сандерс повернулся к молодому журналисту, работающему за соседним столиком.
— Рэнди, это Ральф Локе из «Чикаго пост», он подбирает материалы для статьи.
— Мне знакомо ваше имя, мистер Локе, — улыбнулся юноша.
— Я рад, — скромно потупился Флетч.
Сандерс рассмеялся.
— Помоги ему разобраться, что к чему, Рэнди.
Флетч помнил все буквы алфавита. Мог отличить правое от левого. И довольно скоро избавился от юного лицемера.
Прежде всего он взялся за местный справочник «Кто есть кто».
На странице 208 прочел:
«Коннорс, Бартоломео, родился в Кэмбридже, Массачусетс 7 фев. 1936 г.; сын Ральфа и Лилиан (Дэй). Окончил Дармэт, 1958, юридический факультет Гарварда, 1961. Женился на Люси Орил Хислоп 6 июня 1963 г. С 1962 г. сотрудник „Таллин, О'Брайен и Корбетт“, с 1972 г. — компаньон. Член „Гарвард-клаб“ Бостона, „Гарвард-клаб“ Нью-Йорка, „Бойлстон-клаб“. Член совета попечителей Музея современного искусства, член совета директоров больницы Чайлдса, Контрол системс, Инк., Медикэл Имплимент, Инк. Адрес: Бостон, Бикон-стрит, 152. Место работы: Бостон, Стэйт-стрит, 32».
Внимательно прочитал Флетч и страницу 506:
«Хорэн, Рональд Райсон, преподаватель, писатель, торговец произведениями искусства; родился в Бурлингтоне, штат Вермонт 10 апр. 1919 г.; сын Чарльза и Беатрис/Лэмсон; в 1940 г. окончил Йельский университет, диплом бакалавра искусств. 1940—1945 — служба в ВМС США (звание коммандер). 1947 г. — диплом магистра искусств, Кэмбридж; 1949 г. — докторская степень, Гарвард. 12 окт. 1948 г. женился на Грэйс Галкис (умерла в 1953 г.). Преподаватель Гарварда, 1948 г. — ; ассистент профессора 1954 — ; редактор периодических изданий „Обджектс“, 1961—1965 гг., „Международные стандарты искусства“, 1955 — ; автор книг „Темы и образы“, Септембер Пресс, 1952 г., „Методика установления подлинности предметов искусства“, Септембер Пресс, 1959 г. Директор Галереи Хорэна, 1953 — ; член общества св. Павла, „Боусели-клаб“, советник музея Каркоса. Адрес: Бостон, Ньюбюри-стрит, 60. Место работы: Галерея Хорэна, Бостон, Ньюбюри-стрит, 60».
Для инспектора Фрэнсиса Ксавьера Флинна места в справочнике «Кто есть кто» не нашлось.
Вырезок по Коннорсу и Хорэну в картотеке газеты, можно считать, не было.
О Барте Коннорсе газета писала лишь единожды. Он представлял прессе и общественности налоговые декларации тогдашнего претендента на пост губернатора штата, своего клиента и сокурсника по Гарварду. Кстати, потерпевшего поражение на выборах. Коннорс характеризовался как «старший компаньон адвокатской фирмы „Таллин, О'Брайен и Корбетт“ и сын бывшего посла США в Австралии Ральфа Коннорса».
Все материалы по послу Ральфу Коннорсу отправили в мусорную корзину, за исключением некролога. До назначения послом он был председателем совета директоров «Уэрдор-Рэнд, Инк.» Умер Ральф Коннорс в 1951 году.
Не нашел Флетч и фотографии Рональда Райсона Хорэна.
И его имя упоминалось на страницах газеты только один раз, в связи с попыткой ограбления Галереи Хорэна, предпринятой в 1975 году. По стилю заметки Флетч догадался, что репортер писал ее со слов полицейского, вызванного на место происшествия. Далее эта тема газетой не разрабатывалась.
Не поленился Флетч прочитать некролог Грейс Галкис Хорэн. Выпускницы Уэллесли-колледж и наследницы состояния Галкисов/«Галкис Раббер». Ей принадлежала знаменитая «Звезда Ханэна» из нефрита. Умерла она от лейкемии.
А вот о Фрэнсисе Ксавьере Флинне «Бостон стар» писала не менее сорока пяти раз, и все за последние восемнадцать месяцев.
Флетч не стал читать все заметки, но обнаружил, что каждый раз они подчиняются определенной схеме.
Сообщение о преступлении. Затем развернутая статья с указанием, что расследование поручено Флинну. Несколько дней подряд рутинные заметки, не сообщающие ничего нового. Нарастающее негодование общественности, возмущенной тем, что преступник до сих пор не найден. Прозрачные намеки репортеров на скрытность полиции. И, наконец, заявление представителя полиции по связи с прессой о незамедлительном аресте преступника. Потом следовало неожиданное заявление Флинна: «Чепуха. Мы пока никого не арестовываем». Вновь возмущение публики, нападки на полицию за ее полную некомпетентность.
И, наконец, не в ответ на эти нападки, но в выбранное им самим время, сообщение Флинна об аресте преступника. Обычно в малюсенькой заметочке на последней полосе.
К середине пачки газетных вырезок Флетч заметил, что возмущение общественности явно пошло на убыль, реже стали отмечать «некомпетентность полиции», а в конце и то, и другое пропало вовсе. Пресса поняла, что Флинну не свойственна торопливость. А дело свое он знает лучше многих.
В одной из первых заметок указывалось, что «ранее Флинн руководил детективами одного из полицейских участков Чикаго».
— Вам нужно что-нибудь еще, мистер Локе?
Молодой лицемер появился между шкафов картотеки.
— Нет, благодарю, Рэнди, — Флетч задвинул ящик. Пожалуй, я посмотрел все, что хотел.
— Над какой статьей вы работаете, мистер Локе?
— Ничего интересного. История празднований Американской революции в Новой Англии.
— О.
Юноша, похоже, согласился, что эта статья не слишком занимательная. И, раз уж Ральф Локе занимается такой ерундой, сделал вывод, что и сам он ничего из себя не представляет.
— Надеюсь, вы ее прочтете, — улыбнулся Флетч. Я напечатаю ее под своей фамилией.
Глава 18
Флетч вернулся к столу Сандерса.
Тот разглядывал снимок, переданный по фототелеграфу. Показал его Флетчу.
На снимке президент Соединенных Штатов пытался надеть свитер, не сняв предварительно фуражку и солнцезащитные очки.
— Это новости, да? — спросил Сандерс.
— Конечно, — подтвердил Флетч. — Я-то думал, что он надевает свитера через ноги.
Джек бросил снимок на стол.
— Пошлю его в воскресное приложение. Может, его опубликуют в разделе «Тенденции».
— Джек, я хотел бы пообщаться с твоим редактором по искусству.
— Я тоже, — ответил Джек. — Давно пора. Ему постоянно звонят. Чтобы обругать последними словами. Зовут его Чарльз Уэйнрайт.
Они вышли в длинный, мрачный коридор.
— Ты помнишь инспектора Флинна по Чикаго? — на ходу спросил Флетч.
— Какого Флинна? Здешнего «упрямца» Флинна?
— Да. В какой-то вырезке я прочитал, что ранее он руководил детективами одного из полицейских участков Чикаго.
— Об этом писала «Стар»?
— Да, газета, в которой ты работаешь.
— Френк Флинн никогда не был в Чикаго. Во всяком случае, два года назад. Он там не служил. Иначе я бы знал его.
— Не помню его и я.
— Загадка века.
— Похоже, ты прав, — согласился Флетч.
Большего грязнули, чем Чарльз Уэйнрайт, Флетчу видеть не доводилось.
Брился он, похоже, квадратно-гнездовым методом и островки гладкой кожи соседствовали с полями щетины. Лет пятидесяти с небольшим, нос и подбородок покрывали угри с черными головками. Воротник рубашки обтрепался, лацканы пиджака залоснились, а на самой рубашке, обтягивающей выступающий живот, остались следы от тех блюд, что откушал мистер Уэйнрайт в последние дни. От томатного соуса до яичного желтка.
— Это наш главный специалист по искусству, Чарльз Уэйнрайт, Ральф, — заговорил Джек, — Чарльз, это Ральф Локе из Чикаго, он готовит статью.
Флетч уже смирился с тем, что придется пожать Уэйнрайту руку, но тот даже не шевельнулся.
— Помоги ему всем, чем можешь, а?
— С какой стати?
Джек не сразу понял, что вопрос поставлен серьезно.
— Потому что я прошу тебя об этом.
— И все же я не понимаю, почему должен пахать за кого-то. У меня полно своих дел.
Флетч поспешил вмешаться.
— Честно говоря, я не пишу статью, мистер Уэйнрайт. По Чикаго прошел слух, что один из бостонских торговцев произведениями искусства собирается подарить картину городскому музею, и издатель попросил меня заглянуть к вам и разобраться что к чему.
— Что значит, разобраться? Вы хотите, чтобы я написал об этом статью?
— Если этот тип действительно намерен подарить Чикаго картину, я думаю, лучше вас никто об этом не напишет.
— Кто это?
— Хорэн.
— Ронни?
— Его так зовут?
Не скрывая своего отвращения к Уэйнрайту, Джек повернулся к Флетчу.
— Ну, я пошел, — и выскочил из маленького кабинетика, заваленного газетами и книгами. И то и другое покрывал толстый слой пыли.
Уэйнрайт сидел за столом. А вокруг громоздились бумажные кипы.
— Я знаком с Ронни с незапамятных времен.
Флетч огляделся, но не обнаружил свободного стула.
— Мы вместе учились в Йеле.
— На гигиеническом факультете?
— Полагаю, будь у него на то желание, он мог бы подарить картину Чикаго. Не пойму только, с чего бы оно могло у него возникнуть.
— Старый город еще привлекает людей. Парное мясо, свежий ветер, знаете ли. Будоражит кровь.
— Может, Грэйс была как-то связана с Чикаго. Ее семейство нажило состояние на резине. Грэйс Галкис. «Галкис Раббер».
— Что-то я вас не понимаю.
— Ронни женился на Грэйс после войны. Когда писал докторскую диссертацию в Гарварде.
— И она богата?
— Была богата. Умерла через несколько лет после свадьбы. Одна из этих ужасных болезней. Рак, лейкемия, что-то в этом роде. Ронни не находил себе места от горя.
— И разбогател.
— Полагаю, он унаследовал ее деньги. Примерно в то же время создал галерею. Как вы понимаете, жалованья преподавателя Гарварда для этого бы не хватило.
— Больше он не женился?
— Нет. Появлялся в обществе со многими женщинами, но никому не предлагал руки и сердца. Вы слышали о нефритовой «Звезде Ханэна»?
— Что это такое?
— Большой кусок нефрита. Знаменитое украшение. Принадлежало Грэйс. Интересно, где теперь эта «Звезда». Надо спросить Ронни.
— Вы спросите его, что он сделал с драгоценностями жены?
— Ну зачем же так грубо. Можно подобрать другие слова.
— Получается, что у Ронни много денег.
— Не знаю. Неизвестно, какую часть наследства получил он, а какая вернулась в сундуки семейства Галкис. Об этом не распространяются вслух, особенно в Бостоне. Вы же знаете, что произошло с деньгами после пятидесятых годов.
— До меня доходили какие-то слухи.
— Живет он хорошо, в своем замке на Ньюбюри-стрит, где находится его галерея. Два верхних этажа — его апартаменты. Ездит на «роллс-ройсе». Каждый, сидящий за рулем «роллс-ройса», должен разориться.
— Нет ли у него другого дома?
— Может, и есть. Не знаю.
— Я хочу сказать, не может же он все время жить над магазином.
— О другом его доме я ничего не слышал.
— Его призывали на военную службу?
— Да. Воевал на флоте во вторую мировую войну. На Тихом океане. Служил адъютантом адмирала Кимберли.
— До того, как женился на Грэйс Галкис?
— Да.
— Кто же помог ему получить такое теплое местечко? С улицы в адъютанты адмиралов не попадают.
— Он же учился в Йеле, — напомнил Уэйнрайт. Обходительный, симпатичный парень. С прекрасными манерами.
— Откуда он родом?
— Точно не помню. То ли из Мэна, то ли из Вермонта. Забыл. Но деньги за ним не стояли. В Йеле он слыл бедняком.
— Ясно.
— Он до сих пор преподает в Гарварде. Обзорный курс живописи для первокурсников. Написал пару занудных книг.
— Занудных?
— Академических. Я не смог дочитать их до конца. Есть такие книги, в которых автор тратит сто пятьдесят тысяч слов, чтобы поправить мнение человека, никогда не считавшегося авторитетом.
— Действительно, занудство.
— Вас зовут Ральф Локе?
— Да.
— Какая газета?
— «Чикаго пост».
— Вы пишете об искусстве?
— О нет, — покачал головой Флетч. — О спорте. Хоккее.
— Вульгарно.
— Грубо.
— Примитивно.
— Но читают, — подвел черту Флетч. — Раз вы пишете о живописи, у вас, должно быть, обостренное чувство цвета, перспективы.
Грязный человечек, сидевший в грязной комнате ни оспорил его слова, ни согласился с ними. Просто промолчал.
— Расскажите мне о галерее Хорэна. Она процветает?
— Кто знает? Ронни умеет показать товар лицом. У него не выставочная галерея. Попасть в нее можно только по приглашению. Клиенты у него в разных странах, все сделки заключаются в глубокой тайне. Хорэн очень скрытен. Возможно, он заработал миллионы. Возможно, сидит без гроша. Я понятия не имею о его истинном финансовом положении.
— А каково ваше личное мнение?
— Ну, на рынке сбыта произведений искусства в последнее время отмечались и спады, и подъемы. Поначалу появились японцы и начали закупать все подряд. Потом, правда, некоторым из них пришлось продавать. За ними последовали арабы, набитые нефтедолларами. Многие японцы недостаточно хорошо разбирались в западном искусстве. А ислам запрещает изображать людей и животных. Отсюда и неожиданные отклонения от привычной нам шкалы ценностей. Некоторые их уловили и озолотились. Другие ошиблись, и проиграли.
— И вы не знаете, чего добился Хорэн?
— Нет. Но меня заинтересовали ваши слова о том, что он собирается подарить картину музею в Чикаго. Пожалуй, я упомяну об этом в своей колонке.
— Обязательно упомяните, — Флетч попятился к двери. — Премного вам благодарен за помощь.
Глава 19
Вслед за Флетчем детективы в штатском по запруженным транспортом улицам доехали до его дома на Бикон-стрит.
После общения с Уэйнрайтом Флетчу более всего хотелось встать под душ.
Захватив с собой последний выпуск «Бостон стар» (четверть первой страницы занимало убийство в ванной женщины — члена Городского совета), Флетч пешком поднялся по лестнице, огибающей шахту лифта и остановился перед дверью своей квартиры.
Миньон не залаял.
Помывшись, он вновь вышел в коридор, осторожно притворив за собой дверь.
Нажал кнопку вызова лифта. Скрипя, кабина поднялась на шестой этаж.
Открыл забранную железной решеткой дверь. С грохотом захлопнул. Выждав пару мгновений, позвонил в квартиру 6А.
Джоан Уинслоу потребовалось немного времени, чтобы добраться до двери и открыть ее.
— К сожалению, я захлопнул дверь, забыв ключи внутри, — Флетч изобразил на лице растерянность. У вас, случаем, нет ключа от 6В?
От Джоан пахло джином и освежителем воздуха. Изпод юбки выглядывал Миньон.
— Кто вы? — спросила Джоан.
— Питер Флетчер. Я живу в квартире Барта. Мы столкнулись вчера в лифте.
— О, да, — она повернулась к маленькому столику в прихожей. — Вы — тот человек, которому Барт подбросил тело.
— Простите?
В ящике столика лежало много ключей.
— Ко мне заходила полиция. Огромный мужик. Фамилия Уинн или что-то в этом роде.
— Флинн.
— Он говорил так тихо, что я едва разбирала слова. Приходил сегодня утром. Показал фотографию убитой девушки. Забыла, как ее звали.
— Рут Фрайер.
— Да.
Рука ее шарила по ящику.
— Нашли? — с надеждой спросил Флетчер.
Джоан вытащила ключ с белой биркой. На ней значилось: «Барт-6В».
— Держите.
Ее сильно качнуло, но она выпрямилась.
— Откройте дверь, а потом верните мне ключ, чтобы я могла дать его вам, если вы снова забудете свой.
— Вы впускали кого-нибудь в квартиру Барта во вторник вечером? — спросил Флетч, сжав в руке ключ.
— Нет. Разумеется, нет. Я никогда никого не впускала в квартиру. За исключением Барта. Люси. Теперь вас. И потом, во вторник вечером меня не было дома. Я встречалась с друзьями. Мы выпили по паре коктейлей. Потом пообедали.
— Где вы пили коктейли?
— В «Снегире». На другой стороне улицы.
— Понятно.
— Там я видела Барта. И девушку.
Флетч пересек холл и открыл дверь квартиры 6В ключом Джоан. Возвращая ключ, спросил: «С Бартом была та самая девушка, фотографию которой показывал вам сегодня Флинн?»
— Да, конечно.
— Вы сказали об этом Флинну?
— Естественно. Я сказала бы кому угодно.
Джоан отступила назад, едва не наступив на Миньона.
— Заходите. Самое время выпить.
— Благодарю.
— Вы не хотите выпить?
— Нет, нет, с удовольствием.
Флетч вновь пересек холл, закрыл дверь квартиры 6В, вернулся, переступил порог, закрыл за собой дверь, прошел в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20