Поднимайте паруса!
Каролина лежала на деревянных нарах в маленьком закутке возле камбуза. Теплой водой кок отмачивал клочья шелковой блузки и белой батистовой рубашки из уже подсохшей раны, глубоким шрамом пересекавшей левую лопатку. При каждом прикосновении Каролина вздрагивала.
– Сейчас закончу. Эти штуки надо вынуть, иначе рана будет гноиться.
Дверь распахнулась, вошел мужчина и бросил на пол ворох одежды. Увидев лежащую с обнаженной спиной Каролину, он подошел ближе и вынул серебряный медальон из-под рубахи.
– Эх, не могла вытащить его из мешка! Это талисман. Я бы тебе его подарил.
– Оставь ее в покое! – набросился на него кок. – Ты же видишь, ей больно.
– Это из нее нужно выбить, дуралей! Но ты в этом ничего не понимаешь, – он поднялся и вышел из закутка.
– Думает, может всех мучить как своих рулевых, – пробормотал кок. Потом сказал: – Сейчас еще раз будет больно, зато рана быстро заживет, и шрама не останется.
Каролина слабо кивнула. Тыльной стороной руки она зажала рот. Было такое ощущение, что в рану заливают жидкий огонь. Слезы выступили у нее на глазах. Постепенно жжение стало слабее. Кок неуклюже погладил ее по голове.
– Сейчас все закончится, – он бездумно произнес это на своем родном языке.
Каролина приподняла голову.
– Вы немец? – спросила она с той австрийской интонацией, которую усвоила от матери.
На лице мужчины отразилось недоверчивое удивление.
– Да, но здесь меня все называют Слим. А вы?
– Я француженка. Моя мать была австрийкой, из Вены.
– Вена, – тихо протянул он. – Я там музицировал при императорском дворе. Сегодня я мог бы быть концертмейстером. Но я хотел увидеть мир. – Каролина затронула самую больную струну. – Никто здесь не знает, кем я был раньше. Они только знают, что я плохой кок. Измываются надо мной. Но это можно вытерпеть. Многое можно вытерпеть.
Молча внимала ему Каролина. Она всегда считала, что человек сам отвечает за свою судьбу. От его мужества, его слабостей зависит, как сложится его жизнь. Но, оказывается, существует еще что-то, чему человек не в силах противостоять, что сильнее его. С какими надеждами она села во Фрежюсе на английский корабль! Наконец-то она чувствовала себя в надежном месте, думала, что избежала всех опасностей. И вот…
Словно его волновали те же мысли, Слим произнес:
– Как странно, что вы вытащили именно мой жребий, – он разорвал на узкие полоски холщовый платок, обмакнул одну в оливковое масло и осторожно положил ее на рану. – Теперь вам надо сесть, иначе я не смогу закрепить повязку. – Когда Каролина выпрямилась, он покраснел от ее наготы больше, чем она сама. Молча наложил Повязку, потом достал из узкого шкафчика белую рубаху. – Ваши чемоданы тоже попали на наш корабль?
– Я не знаю.
– Я пойду погляжу. Попытайтесь лежать только на правом боку, чтобы рана не начала снова кровоточить. – Он накрыл ее одеялом. – Спите.
Каролина кивнула. Она была слишком измучена, чтобы поблагодарить его. Боль постепенно утихала. Она закрыла глаза и забылась беспокойным сном.
Когда она проснулась, свеча на столе погасла. Каролина выпрямилась и прислушалась. На корабле царила тишина. Вдалеке ей почудились крики, отрывистые команды. И что-то еще: тихое поскрипывание. Может, они вошли в гавань? Она вскочила, заправила рубаху в юбку.
На кухне кок с раскрасневшимися от жара щеками возился у огромной печи. В котлах кипело и булькало. Аромат изысканных кушаний разносился по камбузу. На торговом судне они захватили готовый обед вместе с дорогой посудой и серебримыми приборами. Блюда для капитана варились в четырех больших кастрюлях.
Каролина присела на корточках возле плиты и им и или из жестяной миски крепкого горячего грога, который сварил ей Слим. На кухне было очень жарко, и все же ее знобило. Казалось, что душа ее оледенела и никогда больше не оттает, что она никогда не избавится от этой удушающей дурноты, никогда не сможет смеяться.
И дверях появилась громадная фигура негра Бату, того самого, что пожалел ее на палубе. Он медленно приблизился, потянул носом над кастрюлями и с наслаждением прищелкнул языком. Потом ласково тронул Каролину за плечо:
– Надо капитану еду принести.
Каролина вопросительно взглянула на кока. Тот кивнул.
– Раз он говорит.
– Могу я хотя бы помыться и причесаться?
Кок ухмыльнулся.
– Смотрите-ка! Вы опять оживаете. – Он наполнил медный чайник теплой водой и пошел вперед в кладовку.
Там была вмонтирована в стену медная раковина в форме ракушки, над ней висело зеркало.
Каролина вымыла лицо и руки, расчесала волосы. Она удивилась, разглядывая себя в зеркале.
Все мучения этого дня не оставили следа на ее лице.
Когда она вернулась на кухню, кушанья для капитана уже стояли на двухэтажном подносе из отполированной до глянца латуни. Она взяла в руки поднос, Бату пошел вперед. Перед тяжелой, обитой серебром дверью в капитанскую каюту негр остановился. Ободряюще улыбнулся Каролине и нажал на ручку двери.
Она вошла в слабо освещенное низкое помещение. С тихим фырканьем вскочила черная пантера и мягкими, бесшумными шагами подошла к ним. Бату схватил животное за голову и что-то шепнул на незнакомом языке. Пантера вытянулась у ног Каролины.
– Не трогать, – сказал негр Каролине. – Ждать.
Он оставил ее одну. У своих ног Каролина чувствовала теплое дышащее тело пантеры. Черная голова лежала между передними лапами, горящие глаза неотрывно следили за ней. Пол каюты был устлан тигровыми шкурами, в искусственных стеклянных глазах которых отражался свет свечей.
Она совсем иначе представляла себе каюту корсара – пестрой, безвкусной, забитой сверкающими трофеями. Однако в этом помещении все излучало покой: матово мерцающая обшивка из красного дерева на потолке и стенах, большие морские карты и навигационные инструменты на столе посередине каюты, узкие, обтянутые темно-зеленой кожей сиденья.
Только теперь она заметила в деревянной обшивке дверь, которая, очевидно, вела во вторую комнату. Мягкий низкий мужской голос напевал мелодию. Когда наконец открылась дверь, перед изумленной Каролиной предстал мужчина в черном бархатном жакете. В руке он держал трехсвечовый шандал, свет от которого падал на лицо.
Она едва узнала его. Без уродующей повязки и красного платка на голове корсар выглядел совершенно иначе. Правильный овал лица, высокий лоб, темные миндалевидные глаза, черные прямые волосы, бронзовая кожа – его можно было бы принять за аристократа. Лишь золотое кольцо в левом ухе придавало ему что-то варварское.
Он улыбнулся, видя ее удивление.
– Так я тебе больше нравлюсь? – Его белые зубы блеснули. – Ax, ты имеешь в виду повязку? Ну, я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы каждый меня сразу узнавал, – он сел за стол.
Самка пантеры поднялась, ласково потерлась об его ноги и улеглась рядом.
У них одинаковые движения, у хищника и у хозяина, подумалось Каролине.
От корсара не укрылся ее взгляд. Он почесал животное.
– Она не всегда была такой ручной, – сказал он с усмешкой. – Поначалу она тоже фыркала и царапалась, – он откинулся назад. – Ну что, еда должна остыть? – Каролина поставила поднос на стол.
– Не желаете же вы, чтобы я вас еще и обслуживала…
– Почему бы и нет? У каждого на корабле есть свои обязанности, – он смерил ее задумчивым взглядом. – Куда ты, собственно, ехала? – Каролина уже собиралась ответить, но осеклась.
Сердце скакнуло у нее в груди. Корабль из Фрежюса причалит к Эльбе. Английский профессор посетит Наполеона. Сообщит о разграблении корабля. Будет упомянуто ее имя… Она подняла голову.
– Вы сделали ошибку, когда взяли меня с собой силой. Вы могли бы взять всех, только не меня! Теперь вы навязали себе на шею черта!
– Черта? Ты думаешь, я его боюсь? Когда знаешь людей, черта уже не боишься. – Он замолк, потом пододвинул поднос, положил себе еды в тарелку, налил вина и начал сосредоточенно есть.
Она наблюдала за его коричневыми нервными руками, в их движениях также была какая-то хищная гибкость. Казалось, он забыл о ее существовании, и она повернулась чтобы уйти. Когда она была уже у двери, он сказал:
– Сегодня вечером мы сойдем на берег. Это дыра, крошечный остров. Я там господин. Тебя выдаст любой, я говорю это на тот случай, если в твоей головке родится мысль о побеге…
Корабль пришвартовался к берегу. Его немного покачало в свободной волне, протащило на каменных якорях. Море набегало в бухту длинными размеренными волнами. За узкой полоской белого песка отлого поднимался остров. Вокруг костра, языки пламени которого высоко вздымались в темное, безлунное ночное небо, разбили лагерь люди корсара.
Каролина прижалась лбом к иллюминатору. Увиденного ей было вполне достаточно. Она тихо прокралась через неосвещенную среднюю палубу на другую сторону корабля. Не дыша открыла люк. Как она заметила раньше, там должен был свисать забортный трап к корабельной шлюпке. Ее рука нащупала грубый пеньковый канат, гладкую круглую перекладину. Она высунулась наружу. В тени корабля на воде покачивалась маленькая шлюпка.
В тиши тяжело и медленно прогремели шаги часового. Она подождала, пока шаги удалятся. Потом протиснулась сквозь люк. Ее нога дотянулась до перекладины. Она беззвучно соскользнула вниз и затаив дыхание пригнулась в качающейся лодке. Упершись ногами в днище шлюпки, она плотнее укуталась в накидку и прислушалась: море все так же булькало вокруг лодки и корабля, часовой отмерял шаги – похоже, никто не заметил ее бегства. Она отвязала трос. Мягко опустила весла в воду. Лодка медленно заскользила вперед в тени корабля.
Перед Каролиной открылась вся бухта, в которой на якоре стоял корабль. Костер, вокруг которого сидела команда корсара, горел теперь спокойным пламенем. Из темноты доносились притушенные удары барабана. На фоне красно-шито снега костра она увидела две танцующие фигуры, их движения были словно под воздействием наркотика, ирреальными и фантастическими. Каролина не могла оторвать глаз от неожиданной ночной сцены. Барабан бил громко и настойчиво. Сомнамбулический танец двух негров становился все более истовым и экстатическим. Каролина даже перестала грести. Волна подхватила лодку и медленно прибила в бухту. С легким скрипом ее выбросило на песчаный берег.
Каролина огляделась. Она раздумывала недолго. Наверняка на острове она найдет укрытие, где сможет спрятаться. Быстрыми шагами она пересекла полосу песка и углубилась в спасительную темноту кустов. Листья задевали ее по лицу, цветы запутывались в волосах. Она вдыхала тяжелый приторный запах гибискуса, шелковистый воздух этой ночи. Неожиданно барабаны замолчали. Каролина осторожно выглянула из тропических зарослей. Не более десяти метров отделяло ее от костра.
Оба негра стояли в застывших позах, выпрямленные в полный рост, с тесно прижатыми к темным блестящим телам руками. Одно мгновение среди мужчин, расположившихся живописными кучками вокруг костра, царила полная тишина.
Потом взорвались литавры, многоголосым эхом рассыпавшись в тишине. Во все нарастающем ритме забил барабан.
Негры вновь продолжили свой танец. Удары барабана становились все громче, все отрывистее, танец все исступленнее. Ноги отбивали бешеный ритм барабана. Короткие, повязанные вокруг бедер алые платки с развевающейся бахромой еще рельефнее подчеркивали силу этих мощных мускулистых тел. Каролина забыла, где находилась, забыла, что спасалась бегством. Она словно вступила в какой-то магический круг, и тайные силы парализовали ее волю, ее осторожность, ее мышление. Она вышла из тени кустов и стояла, прислонившись к высокому кедру. Ее темная накидка распахнулась; приоткрыв губы, она не отрывала взгляд от танцующих.
Барабан стих. Оба негра, как бесчувственные, повалились на землю. Остальные мужчины били в такт в ладоши, выкрикивая:
– Капитан! Капитан!
Корсар вскочил и вышел в середину круга. Сбросил черный бархатный жакет и белую рубашку. Отблески огня пробегали по его сильному торсу. Он поднял руки, в каждой сверкнуло по кривой сарацинской сабле. Корсар скрестил клинки над головой и секунду стоял недвижно. Черные шаровары плотно облегали его узкие бедра и ноги. Все притихли. Вдруг он издал дикий вопль. Сабли со свистом пропели в воздухе, закрутились вокруг его тела, чертя различные фигуры. Каролина чуть не вскрикнула, когда оба негра, до того неподвижно лежавшие на земле, вскочили и с высоко поднятыми руками бросились на сверкающие клинки. С диким вызывающим хохотом они то пригибались под смертельным оружием, то перепрыгивали через него, то словно сквозь землю проваливались, чтобы в следующий момент стремительно выскочить снова. Каролина, опустив руки, стояла у кедра; самозабвенное удивление было написано на ее лице. Всем своим существом она упивалась диким, экзотическим волшебством этой ночи…
Оглушительные крики восторга вернули ее на землю. Танец корсара кончился. Матросы в экстазе обнимались, пили друг за друга и сами начинали пританцовывать. Капитан отошел в сторону. Всего лишь в нескольких шагах от Каролины он налил себе из деревянного бочонка вина и поднес кубок ко рту. Неожиданно он повернул голову и взглянул в ее сторону. Отбросив кубок в сторону, медленно пошел к ней.
Каролина побежала. Она слышала, что он бежит за ней, слышала за спиной его дыхание. Однако страха она не испытывала. Все это было будто бы игрой, продолжением танца, который она наблюдала. Домчавшись до пышно цветущего кустарника, она быстро оглянулась. Корсар следовал за ней по пятам. Она пригнувшись побежала дальше. Он давно мог догнать ее, но, похоже, ему доставляло удовольствие охотиться за ней. Но ведь и Каролина тоже бежала не в полную силу, она подсознательно наслаждалась ролью преследуемой дичи. Она воображала, что это не корсар несется за ней, а божество с бронзовым телом и повадками хищного зверя, танец которого околдовал ее. Она достигла склона, полого спускавшегося к морю. Взошла луна. Как тяжелый золотой апельсин висела она в небе. Корсар вдруг коснулся ее, его руки обвили ее тело и тут же снова выпустили. От мимолетного прикосновения у Каролины по спине пробежал озноб. Она широко раскрыла глаза. Она посмотрела ему в лицо и не обнаружила в нем ничего, что испугало бы ее. Запрокинув назад голову, она выбежала на берег. Ее волосы распустились и развевались на ветру. Ей казалось, что она летит по воздуху. Она больше не различала дороги и даже не заметила, что потеряла накидку.
Через какое-то время Каролина остановилась. Оглянулась по сторонам и прислушалась. На песке, серебристо поблескивающем в свете луны, были видны только ее следы. Ее сердце забилось сильнее. Словно укол, она почувствовала разочарование. Она уже хотела побежать назад, но тут будто из-под земли вырос перед ней он и поймал в свои объятия.
– Ты меня ищешь? – тепло и нежно прошептал он, дрожа от возбуждения.
Каролина почувствовала себя совершенно беззащитной, вовлеченной в водоворот неизведанных ощущений. Она больше не принадлежала себе. Он бережно уложил ее на зыбкий песок, еще хранящий дневное тепло. Звезды отражались в ее потемневших мерцающих глазах. А она видела лишь огонь в глазах мужчины.
Она не заметила, как он раздел ее. И только чувствовала его нетерпеливые руки, жаркое дыхание, легкий запах сандалового дерева, исходивший от его кожи, мягкие и ласковые губы на своем теле. Ей казалось, что она теряет сознание. Она больше не противилась желанию, захлестнувшему ее. Словно заново ощущала она свое тело, требовавшее мужчины, его варварски нежной силы.
Она лежала, вытянувшись на песке. Ее разгоряченное тело обвевал прохладный ветерок с моря. Рядом, опершись на локоть, лежал корсар и разглядывал ее. В эти мгновения им не были нужны слова. Они молча смотрели друг на друга. Каролина провела рукой по лицу мужчины. Оно имело почти то же выражение, что и тогда, во время танца: ясное, чистое лицо страсти. Она вспомнила, как Марианна однажды сказала ей, что страстные мужчины, получив удовлетворение, становятся холодными и циничными. Но в этом мужчине она чувствовала только тепло и с трудом скрываемое блаженство.
Он притянул ее к себе и помог встать.
– Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
Держась за руки, они побежали по берегу. Скрытая густым кустарником, показалась расщелина в скале. По круто забирающему вверх ущелью они попали на залитую лунным светом прогалину, там стояла хижина, широкая плоская крыша которой свисала почти до земли. Корсар открыл дверь. Они вошли в большую полутемную комнату. Два наполненных раскаленными углями медных чана давали свет и тепло. В глубине, в алькове, стояло широкое ложе. Он повел ее прямо туда. Каролина ничего не замечала вокруг. Она лишь чувствовала на своем плече руку мужчины, который вел ее. Каждое его движение передавалось ее телу и заставляло его трепетать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Каролина лежала на деревянных нарах в маленьком закутке возле камбуза. Теплой водой кок отмачивал клочья шелковой блузки и белой батистовой рубашки из уже подсохшей раны, глубоким шрамом пересекавшей левую лопатку. При каждом прикосновении Каролина вздрагивала.
– Сейчас закончу. Эти штуки надо вынуть, иначе рана будет гноиться.
Дверь распахнулась, вошел мужчина и бросил на пол ворох одежды. Увидев лежащую с обнаженной спиной Каролину, он подошел ближе и вынул серебряный медальон из-под рубахи.
– Эх, не могла вытащить его из мешка! Это талисман. Я бы тебе его подарил.
– Оставь ее в покое! – набросился на него кок. – Ты же видишь, ей больно.
– Это из нее нужно выбить, дуралей! Но ты в этом ничего не понимаешь, – он поднялся и вышел из закутка.
– Думает, может всех мучить как своих рулевых, – пробормотал кок. Потом сказал: – Сейчас еще раз будет больно, зато рана быстро заживет, и шрама не останется.
Каролина слабо кивнула. Тыльной стороной руки она зажала рот. Было такое ощущение, что в рану заливают жидкий огонь. Слезы выступили у нее на глазах. Постепенно жжение стало слабее. Кок неуклюже погладил ее по голове.
– Сейчас все закончится, – он бездумно произнес это на своем родном языке.
Каролина приподняла голову.
– Вы немец? – спросила она с той австрийской интонацией, которую усвоила от матери.
На лице мужчины отразилось недоверчивое удивление.
– Да, но здесь меня все называют Слим. А вы?
– Я француженка. Моя мать была австрийкой, из Вены.
– Вена, – тихо протянул он. – Я там музицировал при императорском дворе. Сегодня я мог бы быть концертмейстером. Но я хотел увидеть мир. – Каролина затронула самую больную струну. – Никто здесь не знает, кем я был раньше. Они только знают, что я плохой кок. Измываются надо мной. Но это можно вытерпеть. Многое можно вытерпеть.
Молча внимала ему Каролина. Она всегда считала, что человек сам отвечает за свою судьбу. От его мужества, его слабостей зависит, как сложится его жизнь. Но, оказывается, существует еще что-то, чему человек не в силах противостоять, что сильнее его. С какими надеждами она села во Фрежюсе на английский корабль! Наконец-то она чувствовала себя в надежном месте, думала, что избежала всех опасностей. И вот…
Словно его волновали те же мысли, Слим произнес:
– Как странно, что вы вытащили именно мой жребий, – он разорвал на узкие полоски холщовый платок, обмакнул одну в оливковое масло и осторожно положил ее на рану. – Теперь вам надо сесть, иначе я не смогу закрепить повязку. – Когда Каролина выпрямилась, он покраснел от ее наготы больше, чем она сама. Молча наложил Повязку, потом достал из узкого шкафчика белую рубаху. – Ваши чемоданы тоже попали на наш корабль?
– Я не знаю.
– Я пойду погляжу. Попытайтесь лежать только на правом боку, чтобы рана не начала снова кровоточить. – Он накрыл ее одеялом. – Спите.
Каролина кивнула. Она была слишком измучена, чтобы поблагодарить его. Боль постепенно утихала. Она закрыла глаза и забылась беспокойным сном.
Когда она проснулась, свеча на столе погасла. Каролина выпрямилась и прислушалась. На корабле царила тишина. Вдалеке ей почудились крики, отрывистые команды. И что-то еще: тихое поскрипывание. Может, они вошли в гавань? Она вскочила, заправила рубаху в юбку.
На кухне кок с раскрасневшимися от жара щеками возился у огромной печи. В котлах кипело и булькало. Аромат изысканных кушаний разносился по камбузу. На торговом судне они захватили готовый обед вместе с дорогой посудой и серебримыми приборами. Блюда для капитана варились в четырех больших кастрюлях.
Каролина присела на корточках возле плиты и им и или из жестяной миски крепкого горячего грога, который сварил ей Слим. На кухне было очень жарко, и все же ее знобило. Казалось, что душа ее оледенела и никогда больше не оттает, что она никогда не избавится от этой удушающей дурноты, никогда не сможет смеяться.
И дверях появилась громадная фигура негра Бату, того самого, что пожалел ее на палубе. Он медленно приблизился, потянул носом над кастрюлями и с наслаждением прищелкнул языком. Потом ласково тронул Каролину за плечо:
– Надо капитану еду принести.
Каролина вопросительно взглянула на кока. Тот кивнул.
– Раз он говорит.
– Могу я хотя бы помыться и причесаться?
Кок ухмыльнулся.
– Смотрите-ка! Вы опять оживаете. – Он наполнил медный чайник теплой водой и пошел вперед в кладовку.
Там была вмонтирована в стену медная раковина в форме ракушки, над ней висело зеркало.
Каролина вымыла лицо и руки, расчесала волосы. Она удивилась, разглядывая себя в зеркале.
Все мучения этого дня не оставили следа на ее лице.
Когда она вернулась на кухню, кушанья для капитана уже стояли на двухэтажном подносе из отполированной до глянца латуни. Она взяла в руки поднос, Бату пошел вперед. Перед тяжелой, обитой серебром дверью в капитанскую каюту негр остановился. Ободряюще улыбнулся Каролине и нажал на ручку двери.
Она вошла в слабо освещенное низкое помещение. С тихим фырканьем вскочила черная пантера и мягкими, бесшумными шагами подошла к ним. Бату схватил животное за голову и что-то шепнул на незнакомом языке. Пантера вытянулась у ног Каролины.
– Не трогать, – сказал негр Каролине. – Ждать.
Он оставил ее одну. У своих ног Каролина чувствовала теплое дышащее тело пантеры. Черная голова лежала между передними лапами, горящие глаза неотрывно следили за ней. Пол каюты был устлан тигровыми шкурами, в искусственных стеклянных глазах которых отражался свет свечей.
Она совсем иначе представляла себе каюту корсара – пестрой, безвкусной, забитой сверкающими трофеями. Однако в этом помещении все излучало покой: матово мерцающая обшивка из красного дерева на потолке и стенах, большие морские карты и навигационные инструменты на столе посередине каюты, узкие, обтянутые темно-зеленой кожей сиденья.
Только теперь она заметила в деревянной обшивке дверь, которая, очевидно, вела во вторую комнату. Мягкий низкий мужской голос напевал мелодию. Когда наконец открылась дверь, перед изумленной Каролиной предстал мужчина в черном бархатном жакете. В руке он держал трехсвечовый шандал, свет от которого падал на лицо.
Она едва узнала его. Без уродующей повязки и красного платка на голове корсар выглядел совершенно иначе. Правильный овал лица, высокий лоб, темные миндалевидные глаза, черные прямые волосы, бронзовая кожа – его можно было бы принять за аристократа. Лишь золотое кольцо в левом ухе придавало ему что-то варварское.
Он улыбнулся, видя ее удивление.
– Так я тебе больше нравлюсь? – Его белые зубы блеснули. – Ax, ты имеешь в виду повязку? Ну, я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы каждый меня сразу узнавал, – он сел за стол.
Самка пантеры поднялась, ласково потерлась об его ноги и улеглась рядом.
У них одинаковые движения, у хищника и у хозяина, подумалось Каролине.
От корсара не укрылся ее взгляд. Он почесал животное.
– Она не всегда была такой ручной, – сказал он с усмешкой. – Поначалу она тоже фыркала и царапалась, – он откинулся назад. – Ну что, еда должна остыть? – Каролина поставила поднос на стол.
– Не желаете же вы, чтобы я вас еще и обслуживала…
– Почему бы и нет? У каждого на корабле есть свои обязанности, – он смерил ее задумчивым взглядом. – Куда ты, собственно, ехала? – Каролина уже собиралась ответить, но осеклась.
Сердце скакнуло у нее в груди. Корабль из Фрежюса причалит к Эльбе. Английский профессор посетит Наполеона. Сообщит о разграблении корабля. Будет упомянуто ее имя… Она подняла голову.
– Вы сделали ошибку, когда взяли меня с собой силой. Вы могли бы взять всех, только не меня! Теперь вы навязали себе на шею черта!
– Черта? Ты думаешь, я его боюсь? Когда знаешь людей, черта уже не боишься. – Он замолк, потом пододвинул поднос, положил себе еды в тарелку, налил вина и начал сосредоточенно есть.
Она наблюдала за его коричневыми нервными руками, в их движениях также была какая-то хищная гибкость. Казалось, он забыл о ее существовании, и она повернулась чтобы уйти. Когда она была уже у двери, он сказал:
– Сегодня вечером мы сойдем на берег. Это дыра, крошечный остров. Я там господин. Тебя выдаст любой, я говорю это на тот случай, если в твоей головке родится мысль о побеге…
Корабль пришвартовался к берегу. Его немного покачало в свободной волне, протащило на каменных якорях. Море набегало в бухту длинными размеренными волнами. За узкой полоской белого песка отлого поднимался остров. Вокруг костра, языки пламени которого высоко вздымались в темное, безлунное ночное небо, разбили лагерь люди корсара.
Каролина прижалась лбом к иллюминатору. Увиденного ей было вполне достаточно. Она тихо прокралась через неосвещенную среднюю палубу на другую сторону корабля. Не дыша открыла люк. Как она заметила раньше, там должен был свисать забортный трап к корабельной шлюпке. Ее рука нащупала грубый пеньковый канат, гладкую круглую перекладину. Она высунулась наружу. В тени корабля на воде покачивалась маленькая шлюпка.
В тиши тяжело и медленно прогремели шаги часового. Она подождала, пока шаги удалятся. Потом протиснулась сквозь люк. Ее нога дотянулась до перекладины. Она беззвучно соскользнула вниз и затаив дыхание пригнулась в качающейся лодке. Упершись ногами в днище шлюпки, она плотнее укуталась в накидку и прислушалась: море все так же булькало вокруг лодки и корабля, часовой отмерял шаги – похоже, никто не заметил ее бегства. Она отвязала трос. Мягко опустила весла в воду. Лодка медленно заскользила вперед в тени корабля.
Перед Каролиной открылась вся бухта, в которой на якоре стоял корабль. Костер, вокруг которого сидела команда корсара, горел теперь спокойным пламенем. Из темноты доносились притушенные удары барабана. На фоне красно-шито снега костра она увидела две танцующие фигуры, их движения были словно под воздействием наркотика, ирреальными и фантастическими. Каролина не могла оторвать глаз от неожиданной ночной сцены. Барабан бил громко и настойчиво. Сомнамбулический танец двух негров становился все более истовым и экстатическим. Каролина даже перестала грести. Волна подхватила лодку и медленно прибила в бухту. С легким скрипом ее выбросило на песчаный берег.
Каролина огляделась. Она раздумывала недолго. Наверняка на острове она найдет укрытие, где сможет спрятаться. Быстрыми шагами она пересекла полосу песка и углубилась в спасительную темноту кустов. Листья задевали ее по лицу, цветы запутывались в волосах. Она вдыхала тяжелый приторный запах гибискуса, шелковистый воздух этой ночи. Неожиданно барабаны замолчали. Каролина осторожно выглянула из тропических зарослей. Не более десяти метров отделяло ее от костра.
Оба негра стояли в застывших позах, выпрямленные в полный рост, с тесно прижатыми к темным блестящим телам руками. Одно мгновение среди мужчин, расположившихся живописными кучками вокруг костра, царила полная тишина.
Потом взорвались литавры, многоголосым эхом рассыпавшись в тишине. Во все нарастающем ритме забил барабан.
Негры вновь продолжили свой танец. Удары барабана становились все громче, все отрывистее, танец все исступленнее. Ноги отбивали бешеный ритм барабана. Короткие, повязанные вокруг бедер алые платки с развевающейся бахромой еще рельефнее подчеркивали силу этих мощных мускулистых тел. Каролина забыла, где находилась, забыла, что спасалась бегством. Она словно вступила в какой-то магический круг, и тайные силы парализовали ее волю, ее осторожность, ее мышление. Она вышла из тени кустов и стояла, прислонившись к высокому кедру. Ее темная накидка распахнулась; приоткрыв губы, она не отрывала взгляд от танцующих.
Барабан стих. Оба негра, как бесчувственные, повалились на землю. Остальные мужчины били в такт в ладоши, выкрикивая:
– Капитан! Капитан!
Корсар вскочил и вышел в середину круга. Сбросил черный бархатный жакет и белую рубашку. Отблески огня пробегали по его сильному торсу. Он поднял руки, в каждой сверкнуло по кривой сарацинской сабле. Корсар скрестил клинки над головой и секунду стоял недвижно. Черные шаровары плотно облегали его узкие бедра и ноги. Все притихли. Вдруг он издал дикий вопль. Сабли со свистом пропели в воздухе, закрутились вокруг его тела, чертя различные фигуры. Каролина чуть не вскрикнула, когда оба негра, до того неподвижно лежавшие на земле, вскочили и с высоко поднятыми руками бросились на сверкающие клинки. С диким вызывающим хохотом они то пригибались под смертельным оружием, то перепрыгивали через него, то словно сквозь землю проваливались, чтобы в следующий момент стремительно выскочить снова. Каролина, опустив руки, стояла у кедра; самозабвенное удивление было написано на ее лице. Всем своим существом она упивалась диким, экзотическим волшебством этой ночи…
Оглушительные крики восторга вернули ее на землю. Танец корсара кончился. Матросы в экстазе обнимались, пили друг за друга и сами начинали пританцовывать. Капитан отошел в сторону. Всего лишь в нескольких шагах от Каролины он налил себе из деревянного бочонка вина и поднес кубок ко рту. Неожиданно он повернул голову и взглянул в ее сторону. Отбросив кубок в сторону, медленно пошел к ней.
Каролина побежала. Она слышала, что он бежит за ней, слышала за спиной его дыхание. Однако страха она не испытывала. Все это было будто бы игрой, продолжением танца, который она наблюдала. Домчавшись до пышно цветущего кустарника, она быстро оглянулась. Корсар следовал за ней по пятам. Она пригнувшись побежала дальше. Он давно мог догнать ее, но, похоже, ему доставляло удовольствие охотиться за ней. Но ведь и Каролина тоже бежала не в полную силу, она подсознательно наслаждалась ролью преследуемой дичи. Она воображала, что это не корсар несется за ней, а божество с бронзовым телом и повадками хищного зверя, танец которого околдовал ее. Она достигла склона, полого спускавшегося к морю. Взошла луна. Как тяжелый золотой апельсин висела она в небе. Корсар вдруг коснулся ее, его руки обвили ее тело и тут же снова выпустили. От мимолетного прикосновения у Каролины по спине пробежал озноб. Она широко раскрыла глаза. Она посмотрела ему в лицо и не обнаружила в нем ничего, что испугало бы ее. Запрокинув назад голову, она выбежала на берег. Ее волосы распустились и развевались на ветру. Ей казалось, что она летит по воздуху. Она больше не различала дороги и даже не заметила, что потеряла накидку.
Через какое-то время Каролина остановилась. Оглянулась по сторонам и прислушалась. На песке, серебристо поблескивающем в свете луны, были видны только ее следы. Ее сердце забилось сильнее. Словно укол, она почувствовала разочарование. Она уже хотела побежать назад, но тут будто из-под земли вырос перед ней он и поймал в свои объятия.
– Ты меня ищешь? – тепло и нежно прошептал он, дрожа от возбуждения.
Каролина почувствовала себя совершенно беззащитной, вовлеченной в водоворот неизведанных ощущений. Она больше не принадлежала себе. Он бережно уложил ее на зыбкий песок, еще хранящий дневное тепло. Звезды отражались в ее потемневших мерцающих глазах. А она видела лишь огонь в глазах мужчины.
Она не заметила, как он раздел ее. И только чувствовала его нетерпеливые руки, жаркое дыхание, легкий запах сандалового дерева, исходивший от его кожи, мягкие и ласковые губы на своем теле. Ей казалось, что она теряет сознание. Она больше не противилась желанию, захлестнувшему ее. Словно заново ощущала она свое тело, требовавшее мужчины, его варварски нежной силы.
Она лежала, вытянувшись на песке. Ее разгоряченное тело обвевал прохладный ветерок с моря. Рядом, опершись на локоть, лежал корсар и разглядывал ее. В эти мгновения им не были нужны слова. Они молча смотрели друг на друга. Каролина провела рукой по лицу мужчины. Оно имело почти то же выражение, что и тогда, во время танца: ясное, чистое лицо страсти. Она вспомнила, как Марианна однажды сказала ей, что страстные мужчины, получив удовлетворение, становятся холодными и циничными. Но в этом мужчине она чувствовала только тепло и с трудом скрываемое блаженство.
Он притянул ее к себе и помог встать.
– Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
Держась за руки, они побежали по берегу. Скрытая густым кустарником, показалась расщелина в скале. По круто забирающему вверх ущелью они попали на залитую лунным светом прогалину, там стояла хижина, широкая плоская крыша которой свисала почти до земли. Корсар открыл дверь. Они вошли в большую полутемную комнату. Два наполненных раскаленными углями медных чана давали свет и тепло. В глубине, в алькове, стояло широкое ложе. Он повел ее прямо туда. Каролина ничего не замечала вокруг. Она лишь чувствовала на своем плече руку мужчины, который вел ее. Каждое его движение передавалось ее телу и заставляло его трепетать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29